Истерия вокруг fake news давно бушует на восточном побережье Африки. Кения, Уганда и Танзания практически одновременно запустили кампании по противодействию этой новой "глобальной угрозе" и выработали соответствующую законодательную базу. Разумеется, это стало поводом для обвинений в наступлении на свободу слова и независимую прессу - и это действительно так.

Хуже всего дела обстоят в Уганде. В мае 2018 г. парламент Уганды принял закон о введении ежедневного сбора в размере 200 шиллингов (0,05 долл. США) с пользователей, которые пользуются мессенджерами Facebook, WhatsApp, Viber и Twitter. По мнению президента страны Йовери Мусевени социальные сети способствуют распространению панических слухов, недостоверной информации и сплетен (olugambo). Впрочем, неясно, как вообще будет работать этот закон, вступивший в силу 1 июля минувшего года. Он уже спровоцировал беспорядки в Кампале.

Однако власти продолжают наступление на СМИ: в феврале 2019 г. они распорядились о закрытии веб-сайта газеты Daily Monitor под предлогом публикации fake news (поводом послужило обращение парламентария, обвинившей газету в публикации материала о шамане, который якобы 30 лет назад помог ей достичь карьерных успехов, но не получил за это оговоренной платы). Daily Monitor давно подвергалась нападкам правительства: в 2013 г. она закрывалась на 11 дней в связи с публикацией слухов о планах Мусевени сделать преемником своего сына.

В Кении новым законом весной 2018 г. был введен штраф в размере 50 тыс. долл. США и/или двухлетний тюремный срок для распространителей "ложных сведений". Кроме того, был криминализирован кибер-буллинг. Это вызвало бешенство кенийских блогеров, обвинивших власти в желании задушить независимые СМИ.

В Танзании новые драконовские законы, принятые летом 2018 г., предусматривают плату в размере 920 долл. США, которые блогеры обязаны платить за право размещать информацию в режиме онлайн. Всех блогеров и подкастеров обязали регистрироваться и платить 480 долл. США за трехлетнюю лицензию на ведение деятельности. Еще раньше, в марте 2018 г., местный Роскомнадзор (TCRA; Tanzanian Communications Regulatory Authority) был наделен дополнительными полномочиями. Эти законы - органическое продолжение суровых законов о кибербезопасности и работе СМИ, принятых еще в 2015 г.

С fake news в Африке борятся не только государства, но и НКО и гражданские активисты.

Una hakika? ("Вы уверены?") - платформа, запущенная в 2013 г. для верификации слухов, питающих межобщинную вражду в дельте реки Тана (округ Тана, Кения). В 2012-2013 гг. регион был охвачен земельным кризисом, вылившимся в масштабное межобщинное противостояние: погибли 170 чел., сотни тысяч стали беженцами. Сейчас там уже другие проблемы: в 2018 г. 70% территории округа была затоплена наводнением, однако эхо столкновений 2012 г. все еще живо и требует постоянного мониторинга.

В ходе этих столкновений fake news сыграли важную роль в эскалации насилия. Так, среди жителей гуляли слухи, что-де одна община заготавливает оружие для нападения на другую, а третья отравляет воду, в связи с чем жители общин, охваченные массовым психозом, брались за оружие и шли уничтожать и изгонять соседей.

Девиз платформы - выражение "amani huanza na ukweli" ("мир начинается с правды"). Принцип работы платформы простой. Пользователи связываются через бесплатные смс, звонки, веб-сайт или лично с представителем организации. Слухи обрабатываются и загружаются в сервис Wiki Rumours, где их проверяют местные власти, неправительственные организации и СМИ, после чего команда, исходя из приоритетности слуха, озвучивает вердикт. Недавно активисты запустили радио Amani FM (то есть "Радио мир"), которое, по мысли создателей, будет интегрировано с платформой.

Сервис, судя по карте на сайте (https://www.wikirumours.org), сейчас охватывает не только "проблемные" регионы Кении, но и хронически нестабильные восточные провинции ДР Конго.

Терпением и мужеством активистов, работающих в таких непростых условиях, можно только восхищаться. Но, к сожалению, с приходом правды мир не наступит. Земельный голод будет питать самые зловещие слухи и будет дальше порождать кровавые земельные конфликты, которые в некоторых странах (например, в Нигерии) уже вылились в масштабную войну. В такие вопросах, помимо правды, нужна политическая воля.

Сепаратисты "Движения демократических сил Казаманса" (ДДСК) сражаются в древних священных рощах Казаманса с конца 80-х гг. ДДСК никогда не было единым военно-политическим движением с четкой программой. Оно расколото на различные группировки и фракции, одну из которых возглавляет непримиримый фанатик Салиф Садио - его группа дольше всех не шла на переговоры с властями.

Этот регион географически отрезан от основной части Сенегала и населен народами мандинке, пулар и диола, исповедующими христианство и анимистские культы, в то время как господствующая (в том числе в культурном и политическом отношении) народность Сенегала - волоф - исповедует ислам суннитского толка. Однако корни конфликта - не в излюбленных "этнорелигиозных факторах", а в географической удаленности региона и социальной маргинальности его жителей.

В отличие от засушливого севера, лежащего в зоне Сахеля, Казаманс покрыт дождевыми лесами, а его плодородные влажные почвы позволяют выращивать рис и другие злаки. Некогда популярное туристическое направление, сейчас эти места разорены затяжной войной. Здесь во тьме мангровых зарослей скрываются повстанцы-сепаратисты. Многие из них не знали мирной жизни: они выросли на потайных лесных базах. Их укрытия практически неприступны: за десятилетия войны они научились мастерски минировать местность.

Зажатые между крошечной Гамбией и Гвинеей-Бисау, партизаны имеют мизерные шансы на успех, однако в такого рода войнах, как ни странно, целью является не победа или почетный мир, а сама война, потому что она - стержень региональной "военной экономики".

Группы повстанцев, входящие в состав движения, действуют, в целом, как нормальные рыночые агенты: у них есть логистика, рабочая сила (притом вооруженная), зарплатный фонд (немалый по меркам нищей региональной экономики), международные связи (особенно на уровне заграничной диаспоры) и де-факто монополия на определенные виды деятельности (вырубка ценных пород древесины, производство марихуаны-"ямба" и др.). С помощью неформальных связей и вооруженного насилия они худо-бедно осуществляют контроль над некоторыми поселениями, выполняя тем самым функции практически отсутствующего здесь государства.

У войны в жизни региона - свое строго отведенное ей место. Сезонный сбор кешью (с апреля по июнь) всегда приводил к перемирию: все вооруженные группы (включая армию и полицию) подключаются к сбору урожая для последующего сбыта продукции индийским предпринимателям через местных посредников-монополистов. Кешью здесь - аналог "кровавых алмазов", финансировавших гражданские войны в Либерии и Сьерра-Леоне. Военные здесь сами действуют как активные рыночные агенты, составляя конкуренцию сепаратистам. Еще недавно тут можно было встретить армейские грузовики, груженые пальмовым маслом, манго и ореховым вином, закупаемым в местных деревнях, в то время как повстанцы наживались на браконьерстве и охоте на дичь в диких пограничных лесах. Между их группами периодически вспыхивали вооруженные конфликты за сферы влияния и торгово-логистические маршруты.

Доступ к "международным рынкам" вооруженным группам сепаратистов обеспечивают посредники из Гамбии. На юге еще недавно процветал бартерный обмен с нищими бисаускими военными, снабжавшими их оружием советского производства. После свержения в 2017 г. режима Яйи Джамме в Гамбии сепаратисты лишились важного спонсора и союзника, однако до сих пор не сложили оружия и не пожелали интегрироваться в вооружённые силы Сенегала. А зачем? Всех все устраивает.

Предупреждение о минах на обочине дороги в Казамансе (2010-е гг.).

Обращает внимание, что в качестве объектов минирования пользовались популярностью заброшенные фруктовые сады, в изобилии встречавшиеся в окрестностях регионального центра - города Зигиншор. Выбор объекта вполне понятен: это лакомые кусочки для военных, где можно поживиться кешью, лимонами, манго. Но военные научились извлекать из этого выгоду: ведь только им известны тропы, по которым можно обойти заминированные участки, и они с удовольствием сопровождают туда местных жителей, охочих до урожая (не бесплатно, разумеется).

"Я голосую за Маки Саля [действующий с 2012 г. президент Сенегала], потому что он построил TER" (Train Express Régional - скоростная линия, связывающая Дакар с международным аэропортом). Предвыборный билборд на улицах Дакара, попавший в "удачный" ракурс фоторепортера.

А если без шуток, то в годы его президентства сделано действительно впечатляюще много, особенно в сфере инфраструктурных проектов и сельского хозяйства, экономика растет ударными темпами, и на предстоящие выборы 24 февраля Маки Саль выходит безусловным фаворитом.

Между тем "Аль-Джазира" выпустила охуенный фоторепортаж о жизни рыбацкого островка Мигинго (оз. Виктория).

Этот крошечный клочок земли - предмет территориального спора между Угандой и Кенией. По численности обитателей (500 чел.) и площади (меньше 2000 кв. км) это один из самых густонаселенных островов мира.

Жители этого скалистого островка заняты рыбной ловлей (в частности особо ценного нильского окуня, завезенного сюда в середине прошлого века) и месяцами живут в убогих лачугах без минимальных удобств. Нильский окунь - очень ценный продукт (на международных рынках его цена доходит до 300 долл. за кг), однако жители отдают до 80% выручки за аренду лодок и постоянно подвергаются проверкам и конфискациям со стороны угандийской береговой полиции.

https://www.aljazeera.com/indepth/inpictures/migingo-island-africas-smallest-war-190217150742518.html

Я уже как-то писал о ностальгии по временам Бокассы в ЦАР. Тем временем один конголезский журналист из г. Гома (ДР Конго) рассказал радио RFI о новой странной молодежной моде в своей стране. Вместо брендовых вещей от известных фирм (типа Adidas) в гардероб молодых людей из Киншасы, Лубумбаши и Гомы входит "заирская мода" - футболки, кепки и другая одежда с символикой "Республики Заир" - яркая манифестация ностальгии по режиму Мобуту Сесе Секо (1965-1997), в 1971 г. переименовавшего страну в Заир и сменившего все прежние национальные символы на новые (старая госсимволика реставрирована в мае 1997 г. после свержения Мобуту).

Танк, собранный из мусора 27-летним сомалийским изобретателем из Могадишо Абдуллахи Мохамедом Али - патриотом, обеспокоенным террористической угрозой, нависшей над его страной.

Машину убийства приводит в движение обычный мотор мотоцикла. По словам Мохамеда Али, в создании этого монстра он вдохновлялся примером России, обладающей крупнейшим танковым парком в мире.

Африканской музыки в рабочий полдень

https://t.iss.one/glagolevfm/304

Многие кенийцы сегодня ожидают исторического решения Верховного суда по декриминализации гомосексуализма. О готовящихся слушаниях стало известно в октябре минувшего года. За положительное решение суда молятся прихожане единственной ЛГБТ-церкви в стране - Cosmopolitan Affirmative Church в Найроби, существующей почти пять лет.

Законы против геев в Кении восходят к колониальному законодательству Британской империи, принятому свыше 120 лет назад, и предусматривают наказание до 14 лет лишения свободы. ЛГБТ-активисты в социальных сетях несколько месяцев назад запустили кампанию #WeAreAllKenyans и #Repeal162 (речь идет о статье 162 УК Кении).

Что касается других африканских стран, то декриминализация гомосексуализма уже состоялась в Мозамбике (2015), на Сейшелах (2016) и в Анголе (23 января 2019). В марте этот вопрос будет решаться в Ботсване.

Минздрав ДР Конго в своем твиттере отчитался о положении дел с эпидемией Эболы, бушующей в стране с июля прошлого года. Общее число заразившихся составило 853 человека (из них 788 подтвержденных случаев), от вируса умерли 531 человек. ВОЗ отмечает "умеренную интенсивность" распространения болезни, главные очаги которой находятся в Катве и Бутембо, однако в Бени за последние три недели не было зарегистрировано ни одного случая болезни - об этом заявил министр здравоохранения ДРК Оли Илунга.
https://twitter.com/MinSanteRDC/status/1098677416334110720