Интерсные турне китайцев продолжаются. Объезжают все известные, так сказать, нефтедобывающие страны, которые нужны Китаю в той или иной степени. Означает ли это первую ступень в восстановлении промышленного производства после коронавируса или мы наблюдаем сложно-очевидную геополитическую игру по замене доллара на юань в вопросах торговли нефтепродуктами? Посмотрим.

Кстати, острова, о которых идёт речь выше: Абу Муса, Большой и Малый Томб. Они располагаются в Персидском заливе недалеко от иранского острова Кешм.

С XIX века острова были британским протекторатом. В 1968 году британские власти обязались вывести все войска с Ближнего и Дальнего Востока до 1971 года. В то же время арабские государства Персидского залива стали получать независимость. Все три острова находись под совместным управлением британцев и двух эмиратов, Шарджа и Рас-эль-Хайма, которые позже сформировали ОАЭ. Иран согласился признать независимость ОАЭ только если ему будут переданы Абу Муса, Большой и Малый Томб. Однако, с одним из шейхов соглашения достичь не удалось, тогда иранский шах принял решение захватить острова.

В 1971 году это и произошло: иранская армия вторглась на эти острова, сразу после того, как их оставила британская армия. Подобный шаг вызвал резонанс в арабском мире, ЛАГ на специальном собрании стала требовать возвращения островов под управление ОАЭ, однако Ирак к 1980 году уже заявлял о своих правах на эти острова (это, кстати, был один из спорных моментов, который в итоге привёл к ирано-иракской войне через постоянные приграничные столкновения). Все три острова по сей день находятся под иранским управлением, что создает напряженность в отношениях с ОАЭ и всем арабским миром. Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) активно поддерживает ОАЭ в данном вопросе. Абу-Даби даже пытались подать на решение территориальной принадлежности через Международный суд ООН, однако Тегеран не согласился, заявляя, что никогда не перестанет претендовать на власть над островами, и что они являются неотъемлемой частью иранского общества.

Предвкушая всю прелесть бытия 2023 года, 2022 уже и не кажется таким уж страшным. В конце концов, мы почти его пережили. Следущий год пока таким похвастаться не может.

Почитала тут впечатления об Иране в дружественных ТГ-каналах, сейчас вообще много кто поехал. Можно было бы начать фразой «а вот в мои времена», но, правда, когда я ездила в Иран на паспортном контроле на меня смотрели косо и криво и думали, что я еду в террористическую ячейку. Ну это ещё потому что Иран с Ираком путали, но не суть.

В общем, все правда, что кажется на первый взгляд. И у каждого впечатления есть интересные подводные камни. Например, почему в Иране так много книжных магазинов? Потому что книгопечатанием занимаются все, кому не лень, это малый и средний бизнес. Права никто ни на что не покупает. Единственное исключение - некоторая учебная литература, а так на полках иранских книжных можно найти любую литературу, даже условные «развратные» 50 оттенков серого, переведенные на прекрасный персидский язык в каком-нибудь подпольном издании. Мимикрируют под то, что отобрали. Интернета-то в 1980-е не было ещё, поэтому всё передавалось через книги. Они в Иране очень дешёвые, и каждый мнящий себя ученым выпускает какую-нибудь книжку вроде научный труд он написал. Содержание, впрочем, заставляет желать лучшего. Зато в оформлении книг иранцы молодцы.

Правила одежды в Тегеране либеральны лишь на первый взгляд и лишь в условных центрально-северных районах, где живут обеспеченные иранцы, которые вместе с патрулем относятся к этому всему чисто символически. А вот если спуститься на юг, или отъехать в соседний город Рей (на метро, например), то можно наблюдать уже совершенно иную картину: там люди более консервативны и более обязательны. И так как нечасто видят иностранцев, то могут пристать на раз-два и задать вопросы вроде «а вы зачем в мечеть пришли?» Причём ответа «изучаем исторические памятники» они вообще не понимают, лучше придумать что-нибудь вроде «да у нас исламские корни», а то не отстанут.

При этом в очень консервативном городе Куме можно обнаружить проституток чуть ли не на каждом углу. Они легко распознаются - чадра наизнанку. А в самом Иране, например, вполне легальны и оплачиваются правительством операции по смене пола. Правда, на это есть рациональная причина и городская легенда о том, как какой-то мужчина-гомосексуалист в отчаянии сидел под дверью Верховного Лидера Хаменеи, прося с ним аудиенции, чтобы пожаловаться на жизнь. Мужчине посочувствовали, пустили. Они поговорили и пришли к удивительному решению: Верховный Лидер сказал, что, мол, ну раз ты мужчина и тебе нравятся мужчины, то давай ты станешь женщиной и проблема решиться. С тех пор для борьбы с гомосексуалистами им предлагают такое оригинальное решение (не то, чтобы от этого их стало меньше).

В остальном дух времени даёт о себе знать и это остро ощущается. Иран и правда застрял в 1980-х и отчаянно не хочет оттуда вылезать. Дело даже не в прогрессе. Когда я была в Сербии, я тоже это почувствовала. Это своего рода страновой ПТСР, если можно так сказать. Когда ты отчаянно пытаешься не принимать реальность такой, какая она есть, а застреваешь в междувремении больших перемен из-за слишко большого количества навалившихся событий. В отчаянном ожидании, что завтра ты проснёшься, и всё закончится. Обычно считалось, что режим ожидания переходит в принятие, когда меняется поколение, но в Иране эта травма будто передается дальше. И все вроде бы уже давно в Исламской Республике Иран живут и много, кто хотел там жить, но дух Шахиншахского государства никак не может обрести покой.

Время через призму восприятия

Очень много раз в своих заметках об Иране я подчеркивала личное главное изумление - застой. Точнее, некая зацикленность на прошлом. Именно на 1980-х.

Для Ирана 1980-е - это не просто десятилетие, это его точка невозврата. Невозврата в глобальном и локальном плане. Это десятилетие ирано-иракской войны, следы которой есть почти на каждой улице в Тегеране (в виде огромного граффити или неприметного символа) и в каждой семье в Иране. Это десятилетие, в течение которого Иран пережевала и выплюнула мировая система, заставив развиваться самостоятельно. Что и пришлось ему сделать, опираясь на то десятилетие, которое его больше и потрясло. И на технологии, которые были доступны.

Кажется, что «застревать в прошлом» - что своеобразная попытка скрыться от ужасающих травм, которые нанесла странам сама история. Это видно, например, по Боснии и Герцеговине, которая тоже по своему застряла в 1980-х, за секунду до югославских войн. Это видно на улицах Белграда за секунду до развала Югославии. Это видно в Иране, который тоже морально «застрял» в 1979 году. За секунду до исламской революции. Все, что было потом, - это история вечной борьбы, от которой отдохнуть можно только в «безопасном» 1979, где хотя и кипит, но относительно спокойно. Это создаёт ощущение безмятежности. Ты приезжаешь в Иран и видишь атрибуты прошедшего времени, и становится как-то спокойнее, ведь проблем настоящего в прошлом быть не может. А прошлое уже история, значит неизвестности не существует.

На самом деле даже новые иранские дома опираются на архитектурные решения шахского времени. Север Тегерана напоминает о шахе. Здесь и расположены две его резиденции, Саад-Абад и Ниаваран. Множество зданий с налётом монархического восприятия, где должны жить какие-нибудь интеллигентные иранские бабушки. Такие старые просторные апартаменты, напоминающие чем-то времена СССР с дизайном Восточного блока, но почему-то шармом югославского нейтралитета. Как будто ты всё это видел уже у своей собственной бабушки. Где так же, как и здесь, ничего не меняли со времен падения Берлинской стены. Или смерти Брежнева. Зависело от бабушки. В Иране же всё делилось на «до» и «после» Исламской революции, в том числе и бабушки.

Будет ошибкой говорить, что в Иране есть какое-то отрицание или неприятие шахского времени. Относительная нейтральность. В конце концов, шахские резиденции открыты для посещения, их никто не снес, не превратил в нечто для нужд нового режима. И, как и в любом государстве, есть убежденные в том, что «тогда было лучше» и скрыто-открытые монархисты (хотя большая часть из них в Иране не живёт).

Есть вероятность, что Иран сам себя специально поддерживает в 80-х. Создаёт иллюзию времени. Если бы не ирано-иранская война в свое время, исламская республика бы не устояла, а благополучно развалилась. И кто ж его знает, что было бы на месте Ирана сейчас? Но в глазах населения 1980-е - это страх и ужас, долгая война и угроза бомбардировок. Это вечная борьба с «шайтан-е бозорг», США и их приспешниками. В конце концов, как писал Ницше, «кто живет борьбою с врагом, тот заинтересован в том, чтобы враг сохранил жизнь». А что может быть лучше готовой формулы «врага за порогом», если это уже было, просто в другом десятилетии?

Реформа Совета безопасности ООН

В последнее время очень много ходит разговоров о том, что СБ ООН надо реформировать, то есть расширять. С этим сложно не согласиться, учитывая, что вопросиков в адрес не то, что Совета Безопасности, а всего ООН накопился вагон и маленькая тележка. Но, по моему личному мнению, суть не в реформировании через расширение, а реформировании через изменение региональных групп. И я сейчас объясню, в чем тут дело. (Потому что, например, в СБ ООН на постоянных основах хочет залететь Германия, но это возможно единственная страна в мире, которая никогда в жизни это место не получит, потому что само создание СБ ООН - это итог действий Германии.)

Не буду разводить полемику, в принципе, о смысле существования ООН как таковой, которая себя в последние лет десять (а то и двадцать) так дискредитировала, что её вполне может постигнуть судьба Лиги Наций. Речь все-таки о самом важном органе в этой структуре, которому каждое государство отваливает неимоверное количество денег фактически просто за то, чтобы посидеть рядом.

Как известно, на сегодняшний день в СБ ООН есть 15 членов: 5 постоянных и 10 непостоянных. Последние избираются от региональных групп: Африка (3 места), Азия (2 места), Латинская Америка (2 места), Западная Европа и другие государства (2 места) и Восточная Европа (1 место). С момента своего образования СБ уже один раз реформировался как раз через изменение этих групп - до 1966 года членов СБ было 11, а регионально они были представлены совсем по-другому: Латинская Америка (2 места), Западная Европа (1 место), Восточная Европа и Азия (1 место на оба региона), Ближний Восток (1 место), Содружество наций (1 место). Что поменялось после 1966 года можно наглядно наблюдать. Пять постоянных членов, как известно, получили свои места за победу над нацистской Германией (про Францию вопросов принято не задавать).

А теперь наступает время несложной математики. Население планеты - около 8 миллиардов человек. Из 15 членов СБ ООН 8 мест (включая постоянных членов, считайте, больше половины) в руках, по сути, у группы стран Запада, где живет примерно 1 миллиард человек. То есть 55% важнейшего органа ООН контролирует «золотой миллиард». Почему? Кто так решил? Это справедливо? Почему в 1966 году Западной Европе накинули допместо?

Сначала давайте обсудим «слона в комнате», то есть постоянных членов. Всегда считалось, что сталилитейность их места (помимо истории) поддерживает наличие такого аргумента, как ядерная боеголовка. Клуб атомщиков имеет право на свое мнение просто потому что иначе плохо будет вообще всем. Однако в 2023 году эта логика уже не работает. Ядерное оружие в том или ином виде, официально или неофициально, косвенно или явно, есть и у других стран: Израиль, Пакистан, Индия, Северная Корея, возможно, Иран. Имеют ли они право на право вето, простите за тавтологию? Или все зависит от количества боеголовок? Все тактично молчат. Очевидно все-таки, что для 8 миллиардов человек 5 ПЧ - это мало. Очевидно, что нельзя игнорировать мнение Индии, которая отвечает за 1,5 миллиарда населения. Но как это принять и что с этим делать?

🔼🔼🔼

Пока что давайте отвлечемся и обсудим подход выбора непостоянных членов. Который в конечном итоге и подскажет нам, что делать с постоянными. Во-первых, существование такой группы как Восточная Европа более не имеет смысл. Она имела смысл, когда Европа делилась надвое: коммунистический и капиталистический лагеря. Теперь большая часть стран Восточной Европы вполне может перейти в группу Западная Европа, а сама группа поменять название на Европа и другие государства (это США, Австралия, Канада, Израиль и Турция). Они выражают одно и то же мнение, большая часть входит в ЕС и НАТО. Непостоянных мест у этой группы по-хорошему, должно быть вообще одно и то это много, потому что в качестве постоянных членов с правом вето представлено аж 3(!) западных страны - Великобритания, США и Франция. Конечно, логичней было бы заменить место ПЧ Франции на место ЕС, где страны будут ротироваться, а также сделать его непостоянным, хотя это и утопия. Утопия - это еще и убрать бессмысленное место Лондона в этом списке.

Далее нужно вернуть обратно группу Ближнего Востока. Это вполне самостоятельный регион, со своей позицией и целями. Ему и уйдет место урезанной Восточной Европы. По сути, мы делим Азию надвое, как в свое время была разделена Европа. А у Азии останется 2 непостоянных места, как и должно быть, потому что там все-таки живет большая часть мира. Отдельно можно ввести группу стран СНГ (в некоторых органах ООН она, кстати, присутствует), потому что страны бывшего СССР тоже вполне самобытный регион со своими особенностями, который ни Европе, ни Азии не сдался. Ему уйдет лишнее место Западной Европы. Количество непостоянных мест для Африки и Латинской Америки вполне приемлемое (если провести некоторые изменения с ПЧ, но об этом позже).

Таким образом, не меняя численный состав, мы получаем 10 непостоянных членов: Запад (1), Азия (2), Африка (3), Латинская Америка (2), Ближний Восток или Западная Азия (1), страны СНГ (1).

Теперь о главном. Во-первых, в ООН 6 официальных языков, но ПЧ СБ ООН используют только 4 из них. Испанский и арабский почему-то игнорируются широкой общественностью. Во-вторых, почему в постоянных членах СБ ООН в 2023 году нет ни одной африканской страны? Место ПЧ Британии следовало бы отдать региональной группе Африки. Которая имеет на это полное право просто потому что население всей Африки больше Британии ровно в 15 раз, а влияние Лондона на мировые процессы в наше время очень сомнительно. Это было бы и в духе повестки деколонизации тоже. Вообще, по хорошему, от каждой региональной группы должно быть по одному постоянному члену. Соответственно состав ПЧ выглядел бы так: Запад (США), Азия (Китай), Африка (например, ЮАР или Нигерия), Латинская Америка (Бразилия), Ближний Восток (Саудовская Аравия), СНГ (Россия) плюс дополнительно Индия тоже от Азии исключительно в силу населения и экономики. Вы видите здесь Европу? Нет. Почему? А какой, собственно, смысл? У нее есть собственное мнение?

А еще становится так, что группа БРИКС полностью присаживается в СБ ООН. Уже угадали, кому это все не понравится? все эти перестановки абсолютно неполитических, я следую исключительно логике населения, экономики и ресурсов. Которых, ну вот простите, в Европе почти не осталось, ничего с этим не поделать. Так случается.

Мне могут задать вопрос, а почему в ПЧ СБ ООН осталась Россия? Там и США с Китаем остались, но никто же не делает вид, что не знает - почему. Хотите или не хотите, принимаете вы это или нет, у России на право вето ровно 2 аргумента: география и ядерные боеголовки. Да, так просто. Идите поспорьте. Идите отберите. Сложно игнорировать 1/8 часть суши с тысячями возможностями начать ядерную зиму, как сложно игнорировать 1,5 миллиардную Индию с возможностью колонизации бывшего колонизатора. У каждого как бы свой рычаг воздействия.

Все выше перечисленное лишь мое видение будущего при учете, что ООН устоит, а нее месте не возникнет новая условная Организация Сторон Света, в которой будут уже совершенно другие расстановки сил. Реформа просто необходима. Но реформа Лиги наций закончилась её аннигиляцией.

Мир все-таки меняется стремительнее и удивительнее, чем мы можем себе представить. Аббревиатура (без «С»), придуманная экономистом Джимом О’Нилом в 2001 (и написал книгу «Карта роста»), для описания экономических перспектив, выполняет его предсказание (к 2050 они должны доминировать в мировой экономике). Сам О’Нил, кстати, не ожидал, что страны БРИКС перейдут из теории в практику и создадут официальное объединение в 2006 году во время ПМЭФ. Также он не думал о том, что в группе появится ЮАР. Для него подобная «легитимизация» была загадкой, ведь после БРИКС он придумал МИКТ, МИНТ, «следующих 11», но никто их них не создал официальное объединение. Никто из них, по сути, не претендовал на место некой политической силы.

Поэтому всерьез тогда никто не думал, что БРИКС может стать полноценным экономико-политическим альянсом, который в итоге бросит вызов западноцентричной G7. И куда выстроится очередь на вступление.