🇸🇳 «У кого есть деньги, тот видит жизнь спокойной». О введении комендантского часа в Сенегале
Решение о возобновлении комендантского часа в Сенегале в связи с ростом заболеваемости коронавирусной инфекцией нового типа молодые жители некоторых районов Дакара встретили баррикадами и горящими покрышками. Негативное восприятие комендантского часа и других карантинных мер, копящаяся досада и все более активно проступающее недовольство обусловлены отнюдь не недооценкой угрозы (большинство сенегальцев, как и жителей других стран, относятся к инфекции серьезно и готовы пройти вакцинацию), а устройством и функционированием сенегальской экономики, у которой нет и не может быть иммунитета к любым карантинным мерам. Ситуация, естественно, не уникальная для этой страны — так, жители Зимбабве, опасающиеся нового локдауна, массово повалили в соседнюю ЮАР, едва оправившуюся от тяжелых последствий собственного весенне-летнего карантина, но уже вернувшуюся к третьему уровню угрозы и комендантскому часу.
Дело в том, что, как и многие другие страны субэкваториальной Африки, Сенегал — это среда выживания никем не защищенных «самозанятых» и «микробизнесменов», жизнь, заработки и социализация которых связаны, в первую очередь, с улицей — в стихии розничной торговли, в постоянной циркуляции между городом и деревней, в невидимых узлах и нитях «моральной экономики», смягчающей практически отсутствующее социальное страхование и другие формы поддержки, обеспечивающей выживание уязвимых граждан в развитых странах.
Под ударом оказались не только доходы и заработки «теневиков» (читай — свыше 90% горожан и многих их традиционных поставщиков и получателей материальной помощи из деревни), но и стоимость жизни тех, кому посчастливилось иметь легальный заработок: покупка и гарантированная доставка продуктов и товаров «с рук», в обход уплаты НДС, у соседей, родных или знакомых — важная статья экономии домохозяйств.
И хотелось бы также попутно отметить, что «самозанятость» и «малый бизнес» в таких даже более-менее благополучных странах Третьего мира, как Сенегал — это не добровольный выбор и уж никак не проявление здорового предпринимательского духа, а нужда и необходимость, пускай и гарантирующая выживание, но с минимальной рентабельностью и невыдающимися жизненными перспективами.
Отдельный разговор — спровоцированный комендантским часом транспортный коллапс, настоящий плевок в сторону «социального дистанцирования» и других ноу-хау Первого мира, так и не заработавших в мире Третьем. У сенегальской общественности нет единого мнения по поводу того, чем вызвано введение заведомо провальных и удушающих экономику мер. «У кого есть деньги — тот видит жизнь спокойной», как любят говорить некоторые граждане, намекая на инвариантность политиков, нечувствительных к жизни простого народа. О парадоксах комендантского часа в Сенегале, которые могут служить хорошей иллюстрацией всех карантинных ограничений за пределами островков благополучия — в материале консультанта Zangaro Today Сергея Елединова.
Решение о возобновлении комендантского часа в Сенегале в связи с ростом заболеваемости коронавирусной инфекцией нового типа молодые жители некоторых районов Дакара встретили баррикадами и горящими покрышками. Негативное восприятие комендантского часа и других карантинных мер, копящаяся досада и все более активно проступающее недовольство обусловлены отнюдь не недооценкой угрозы (большинство сенегальцев, как и жителей других стран, относятся к инфекции серьезно и готовы пройти вакцинацию), а устройством и функционированием сенегальской экономики, у которой нет и не может быть иммунитета к любым карантинным мерам. Ситуация, естественно, не уникальная для этой страны — так, жители Зимбабве, опасающиеся нового локдауна, массово повалили в соседнюю ЮАР, едва оправившуюся от тяжелых последствий собственного весенне-летнего карантина, но уже вернувшуюся к третьему уровню угрозы и комендантскому часу.
Дело в том, что, как и многие другие страны субэкваториальной Африки, Сенегал — это среда выживания никем не защищенных «самозанятых» и «микробизнесменов», жизнь, заработки и социализация которых связаны, в первую очередь, с улицей — в стихии розничной торговли, в постоянной циркуляции между городом и деревней, в невидимых узлах и нитях «моральной экономики», смягчающей практически отсутствующее социальное страхование и другие формы поддержки, обеспечивающей выживание уязвимых граждан в развитых странах.
Под ударом оказались не только доходы и заработки «теневиков» (читай — свыше 90% горожан и многих их традиционных поставщиков и получателей материальной помощи из деревни), но и стоимость жизни тех, кому посчастливилось иметь легальный заработок: покупка и гарантированная доставка продуктов и товаров «с рук», в обход уплаты НДС, у соседей, родных или знакомых — важная статья экономии домохозяйств.
И хотелось бы также попутно отметить, что «самозанятость» и «малый бизнес» в таких даже более-менее благополучных странах Третьего мира, как Сенегал — это не добровольный выбор и уж никак не проявление здорового предпринимательского духа, а нужда и необходимость, пускай и гарантирующая выживание, но с минимальной рентабельностью и невыдающимися жизненными перспективами.
Отдельный разговор — спровоцированный комендантским часом транспортный коллапс, настоящий плевок в сторону «социального дистанцирования» и других ноу-хау Первого мира, так и не заработавших в мире Третьем. У сенегальской общественности нет единого мнения по поводу того, чем вызвано введение заведомо провальных и удушающих экономику мер. «У кого есть деньги — тот видит жизнь спокойной», как любят говорить некоторые граждане, намекая на инвариантность политиков, нечувствительных к жизни простого народа. О парадоксах комендантского часа в Сенегале, которые могут служить хорошей иллюстрацией всех карантинных ограничений за пределами островков благополучия — в материале консультанта Zangaro Today Сергея Елединова.
Telegraph
О комендантском часе в Сенегале
Затишье перед бурей Вечером 5 января в экстренном обращении к нации президент Сенегала Маки Саль сообщил о введении мер по борьбе с «чумой 21 века» – новой коронавирусной инфекцией. Впрочем, ничего нового, кроме старого доброго комендантского часа, придумано…
🇺🇬 «Остаться любой ценой». О президентских выборах в Уганде
В 1971 г. один студент представил диссертацию об идеях Франца Фанона о насилии как высшей формы политической организации. Это был будущий партизанский лидер и президент Уганды Йовери Мусевени, который больше запомнился мировой прессе другим высказыванием, легшим в основу его книги 1987 г. — что «проблема Африки не в людях, а в лидерах-долгожителях».
Спустя 34 года после прихода Мусевени (M7) к власти stayism стал полуофициальной идеологией его цепляющегося за власть режима, а в прошлом году соцсети всколыхнул смешной, но очень показательный фейк о попадании лидера оппозиции и главного соперника M7 на четырех последних выборах, а по совместительству его бывшего соратника и лечащего врача Киззы Бесидже в «Книгу рекордов Гиннеса» как рекордсмена по числу задержаний полицией.
Недавняя же волна предвыборного полицейского насилия унесла жизни свыше 50 человек и яснее обнажила язвы режима, растерявшего общий язык с молодым поколением избирателей и очевидно проспавшего возвышение музыканта, кумира неблагополучной молодежи и кандидата в президенты Боби Вайна, заявляющего о себе как о представителе 85% угандийцев, выросших при M7 и «изголодавшихся по переменам».
Мусевени, который чередует все еще важный для уставшего от непрерывных войн старшего поколения нарратив «стабильности» с неловкими попытками «молодиться», все больше опирается на клиентелу своего расширенного семейства и элиту баньянколе, захватившую командные высоты в госаппарате, армии, сельском хозяйстве, производствах и строительном бизнесе, а также бизнесменов в первую очередь индийского происхождения, которые, некогда изгнанные Иди Амином, были возвращены в страну Мусевени. И, разумеется, на близкую вооруженным силам и чрезвычайно раздутую «вохру» из таких сексуальных имен, как Special Forces Command, Local Defence Unit, Chieftaincy of Military Intelligence, Internal Security Organisation, External Security Organisation, Joint Anti-Terrorism Task Force, Joint Intelligence Committee, Rapid Response Unit, State House Counter-Intelligence Unit, Political Intelligence Network и т.д.
Но с учетом того, что и низко-, и высокопоставленные офицеры имеют равный доступ к президенту, влияние ветеранов уравновешено «молодым» поколением, близким сыну M7 Мухоози Кайнеругабе, конфликтующие друг с другом органы безопасности не действуют как единое целое, критика власти в стране повсеместна, режим, как правило, не прибегает к серьезным репрессиям и не в меньшей мере задействует метод пряника, дробя страну на все новые округа с лояльными президентской администрации окружными комиссарами, партийными секциями и деревенскими комитетами и раздавая деньги лояльным избирателям, — назвать этот режим диктатурой нельзя никак.
Но главное не в этом. Сама модель роста, основанная на неолиберальных рецептах, дерегуляции экономики, децентрализации власти и отличных отношениях со стратегическими партнерами и донорами (в первую очередь с США), хотя и воспетая в 2017 г. Кристин Лагард как африканская success story, во многом себя исчерпала. Некогда отличница «поствашингтонского консенсуса» и главная получательница международной помощи, лишенная социальных сдержек и тормозов неолиберальная экономика Уганды, бессильная перед прекаризацией жизни и ростом социально-имущественного и регионального неравенства, забуксовала уже к 2006 г. и к концу 2010-х гг. уже полностью себя исчерпала, когда завершение первоначального накопления ознаменовалось ростом спекуляций на рынке недвижимости, непрозрачными мега-проектами, разворотом к углеводородному экспорту и другим рентоориентированным статьям.
Поэтому уличный дискурс о коррумпированном vampire state с панорамами социального кризиса, упадка, застоя, атомизации, криминала и суицидов не противоречит, а, скорее, дополняет выдающиеся статистические показатели ВБ и МВФ, потому что является их неизбежным социальным сайд-эффектом. К сожалению, рост не равен развитию, а как раз в вопросах развития неолиберальная Уганда все дальше отстает от своего главного соперника, соседней девелопменталистской Руанды.
В 1971 г. один студент представил диссертацию об идеях Франца Фанона о насилии как высшей формы политической организации. Это был будущий партизанский лидер и президент Уганды Йовери Мусевени, который больше запомнился мировой прессе другим высказыванием, легшим в основу его книги 1987 г. — что «проблема Африки не в людях, а в лидерах-долгожителях».
Спустя 34 года после прихода Мусевени (M7) к власти stayism стал полуофициальной идеологией его цепляющегося за власть режима, а в прошлом году соцсети всколыхнул смешной, но очень показательный фейк о попадании лидера оппозиции и главного соперника M7 на четырех последних выборах, а по совместительству его бывшего соратника и лечащего врача Киззы Бесидже в «Книгу рекордов Гиннеса» как рекордсмена по числу задержаний полицией.
Недавняя же волна предвыборного полицейского насилия унесла жизни свыше 50 человек и яснее обнажила язвы режима, растерявшего общий язык с молодым поколением избирателей и очевидно проспавшего возвышение музыканта, кумира неблагополучной молодежи и кандидата в президенты Боби Вайна, заявляющего о себе как о представителе 85% угандийцев, выросших при M7 и «изголодавшихся по переменам».
Мусевени, который чередует все еще важный для уставшего от непрерывных войн старшего поколения нарратив «стабильности» с неловкими попытками «молодиться», все больше опирается на клиентелу своего расширенного семейства и элиту баньянколе, захватившую командные высоты в госаппарате, армии, сельском хозяйстве, производствах и строительном бизнесе, а также бизнесменов в первую очередь индийского происхождения, которые, некогда изгнанные Иди Амином, были возвращены в страну Мусевени. И, разумеется, на близкую вооруженным силам и чрезвычайно раздутую «вохру» из таких сексуальных имен, как Special Forces Command, Local Defence Unit, Chieftaincy of Military Intelligence, Internal Security Organisation, External Security Organisation, Joint Anti-Terrorism Task Force, Joint Intelligence Committee, Rapid Response Unit, State House Counter-Intelligence Unit, Political Intelligence Network и т.д.
Но с учетом того, что и низко-, и высокопоставленные офицеры имеют равный доступ к президенту, влияние ветеранов уравновешено «молодым» поколением, близким сыну M7 Мухоози Кайнеругабе, конфликтующие друг с другом органы безопасности не действуют как единое целое, критика власти в стране повсеместна, режим, как правило, не прибегает к серьезным репрессиям и не в меньшей мере задействует метод пряника, дробя страну на все новые округа с лояльными президентской администрации окружными комиссарами, партийными секциями и деревенскими комитетами и раздавая деньги лояльным избирателям, — назвать этот режим диктатурой нельзя никак.
Но главное не в этом. Сама модель роста, основанная на неолиберальных рецептах, дерегуляции экономики, децентрализации власти и отличных отношениях со стратегическими партнерами и донорами (в первую очередь с США), хотя и воспетая в 2017 г. Кристин Лагард как африканская success story, во многом себя исчерпала. Некогда отличница «поствашингтонского консенсуса» и главная получательница международной помощи, лишенная социальных сдержек и тормозов неолиберальная экономика Уганды, бессильная перед прекаризацией жизни и ростом социально-имущественного и регионального неравенства, забуксовала уже к 2006 г. и к концу 2010-х гг. уже полностью себя исчерпала, когда завершение первоначального накопления ознаменовалось ростом спекуляций на рынке недвижимости, непрозрачными мега-проектами, разворотом к углеводородному экспорту и другим рентоориентированным статьям.
Поэтому уличный дискурс о коррумпированном vampire state с панорамами социального кризиса, упадка, застоя, атомизации, криминала и суицидов не противоречит, а, скорее, дополняет выдающиеся статистические показатели ВБ и МВФ, потому что является их неизбежным социальным сайд-эффектом. К сожалению, рост не равен развитию, а как раз в вопросах развития неолиберальная Уганда все дальше отстает от своего главного соперника, соседней девелопменталистской Руанды.
🇺🇬 Сегодняшние всеобщие выборы в Уганде, вне всяких сомнений, — главное событие этого месяца. Вопреки распространенным в зарубежной прессе сенсационистским нарративам, долгое 34-летнее правление Йовери Мусевени — сложная, динамичная и изменчивая политико-экономическая модель, которая проделала извилистый путь от революционного марксизма, «беспартийной демократии», инклюзивных массовых движений и низовых инициатив до зрелого неопатримониального правления расширенного семейства Мусевени и связанного с ним военно-политического и партийного истеблишмента.
Правление Мусевени навсегда изменило облик Уганды и вывело эту страну в топ самых быстрорастущих экономик мира, но оно все больше буксует под тяжестью накопленных противоречий и авторитарного крена стареющего руководства. Проведенная в 1990-х гг. под руководством Мусевени и по рекомендациям МВФ неолиберальная модернизация вывела страну в мировые лидеры по числу взрослых людей, занятых в бизнесе (38%), но в то же время оказалась беззащитной перед растущей коррупцией, нечувствительной к развитию социальной инфраструктуры и, что важнее, оставила «за бортом» массу молодого и самодеятельного населения, потерявшего надежду на квалифицированное и легальное трудоустройство и не нашедшего свою нишу в современной рыночной экономике. Именно эти люди и составили базу молодежного антисистемного популизма, знаковой фигурой которого стал музыкант Боби Вайн.
Написал для «Коммерсанта» более серьезный и взвешенный материал о сегодняшнем президентском голосовании в Уганде. Спасибо Марианне Беленькой (@Mideastr) и редакции «Коммерсанта»!
Правление Мусевени навсегда изменило облик Уганды и вывело эту страну в топ самых быстрорастущих экономик мира, но оно все больше буксует под тяжестью накопленных противоречий и авторитарного крена стареющего руководства. Проведенная в 1990-х гг. под руководством Мусевени и по рекомендациям МВФ неолиберальная модернизация вывела страну в мировые лидеры по числу взрослых людей, занятых в бизнесе (38%), но в то же время оказалась беззащитной перед растущей коррупцией, нечувствительной к развитию социальной инфраструктуры и, что важнее, оставила «за бортом» массу молодого и самодеятельного населения, потерявшего надежду на квалифицированное и легальное трудоустройство и не нашедшего свою нишу в современной рыночной экономике. Именно эти люди и составили базу молодежного антисистемного популизма, знаковой фигурой которого стал музыкант Боби Вайн.
Написал для «Коммерсанта» более серьезный и взвешенный материал о сегодняшнем президентском голосовании в Уганде. Спасибо Марианне Беленькой (@Mideastr) и редакции «Коммерсанта»!
Коммерсантъ
Президент-долгожитель против «президента гетто»
Проходящие сегодня в Уганде парламентские и президентские выборы стали самой настоящей электоральной баталией между нынешним главой государства Йовери Мусевени, возглавляющим страну уже 34 года, и музыкантом Боби Вайном. В преддверии голосования в Уганде…
🇪🇹 🇸🇩 Треугольник раздора. О судано-эфиопском конфликте
Последние два месяца между Эфиопией и Суданом разгорается пограничный конфликт вокруг плодородного треугольника Эль-Фашга (Мазега) на северо-западной границе двух стран площадью 251 кв. км, окаймленного реками Атбара (Гванг), Ислам и Сетит. На стороне Судана — протоколы 1902 и 1972 г., на стороне Эфиопии — де-факто введенный в сельхозоборот и интегрированный в Эфиопию регион с городами, церквами, дорогами, кладбищами, где находятся земли и угодья порядка 1,8 тыс. эфиопских фермеров.
Столетний конфликт вновь разгорелся после того, как с марта 2020 г. новые суданские власти начали восстанавливать контроль к востоку от р. Атбара, задействовав ряд правовых и дипломатич. механизмов, и обострился после того, как в конце мая Судан обвинил эфиоп. военных в поддержке шифта — действующих в Эль-Фашге бандгрупп, сгоняющих с земли суданских фермеров. В декабре, воспользовавшись переброской эфиопских войск в Тыграй, суданские войска под предлогом защиты границы вошли в Нижнюю Фашгу и отбили 70% спорных районов, где, по данным властей Судана, взято ок. 20 эфиопских поселений.
С своей стороны еще 29 дек. эфиопская сторона пригрозила Судану контрнаступлением. По данным минобороны Судана, на «линию фронта» Эфиопия перебросила доп. войска и средства ПВО, в частности ЗРПК «Панцирь». И несмотря на то что 20 декабря в Джибути Хамдук и Абий договорились о возобновлении переговоров о демаркации, 13 января Судан обвинил Эфиопию в авиаударах по своей территории, где разбился вертолет суданских ВВС, после чего в шт. Гедареф прибыл председатель Суверенного совета Абдель Фаттах аль-Бурхан.
Земли Эль-Фашги никогда не были демаркированы, и не без причины; если граница не проведена — значит, это кому-то нужно. В этом случае центро-периферийное устройство Судана и Эфиопии удачно накладывалось на социокультурные коннотации эфиопских поселенцев, которые понимали границу скорее как фронтир, тереф, нежели как навязанную англо-египетскими властями линию, а восприятие «своего» пространства было более чувствительным к естественным преградам. Но главное — местным элитам и властям пограничных территорий всегда было выгодно существование «серой зоны», где процветал шифтенат, феномен социального бандитизма с участием политически амбициозной сельской знати, в 19 в. служивший фактором социальной мобильности в имперской иерархии (таким шифта был будущий император Теодрос II), а к 20 в. ставший широким обозначением разбоя на большой дороге (так слово и закрепилось в обиходе других стран, напр. Кении). С их помощью императоры могли проводить экспансию, не прибегая к прямому админ. контролю территорий.
С начала 1960-х гг. «фронтирный» статус был поколеблен массовой колонизацией региона вооруженными эфиоп. поселенцами и привлеченными сюда ими крестьянами-съемщиками, влекомыми выгодами коммерческой агрикультуры (сезам, хлопок, маис), что с 1964 г. вызывало растущее беспокойство суданских властей, чуть не вступивших в войну с Эфиопией в 1967 г. С облегчением доступа к оружию после вспыхнувших гражданских войн шифта с 1970-х гг. успешно отбивали атаки суданских полицейских и военных и укрывали эфиоп. беженцев, поселенцы и окружные чиновники с обеих сторон границы обогащались на грабеже «нелегалов» в сезоны урожая и выбивали бюджеты под предлогом постоянной угрозы, хотя эфиопские поселенцы, опасавшиеся земельной реформы Менгисту, стали более осторожными с суданскими властями.
Long story short, несмотря на все последующие договоренности с Суданом, зону по б.ч. контролировали амхарские поселенцы. Но изменение центропериферийной структуры Судана после 2019 г., с кооптацией полупериферии и давлением на периферию, столкнулось с укрепившимся в Эфиопии амхарским национализмом, для которого Эль-Фашга — такая же легитимная цель, как захваченные ранее у Тыграя Рая и Уолкейт, и который активно втягивает Аддис-Абебу в конфликт с Суданом. Для Судана, чья экономическая ситуация сравнима с Венесуэлой и Ливаном, втягиваться в конфликт опасно, для властей Эфиопии, неспособной обуздать партизанскую войну в Тыграе — смертельно.
Последние два месяца между Эфиопией и Суданом разгорается пограничный конфликт вокруг плодородного треугольника Эль-Фашга (Мазега) на северо-западной границе двух стран площадью 251 кв. км, окаймленного реками Атбара (Гванг), Ислам и Сетит. На стороне Судана — протоколы 1902 и 1972 г., на стороне Эфиопии — де-факто введенный в сельхозоборот и интегрированный в Эфиопию регион с городами, церквами, дорогами, кладбищами, где находятся земли и угодья порядка 1,8 тыс. эфиопских фермеров.
Столетний конфликт вновь разгорелся после того, как с марта 2020 г. новые суданские власти начали восстанавливать контроль к востоку от р. Атбара, задействовав ряд правовых и дипломатич. механизмов, и обострился после того, как в конце мая Судан обвинил эфиоп. военных в поддержке шифта — действующих в Эль-Фашге бандгрупп, сгоняющих с земли суданских фермеров. В декабре, воспользовавшись переброской эфиопских войск в Тыграй, суданские войска под предлогом защиты границы вошли в Нижнюю Фашгу и отбили 70% спорных районов, где, по данным властей Судана, взято ок. 20 эфиопских поселений.
С своей стороны еще 29 дек. эфиопская сторона пригрозила Судану контрнаступлением. По данным минобороны Судана, на «линию фронта» Эфиопия перебросила доп. войска и средства ПВО, в частности ЗРПК «Панцирь». И несмотря на то что 20 декабря в Джибути Хамдук и Абий договорились о возобновлении переговоров о демаркации, 13 января Судан обвинил Эфиопию в авиаударах по своей территории, где разбился вертолет суданских ВВС, после чего в шт. Гедареф прибыл председатель Суверенного совета Абдель Фаттах аль-Бурхан.
Земли Эль-Фашги никогда не были демаркированы, и не без причины; если граница не проведена — значит, это кому-то нужно. В этом случае центро-периферийное устройство Судана и Эфиопии удачно накладывалось на социокультурные коннотации эфиопских поселенцев, которые понимали границу скорее как фронтир, тереф, нежели как навязанную англо-египетскими властями линию, а восприятие «своего» пространства было более чувствительным к естественным преградам. Но главное — местным элитам и властям пограничных территорий всегда было выгодно существование «серой зоны», где процветал шифтенат, феномен социального бандитизма с участием политически амбициозной сельской знати, в 19 в. служивший фактором социальной мобильности в имперской иерархии (таким шифта был будущий император Теодрос II), а к 20 в. ставший широким обозначением разбоя на большой дороге (так слово и закрепилось в обиходе других стран, напр. Кении). С их помощью императоры могли проводить экспансию, не прибегая к прямому админ. контролю территорий.
С начала 1960-х гг. «фронтирный» статус был поколеблен массовой колонизацией региона вооруженными эфиоп. поселенцами и привлеченными сюда ими крестьянами-съемщиками, влекомыми выгодами коммерческой агрикультуры (сезам, хлопок, маис), что с 1964 г. вызывало растущее беспокойство суданских властей, чуть не вступивших в войну с Эфиопией в 1967 г. С облегчением доступа к оружию после вспыхнувших гражданских войн шифта с 1970-х гг. успешно отбивали атаки суданских полицейских и военных и укрывали эфиоп. беженцев, поселенцы и окружные чиновники с обеих сторон границы обогащались на грабеже «нелегалов» в сезоны урожая и выбивали бюджеты под предлогом постоянной угрозы, хотя эфиопские поселенцы, опасавшиеся земельной реформы Менгисту, стали более осторожными с суданскими властями.
Long story short, несмотря на все последующие договоренности с Суданом, зону по б.ч. контролировали амхарские поселенцы. Но изменение центропериферийной структуры Судана после 2019 г., с кооптацией полупериферии и давлением на периферию, столкнулось с укрепившимся в Эфиопии амхарским национализмом, для которого Эль-Фашга — такая же легитимная цель, как захваченные ранее у Тыграя Рая и Уолкейт, и который активно втягивает Аддис-Абебу в конфликт с Суданом. Для Судана, чья экономическая ситуация сравнима с Венесуэлой и Ливаном, втягиваться в конфликт опасно, для властей Эфиопии, неспособной обуздать партизанскую войну в Тыграе — смертельно.
Forwarded from Ты ли это, Африка?
🌍📚 Если вы надумали писать книгу про Африку, вот вам лайфхаки от кенийского писателя Биньяванга Вайнайна
1️⃣ Используйте в названии слово «Африка», или «Тьма», или «Сафари». В подзаголовках хорошо звучат «Занзибар», «масаи», «зулусы», «Замбези», «Конго», «Нил», «большой», «небо», «тень», «барабан», «солнце» и «прошлое».
2️⃣ Ни за что не помещайте ни на обложке, ни внутри вашей книги фотографий африканцев, хорошо приспособившихся к современности, за исключением нобелевских лауреатов.
3️⃣ АК-47, выпирающие ребра, голые груди — вот что вам надо. Если в вашей книге появляется африканец, пусть на нем будет традиционная одежда масаи, зулусов или догонов.
Статья
1️⃣ Используйте в названии слово «Африка», или «Тьма», или «Сафари». В подзаголовках хорошо звучат «Занзибар», «масаи», «зулусы», «Замбези», «Конго», «Нил», «большой», «небо», «тень», «барабан», «солнце» и «прошлое».
2️⃣ Ни за что не помещайте ни на обложке, ни внутри вашей книги фотографий африканцев, хорошо приспособившихся к современности, за исключением нобелевских лауреатов.
3️⃣ АК-47, выпирающие ребра, голые груди — вот что вам надо. Если в вашей книге появляется африканец, пусть на нем будет традиционная одежда масаи, зулусов или догонов.
Статья
Журнал Esquire
Немного того: как правильно написать хорошо продающуюся книгу про Африку
Постоянный автор Guardian и The New York Times кенийский писатель Биньяванга Вайнайна объясняет, как правильно написать хорошо продающуюся книгу про Африку.
🇨🇫 Друзья на час. О поствыборной ситуации в ЦАР
Победа Фостен-Арканжа Туадера с 53,16% голосов в первом туре подтверждена Конституционным судом. Позицию «железной леди» Даниэль Дарлан, блокировавшей и вмешательства Туадера в деятельность центризбиркома, и провокации политической оппозиции (Дарлан отклонила требование 13 из 16 кандидатов аннулировать итоги выборов), оспорить будет непросто.
Однако объективные ошибки его администрации, потеря важных сторонников в лице Карима Мекассуа и др. политиков (до 2017 г. все, кроме Дологеле и Бозизе, конструктивно работали с Туадерой), наконец, обострение военно-политич. противостояния, по итогам которого 100 тыс. покинуло дома и еще 60 тыс. бежали в сосед. страны — все это ослабило позиции Туадера по сравнению с голосованием 2015-2016 гг., когда в стране еще шла война; к выборам не были допущены проживающие за рубежом 600 тыс. беженцев (преим. мусульман), а проголосовать сумело 650 из 1,8 млн избирателей, или около 35% из меньше чем 2/3 субпрефектур; по некоторым оценкам, в 2020 г. электоральная поддержка Туадера упала на 20%. Поэтому вялый coup KO, или нокаут в 1-м туре, не снимает вопроса о будущем его режима, обретающего все более репрессивные черты — так, на улицы вернулись формально распущенные еще в июле полувоенные молодежные формирования «акул», терроризирующие оппозицию и связанные со структурами партии Туадера.
Ситуативному альянсу объединившихся в «Коалицию патриотов за перемены» шести группировок, контролирующих не менее 2/3 страны и ранее соперничавших за сферы влияния, маршруты перегона скота и ценных грузов — противостоит не менее сложный альянс ООН, размещенных по двустор. договоренности руанд. военных и частных рос. операторов ЧВК, а на политическом уровне имеющие претензии друг к другу ЕС, США, ЭСГЦА, АС, ООН, РФ, Франция и Руанда так или иначе вынуждены координировать свои действия.
Поддержавший мятеж «Коалиции» Франсуа Бозизе, которого некоторые называли «французской марионеткой», тоже остался один. Он переоценил как свои силы и международный вес, так и внутриполитический расклад. Боз, конечно, поддерживает контакты с полит. структурами его КНК, особенно с Кристианом Генебемом, который и свел его с одним из лидеров оппозиции, Анисе-Жоржем Дологеле. В контакте он и с воор. оппозицией через племянника Максима Мокома, — с Нуреддином Адамом, Абассом Сидики, Махаматом аль-Катимом, Али Дарассой; многие видели, а может, кто-то до сих пор видит в нем «нового Джотодию». Но Боз подвел своего главного союзника Дологеле, который, пойдя навстречу Генебему, рассчитывал на часть голосов КНК, в то время как Бозизе призывом к бойкоту внезапно помешал своим избирателям проголосовать за его союзника, разыграл «силовую карту» — и тоже не преуспел. Многие партийцы КНК восприняли это плохо, особенно баллотировавшиеся в парламент.
Зато группировки стали более мобильными и учатся согласовывать свои действия (они создали координ. бюро и привлекли экс-главу Socatel Сержа Бозангу, а 13 янв. совершили скоордин. нападения на Банги) с целью блокады столицы и саботажа ее снабжения (атаки на конвои, грузы НКО, коммерческие фуры), способны устраивать засады и наносить урон частям ООН, а воор. силы оказались неспособны самостоятельно сдерживать противника (св. 700 солдат FACA было отстранено от службы за дезертирство). Отсутствие массового насилия говорит, что группировки опасаются настраивать против себя население, уставшее от воен. авантюр; но поскольку жизнь сельских жителей, с 1990-х гг. живущих в социопсихологическом состоянии «духовной нестабильности», изменилась слабо, а разрыв Банги с деревней преодолеть так и не удалось, у группировок еще есть миним. поддержка и резервы.
И время работает на них — ночной комендантский час бьет по заработкам многих жителей, приостановлена работа мототакси, взлетели цены: фуры заблокированы на пограничном посту Гаруа-Булай, а властям приходится задействовать конвои для снабжения столицы и вывоза застрявших там камерунских торговцев. Группировки явно наращивают переговорную силу для нового — 9-го по счету — соглашения.
Победа Фостен-Арканжа Туадера с 53,16% голосов в первом туре подтверждена Конституционным судом. Позицию «железной леди» Даниэль Дарлан, блокировавшей и вмешательства Туадера в деятельность центризбиркома, и провокации политической оппозиции (Дарлан отклонила требование 13 из 16 кандидатов аннулировать итоги выборов), оспорить будет непросто.
Однако объективные ошибки его администрации, потеря важных сторонников в лице Карима Мекассуа и др. политиков (до 2017 г. все, кроме Дологеле и Бозизе, конструктивно работали с Туадерой), наконец, обострение военно-политич. противостояния, по итогам которого 100 тыс. покинуло дома и еще 60 тыс. бежали в сосед. страны — все это ослабило позиции Туадера по сравнению с голосованием 2015-2016 гг., когда в стране еще шла война; к выборам не были допущены проживающие за рубежом 600 тыс. беженцев (преим. мусульман), а проголосовать сумело 650 из 1,8 млн избирателей, или около 35% из меньше чем 2/3 субпрефектур; по некоторым оценкам, в 2020 г. электоральная поддержка Туадера упала на 20%. Поэтому вялый coup KO, или нокаут в 1-м туре, не снимает вопроса о будущем его режима, обретающего все более репрессивные черты — так, на улицы вернулись формально распущенные еще в июле полувоенные молодежные формирования «акул», терроризирующие оппозицию и связанные со структурами партии Туадера.
Ситуативному альянсу объединившихся в «Коалицию патриотов за перемены» шести группировок, контролирующих не менее 2/3 страны и ранее соперничавших за сферы влияния, маршруты перегона скота и ценных грузов — противостоит не менее сложный альянс ООН, размещенных по двустор. договоренности руанд. военных и частных рос. операторов ЧВК, а на политическом уровне имеющие претензии друг к другу ЕС, США, ЭСГЦА, АС, ООН, РФ, Франция и Руанда так или иначе вынуждены координировать свои действия.
Поддержавший мятеж «Коалиции» Франсуа Бозизе, которого некоторые называли «французской марионеткой», тоже остался один. Он переоценил как свои силы и международный вес, так и внутриполитический расклад. Боз, конечно, поддерживает контакты с полит. структурами его КНК, особенно с Кристианом Генебемом, который и свел его с одним из лидеров оппозиции, Анисе-Жоржем Дологеле. В контакте он и с воор. оппозицией через племянника Максима Мокома, — с Нуреддином Адамом, Абассом Сидики, Махаматом аль-Катимом, Али Дарассой; многие видели, а может, кто-то до сих пор видит в нем «нового Джотодию». Но Боз подвел своего главного союзника Дологеле, который, пойдя навстречу Генебему, рассчитывал на часть голосов КНК, в то время как Бозизе призывом к бойкоту внезапно помешал своим избирателям проголосовать за его союзника, разыграл «силовую карту» — и тоже не преуспел. Многие партийцы КНК восприняли это плохо, особенно баллотировавшиеся в парламент.
Зато группировки стали более мобильными и учатся согласовывать свои действия (они создали координ. бюро и привлекли экс-главу Socatel Сержа Бозангу, а 13 янв. совершили скоордин. нападения на Банги) с целью блокады столицы и саботажа ее снабжения (атаки на конвои, грузы НКО, коммерческие фуры), способны устраивать засады и наносить урон частям ООН, а воор. силы оказались неспособны самостоятельно сдерживать противника (св. 700 солдат FACA было отстранено от службы за дезертирство). Отсутствие массового насилия говорит, что группировки опасаются настраивать против себя население, уставшее от воен. авантюр; но поскольку жизнь сельских жителей, с 1990-х гг. живущих в социопсихологическом состоянии «духовной нестабильности», изменилась слабо, а разрыв Банги с деревней преодолеть так и не удалось, у группировок еще есть миним. поддержка и резервы.
И время работает на них — ночной комендантский час бьет по заработкам многих жителей, приостановлена работа мототакси, взлетели цены: фуры заблокированы на пограничном посту Гаруа-Булай, а властям приходится задействовать конвои для снабжения столицы и вывоза застрявших там камерунских торговцев. Группировки явно наращивают переговорную силу для нового — 9-го по счету — соглашения.
🇲🇿 Чемодан без ручки. О ситуации на севере Мозамбика
Иностранные СМИ обеспокоены гуманитарной катастрофой в пораженной исламистским восстанием мозамбикской провинции Кабу-Делгаду. Симптоматично, что встревожились лишь спустя три года и вскоре после появления в начале января информации, что французский нефтегазовый гигант Total объявил о приостановке 3,9 млрд проекта производства СПГ и выводе оттуда персонала после нападения на дер. Китунда неподалку от взлетной полосы в пределах охраняемого периметра.
Читая между строк и памятуя о том, что простые люди, как правило, редко интересуют журналистов иначе, как в свете интересов крупного бизнеса, можно предположить, что готовятся важные военно-стратегические решения по линии ЕС, САДК, США, Португалии и Франции, которая всегда готова поддерживать проекты «родной» Total; однако ни одна из сторон в полной мере не готова брать на себя сопутствующие риски. Однако мозамбикское правительство очевидно теряет контроль над территорией, СПГ-проекты Exxon и Total становятся «чемоданом без ручки», Зимбабве опасается потери ключевого транспортного коридора Бейра—Мутаре и скрепя сердце готовится к вводу войск, а ЮАР крайне заинтересована в минимальной стабильности у северного соседа — переварить коллапс экономики Зимбабве ЮАР не сможет.
Некоторым внесением ясности стало и назначение нового главы ВС Эужениу Мусы, которое укрепило позиции военного элемента на севере — из-за вражды армии с полицией, на плечи которой после 1992 г. легла борьба с диссидентами «Ренамо», ВС практически не развивали, опасаясь усиления интегрированных в нее боевиков и офицеров «Ренамо». Но три года полицейских спецопераций замеченных в пытках и военных преступлениях PIR и GOE в сочетании с неудачами ЧВК «Вагнер», а затем и Dyck Advisory Group показали неэффективность такой гибридной стратегии, а создаваемые под эгидой полиции проправит. ополчения рискуют запустить «сахельский» сценарий межобщинной бойни.
Восстание «Ахлу сунна валь джамо» (АСВД), сетецентричного салафитского движения, с 2019 г. аффилированного ИГ, но выросшего из экосистемы оформившихся к 2007 г. локальных молодежных сект («Шабаби») и перешедшего на рубеже 2015-2016 г. к идеологии воор. джихада и построения «суахилийского халифата» на территории Мозамбика, Танзании и Кении, уже привело к гибели 2,5 тыс. человек (большинство — казненные обезглавливанием) и исходу 570 тыс. беженцев. Сеть из 2-3 тыс. комбатантов с активно прибывающими иностранцами из Танзании, Уганды, Конго и др. стран контролирует 40 тыс. кв. км территории провинции и расширяет ареал операций на провинции Нампула и Ньяса, р-н Мтвара на юге Танзании, архипелаг Киримбаш и округ Муйдумбе — исторический очаг освободительной борьбы, с перспективой захвата Муэды, родины президента Филипе Ньюси, куда стекаются беженцы и откуда бегут жители, и где находится центр оперативного командования.
Во многом история повторяется — modus operandi АСВД, сочетающий партизанско-террористическую борьбу с созданием серой зоны криминальной экономики и контрабанды, все больше напоминает «Боко харам». От точечных похищений и расправ АСВД перешли к захватам городов и трансп. коридоров (в первую очередь от МдП до провинц. столицы Пембы), водных артерий и акватории, а также стратегического порта Мосимбоа-да-Прая на индоокеанском побережье.
Несмотря на то что еще ни одной франшизе не удалось повторить военные успехи ближневосточного ядра ИГ — здесь нет уникального для Ирака симбиоза бывших военных и контрразведчиков БААС с фанатичными салафитскими сектами — АСВД сходным образом и последовательно проводит стратегию депопуляции провинции и ее 17 округов, не удерживая в заложниках ее население и превращая регион в собственную военно-хозяйственную зону, управляемую мелкими и средними трансграничными бизнесменами со связями в Танзании, Занзибаре, Коморах и Великих Озерах, и привлекшими на свою сторону безработную молодежь, в том числе из общин с сильными антиправительственными настроениями и ресентиментом вокруг СПГ-проектов.
Иностранные СМИ обеспокоены гуманитарной катастрофой в пораженной исламистским восстанием мозамбикской провинции Кабу-Делгаду. Симптоматично, что встревожились лишь спустя три года и вскоре после появления в начале января информации, что французский нефтегазовый гигант Total объявил о приостановке 3,9 млрд проекта производства СПГ и выводе оттуда персонала после нападения на дер. Китунда неподалку от взлетной полосы в пределах охраняемого периметра.
Читая между строк и памятуя о том, что простые люди, как правило, редко интересуют журналистов иначе, как в свете интересов крупного бизнеса, можно предположить, что готовятся важные военно-стратегические решения по линии ЕС, САДК, США, Португалии и Франции, которая всегда готова поддерживать проекты «родной» Total; однако ни одна из сторон в полной мере не готова брать на себя сопутствующие риски. Однако мозамбикское правительство очевидно теряет контроль над территорией, СПГ-проекты Exxon и Total становятся «чемоданом без ручки», Зимбабве опасается потери ключевого транспортного коридора Бейра—Мутаре и скрепя сердце готовится к вводу войск, а ЮАР крайне заинтересована в минимальной стабильности у северного соседа — переварить коллапс экономики Зимбабве ЮАР не сможет.
Некоторым внесением ясности стало и назначение нового главы ВС Эужениу Мусы, которое укрепило позиции военного элемента на севере — из-за вражды армии с полицией, на плечи которой после 1992 г. легла борьба с диссидентами «Ренамо», ВС практически не развивали, опасаясь усиления интегрированных в нее боевиков и офицеров «Ренамо». Но три года полицейских спецопераций замеченных в пытках и военных преступлениях PIR и GOE в сочетании с неудачами ЧВК «Вагнер», а затем и Dyck Advisory Group показали неэффективность такой гибридной стратегии, а создаваемые под эгидой полиции проправит. ополчения рискуют запустить «сахельский» сценарий межобщинной бойни.
Восстание «Ахлу сунна валь джамо» (АСВД), сетецентричного салафитского движения, с 2019 г. аффилированного ИГ, но выросшего из экосистемы оформившихся к 2007 г. локальных молодежных сект («Шабаби») и перешедшего на рубеже 2015-2016 г. к идеологии воор. джихада и построения «суахилийского халифата» на территории Мозамбика, Танзании и Кении, уже привело к гибели 2,5 тыс. человек (большинство — казненные обезглавливанием) и исходу 570 тыс. беженцев. Сеть из 2-3 тыс. комбатантов с активно прибывающими иностранцами из Танзании, Уганды, Конго и др. стран контролирует 40 тыс. кв. км территории провинции и расширяет ареал операций на провинции Нампула и Ньяса, р-н Мтвара на юге Танзании, архипелаг Киримбаш и округ Муйдумбе — исторический очаг освободительной борьбы, с перспективой захвата Муэды, родины президента Филипе Ньюси, куда стекаются беженцы и откуда бегут жители, и где находится центр оперативного командования.
Во многом история повторяется — modus operandi АСВД, сочетающий партизанско-террористическую борьбу с созданием серой зоны криминальной экономики и контрабанды, все больше напоминает «Боко харам». От точечных похищений и расправ АСВД перешли к захватам городов и трансп. коридоров (в первую очередь от МдП до провинц. столицы Пембы), водных артерий и акватории, а также стратегического порта Мосимбоа-да-Прая на индоокеанском побережье.
Несмотря на то что еще ни одной франшизе не удалось повторить военные успехи ближневосточного ядра ИГ — здесь нет уникального для Ирака симбиоза бывших военных и контрразведчиков БААС с фанатичными салафитскими сектами — АСВД сходным образом и последовательно проводит стратегию депопуляции провинции и ее 17 округов, не удерживая в заложниках ее население и превращая регион в собственную военно-хозяйственную зону, управляемую мелкими и средними трансграничными бизнесменами со связями в Танзании, Занзибаре, Коморах и Великих Озерах, и привлекшими на свою сторону безработную молодежь, в том числе из общин с сильными антиправительственными настроениями и ресентиментом вокруг СПГ-проектов.
🇪🇹 🇪🇬 Колоссы на глиняных ногах. О египетско-эфиопском обострении
С вооруженным конфликтом на суданско-эфиопской границе, очередным провалом переговоров по дамбе GERD и обвинением эфиопской стороной Египта в поддержке ополченцев-гумуз, дипломатический кризис между Египтом, Суданом и Эфиопией обострился до угрожающих масштабов, и страны принялись комментировать внутренние дела друг друга.
Но все ли так однозначно идет к войне? Участие эритрейских и сомалийских войск в Тыграйской войне на стороне Аддис-Абебы высветило новый военный союз, дезориентирующий ближневосточных союзников Египта — ОАЭ и КСА. Это ориентирующееся на Анкару и Доху федеральное правительство Сомали в Могадишо, Эритрея, состоящая в военном союзе с ОАЭ и КСА и участвующая в операциях саудовской коалиции в Йемене, и собственно Эфиопия со сбалансированным портфелем союзников и открытой враждой лишь с «младшим» партнером ОАЭ и КСА — Египтом. Лед между тремя этими странами тронулся еще в 2018 г., и союз в общих чертах оформился на саммите в январе 2020 г. в Асмэре, а завершился в сентябре новым блоком. Частая циркуляция первых лиц между Асмэрой, Аддис-Абебой и Могадишо не оставляет сомнений, что там обсуждались и вопросы разгрома НФОТ.
Эфиопский кейс, безусловно, ставит в затруднительное положение блок ОАЭ—КСА, посредничавший в эфиопско-эритрейской «оттепели». ОАЭ, в целом, приветствовали жесткий курс Абия в отношении Тыграя, сообщалось о задействовании в операциях в Тыграе поставленных из ОАЭ китайских БЛА, и все это уже подорвало эмиратско-египетскую координацию. Ибо Египет — все-таки младший партнер для коалиции, а в плане экономического сотрудничества едва ли более перспективный, чем Эфиопия, в которую ОАЭ инвестировали большие суммы.
Мало для кого секрет, что накачанная соврем. вооружениями египетская армия — в крайне скверном состоянии и не может даже замирить мятежные племена и структуры ИГ на Синае общей численностью несколько тыс. боевиков. В Турции многие уверены, что Египет не сможет и выполнить свой ультиматум по Ливии, если тур. войска вместе с ПНС атакуют Сирт и Джуфру. Ну а коррумпированному египетскому генералитету, подлинному deep state, получившему при Абдель Фаттахе ас-Сиси контрольный пакет над промышленностью и строительным бизнесом (в дополнение к др. доходным статьям экономики), обострение невыгодно — у них и так все хорошо. Эфиопия же может выйти из собственного внутреннего конфликта как окрепшей и консолидированной державой, так и дезинтегрированной страной, и оба сценария для Судана и Египта — одинаково плохи. В последнем случае распад Эфиопии обернется чудовищным потоком беженцев, оружия и трансграничными конфликтами, к чему Судан, балансирующий на грани гиперинфляции, явно не готов.
Поэтому Египет проявил сдержанность после того, как в июле началось заполнение злосчастной дамбы, и даже после начала в ноябре гражданского конфликта в Тыграе манифестация силы ограничилась лишь двумя раундами суданско-египетских учений. Поэтому Египет сближается с Суданом и Южным Суданом ради давления на Эфиопию, ищет выходы на Эритрею, влияние на которую ослабло после нормализации Исайяса с Абием. Так, ас-Сиси принял представителя Эритреи, а также побывал в Джубе в сопровождении своего шефа разведки, где встречался с президентом Салвой Кииром и обсуждал в т.ч. дождевые дамбы, канал Джонглей, насосные станции на Белом Ниле и др. обещанные Каиром гидроэнергетические проекты. Но они могут возыметь катастрофические последствия для скотоводческих общин Южного Судана, и Абию будет легко посеять смуту в Южном Судане среди врагов Киира, а позиции Каира в Южном Судане, в целом, маргинальны даже на фоне Уганды и Кении, не говоря уже об Эфиопии.
Чем бы это ни закончилось, единственным победителем станет Эритрея — благодаря оккупации ее войсками части Тыграя и выходу из относительной международной изоляции ее режим сможет как восстановить внутреннюю легитимность, так и решить часть проблем своей зарегулированной военно-мобилизационной экономики.
С вооруженным конфликтом на суданско-эфиопской границе, очередным провалом переговоров по дамбе GERD и обвинением эфиопской стороной Египта в поддержке ополченцев-гумуз, дипломатический кризис между Египтом, Суданом и Эфиопией обострился до угрожающих масштабов, и страны принялись комментировать внутренние дела друг друга.
Но все ли так однозначно идет к войне? Участие эритрейских и сомалийских войск в Тыграйской войне на стороне Аддис-Абебы высветило новый военный союз, дезориентирующий ближневосточных союзников Египта — ОАЭ и КСА. Это ориентирующееся на Анкару и Доху федеральное правительство Сомали в Могадишо, Эритрея, состоящая в военном союзе с ОАЭ и КСА и участвующая в операциях саудовской коалиции в Йемене, и собственно Эфиопия со сбалансированным портфелем союзников и открытой враждой лишь с «младшим» партнером ОАЭ и КСА — Египтом. Лед между тремя этими странами тронулся еще в 2018 г., и союз в общих чертах оформился на саммите в январе 2020 г. в Асмэре, а завершился в сентябре новым блоком. Частая циркуляция первых лиц между Асмэрой, Аддис-Абебой и Могадишо не оставляет сомнений, что там обсуждались и вопросы разгрома НФОТ.
Эфиопский кейс, безусловно, ставит в затруднительное положение блок ОАЭ—КСА, посредничавший в эфиопско-эритрейской «оттепели». ОАЭ, в целом, приветствовали жесткий курс Абия в отношении Тыграя, сообщалось о задействовании в операциях в Тыграе поставленных из ОАЭ китайских БЛА, и все это уже подорвало эмиратско-египетскую координацию. Ибо Египет — все-таки младший партнер для коалиции, а в плане экономического сотрудничества едва ли более перспективный, чем Эфиопия, в которую ОАЭ инвестировали большие суммы.
Мало для кого секрет, что накачанная соврем. вооружениями египетская армия — в крайне скверном состоянии и не может даже замирить мятежные племена и структуры ИГ на Синае общей численностью несколько тыс. боевиков. В Турции многие уверены, что Египет не сможет и выполнить свой ультиматум по Ливии, если тур. войска вместе с ПНС атакуют Сирт и Джуфру. Ну а коррумпированному египетскому генералитету, подлинному deep state, получившему при Абдель Фаттахе ас-Сиси контрольный пакет над промышленностью и строительным бизнесом (в дополнение к др. доходным статьям экономики), обострение невыгодно — у них и так все хорошо. Эфиопия же может выйти из собственного внутреннего конфликта как окрепшей и консолидированной державой, так и дезинтегрированной страной, и оба сценария для Судана и Египта — одинаково плохи. В последнем случае распад Эфиопии обернется чудовищным потоком беженцев, оружия и трансграничными конфликтами, к чему Судан, балансирующий на грани гиперинфляции, явно не готов.
Поэтому Египет проявил сдержанность после того, как в июле началось заполнение злосчастной дамбы, и даже после начала в ноябре гражданского конфликта в Тыграе манифестация силы ограничилась лишь двумя раундами суданско-египетских учений. Поэтому Египет сближается с Суданом и Южным Суданом ради давления на Эфиопию, ищет выходы на Эритрею, влияние на которую ослабло после нормализации Исайяса с Абием. Так, ас-Сиси принял представителя Эритреи, а также побывал в Джубе в сопровождении своего шефа разведки, где встречался с президентом Салвой Кииром и обсуждал в т.ч. дождевые дамбы, канал Джонглей, насосные станции на Белом Ниле и др. обещанные Каиром гидроэнергетические проекты. Но они могут возыметь катастрофические последствия для скотоводческих общин Южного Судана, и Абию будет легко посеять смуту в Южном Судане среди врагов Киира, а позиции Каира в Южном Судане, в целом, маргинальны даже на фоне Уганды и Кении, не говоря уже об Эфиопии.
Чем бы это ни закончилось, единственным победителем станет Эритрея — благодаря оккупации ее войсками части Тыграя и выходу из относительной международной изоляции ее режим сможет как восстановить внутреннюю легитимность, так и решить часть проблем своей зарегулированной военно-мобилизационной экономики.
🇲🇱 Lost in transition. О внутренней динамике в Мали
Под давлением ЭКОВАС и в соответствии с «Хартией переходного периода» в Мали распущен «Национальный комитет спасения народа» — главный орган военных путчистов, созданный 18 августа сразу после свержения непопулярного президента Ибрагима Бубакара Кейты. Тем самым окончательно оформились переходные органы власти, заложенные осенними консультациями и решениями.
Еще 25 сент. созданная военными коллегия выборщиков утвердила временным президентом отставного полковника и экс-минобороны Ба Ндао, а вице-президентом — главу НКСН полковника Ассими Гоита, ранее объявленного «главой государства». Через два дня указом Ба Ндао переходное правительство возглавил бывший глава МИД Моктар Уан. В созданном им 5 окт. переходном правительстве ключевые посты получили путчисты — минобороны и минпримирения возглавили полковники Садио Камара и Исмаэль Ваге, министерство безопасности — полковник Модибо Коне. 25 нояб. 13 из 20 губернаторских постов тоже получили военные, при этом немало критики вызвала фигура замешанного в военных преступлениях бригадного генерала Кеба Сангаре, возглавившего р-н Бугуни. Переходный национальный совет — законодательный орган с полномочиями парламента, где военные «забронировали» 22 из 121 мест — 5 дек. возглавил сменивший камуфляж на бубу полковник Малик Диав.
Идеология «дегажизма» («ИБК должен уйти!»), на какое-то время сплотившая под знаменами движения M5-RFP самые разные — от антиглобалистов, левых и антифранц. активистов до умеренных исламистов — политические силы, казалось бы, открыла путь ожиданиям политического обновления. Но ненадолго. На весь переходный период власть прочно оказалась у военных, Ассими Гоита вошел во вкус и стал принимать все ключевые решения (в т.ч. по составу правительства и ПНС), а Ба Ндао — лишь подписывать их, а главным проигравшим стало M5-RFP, которое несло основную тяжесть долгих месяцев антиправит. борьбы и которое, вопреки растущему политическому авторитету имама Махмуда Дико и близких ему членов M5-RFP, не получило адекватного представительства в переходных органах власти.
Хуже того. Военные не доверяют традиционным политическим партиям, те, в свою очередь, сомневаются в компетентности военных, гражданские активисты уверены в «гнилой» природе всего политического класса, а профсоюзы во главе с Якубой Катиле отстаивают собственную линию. Фактором напряжения стали события кон. декабря, когда спецслужбой DGSE по подозрению в заговоре были арестованы множество политиков и журналистов, в т. ч. активный критик ИБК, активист и радиоведущий Рас Бат.
Но главным разочарованием стало продолжающееся и даже усилившееся франц. военное присутствие, против которого выступало большинство жителей Бамако и крупных городов страны. По итогам телеф. опросов о доверии иностранным державам, проведенным 21-23 августа среди 925 резидентов Бамако, Франция находилась на последнем месте (26%), сильно уступая России (88%), Китаю (86%), США (62%), ЭКОВАС (31%).
Но разговоры о выводе французских войск практически заглохли, а от вошедших в ПНС резких критиков франц. присутствия, в т. ч. всемирно известного музыканта Салифа Кейты и активиста Адама Бен Диарра, требуют «дисциплины» в высказываниях даже после авиаудара франц. ВВС по свадебной процессии в дер. Бунти.
Со временем стало ясно, что новые власти в тесной координации с Францией продолжат «силовой» курс и и будут оттягивать принятие дорожной карты по мирному урегулированию даже несмотря на низовые инициативы — достигнутый «худой» мир общин бамбара и догонов с джихадистами в Мопти и др. локальные соглашения по разблокировке рынков и торговых маршрутов из-за угрозы голода. Переворот оказался псевдособытием, не изменившим ни внутреннюю ситуацию, ни порядок работы добывающих компаний и экономич. операторов, ни систему внешнеполитических воен. и экономич. соглашений, если не считать предложений Макрона по «адаптации» воен. операций и более активной вовлеченности европейских партнеров — но население все равно все меньше понимает смысл присутствия здесь иностр. структур.
Под давлением ЭКОВАС и в соответствии с «Хартией переходного периода» в Мали распущен «Национальный комитет спасения народа» — главный орган военных путчистов, созданный 18 августа сразу после свержения непопулярного президента Ибрагима Бубакара Кейты. Тем самым окончательно оформились переходные органы власти, заложенные осенними консультациями и решениями.
Еще 25 сент. созданная военными коллегия выборщиков утвердила временным президентом отставного полковника и экс-минобороны Ба Ндао, а вице-президентом — главу НКСН полковника Ассими Гоита, ранее объявленного «главой государства». Через два дня указом Ба Ндао переходное правительство возглавил бывший глава МИД Моктар Уан. В созданном им 5 окт. переходном правительстве ключевые посты получили путчисты — минобороны и минпримирения возглавили полковники Садио Камара и Исмаэль Ваге, министерство безопасности — полковник Модибо Коне. 25 нояб. 13 из 20 губернаторских постов тоже получили военные, при этом немало критики вызвала фигура замешанного в военных преступлениях бригадного генерала Кеба Сангаре, возглавившего р-н Бугуни. Переходный национальный совет — законодательный орган с полномочиями парламента, где военные «забронировали» 22 из 121 мест — 5 дек. возглавил сменивший камуфляж на бубу полковник Малик Диав.
Идеология «дегажизма» («ИБК должен уйти!»), на какое-то время сплотившая под знаменами движения M5-RFP самые разные — от антиглобалистов, левых и антифранц. активистов до умеренных исламистов — политические силы, казалось бы, открыла путь ожиданиям политического обновления. Но ненадолго. На весь переходный период власть прочно оказалась у военных, Ассими Гоита вошел во вкус и стал принимать все ключевые решения (в т.ч. по составу правительства и ПНС), а Ба Ндао — лишь подписывать их, а главным проигравшим стало M5-RFP, которое несло основную тяжесть долгих месяцев антиправит. борьбы и которое, вопреки растущему политическому авторитету имама Махмуда Дико и близких ему членов M5-RFP, не получило адекватного представительства в переходных органах власти.
Хуже того. Военные не доверяют традиционным политическим партиям, те, в свою очередь, сомневаются в компетентности военных, гражданские активисты уверены в «гнилой» природе всего политического класса, а профсоюзы во главе с Якубой Катиле отстаивают собственную линию. Фактором напряжения стали события кон. декабря, когда спецслужбой DGSE по подозрению в заговоре были арестованы множество политиков и журналистов, в т. ч. активный критик ИБК, активист и радиоведущий Рас Бат.
Но главным разочарованием стало продолжающееся и даже усилившееся франц. военное присутствие, против которого выступало большинство жителей Бамако и крупных городов страны. По итогам телеф. опросов о доверии иностранным державам, проведенным 21-23 августа среди 925 резидентов Бамако, Франция находилась на последнем месте (26%), сильно уступая России (88%), Китаю (86%), США (62%), ЭКОВАС (31%).
Но разговоры о выводе французских войск практически заглохли, а от вошедших в ПНС резких критиков франц. присутствия, в т. ч. всемирно известного музыканта Салифа Кейты и активиста Адама Бен Диарра, требуют «дисциплины» в высказываниях даже после авиаудара франц. ВВС по свадебной процессии в дер. Бунти.
Со временем стало ясно, что новые власти в тесной координации с Францией продолжат «силовой» курс и и будут оттягивать принятие дорожной карты по мирному урегулированию даже несмотря на низовые инициативы — достигнутый «худой» мир общин бамбара и догонов с джихадистами в Мопти и др. локальные соглашения по разблокировке рынков и торговых маршрутов из-за угрозы голода. Переворот оказался псевдособытием, не изменившим ни внутреннюю ситуацию, ни порядок работы добывающих компаний и экономич. операторов, ни систему внешнеполитических воен. и экономич. соглашений, если не считать предложений Макрона по «адаптации» воен. операций и более активной вовлеченности европейских партнеров — но население все равно все меньше понимает смысл присутствия здесь иностр. структур.
Forwarded from Фалафельная
Пробило полночь, самое время для прекрасных фото из Африки, не всегда халяльных или кошерных (как вам больше нравится).
У нас новорожденный канал, где будет много фото и зарисовок человека, влюбленного в Африку (караул - мы теряем арабистов).
Знакомьтесь - ТГ-канал "Мама, я в буше"
У нас новорожденный канал, где будет много фото и зарисовок человека, влюбленного в Африку (караул - мы теряем арабистов).
Знакомьтесь - ТГ-канал "Мама, я в буше"
Telegram
Мама, я в буше!
Всё самое интересное о Чёрном континенте
🇳🇬 На диком северо-западе. О политэкономии нигерийского бандитизма
В ходе кадровых перестановок в руководстве сухопутных, военно-воздушных и военно-морских сил президент Нигерии Мухаммаду Бухари впервые открыто признал, что страна находится в состоянии «чрезвычайного положения». Еще раньше парламент принял резолюцию с призывом к ныне «вышедшим на пенсию» начальникам штабов ВС уйти в отставку из-за крупных просчетов в борьбе с терроризмом, в первую очередь — за провальную стратегию «суперлагерей» в борьбе с «Боко харам».
В «журналистике страха» Нигерия, «пороховая бочка» Африки и мировой лидер по абсолютной бедности, занимает одно из первых мест. Окно возможностей для реформирования перспективной, но загубленной «нефтяным проклятием» экономики действительно сокращается, а питаемые деиндустриализацией, рецессией, классовым неравенством и коррупцией растущий сепаратизм Биафры, профессионализирующиеся джихадистские движения, конфликты скотоводов и земледельцев в Среднем поясе на какое-то время оттенили главную угрозу национальной безопасности.
Уже несколько лет штаты Кано, Кацина (родина президента), Замфара, Кадуна, Кебби и Джигава, составляющие Северо-Западную геополитическую зону, — охвачены разрушительной стихией сельского бандитизма с похищениями, воор. ограблениями и налетами с целью кражи скота c эпицентром в лесу Субубу шт. Замфара, служащим главной оперативной базой бандитов. Сочетание окаймляющего удаленные деревни и неуправляемые пустоши пояса лесов, нек-е из которых, вроде Камуку, в народе уже прозваны «Самбисами», и потока оружия из Сахеля после падения Каддафи превратило некогда «тихую гавань» в арену сражений бандгрупп и противостоящих им вигилантов-янсакаи, полиции и военных, с переменным успехом наносящих авиаудары по лесам, между которыми бандиты рутинно циркулируют по маршрутам перегона скота.
Пожалуй, главное — это борьба за скот, точнее — коров, а похищения, даже высокопрофильные, гарантируют разве что безопасность и логистику. Кровавое соревнование с высокими ставками и маржой, особенной жестокостью и разорением целых деревень, символом которого стала фигура Бухарина Цохо, известного как Бухарин Даджи («лесной Бухарин») и погибшего в 2018 г. от рук соратника, — явление сравнительно недавнее. Если раньше кражи скота регулировались использованием традиц. оружия и нормативами воинского этоса, то сейчас это — высокодоходная индустрия с участием хорошо организованных и вооруженных криминальных групп численностью 100-300 чел., состоящих преимущественно из молодежи фульбе (а также шува, канури, канембу, туарегов, арабов и др.), не облагаемая налогами и через городских посредников связанная с джихадистами «Боко харам» и «Ансару»; для некоторых же нечистых на руку дельцов вооружение «лесных» — своего рода инвестиция, гарантирующая отдачу с каждой операции.
Причины ползучего бедствия ясны, и они прорываются из уст самих сельских жителей даже сквозь пелену популярных в Нигерии теорий заговора — это бедность и малоземелье, «жадность» (т.е. высокие ожидания от жизни в сочетании с отсутствием жизненных перспектив), коррупция. У преступников есть и ясные цели — накопление богатства и социальная мобильность с перспективой через несколько раундов вялых переговоров с регион. властями пересесть с мотоциклов в кресла поудобнее, отложить мачете и «датские ружья» и капитализировать накопленные связи в руководстве штатов, полиции и традиц. эмиратах, след которых настолько явен, что резиденция одного из них, эмира Шинкафи, в январе была атакована протестующими.
Однако паразитирующая на сельской экономике стихия «первоначального накопления» в то же время истощает саму эту экономику (фульбе, производящие 90% скота, приносят Нигерии 3,2% ВВП), где закрываются бизнесы, люди беднеют, занимают на еду, распродают наделы и фермы ради выплаты неподъемных для обычных селян выкупов (ок. ₦1 млн, или $2,5 тыс. за торговца средней руки при «хорошем» заработке в ₦100 тыс. и 6-10 детьми на семью), и которые мигрируют на юг, где им не рады.
В ходе кадровых перестановок в руководстве сухопутных, военно-воздушных и военно-морских сил президент Нигерии Мухаммаду Бухари впервые открыто признал, что страна находится в состоянии «чрезвычайного положения». Еще раньше парламент принял резолюцию с призывом к ныне «вышедшим на пенсию» начальникам штабов ВС уйти в отставку из-за крупных просчетов в борьбе с терроризмом, в первую очередь — за провальную стратегию «суперлагерей» в борьбе с «Боко харам».
В «журналистике страха» Нигерия, «пороховая бочка» Африки и мировой лидер по абсолютной бедности, занимает одно из первых мест. Окно возможностей для реформирования перспективной, но загубленной «нефтяным проклятием» экономики действительно сокращается, а питаемые деиндустриализацией, рецессией, классовым неравенством и коррупцией растущий сепаратизм Биафры, профессионализирующиеся джихадистские движения, конфликты скотоводов и земледельцев в Среднем поясе на какое-то время оттенили главную угрозу национальной безопасности.
Уже несколько лет штаты Кано, Кацина (родина президента), Замфара, Кадуна, Кебби и Джигава, составляющие Северо-Западную геополитическую зону, — охвачены разрушительной стихией сельского бандитизма с похищениями, воор. ограблениями и налетами с целью кражи скота c эпицентром в лесу Субубу шт. Замфара, служащим главной оперативной базой бандитов. Сочетание окаймляющего удаленные деревни и неуправляемые пустоши пояса лесов, нек-е из которых, вроде Камуку, в народе уже прозваны «Самбисами», и потока оружия из Сахеля после падения Каддафи превратило некогда «тихую гавань» в арену сражений бандгрупп и противостоящих им вигилантов-янсакаи, полиции и военных, с переменным успехом наносящих авиаудары по лесам, между которыми бандиты рутинно циркулируют по маршрутам перегона скота.
Пожалуй, главное — это борьба за скот, точнее — коров, а похищения, даже высокопрофильные, гарантируют разве что безопасность и логистику. Кровавое соревнование с высокими ставками и маржой, особенной жестокостью и разорением целых деревень, символом которого стала фигура Бухарина Цохо, известного как Бухарин Даджи («лесной Бухарин») и погибшего в 2018 г. от рук соратника, — явление сравнительно недавнее. Если раньше кражи скота регулировались использованием традиц. оружия и нормативами воинского этоса, то сейчас это — высокодоходная индустрия с участием хорошо организованных и вооруженных криминальных групп численностью 100-300 чел., состоящих преимущественно из молодежи фульбе (а также шува, канури, канембу, туарегов, арабов и др.), не облагаемая налогами и через городских посредников связанная с джихадистами «Боко харам» и «Ансару»; для некоторых же нечистых на руку дельцов вооружение «лесных» — своего рода инвестиция, гарантирующая отдачу с каждой операции.
Причины ползучего бедствия ясны, и они прорываются из уст самих сельских жителей даже сквозь пелену популярных в Нигерии теорий заговора — это бедность и малоземелье, «жадность» (т.е. высокие ожидания от жизни в сочетании с отсутствием жизненных перспектив), коррупция. У преступников есть и ясные цели — накопление богатства и социальная мобильность с перспективой через несколько раундов вялых переговоров с регион. властями пересесть с мотоциклов в кресла поудобнее, отложить мачете и «датские ружья» и капитализировать накопленные связи в руководстве штатов, полиции и традиц. эмиратах, след которых настолько явен, что резиденция одного из них, эмира Шинкафи, в январе была атакована протестующими.
Однако паразитирующая на сельской экономике стихия «первоначального накопления» в то же время истощает саму эту экономику (фульбе, производящие 90% скота, приносят Нигерии 3,2% ВВП), где закрываются бизнесы, люди беднеют, занимают на еду, распродают наделы и фермы ради выплаты неподъемных для обычных селян выкупов (ок. ₦1 млн, или $2,5 тыс. за торговца средней руки при «хорошем» заработке в ₦100 тыс. и 6-10 детьми на семью), и которые мигрируют на юг, где им не рады.
Forwarded from Новости Ближнего Востока и других
Эфиопия - 110-миллионная страна все глубже погружается в дестабилизацию. События там угрожают дестабилизацией Африке и Ближнему Востоку. https://telegra.ph/Obostrenie-krizisa-v-EHfiopii-ugrozhaet-regionalnoj-i-blizhnevostochnoj-bezopasnosti-01-31
Telegraph
Обострение кризиса в Эфиопии угрожает региональной и ближневосточной безопасности
По материалам Аль-Монитор и Мада Маср Вооруженное противостояние, вспыхнувшее 3 ноября между федеральным правительством и региональным правительством в штате Тыграй, ускорило то, что премьер-министр Эфиопии Абий охарактеризовал как “внутреннюю правоохранительную…
🇬🇶 История о потерянном двадцатилетии. О коррупции в Экваториальной Гвинее
Организация Transparency International заслуженно признала Экваториальную Гвинею одной из самых коррумпированных стран мира. Расположившись на почетном 174 (из 180) месте, на континенте она уступила лишь Сомали и обоим Суданам.
Аналогов Экваториальной Гвинеи в мире, к счастью, нет. Итоги 25 лет нефтяного бума впечатляют: пока рейтинги охвата и качества образования и здравоохранения стабильно деградировали, страна переживала бум престижной инфраструктуры с низкой социальной ценностью — на фоне неблагополучных трущоб как грибы росла элитная недвижимость, в которую очень легко «прятать» деньги, строя на $10 млн и выставляя счет на $50 — 80% бюджета стабильно уходило на сомнительные и нерентабельные инфраструктурные проекты (при средних 30% по Африке).
Итог плачевен — скоростные шоссе в никуда, пустые 5-звездочные отели, по три резиденции на министра (в Бате, Ояле, Малабо), лоск пустой футуристической столицы Сьюдад-де-ла-Пас (Ояла), $112-млн аэропорт на о. Аннобон, где 5 тыс. жителей пробавляется без единой школы. А школы, кстати, настолько плохи, что половина гвинейцев, экономя на еде и свете, отдает детей учиться в частные. Подробнее — в этом замечательном комиксе.
Но вопрос. Как Эсанги, возглавляемый 78-летним президентом Теодоро Обиангом Нгемой клан из округа Монгомо в Рио-Муни, еще в 1968 г. составлявший не более 1,5% населения, по-прежнему контролирует власть и все доходные статьи экономики от нефти и лесопромыслов до банков, недвижимости и немногих производств?
Во-первых, это отличные (благодаря нефти и Exxon Mobil) отношения с иностранными партнерами — от США до Ватикана с подстраховкой в РФ и Китае, с которыми отношения стабильно растут. Во-вторых, это «электоральный авторитаризм» — совесть инвесторов успокаивает фасад многопартийной демократии и альтернативных выборов, с правящей PDGE и слабыми «союзными» (CSDP, UDS) и «независимыми» (CPDS и CI) партиями с шансом на проведение 1-2 кандидатов.
С полным контролем над избирательным процессом со стороны МВД, избиркома и PDGE электоральные сюрпризы исключены, зато выборы помогают замерять настроения в избир. округах, поощрять членов семьи (лояльность вознаграждается) и фангов из Веле-Нзас, а также кооптировать сговорчивых членов оппозиции и нетитульные этносы (так, по неписаной норме премьер-министр — всегда буби). А для несговорчивых всегда есть тюрьма «Черный пляж» на о. Биоко, которая никогда не пустует.
Но дело и в том, что в стране, где президентский сын подбирает себе Ferrari под цвет своих носков и где население, 75% которого живет меньше чем на $2 в день, ежедневно выстраивается с ведерками в очередь за чистой водой, которая в дефиците даже в экономической столице Бате, огромное неравенство носит, скорее, проектный характер и является продуктом неотрефлексированной верхами социальной инженерии — всячески подавлять «человеческий капитал», заставлять людей играть по навязанным им непрозрачным правилам игры и чувствовать свою причастность к коллективному преступлению (взятки дают и берут все), заставлять переплачивать на каждом шагу (за все — от учебников, оценок и воды до ПЦР-тестов и карантинных пропусков) и т. о. вынуждать заниматься сиюминутными вопросами выживания, чтобы, не дай бог, не вырастить себе на погибель образованную, платежеспособную, политически эмансипированную и независимую от клана Эсанги прослойку, которая неизбежно бросит ему вызов.
Поэтому с высокой долей вероятности гвинейцы так никогда и не увидят нефтяных денег, которые, по прогнозам, кончатся уже в 2035 г. И поэтому, несмотря на непрерывно сокращающуюся с 2015 г. экономику и перспективы рецессии до 2025 г., от всех социальных угроз, в отличие от дворцовых переворотов, режим хорошо защищен — единственной интригой до выборов 2023 г. является место преемника, за которое борются сыновья Обианга — его старший сын и вице-президент Теодорин «Эль Патрон» Обианг Нгема Манге, поддерживаемый своей матерью и первой леди Констанцией Манге, и министр шахт Габриэль Мбега Обианг Лима.
Организация Transparency International заслуженно признала Экваториальную Гвинею одной из самых коррумпированных стран мира. Расположившись на почетном 174 (из 180) месте, на континенте она уступила лишь Сомали и обоим Суданам.
Аналогов Экваториальной Гвинеи в мире, к счастью, нет. Итоги 25 лет нефтяного бума впечатляют: пока рейтинги охвата и качества образования и здравоохранения стабильно деградировали, страна переживала бум престижной инфраструктуры с низкой социальной ценностью — на фоне неблагополучных трущоб как грибы росла элитная недвижимость, в которую очень легко «прятать» деньги, строя на $10 млн и выставляя счет на $50 — 80% бюджета стабильно уходило на сомнительные и нерентабельные инфраструктурные проекты (при средних 30% по Африке).
Итог плачевен — скоростные шоссе в никуда, пустые 5-звездочные отели, по три резиденции на министра (в Бате, Ояле, Малабо), лоск пустой футуристической столицы Сьюдад-де-ла-Пас (Ояла), $112-млн аэропорт на о. Аннобон, где 5 тыс. жителей пробавляется без единой школы. А школы, кстати, настолько плохи, что половина гвинейцев, экономя на еде и свете, отдает детей учиться в частные. Подробнее — в этом замечательном комиксе.
Но вопрос. Как Эсанги, возглавляемый 78-летним президентом Теодоро Обиангом Нгемой клан из округа Монгомо в Рио-Муни, еще в 1968 г. составлявший не более 1,5% населения, по-прежнему контролирует власть и все доходные статьи экономики от нефти и лесопромыслов до банков, недвижимости и немногих производств?
Во-первых, это отличные (благодаря нефти и Exxon Mobil) отношения с иностранными партнерами — от США до Ватикана с подстраховкой в РФ и Китае, с которыми отношения стабильно растут. Во-вторых, это «электоральный авторитаризм» — совесть инвесторов успокаивает фасад многопартийной демократии и альтернативных выборов, с правящей PDGE и слабыми «союзными» (CSDP, UDS) и «независимыми» (CPDS и CI) партиями с шансом на проведение 1-2 кандидатов.
С полным контролем над избирательным процессом со стороны МВД, избиркома и PDGE электоральные сюрпризы исключены, зато выборы помогают замерять настроения в избир. округах, поощрять членов семьи (лояльность вознаграждается) и фангов из Веле-Нзас, а также кооптировать сговорчивых членов оппозиции и нетитульные этносы (так, по неписаной норме премьер-министр — всегда буби). А для несговорчивых всегда есть тюрьма «Черный пляж» на о. Биоко, которая никогда не пустует.
Но дело и в том, что в стране, где президентский сын подбирает себе Ferrari под цвет своих носков и где население, 75% которого живет меньше чем на $2 в день, ежедневно выстраивается с ведерками в очередь за чистой водой, которая в дефиците даже в экономической столице Бате, огромное неравенство носит, скорее, проектный характер и является продуктом неотрефлексированной верхами социальной инженерии — всячески подавлять «человеческий капитал», заставлять людей играть по навязанным им непрозрачным правилам игры и чувствовать свою причастность к коллективному преступлению (взятки дают и берут все), заставлять переплачивать на каждом шагу (за все — от учебников, оценок и воды до ПЦР-тестов и карантинных пропусков) и т. о. вынуждать заниматься сиюминутными вопросами выживания, чтобы, не дай бог, не вырастить себе на погибель образованную, платежеспособную, политически эмансипированную и независимую от клана Эсанги прослойку, которая неизбежно бросит ему вызов.
Поэтому с высокой долей вероятности гвинейцы так никогда и не увидят нефтяных денег, которые, по прогнозам, кончатся уже в 2035 г. И поэтому, несмотря на непрерывно сокращающуюся с 2015 г. экономику и перспективы рецессии до 2025 г., от всех социальных угроз, в отличие от дворцовых переворотов, режим хорошо защищен — единственной интригой до выборов 2023 г. является место преемника, за которое борются сыновья Обианга — его старший сын и вице-президент Теодорин «Эль Патрон» Обианг Нгема Манге, поддерживаемый своей матерью и первой леди Констанцией Манге, и министр шахт Габриэль Мбега Обианг Лима.
🇨🇩 «Священный Союз» 2.0. О переменах в ДР Конго
В ДР Конго назревают исторические перемены. Противостояние, начатое избранным в 2018 г. президентом-оппозиционером Феликсом Чисекеди против сил экс-президента Жозефа Кабилы (2001-19), чья коалиция ОФК удерживала большинство в парламенте, правительстве, губернаторском корпусе и в провинциальных ассамблеях, увенчалось победой Чисекеди.
Назначенный им информатором некогда обиженный Кабилой перебежчик-кабилист Модест Бахати Луквебо сумел сформировать новое парламентское большинство, и кабилистский премьер Сильвестр Илунга Илукамба подал прошение об отставке после того, как 27 января нижняя палата 382 из 367 голосов проголосовала за отставку его правительства.
Еще раньше, 6 декабря, Чисекеди окончательно разорвал «Священный союз» — правящую коалицию с Жозефом Кабилой, с большим трудом сформированную летом 2019 г. Вслед за спикером нижней палаты Жанин Мабундой, отправленной в отставку 10 декабря, большинство сенаторов высказалось за отставку председателя верхней палаты Алексиса Твамбве Мвамбы, который в перспективе может лишиться и свободы — в его доме нашли чеки на $3 млн, выписанные сенату Коммерч. банком Конго. А уже 28-29 декабря на церемонии в столице губернаторы 25 из 26 провинций — за исключением Зоэ Кабилы, губернатора Танганьики и брата Жозефа Кабилы — принесли «оммаж» Чисекеди.
Так что Чисекеди удалось совершить немыслимое — сформировать новое парламентское большинство, избавиться от тех, кто, по его мнению, тормозит реформы, и открыть путь к новому правительству. За всем этим еще предстоит разглядеть контуры настоящей политики. Но многие воспринимают «кабилию» как средоточие ventriotes, «политиков живота», мощную инерцию «антиценностей», тормозящую развитие страны и на два года связавшую Чисекеди руки для назревших социальных реформ, а также утопившую начатое в окт. 2019 г. наступление на востоке страны. Растерянный и теряющий влияние Кабила удалился на свою ферму в Кашамата, в Верхнюю Катангу, на историческую базу своей партии, где занялся реорганизацией сил, надеясь однажды вернуть себе парламентское большинство.
В новом «Священном союзе» Чисекеди сблизился с тяжеловесами Моизом Катумби и Жан-Пьером Бемба, хотя они и не договорились о руководстве Нацассамблеи. По идее президента, ее должен возглавить диссидент из ОФК, поэтому пост достался старому мобутистскому функционеру Кристофу Мбосо Нкодиа Пуанга, которого за преклонный возраст — а ему исполнилось 78 — прозвали «Байденом», но на которого Чисекеди возлагает большие надежды и который сыграл решающую роль в свержении Мабунды и Илунга Илукамбы. 1-м вице-председателем стал вернувший себе пост Жан-Марк Кабунд-а-Кабунд, врем. глава президентского СДСП, вторым вице-президентом — Мукунза Мухини, член AFDC-A, партии информатора Бахати Луквебо. Партии же Катумби и Бемба получили утешительные призы — квестуру и пост парламентского докладчика.
Что стоит за этим «политическим кочевничеством» — еще предстоит выяснить конголезским журналистам и политологам. Ведь в новом «Священном союзе» оказались такие ветераны-кабилисты, как Ламбер Менде или Нгойи Касанджи. Не исключено, что все они, ввиду ослабления кабилистского ОФК, захотели оказаться на «правильной стороне истории». Ввиду того что кабилисты потеряли Конст. суд и избирком, где Чисекеди заблокировал назначение кабилиста Ронсара Малонды, и ввиду того что многие в 2018 г. стали депутатами благодаря кабилистскому админресурсу, в случае новых выборов некоторые рискуют и не пройти в парламент. Наконец, многие партии ОФК недовольны засилием кабилисткого PPRD, а в самой партии назрел поколенческий конфликт с ее молодежной лигой.
Один конголезец заметил, что местная политика — это когда днем политики поливают друг друга грязью, а вечером пьют в ресторане. Безусловно, Кабила и Чисекеди сохранили каналы кризисной коммуникации, и, без сомнения, новый «Священный Союз» объединил людей с разнонаправленными и подчас сиюминутными и корыстными целями. И у Чисекеди уже не будет козла отпущения в случае провала реформ.
В ДР Конго назревают исторические перемены. Противостояние, начатое избранным в 2018 г. президентом-оппозиционером Феликсом Чисекеди против сил экс-президента Жозефа Кабилы (2001-19), чья коалиция ОФК удерживала большинство в парламенте, правительстве, губернаторском корпусе и в провинциальных ассамблеях, увенчалось победой Чисекеди.
Назначенный им информатором некогда обиженный Кабилой перебежчик-кабилист Модест Бахати Луквебо сумел сформировать новое парламентское большинство, и кабилистский премьер Сильвестр Илунга Илукамба подал прошение об отставке после того, как 27 января нижняя палата 382 из 367 голосов проголосовала за отставку его правительства.
Еще раньше, 6 декабря, Чисекеди окончательно разорвал «Священный союз» — правящую коалицию с Жозефом Кабилой, с большим трудом сформированную летом 2019 г. Вслед за спикером нижней палаты Жанин Мабундой, отправленной в отставку 10 декабря, большинство сенаторов высказалось за отставку председателя верхней палаты Алексиса Твамбве Мвамбы, который в перспективе может лишиться и свободы — в его доме нашли чеки на $3 млн, выписанные сенату Коммерч. банком Конго. А уже 28-29 декабря на церемонии в столице губернаторы 25 из 26 провинций — за исключением Зоэ Кабилы, губернатора Танганьики и брата Жозефа Кабилы — принесли «оммаж» Чисекеди.
Так что Чисекеди удалось совершить немыслимое — сформировать новое парламентское большинство, избавиться от тех, кто, по его мнению, тормозит реформы, и открыть путь к новому правительству. За всем этим еще предстоит разглядеть контуры настоящей политики. Но многие воспринимают «кабилию» как средоточие ventriotes, «политиков живота», мощную инерцию «антиценностей», тормозящую развитие страны и на два года связавшую Чисекеди руки для назревших социальных реформ, а также утопившую начатое в окт. 2019 г. наступление на востоке страны. Растерянный и теряющий влияние Кабила удалился на свою ферму в Кашамата, в Верхнюю Катангу, на историческую базу своей партии, где занялся реорганизацией сил, надеясь однажды вернуть себе парламентское большинство.
В новом «Священном союзе» Чисекеди сблизился с тяжеловесами Моизом Катумби и Жан-Пьером Бемба, хотя они и не договорились о руководстве Нацассамблеи. По идее президента, ее должен возглавить диссидент из ОФК, поэтому пост достался старому мобутистскому функционеру Кристофу Мбосо Нкодиа Пуанга, которого за преклонный возраст — а ему исполнилось 78 — прозвали «Байденом», но на которого Чисекеди возлагает большие надежды и который сыграл решающую роль в свержении Мабунды и Илунга Илукамбы. 1-м вице-председателем стал вернувший себе пост Жан-Марк Кабунд-а-Кабунд, врем. глава президентского СДСП, вторым вице-президентом — Мукунза Мухини, член AFDC-A, партии информатора Бахати Луквебо. Партии же Катумби и Бемба получили утешительные призы — квестуру и пост парламентского докладчика.
Что стоит за этим «политическим кочевничеством» — еще предстоит выяснить конголезским журналистам и политологам. Ведь в новом «Священном союзе» оказались такие ветераны-кабилисты, как Ламбер Менде или Нгойи Касанджи. Не исключено, что все они, ввиду ослабления кабилистского ОФК, захотели оказаться на «правильной стороне истории». Ввиду того что кабилисты потеряли Конст. суд и избирком, где Чисекеди заблокировал назначение кабилиста Ронсара Малонды, и ввиду того что многие в 2018 г. стали депутатами благодаря кабилистскому админресурсу, в случае новых выборов некоторые рискуют и не пройти в парламент. Наконец, многие партии ОФК недовольны засилием кабилисткого PPRD, а в самой партии назрел поколенческий конфликт с ее молодежной лигой.
Один конголезец заметил, что местная политика — это когда днем политики поливают друг друга грязью, а вечером пьют в ресторане. Безусловно, Кабила и Чисекеди сохранили каналы кризисной коммуникации, и, без сомнения, новый «Священный Союз» объединил людей с разнонаправленными и подчас сиюминутными и корыстными целями. И у Чисекеди уже не будет козла отпущения в случае провала реформ.
🇦🇴 Кровь на алмазах. О сепаратистском «мятеже» в Анголе
30 января не менее семи человек погибли и 28 были ранены на северо-востоке Анголы во время беспорядков с участием автономистов из «Движения протектората Лунда — Чокве» (MPLT) в городе Кафунфу муниципалитета Куангу в пров. Северная Лунда, что в 656 км от ангольской столицы Луанды. По сообщениям властей, ок. 300 активистов попытались захватить полицейский участок и водрузить над ним свой флаг.
Это далеко не первый инцидент с участием активистов. Созданное в 2006/07 гг. «Движение протектората Лунда-Чокве», добивающееся автономии территорий, составлявших королевство Лунда, покоренное и ассимилированное к кон. XIX в. чокве, многие сравнивают с сепаратистами FLEC, действующими в эксклаве Кабинды. Несопоставимое по влиянию с FLEC, MPLT также добивается административной и финансовой автономии удаленных провинций Северная и Южная Лунда на северо-востоке страны.
Реакция ангольского начальства, окрестившего акцию «попыткой вооруженного восстания» и проделками «внешних сил», предсказуема — руководство МПЛА жестоко подавляет любое диссидентство и региональный сепаратизм. Забывая при этом, что МПЛА никогда не представляла интересы всей нации, но выстояла и победила в напряженном военном соревновании трех политических традиций — ориентирующегося на Запад, США и Киншасу ФНЛА, возглавленного вдохновлявшимися древним Королевством Конго элитами баконго, марксистской МПЛА, опиравшейся на населявших хинтерланд Луанды мбунду и городских ассимиладуш, и УНИТА, объединившей торговую элиту овимбунду с южных плоскогорий. Каждая из сторон претендовала на безраздельную гегемонию — воспевавшая «аутентичность» УНИТА видела в МПЛА далекую от народа городскую элиту, а МПЛА в УНИТА — «реакционеров» и «агентов империализма».
В этих коллизиях места для политической субъектности чокве просто не нашлось — победившая МПЛА, хотя и аппроприировала их знаменитые ритуальные маски в пропагандистских целях, в сталинистском духе окрестила их «предателями» за оккупацию их земель боевиками УНИТА; но с победой МПЛА, «Нулевым годом» и сопровождавшейся диким сырьевым капитализмом «политикой забвения» чокве оказалось нечего предложить, кроме политически невлиятельной и теряющей электоральную поддержку «Партии социального обновления».
Но чокве хорошо знают свою историю, генеалогию и традиции, не доверяют границам и политическому порядку, часто называя МПЛА и УНИТА «бандитами». Населяя ангольские провинции Сев. и Юж. Лунда, Мошико и «край света» Квандо-Кубанго, постоянно пересекая границу Замбии и Конго, они, несмотря на долларизацию, бум алмазодобычи, включение в глобальный рынок и постоянные миграции, выработали стойкие формы трансграничной идентичности — с друзьями, братьями, детьми, супругами и контрагентами по обе стороны границы.
С высокой безработицей и плавающими заработками в 2-5 тыс. кванза в день женщины выживают здесь обжигом древесины и продажей сельских продуктов, мужчины — работой мототаксистами, мелкой торговлей и добычей алмазов в гаримпуш, аллювиальных россыпях в речных поймах. Для легального же трудоустройства нужно членство в «закрытом клубе» (сиречь МПЛА).
Поэтому для многих прямой путь — в нелегальные старатели гаримпейруш, низшее звено пищевой цепочки экстрактивного капитализма, где в едва окупающейся охоте за алмазами, каманга, они вынуждены не только конкурировать с братьями по несчастью, регулярно депортируемыми конголезцами из Касаи и Кванго, подчас — тоже чокве и лунда с ангольскими ID (влекомые обещавшей богатства популярной песенкой «Бана Лунда», еще в 1990е гг. они целенаправленно привлекались сюда боевиками УНИТА), но и рисковать жизнью и здоровьем и периодически становиться жертвами произвола военных, полиции, ЧОП добывающих компаний и многочисленных посредников по обе стороны границы, съедающих всю выручку. Гаримпейруш если и не составили основу, то придали «Движению» импульс для развития, потому что с запасами в 180 млн карат Сев. и Юж. Лунда так и не увидели никакого процветания.
30 января не менее семи человек погибли и 28 были ранены на северо-востоке Анголы во время беспорядков с участием автономистов из «Движения протектората Лунда — Чокве» (MPLT) в городе Кафунфу муниципалитета Куангу в пров. Северная Лунда, что в 656 км от ангольской столицы Луанды. По сообщениям властей, ок. 300 активистов попытались захватить полицейский участок и водрузить над ним свой флаг.
Это далеко не первый инцидент с участием активистов. Созданное в 2006/07 гг. «Движение протектората Лунда-Чокве», добивающееся автономии территорий, составлявших королевство Лунда, покоренное и ассимилированное к кон. XIX в. чокве, многие сравнивают с сепаратистами FLEC, действующими в эксклаве Кабинды. Несопоставимое по влиянию с FLEC, MPLT также добивается административной и финансовой автономии удаленных провинций Северная и Южная Лунда на северо-востоке страны.
Реакция ангольского начальства, окрестившего акцию «попыткой вооруженного восстания» и проделками «внешних сил», предсказуема — руководство МПЛА жестоко подавляет любое диссидентство и региональный сепаратизм. Забывая при этом, что МПЛА никогда не представляла интересы всей нации, но выстояла и победила в напряженном военном соревновании трех политических традиций — ориентирующегося на Запад, США и Киншасу ФНЛА, возглавленного вдохновлявшимися древним Королевством Конго элитами баконго, марксистской МПЛА, опиравшейся на населявших хинтерланд Луанды мбунду и городских ассимиладуш, и УНИТА, объединившей торговую элиту овимбунду с южных плоскогорий. Каждая из сторон претендовала на безраздельную гегемонию — воспевавшая «аутентичность» УНИТА видела в МПЛА далекую от народа городскую элиту, а МПЛА в УНИТА — «реакционеров» и «агентов империализма».
В этих коллизиях места для политической субъектности чокве просто не нашлось — победившая МПЛА, хотя и аппроприировала их знаменитые ритуальные маски в пропагандистских целях, в сталинистском духе окрестила их «предателями» за оккупацию их земель боевиками УНИТА; но с победой МПЛА, «Нулевым годом» и сопровождавшейся диким сырьевым капитализмом «политикой забвения» чокве оказалось нечего предложить, кроме политически невлиятельной и теряющей электоральную поддержку «Партии социального обновления».
Но чокве хорошо знают свою историю, генеалогию и традиции, не доверяют границам и политическому порядку, часто называя МПЛА и УНИТА «бандитами». Населяя ангольские провинции Сев. и Юж. Лунда, Мошико и «край света» Квандо-Кубанго, постоянно пересекая границу Замбии и Конго, они, несмотря на долларизацию, бум алмазодобычи, включение в глобальный рынок и постоянные миграции, выработали стойкие формы трансграничной идентичности — с друзьями, братьями, детьми, супругами и контрагентами по обе стороны границы.
С высокой безработицей и плавающими заработками в 2-5 тыс. кванза в день женщины выживают здесь обжигом древесины и продажей сельских продуктов, мужчины — работой мототаксистами, мелкой торговлей и добычей алмазов в гаримпуш, аллювиальных россыпях в речных поймах. Для легального же трудоустройства нужно членство в «закрытом клубе» (сиречь МПЛА).
Поэтому для многих прямой путь — в нелегальные старатели гаримпейруш, низшее звено пищевой цепочки экстрактивного капитализма, где в едва окупающейся охоте за алмазами, каманга, они вынуждены не только конкурировать с братьями по несчастью, регулярно депортируемыми конголезцами из Касаи и Кванго, подчас — тоже чокве и лунда с ангольскими ID (влекомые обещавшей богатства популярной песенкой «Бана Лунда», еще в 1990е гг. они целенаправленно привлекались сюда боевиками УНИТА), но и рисковать жизнью и здоровьем и периодически становиться жертвами произвола военных, полиции, ЧОП добывающих компаний и многочисленных посредников по обе стороны границы, съедающих всю выручку. Гаримпейруш если и не составили основу, то придали «Движению» импульс для развития, потому что с запасами в 180 млн карат Сев. и Юж. Лунда так и не увидели никакого процветания.
🇱🇷 Без иллюзий. О поражениях легенды мирового футбола
Для всемирно известного либерийского футболиста Джорджа Веа, десятилетиями вдохновлявшего соотечественников и в 2017 г. ставшего президентом этой западноафриканской страны, минувший год оказался самым тяжелым. Состоявшийся 8 декабря конституционный референдум, в числе прочего предлагавший сократить сроки полномочий президента и парламентариев, а также изменить закон о двойном гражданстве, — провалился. Несмотря на то что в большинстве графств голосов «за» оказалось больше, еще больше оказалось испорченных бюллетеней, так что голоса в поддержку поправок рискуют не преодолеть необходимый 66% порог.
Все это случилось не только из-за слабой разъяснительной работы среди населения, ибо некоторые предложения, например о переносе всеобщих выборов на второй вторник ноября, к окончанию сезона дождей, ясны даже неграмотным и аполитичным избирателям. 8 поправок к 7 статьям конституции, скорее всего, не будут приняты из-за всеобщего разочарования в мандате бывшей звезды мирового футбола и опасений по поводу «обнуления» его мандатов. Состоявшиеся в тот же день промежуточные выборы в Сенат обернулись чувствительным поражением для его «Конгресса за демократические перемены» и принесли победу оппозиции в большинстве округов, в т.ч. в графстве Монтсеррадо — самом важном и густонаселенном регионе страны, где расположена столица Монровия и где победил резкий критик Веа Дариус Диллон.
Президент Веа оказался хуже футболиста Веа. На футбольном поле Веа в одиночку совершал невозможное. Но в политике, как выяснилось, одиночки не побеждают. Несмотря на то что за первые три года своего срока Веа записал четыре песни, поддерживал спорт и даже призывал молиться за экономику, — экономику, все еще контролируемую иностранными концессионерами, международными организациями и торговыми воротилами, в которой иностранцы производят то, что не потребляют либерийцы, а либерийцы потребляют то, что не производят сами, — покидают инвесторы, и с 23% инфляцией, дефицитом наличности, хищениями в ЦБ и таинственными смертями аудиторов поле возможностей для ее оживления быстро сужается.
По некоторым оценкам, Веа выполнил лишь 9 из 113 предвыборных обещаний, и даже такие позитивные вещи, как введение бесплатного университетского образования или программа дорожного строительства, вызывают вопросы. Качество образования, несмотря ни на что, падает, темпы дорожного строительства за пределами агломерации Монровии ничтожны, покуда в удаленное от столицы Гранд-Кру перестали ездить даже мотоциклисты. Pro-poor agenda Веа, по оценкам критиков, заметнее всего в родном для Веа квартале Гибралтар, где дома покрылись железной кровлей, а на улицах стало светлее. Между тем Гранд-Кру медленно деградирует, его жители оставляют сельские занятия ради нелегального старательства, в наводненном китайскими золотодобытчиками графстве появляются признаки неблагополучия — наркоторговцы и проститутки. В стране, развившей многие воспринятые от метрополии США антисоциальные практики — от отсутствия в УК статьи за неоказание медицинской помощи до всеобщей платы за лечение и обучение, — все менее толерантны к застою в реформировании социальной сферы.
Джордж Веа не только потерял расположение своих харизматичных и по-прежнему популярных в стране союзников — вице-президента Джуэл Говард-Тейлор (бывшей супруги Чарльза Тейлора), экс-повстанца и советника по экономике Чарльза Брайта, а также Принса Джонсона. Не сумел он сформировать и новой дееспособной команды. Под огнем критики оказались замешанные в коррупционных эпизодах министр финансов и планирования Сэмюэль Твеа, самый непопулярный в стране конфидент Веа, а также министр по президентским делам Натаниэль МакГилл, которого обвиняют во вмешательстве в выборы в графстве Гбарполу. Фаворитизм, непрозрачные инфраструктурные контракты и, главное, токсичное, с точки зрения многих граждан, окружение, которое Веа приходится постоянно защищать от нападок критиков, оставляют Веа мало шансов на переизбрание.
Для всемирно известного либерийского футболиста Джорджа Веа, десятилетиями вдохновлявшего соотечественников и в 2017 г. ставшего президентом этой западноафриканской страны, минувший год оказался самым тяжелым. Состоявшийся 8 декабря конституционный референдум, в числе прочего предлагавший сократить сроки полномочий президента и парламентариев, а также изменить закон о двойном гражданстве, — провалился. Несмотря на то что в большинстве графств голосов «за» оказалось больше, еще больше оказалось испорченных бюллетеней, так что голоса в поддержку поправок рискуют не преодолеть необходимый 66% порог.
Все это случилось не только из-за слабой разъяснительной работы среди населения, ибо некоторые предложения, например о переносе всеобщих выборов на второй вторник ноября, к окончанию сезона дождей, ясны даже неграмотным и аполитичным избирателям. 8 поправок к 7 статьям конституции, скорее всего, не будут приняты из-за всеобщего разочарования в мандате бывшей звезды мирового футбола и опасений по поводу «обнуления» его мандатов. Состоявшиеся в тот же день промежуточные выборы в Сенат обернулись чувствительным поражением для его «Конгресса за демократические перемены» и принесли победу оппозиции в большинстве округов, в т.ч. в графстве Монтсеррадо — самом важном и густонаселенном регионе страны, где расположена столица Монровия и где победил резкий критик Веа Дариус Диллон.
Президент Веа оказался хуже футболиста Веа. На футбольном поле Веа в одиночку совершал невозможное. Но в политике, как выяснилось, одиночки не побеждают. Несмотря на то что за первые три года своего срока Веа записал четыре песни, поддерживал спорт и даже призывал молиться за экономику, — экономику, все еще контролируемую иностранными концессионерами, международными организациями и торговыми воротилами, в которой иностранцы производят то, что не потребляют либерийцы, а либерийцы потребляют то, что не производят сами, — покидают инвесторы, и с 23% инфляцией, дефицитом наличности, хищениями в ЦБ и таинственными смертями аудиторов поле возможностей для ее оживления быстро сужается.
По некоторым оценкам, Веа выполнил лишь 9 из 113 предвыборных обещаний, и даже такие позитивные вещи, как введение бесплатного университетского образования или программа дорожного строительства, вызывают вопросы. Качество образования, несмотря ни на что, падает, темпы дорожного строительства за пределами агломерации Монровии ничтожны, покуда в удаленное от столицы Гранд-Кру перестали ездить даже мотоциклисты. Pro-poor agenda Веа, по оценкам критиков, заметнее всего в родном для Веа квартале Гибралтар, где дома покрылись железной кровлей, а на улицах стало светлее. Между тем Гранд-Кру медленно деградирует, его жители оставляют сельские занятия ради нелегального старательства, в наводненном китайскими золотодобытчиками графстве появляются признаки неблагополучия — наркоторговцы и проститутки. В стране, развившей многие воспринятые от метрополии США антисоциальные практики — от отсутствия в УК статьи за неоказание медицинской помощи до всеобщей платы за лечение и обучение, — все менее толерантны к застою в реформировании социальной сферы.
Джордж Веа не только потерял расположение своих харизматичных и по-прежнему популярных в стране союзников — вице-президента Джуэл Говард-Тейлор (бывшей супруги Чарльза Тейлора), экс-повстанца и советника по экономике Чарльза Брайта, а также Принса Джонсона. Не сумел он сформировать и новой дееспособной команды. Под огнем критики оказались замешанные в коррупционных эпизодах министр финансов и планирования Сэмюэль Твеа, самый непопулярный в стране конфидент Веа, а также министр по президентским делам Натаниэль МакГилл, которого обвиняют во вмешательстве в выборы в графстве Гбарполу. Фаворитизм, непрозрачные инфраструктурные контракты и, главное, токсичное, с точки зрения многих граждан, окружение, которое Веа приходится постоянно защищать от нападок критиков, оставляют Веа мало шансов на переизбрание.
Forwarded from Ты ли это, Африка?
🎉🥳 🎂 Каналу «Ты ли это, Африка?» год
Год новостей, удивительных фактов и веселья по-африкански! Чего только не было за это время, но самое главное – это читатели-ценители Африки. Спасибо, что пишете свои отзывы, делитесь информацией, фото/видео-контентом, своим мнением.
И, конечно, в такой день нельзя не рассказать про моих коллег по Telegram, без которых ничего бы не вышло.
Потому что это Африка – редкий сегодня гость на нашем африканском Telegram-пиру, но очень меткий
Китайская угроза – не секрет, что Китай в Африке, как соевый соус в рисе, об этом и канал
Zangaro Today – эффектная аналитика, базара ноль
Улыбаемся & Машем – не всегда согласна с постами, но дружим с самого начала
Древний Египет – про тайны Древнего Египта, но не как на РЕН TV
Пробковый шлем – здесь колониальная история и Африки, и Азии, и про Индию почитать можно
ХУНТА – за отдельные постеры и картинки респект
Египет и Туризм – название говорит само за себя, читайте и езжайте
Великий трек – об Африке и африканерах в Южной Африке
Африканский бегемот – интересные факты жизни людей разных стран континента, уникальные фото
Африканские заметки – все, что вы хотели знать про Бурунди, но стеснялись спросить
Tezeta – Эфиопия в историях, картинках и фотографиях
Алжир сегодня 🇩🇿 – пишут не только про Алжир, но про другие страны Магриба
Мадагаскар, Африка – взгляд на Мадагаскар изнутри
Jalal Abadi – заметки из пустыни или повседневная жизнь в Мавритании
Hello Africa – бизнес и Африка, отвечают на современные запросы
Дневник Африканиста – дайджесты африканских новостей
АЭССА – Ассоциация экономического сотрудничества со странами Африки, сотрудничаем, репостим
Сомали сегодня 🇸🇴🇸🇴🇸🇴 – новости Сомали, политика и культура
Африканский футбол⚽️ – ребята не сдавайтесь, пишите про футболистов, я вас читаю!
Занзибар 🌴🌊🐳🌍 – очень дружественный канал, делится новостями и событиями на острове
Энергия Африки – публикуют важную информацию об энергетике и энергоносителях континента
Журнал «Африканский шатёр» – уникальный в своем роде и очень интересный
Африканистика – великая и прекрасная, частичка моего ❤️ навсегда с тобой
Год новостей, удивительных фактов и веселья по-африкански! Чего только не было за это время, но самое главное – это читатели-ценители Африки. Спасибо, что пишете свои отзывы, делитесь информацией, фото/видео-контентом, своим мнением.
И, конечно, в такой день нельзя не рассказать про моих коллег по Telegram, без которых ничего бы не вышло.
Потому что это Африка – редкий сегодня гость на нашем африканском Telegram-пиру, но очень меткий
Китайская угроза – не секрет, что Китай в Африке, как соевый соус в рисе, об этом и канал
Zangaro Today – эффектная аналитика, базара ноль
Улыбаемся & Машем – не всегда согласна с постами, но дружим с самого начала
Древний Египет – про тайны Древнего Египта, но не как на РЕН TV
Пробковый шлем – здесь колониальная история и Африки, и Азии, и про Индию почитать можно
ХУНТА – за отдельные постеры и картинки респект
Египет и Туризм – название говорит само за себя, читайте и езжайте
Великий трек – об Африке и африканерах в Южной Африке
Африканский бегемот – интересные факты жизни людей разных стран континента, уникальные фото
Африканские заметки – все, что вы хотели знать про Бурунди, но стеснялись спросить
Tezeta – Эфиопия в историях, картинках и фотографиях
Алжир сегодня 🇩🇿 – пишут не только про Алжир, но про другие страны Магриба
Мадагаскар, Африка – взгляд на Мадагаскар изнутри
Jalal Abadi – заметки из пустыни или повседневная жизнь в Мавритании
Hello Africa – бизнес и Африка, отвечают на современные запросы
Дневник Африканиста – дайджесты африканских новостей
АЭССА – Ассоциация экономического сотрудничества со странами Африки, сотрудничаем, репостим
Сомали сегодня 🇸🇴🇸🇴🇸🇴 – новости Сомали, политика и культура
Африканский футбол⚽️ – ребята не сдавайтесь, пишите про футболистов, я вас читаю!
Занзибар 🌴🌊🐳🌍 – очень дружественный канал, делится новостями и событиями на острове
Энергия Африки – публикуют важную информацию об энергетике и энергоносителях континента
Журнал «Африканский шатёр» – уникальный в своем роде и очень интересный
Африканистика – великая и прекрасная, частичка моего ❤️ навсегда с тобой
Forwarded from Дневник африканиста
🇨🇳 Как скажется на китайских интересах в Африке континентальная зона свободной торговли?
С 1 января 2021 года начала действовать Африканская континентальная зона свободной торговли (AfCFTA), ставшая крупнейшим в мире подобным объединением. AfCFTA объединяет 54 государства-члена Африканского союза (за исключением Эритреи) с совокупным ВВП в $3,4 трлн и населением порядка 1,3 млрд человек.
Ожидается, что соглашение будет способствовать:
▪️Созданию континентального таможенного союза;
▪️Отмене пошлин на 90% африканских товаров;
▪️Перемещению капитала и людей между странами континента;
▪️Привлечению иностранных инвестиций;
▪️Упрощению процедурных вопросов, связанных, например, с прохождением таможенных мероприятий и др.
По оценкам, внутрирегиональная торговля в Африке может увеличиться более, чем на 50%. Чтобы понимать, в 2019 году всего лишь 15,5% африканского экспорта приходилось на торговых партнеров внутри Африки (на зарубежных партнеров — 84,5%). Для сравнения, аналогичный показатель в Азии составил 59,5% (40,5%), в Европе — 68% (32%), в Латинской Америке и странах Карибского бассейна — 14,5% (85,5%).
Понятно, что африканские страны намерены наращивать объемы торговли друг с другом в рамках AfCFTA, но не пострадают ли от этого крупные торговые партнеры Африки, такие как Китай?
С 1 января 2021 года начала действовать Африканская континентальная зона свободной торговли (AfCFTA), ставшая крупнейшим в мире подобным объединением. AfCFTA объединяет 54 государства-члена Африканского союза (за исключением Эритреи) с совокупным ВВП в $3,4 трлн и населением порядка 1,3 млрд человек.
Ожидается, что соглашение будет способствовать:
▪️Созданию континентального таможенного союза;
▪️Отмене пошлин на 90% африканских товаров;
▪️Перемещению капитала и людей между странами континента;
▪️Привлечению иностранных инвестиций;
▪️Упрощению процедурных вопросов, связанных, например, с прохождением таможенных мероприятий и др.
По оценкам, внутрирегиональная торговля в Африке может увеличиться более, чем на 50%. Чтобы понимать, в 2019 году всего лишь 15,5% африканского экспорта приходилось на торговых партнеров внутри Африки (на зарубежных партнеров — 84,5%). Для сравнения, аналогичный показатель в Азии составил 59,5% (40,5%), в Европе — 68% (32%), в Латинской Америке и странах Карибского бассейна — 14,5% (85,5%).
Понятно, что африканские страны намерены наращивать объемы торговли друг с другом в рамках AfCFTA, но не пострадают ли от этого крупные торговые партнеры Африки, такие как Китай?
Telegraph
Конкуренты или партнеры: Китай и Африканская континентальная зона свободной торговли
В своих официальных заявлениях Пекин полностью поддерживает создание AfCFTA, отмечая, что проект является взаимовыгодным, а свободная торговля и многосторонний подход являются ключевыми основами глобальной системы.
🇨🇫 «Дорога жизни». О динамике вооруженного конфликта в ЦАР
С середины декабря выступившие против центрального правительства повстанцы из «Коалиции патриотов за перемены» (CPC) серьезно изменили свою стратегию — уже больше 50 дней они блокируют и пытаются саботировать логистику по жизненно важной транспортной артерии MSR1, соединяющей столицу Банги с Камеруном и служащей, к слову, основным источником фискальных доходов страны. В камерунском пограничном городе Гаруа-Булай уже шестую неделю заблокированы свыше 1600 грузовых фургонов со скоропортящимися товарами, из них 500 — с гуманитарной помощью. На рынках столицы стоимость мешка муки взлетела более чем в два раза (с 20 тыс. FCFA до 50 тыс.), в целом, цены на продукты питания и товары первой необходимости выросли в диапазоне 75—220%. По оценкам ООН, в этом году 57% граждан, или без малого 2,8 млн человек, будут нуждаться в гуманитарной помощи.
За последние четыре недели первоначально достигшая определенных успехов CPC потеряла Гримари, Бангассу, Бода, Мбаики, Боссембеле, Боссемптеле, Ялоке, Баоро и, наконец, Буар. Разблокировка коридора — это задача номер один для сил ООН, хотя контроль над населенными пунктами еще не означает полной разблокировки артерий снабжения, тем более что логистика группировок из Чада, ДРК, Южного Судана и Дарфура пока остается нетронутой.
У Туадера, поддержанного войсками ООН, руандийскими военными и российскими инструкторами, несмотря на дезертирства солдат FACA, несравненно больше сил, чем в свое время было у потерявших столицу Патассе или у Бозизе, войска FACA оттачивают навыки контрпартизанских операций. Поэтому правительство Туадера не настроено на переговоры даже с позиции силы — во всяком случае до нового этапа парламентских выборов. Однако их легитимность, от участия в которых полностью отказалась объединенная в коалицию COD-2020 политическая оппозиция, оказалась под большим вопросом, равно как и легитимность самого Туадера — из-за вспышки боевых действий декабрьское голосование было сорвано более чем в половине избирательных участков, и до урн не сумели дойти две трети потенциальных избирателей.
Военного решения здесь явно нет. Но центральноафриканский «кейс», как горящий уголек, переходит из рук в руки — и новым посредником рвется стать президент Анголы Жуан Лоуренсу, перехвативший инициативу в разрешении кризиса между ключевыми политическими силами ЦАР. Отчасти — потому, что Туадера не доверяет франкофонам Сассу-Нгессо и Идрису Деби Итно, хотя Сассу-Нгессо и исключил инспирировавшего вооруженный мятеж Франсуа Бозизе из масонской «Великой ложи Конго», что в местных реалиях означает если не экскоммуникацию от клуба бигменов, то существенное понижение международного статуса вплоть до «токсичного»; кроме того, оба лидера больше озабочены своими переизбраниями. Своими внутренними делами куда больше озабочен и глава ДРК Феликс Чисекеди. Между тем Луанда в хороших отношениях с Москвой, Пекином, Парижем и Лиссабоном, кроме того, ангольцы настроены говорить и с Бозизе, и с Нуреддином Адамом и Али Дарассой — важными фигурами в орбите повстанческой CPC.
6 февраля состоялось и еще одно знаковое событие — выступление Туадера по случаю двухлетней годовщины Хартумских соглашений. Прокомментировать его я попросил консультанта Zangaro Today, неоднократно работавшего в ЦАР специалиста Сергея Елединова.
С середины декабря выступившие против центрального правительства повстанцы из «Коалиции патриотов за перемены» (CPC) серьезно изменили свою стратегию — уже больше 50 дней они блокируют и пытаются саботировать логистику по жизненно важной транспортной артерии MSR1, соединяющей столицу Банги с Камеруном и служащей, к слову, основным источником фискальных доходов страны. В камерунском пограничном городе Гаруа-Булай уже шестую неделю заблокированы свыше 1600 грузовых фургонов со скоропортящимися товарами, из них 500 — с гуманитарной помощью. На рынках столицы стоимость мешка муки взлетела более чем в два раза (с 20 тыс. FCFA до 50 тыс.), в целом, цены на продукты питания и товары первой необходимости выросли в диапазоне 75—220%. По оценкам ООН, в этом году 57% граждан, или без малого 2,8 млн человек, будут нуждаться в гуманитарной помощи.
За последние четыре недели первоначально достигшая определенных успехов CPC потеряла Гримари, Бангассу, Бода, Мбаики, Боссембеле, Боссемптеле, Ялоке, Баоро и, наконец, Буар. Разблокировка коридора — это задача номер один для сил ООН, хотя контроль над населенными пунктами еще не означает полной разблокировки артерий снабжения, тем более что логистика группировок из Чада, ДРК, Южного Судана и Дарфура пока остается нетронутой.
У Туадера, поддержанного войсками ООН, руандийскими военными и российскими инструкторами, несмотря на дезертирства солдат FACA, несравненно больше сил, чем в свое время было у потерявших столицу Патассе или у Бозизе, войска FACA оттачивают навыки контрпартизанских операций. Поэтому правительство Туадера не настроено на переговоры даже с позиции силы — во всяком случае до нового этапа парламентских выборов. Однако их легитимность, от участия в которых полностью отказалась объединенная в коалицию COD-2020 политическая оппозиция, оказалась под большим вопросом, равно как и легитимность самого Туадера — из-за вспышки боевых действий декабрьское голосование было сорвано более чем в половине избирательных участков, и до урн не сумели дойти две трети потенциальных избирателей.
Военного решения здесь явно нет. Но центральноафриканский «кейс», как горящий уголек, переходит из рук в руки — и новым посредником рвется стать президент Анголы Жуан Лоуренсу, перехвативший инициативу в разрешении кризиса между ключевыми политическими силами ЦАР. Отчасти — потому, что Туадера не доверяет франкофонам Сассу-Нгессо и Идрису Деби Итно, хотя Сассу-Нгессо и исключил инспирировавшего вооруженный мятеж Франсуа Бозизе из масонской «Великой ложи Конго», что в местных реалиях означает если не экскоммуникацию от клуба бигменов, то существенное понижение международного статуса вплоть до «токсичного»; кроме того, оба лидера больше озабочены своими переизбраниями. Своими внутренними делами куда больше озабочен и глава ДРК Феликс Чисекеди. Между тем Луанда в хороших отношениях с Москвой, Пекином, Парижем и Лиссабоном, кроме того, ангольцы настроены говорить и с Бозизе, и с Нуреддином Адамом и Али Дарассой — важными фигурами в орбите повстанческой CPC.
6 февраля состоялось и еще одно знаковое событие — выступление Туадера по случаю двухлетней годовщины Хартумских соглашений. Прокомментировать его я попросил консультанта Zangaro Today, неоднократно работавшего в ЦАР специалиста Сергея Елединова.
Telegraph
Сергей Елединов – о центральноафриканском тупике
Сергей, в повестке дня – заявление президента Туадера с призывом к национальному примирению, которое было приурочено ко 2-й годовщине подписания Хартумских соглашений. Так сказать, два в одном. Одновременно в СМИ появляются сообщения об освобождении ряда…
🇦🇴 Имитационное развитие. О кризисных тенденциях в Анголе
После Замбии к дефолту ближе всех Ангола — ее долг, по оценкам, составляет уже 120,3% ВВП, вдвое превысив рекомендованный показатель МВФ. Долгое время ангольское поствоенное развитие сравнивали с «китайским экономическим чудом». Но ничего общего, кроме того, что три четверти ангольского долга приходятся на КНР, они не имеют. В «Атласах экономической сложности» Ангола стабильно занимает одно из последних мест с плохими прогнозами. Просто до шоков на рынках энергоносителей ей удавалось очень успешно имитировать развитие.
Схема эта называется oil-for-infrastructure и справедлива для других стран, например Экваториальной Гвинеи. А идея была благородная и всеми поддержанная — на нефтедоллары, китайские кредитные линии и др. источники иностранной валюты воссоздавать разрушенные войной энергосистемы, водоснабжение, жилой фонд, коммуникации, школы и дороги. И в жирные 2003-2014 гг. никакого financial gap не было — нефтедоллары текли рекой ($27млрд ежегодно), а на инфраструктуру, в общей сложности, ушло тогда $87,5 млрд, или ок. трети нефтяных поступлений.
Но давно обращали внимание на перекосы в сторону малорентабельных и непрозрачных транспортных проектов. Экс-премьер Лопу ду Нашименту честно признавался, что все это были «выброшенные в окно деньги», а в «розовую» социальную инфраструктуру — школы, клиники — вкладывали ровно столько, чтобы они не развалились в первые недели, и ни кванзой больше.
Просто у ангольской модели роста была другая цель — распределять фин. потоки внутри военно-политической элиты МПЛА через девелоперские фонды и компании-застройщики, входившие в долю с китайскими, бразильскими, португальскими компаниями и прикрытые разветвленной банковско-финансовой системой. Развитие здесь возможно лишь имитационное, потому что создание конкурентных национальных производств подорвало бы монопольный контроль МПЛА над примитивной экспортно-сырьевой экономикой, а инвестиции в человеческий капитал — его политическую гегемонию.
У такой модели было несколько преимуществ:
1) В строительстве не легко, а крайне легко воровать и отмывать деньги. Строить, по замечанию ду Нашименту, на 10, просить 20, класть 10 в карман, а оттуда — выводить в офшоры, положив детородный орган на отвратительное качество сданных кварталов, дорог, вокзалов, по которым уже через полгода Амазонками расползаются трещины. Но это неважно — цели другие.
2) Иллюзия, что страна развивается. Инвесторам это нравится, набегает позитивная макроэкономическая статистика во Всемирный банк, под которую можно и дальше привлекать кредиты. Как это ни удивительно, по остаточному принципу это все же толкало вперед ржавые составы сырьевой экономики — какие-никакие рабочие места, подряды, экосистема сервисных компаний с чьими-то зятьями во главе, все вместе составляющие среднее звено элиты МПЛА.
3) Можно до бесконечности ремонтировать, перекладывать плитку и красить траву с той же самой целью — осваивать бюджеты, класть разницу в карман и давать заработать своим миньонам, набирающим бригады низкоквалифицированных рабочих, а лучше экспатов, ибо организованный и квалифицированный рабочий класс опасен.
Жуана «Терминатора» Лоуренсу, решившего покончить с этой системой и навести порядок, называют «Новым Дэн Сяопином». Но Дэн Сяопин проводил реформы в условиях экзистенциальной угрозы социального взрыва — мобилизации крестьянства и рабочих против КПК в 1970-е гг. В Анголе этой явной угрозы нет — потому что нет организованной и квалифицированной рабочей силы и влиятельного среднего класса.
Поэтому в такой системе (в Анголе она так и называется — o sistema) борьба с коррупцией не может восприниматься иначе как обострение внутриэлитной конкуренции за сужающийся пирог с политически-избирательными репрессиями («раскулачивание» душ Сантушей под жидкие рукоплескания среднего класса) и окном возможностей для конкурентов. Но именно поэтому sistema принципиально не реформируема, хотя очень многое указывает на распад консенсуса и «ползучую революцию», а положение Лоуренсу сравнивают с последними годами Марселу Каэтану...
После Замбии к дефолту ближе всех Ангола — ее долг, по оценкам, составляет уже 120,3% ВВП, вдвое превысив рекомендованный показатель МВФ. Долгое время ангольское поствоенное развитие сравнивали с «китайским экономическим чудом». Но ничего общего, кроме того, что три четверти ангольского долга приходятся на КНР, они не имеют. В «Атласах экономической сложности» Ангола стабильно занимает одно из последних мест с плохими прогнозами. Просто до шоков на рынках энергоносителей ей удавалось очень успешно имитировать развитие.
Схема эта называется oil-for-infrastructure и справедлива для других стран, например Экваториальной Гвинеи. А идея была благородная и всеми поддержанная — на нефтедоллары, китайские кредитные линии и др. источники иностранной валюты воссоздавать разрушенные войной энергосистемы, водоснабжение, жилой фонд, коммуникации, школы и дороги. И в жирные 2003-2014 гг. никакого financial gap не было — нефтедоллары текли рекой ($27млрд ежегодно), а на инфраструктуру, в общей сложности, ушло тогда $87,5 млрд, или ок. трети нефтяных поступлений.
Но давно обращали внимание на перекосы в сторону малорентабельных и непрозрачных транспортных проектов. Экс-премьер Лопу ду Нашименту честно признавался, что все это были «выброшенные в окно деньги», а в «розовую» социальную инфраструктуру — школы, клиники — вкладывали ровно столько, чтобы они не развалились в первые недели, и ни кванзой больше.
Просто у ангольской модели роста была другая цель — распределять фин. потоки внутри военно-политической элиты МПЛА через девелоперские фонды и компании-застройщики, входившие в долю с китайскими, бразильскими, португальскими компаниями и прикрытые разветвленной банковско-финансовой системой. Развитие здесь возможно лишь имитационное, потому что создание конкурентных национальных производств подорвало бы монопольный контроль МПЛА над примитивной экспортно-сырьевой экономикой, а инвестиции в человеческий капитал — его политическую гегемонию.
У такой модели было несколько преимуществ:
1) В строительстве не легко, а крайне легко воровать и отмывать деньги. Строить, по замечанию ду Нашименту, на 10, просить 20, класть 10 в карман, а оттуда — выводить в офшоры, положив детородный орган на отвратительное качество сданных кварталов, дорог, вокзалов, по которым уже через полгода Амазонками расползаются трещины. Но это неважно — цели другие.
2) Иллюзия, что страна развивается. Инвесторам это нравится, набегает позитивная макроэкономическая статистика во Всемирный банк, под которую можно и дальше привлекать кредиты. Как это ни удивительно, по остаточному принципу это все же толкало вперед ржавые составы сырьевой экономики — какие-никакие рабочие места, подряды, экосистема сервисных компаний с чьими-то зятьями во главе, все вместе составляющие среднее звено элиты МПЛА.
3) Можно до бесконечности ремонтировать, перекладывать плитку и красить траву с той же самой целью — осваивать бюджеты, класть разницу в карман и давать заработать своим миньонам, набирающим бригады низкоквалифицированных рабочих, а лучше экспатов, ибо организованный и квалифицированный рабочий класс опасен.
Жуана «Терминатора» Лоуренсу, решившего покончить с этой системой и навести порядок, называют «Новым Дэн Сяопином». Но Дэн Сяопин проводил реформы в условиях экзистенциальной угрозы социального взрыва — мобилизации крестьянства и рабочих против КПК в 1970-е гг. В Анголе этой явной угрозы нет — потому что нет организованной и квалифицированной рабочей силы и влиятельного среднего класса.
Поэтому в такой системе (в Анголе она так и называется — o sistema) борьба с коррупцией не может восприниматься иначе как обострение внутриэлитной конкуренции за сужающийся пирог с политически-избирательными репрессиями («раскулачивание» душ Сантушей под жидкие рукоплескания среднего класса) и окном возможностей для конкурентов. Но именно поэтому sistema принципиально не реформируема, хотя очень многое указывает на распад консенсуса и «ползучую революцию», а положение Лоуренсу сравнивают с последними годами Марселу Каэтану...
🇸🇴 Каждый за себя, а Фармаджо против всех. О политическом кризисе в Сомали
На прошлой неделе в Сомали предсказуемо не состоялись запланированные на 8 февраля выборы. О том, что февральское голосование будет отложено, было ясно еще в октябре, а из последних переговоров в Дусамаребе стороны вышли без сделки, не договорившись о составе избиркомов и урегулировании вопроса с р-ном Гедо в Джубаленде. Запланированный на 15 февраля очередной раунд переговоров в Гароуэ отложен, и многого от него не ждут.
Тогда же, 8 февраля, истек четырехлетний мандат президента Мохамеда Абдуллахи Мохамеда (Фармаджо), который воспринимается объединившимися оппонентами как экзистенциальная угроза — за авторитарный крен и саботаж электорального процесса ради продления полномочий. Но за пределами Большого Могадишо Фармаджо влияет только на наименее влиятельные политии второго и третьего поколения — штаты Юго-Запад, Хиршабель и Гальмудуг, в то время как главы Джубаленда и Пунтленда воспринимают Фармаджо как угрозу всей федеральной системе.
На кону и иностранные интересы — с учетом большого веса в политич. процессе Эфиопии, Кении, ЕС, ООН, США, Турции, стран Залива, а также влиятельной диаспоры. Фармаджо обвиняет оппозицию в «непатриотичности» и лоббировании «иностранных интересов», сиречь Кении — что звучит достаточно лицемерно с учетом его альянса с Турцией, главным инвестором в экономику Большого Могадишо, которая вооружает и тренирует федеральную армию и полицию. Хотя Анкара не отказывается от поддержки Фармаджо, турецким протеже считается и экс-премьер Хассан Али Хайре, один из самых популярных политиков, негласно поддерживаемый Катаром. Риски потерять Могадишо очень высоки — в выборах участвует просаудовский консервативный экс-депутат Дахир Мохамуд Гелле, эмиратские интересы лоббирует Абдирахман Абдишакур Варсаме (партия «Вададжир»), а также «отец современной Сомали» экс-президент Шариф Шейх Ахмед.
Но куда досаднее срыв главного обещания — вернуть не проводившиеся с 1969 г. прямые выборы по системе «один человек — один голос». Голосование вновь состоится по системе, по которой старейшины кланов выбирают 27775 делегатов, которые затем избирают 275 членов Народной палаты по формуле 4.5, предусматривающей равное представительство четырех крупнейших кланов (дарод, дир, хавийе, раханвейн) и меньшинств из т.н. беша шанад («пятого клана»), что затруднительно в таких пестрых регионах, как Большой Могадишо. В свою очередь, 54 сенатора избирают регион. парламенты, а президента — всем составом парламента.
Я и Сомали против всего мира. Я и мой клан против Сомали. Я и моя семья против моего клана. Я и мой брат против моей семьи. Я против брата — грустно гласит известная пословица. Политический хаос — лишь производная от функционирования экономики. Клановая система, контролирующая олигополии во всех секторах экономики (импорт, ритейл, телеком, фин. услуги, строительство, охрана) и в распределении фин. потоков, в т.ч. донорской и гуманитарной помощи — одновременно и купирует конфликты, и генерирует нестабильность. Связанный с кланами, диаспорой, Найроби и Дубаем бизнес разрывается между конкурирующими императивами — с одной стороны, избегать уплаты налогов, с другой — не нести издержек за безопасность.
Альтернатива — платить налоги Могадишо и ожидать отдачу от государства — привлекательна, но заблокирована недееспособностью федерального правительства, выступающего таким же лоббистом частных интересов: в рейтингах Transparency Сомали занимает последнее место, а коррупция, будучи вторжением частного интереса в институциональную сферу, служит и основой политич. патронажа, и топливом нерегулируемой легальной и нелегальной рыночной экономики, и в то же время препятствием для ее роста. Что, в свою очередь, генерирует выручку структурам «Аш-Шабаб», чей финансовый оборот сопоставим с федеральной казной, но которая куда больше заинтересована в капитализации своего конкурентного преимущества — быстрого шариатского судопроизводства и надежных фискальных гарантий для бизнесменов. Получается замкнутый круг, институционально офомленный как раз непрямыми выборами.
На прошлой неделе в Сомали предсказуемо не состоялись запланированные на 8 февраля выборы. О том, что февральское голосование будет отложено, было ясно еще в октябре, а из последних переговоров в Дусамаребе стороны вышли без сделки, не договорившись о составе избиркомов и урегулировании вопроса с р-ном Гедо в Джубаленде. Запланированный на 15 февраля очередной раунд переговоров в Гароуэ отложен, и многого от него не ждут.
Тогда же, 8 февраля, истек четырехлетний мандат президента Мохамеда Абдуллахи Мохамеда (Фармаджо), который воспринимается объединившимися оппонентами как экзистенциальная угроза — за авторитарный крен и саботаж электорального процесса ради продления полномочий. Но за пределами Большого Могадишо Фармаджо влияет только на наименее влиятельные политии второго и третьего поколения — штаты Юго-Запад, Хиршабель и Гальмудуг, в то время как главы Джубаленда и Пунтленда воспринимают Фармаджо как угрозу всей федеральной системе.
На кону и иностранные интересы — с учетом большого веса в политич. процессе Эфиопии, Кении, ЕС, ООН, США, Турции, стран Залива, а также влиятельной диаспоры. Фармаджо обвиняет оппозицию в «непатриотичности» и лоббировании «иностранных интересов», сиречь Кении — что звучит достаточно лицемерно с учетом его альянса с Турцией, главным инвестором в экономику Большого Могадишо, которая вооружает и тренирует федеральную армию и полицию. Хотя Анкара не отказывается от поддержки Фармаджо, турецким протеже считается и экс-премьер Хассан Али Хайре, один из самых популярных политиков, негласно поддерживаемый Катаром. Риски потерять Могадишо очень высоки — в выборах участвует просаудовский консервативный экс-депутат Дахир Мохамуд Гелле, эмиратские интересы лоббирует Абдирахман Абдишакур Варсаме (партия «Вададжир»), а также «отец современной Сомали» экс-президент Шариф Шейх Ахмед.
Но куда досаднее срыв главного обещания — вернуть не проводившиеся с 1969 г. прямые выборы по системе «один человек — один голос». Голосование вновь состоится по системе, по которой старейшины кланов выбирают 27775 делегатов, которые затем избирают 275 членов Народной палаты по формуле 4.5, предусматривающей равное представительство четырех крупнейших кланов (дарод, дир, хавийе, раханвейн) и меньшинств из т.н. беша шанад («пятого клана»), что затруднительно в таких пестрых регионах, как Большой Могадишо. В свою очередь, 54 сенатора избирают регион. парламенты, а президента — всем составом парламента.
Я и Сомали против всего мира. Я и мой клан против Сомали. Я и моя семья против моего клана. Я и мой брат против моей семьи. Я против брата — грустно гласит известная пословица. Политический хаос — лишь производная от функционирования экономики. Клановая система, контролирующая олигополии во всех секторах экономики (импорт, ритейл, телеком, фин. услуги, строительство, охрана) и в распределении фин. потоков, в т.ч. донорской и гуманитарной помощи — одновременно и купирует конфликты, и генерирует нестабильность. Связанный с кланами, диаспорой, Найроби и Дубаем бизнес разрывается между конкурирующими императивами — с одной стороны, избегать уплаты налогов, с другой — не нести издержек за безопасность.
Альтернатива — платить налоги Могадишо и ожидать отдачу от государства — привлекательна, но заблокирована недееспособностью федерального правительства, выступающего таким же лоббистом частных интересов: в рейтингах Transparency Сомали занимает последнее место, а коррупция, будучи вторжением частного интереса в институциональную сферу, служит и основой политич. патронажа, и топливом нерегулируемой легальной и нелегальной рыночной экономики, и в то же время препятствием для ее роста. Что, в свою очередь, генерирует выручку структурам «Аш-Шабаб», чей финансовый оборот сопоставим с федеральной казной, но которая куда больше заинтересована в капитализации своего конкурентного преимущества — быстрого шариатского судопроизводства и надежных фискальных гарантий для бизнесменов. Получается замкнутый круг, институционально офомленный как раз непрямыми выборами.
