🗣#влесах_интервью

«Мы часто забываем, что ревитализация – это лишь один из инструментов работы с территориями, меняющими свои экономические функции и культурное значение. Сам по себе этот процесс сложный, в нем есть место трудностям и конфликтам, историческим и региональным особенностям.

Во-первых, ревитализация – это не только про счастье, но и про горе. Значимая часть прошлого уходит, и это грустно – особенно для тех, кто был с этим прошлым тесно связан. Помимо представителей "креативного класса", которые приходят коворкать в бывших заводских цехах, рядом часто продолжают жить заводчане – для них эти места из когда-то родных могут стать недоступными и чужими. Конечно, есть и такие проекты, где память о заводском прошлом берегут, а в проекты переустройства территорий включают заводчан.

Во-вторых, меня иногда смущает язык, с помощью которого мы говорим об изменениях индустриальных территорий. Публичные разговоры о закрытых предприятиях часто строятся на метафорах жизни, смерти и воскрешения: заводы "умирают", их нужно "спасать"... Еще мы говорим о "депрессии" и "запустении" – это создает стигму, и не только территории, но и населения.

В-третьих, проекты ревитализации не всегда учитывают местные особенности. Часто они строятся однотипно, что стирает разнообразие и уникальность территорий. Здесь я бы сказала, что нам нужно больше региональных исследований и больше мест, где можно не только сохранять память, но и строить будущее территории с теми, кому это будущее важно»,

– Альбина Заверткина

«Все очень зависит от концепции. Учитывает ли она местных жителей или ориентируется на конкретную целевую аудиторию — например, на туристов.

При успешной ревитализации цены на недвижимость растут, что владельцам квартир в районе только на пользу. Однако, при сильной ориентации на туризм и туристов, потребности местных жителей не учитываются, и может произойти вымывание местного населения за счет туристической инфраструктуры»,

– Татьяна Минаева