Тут же он вспомнил, что для плодотворного контакта с духовным учителем необходимо испытывать доверие и любовь – и постарался зародить эти чувства в душе.

Ксю Баба была духовным светочем – и не могла рекламировать себя сама, как Анонимус. Но на помощь ей пришел анонимный мужской бас, торжественно произнесший за троном (словно там прятался преданный старушке мамелюк):

– Ксю Баба, ровесница тысячелетия – прожила невероятно долгую и удивительно насыщенную жизнь. Она прошла сквозь горнила корпоративов и революций, разочаровалась в земных путях, а затем много лет медитировала в лучших пещерах Гималаев и Тибета, где обрела запредельную мудрость, которой делится теперь со зрителем. Одна мудрость в час!

Ксю Баба застенчиво покачала головой, словно стесняясь таких рекомендаций. Потом она разлепила сухие губы и сказала:
– Человек изнутри самого себя подобен кинофильму, который никто не смотрит. Это понимают многие. Но что происходит, когда в потоке впечатлений благодаря особым духовным практикам появляется «трансцендентный наблюдатель»? Да ничего! Всего-то навсего – начинается кинофильм про этого трансцендентного наблюдателя, созерцающего поток впечатлений. Увы, но второе кино точно так же никто не смотрит, как и первое. Вот только понимают это уже очень и очень немногие. Кино про которых, кстати, тоже не смотрит никто… Так есть ли выход?

Ксю Баба замолчала – и несколько секунд выжидала, не подпишется ли Кеша на платное продолжение. Но Кеша наклонил голову в сторону.

– Спасибо, Ксю, – сказал он, – на сегодня материал для мысли есть. И я, если честно, опять не въехал… Но мы любим тебя все равно.

Любовь к трём Цукербринам

Западный образ жизни требует от человека чудовищного количества игры. Каждый день, каждый миг. Западная культура построена на одной тайной аксиоме – что жизнь, протекающая в визуально привлекательных формах, уже в силу этого является приемлемой. Аполло воспитал целые поколения доноров, реагирующих не на реальность жизни, а на картинку этой реальности.

Для кинозрителя нет разницы между «быть» и «выглядеть». Ты становишься генератором визуальных образов, которые в идеале должны вызывать чужую зависть. Ты все время занят перформансом, который должен убедить других и тебя самого, что ты успешен и счастлив. Ты всю жизнь работаешь источающим боль манекеном, сравнивающим себя с отражением других восковых персон…

Бэтман Аполло

Мы устремляемся за чужой красотой, думал я, мы верим сердцем, что это указатель с надписью «счастье там», а это просто бесчеловечная приманка… Мы проглатываем ее, и крючок начинает рвать нам внутренности.
Бывает, что и в самом прямом смысле.

А хуже и безнадежней всего, милая читательница – это когда мы пускаемся в обреченную гонку за фантомом собственной красоты.

Увы, все гонки за фантомами кончаются одинаково. Мы чувствуем усталость и тормозим, чтобы немного отдышаться. А потом оказывается, что пришла пора умирать.

KGBT+

До вечера Николай еще несколько раз залезал на Марину, и она, прислушиваясь к ощущениям от елозящего на ней холодного влажного тела, с недоумением спрашивала себя: неужели именно в этом все дело и именно об этом во Франции сочиняют такие красивые песни?

Жизнь насекомых

В России реальность традиционно выглядит абсурднее любого вымысла, поэтому чем вымысел страннее, тем больше ему веры.

– Конечно. А что плохого в мыслях? Проблема не в спонтанно возникающей мысли. Проблема в том громоздком и длинном внутреннем комментарии, который она вызывает в омраченном рассудке. Одна тащит за собой другую, другая третью, и возникает лавина. Мысли размножаются как кролики. В языке пали есть даже специальное слово для такого процесса, «папанча».

– С мыслями надо бороться? – спросил я.

– Нет. Если в мысли будет только мысль, она исчезнет сразу после появления. Есть огромная разница между одной мыслью и трансом, где самоподдерживающиеся гирлянды мыслей комментируют друг друга и заставляют нас совершать ужасные вещи. Человеческая личность и есть этот транс.

KGBT+

Каждый практикует как хочет.
— Например?

— Ну, например, есть шаматха и випашьяна. Это такие медитации. Скучные, как разведение редиса.

— В чем они заключаются?
Борис задумался.

— Ну если на простом примере… Вот, например, выпили вы водки и не можете ключи от квартиры найти. И думаете: "Где ключи? Где ключи? Где ключи?" Это шаматха. А потом до вас доходит: "Господи, да я же совсем бухой…" Это випашьяна. У нас этим вся страна занимается, просто не знает.

Тхаги

Закрыв за собой дверь, Андрей включил воду, поглядел на свое лицо в зеркале и подумал, что за последние лет пять оно не то что повзрослело или постарело, а, скорее, потеряло актуальность, как потеряли ее расклешенные штаны, трансцендентальная медитация и группа "Fleetwood Mac". Последнее время в ходу были совсем другие лица, в духе предвоенных тридцатых, из чего напрашивалось множество далеко идущих выводов. Предоставив этим выводам идти туда в одиночестве, Андрей почистил зубы, быстро умылся и пошел к себе.

Желтая стрела

Личность на самом деле просто вредный эффект, возникающий каждый раз, когда вы морщитесь или улыбаетесь. Она исчезает, как только вы перестаёте рефлексировать по поводу своих рефлексий. Это как запах подмышек. Он пропадает всякий раз, когда вы находите время помыться, А не через много лет после того, как вы начинаете священный путь к чистоте.

Женская красота с научной точки зрения – это не что иное, как суммарная информация о геноме и репродуктивной способности, которые анализируются мозгом за доли секунды: мужчина понимает, нравится ему женщина или нет, после первого же взгляда. И если она ему нравится, это чувство достигает крайней интенсивности немедленно, ибо через пять минут мужчину могут убить звери и природа не хочет рисковать.
Но мы живем не в пещере, а в обществе. Поэтому совершенно правы были религиозные моралисты, заставлявшие женщин прикрывать специальной тряпочкой не только спермоприемник, но и гипнотабло. Ибо главный половой орган женщины – это, конечно, лицо. Не зря ведь чуткие к тихому голосу природы орки так его и называют: «ебальник».

SNUFF

Представьте, что вы затюканный и измученный российский обыватель.

Вы задаетесь вопросом, кто приводит в движение зубчатые колеса, на которые день за днем наматываются ваши кишки, и начинаете искать правду – до самого верха, до кабинета, где сидит самый главный кровосос.

И вот вы входите в этот кабинет, но вместо кровососа видите нереально четкого пацана, который берет гитару и поет вам песню про „прогнило и остоебло“ – такую, что у вас захватывает дыхание: сами вы даже сформулировать подобным образом не можете.

А он поет вам еще одну, до того смелую, что вам становится страшно оставаться с ним в одной комнате.

И когда вы выходите из кабинета, идти вам ну совершенно некуда – и, главное, незачем. Ведь не будете же вы бить дубиной народного гнева по этой умной братской голове, которая в сто раз лучше вас знает, насколько все прогнило и остоебло.

Да и горечь в этом сердце куда острее вашей.

Ананасная вода

Лежащий у стены матрас, на котором Никита спал, был накрыт несколькими одеялами, а поверх них была расстелена газета с целой горой плана, который Максим по темно-зеленому с рыжеватинкой цвету классифицировал как сильно пересушенную северо-западную чуйку урожая конца прошлой весны; куча выглядела солидной, примерно на два стакана и семь кораблей, и Максим ощутил простую и спокойную радость бытия, перешедшую затем в чувство уверенности не только в завтрашнем дне, но и как минимум в двух следующих неделях.

''Жизнь насекомых''

Дело было не в том, кто из голосов «прав», а в самом этом сумеречном состоянии духа, различавшемся по интенсивности от шторма до ряби – которое полностью лишало ум его, так сказать, отражательной способности, пряча от человека небо вечности с его великими звездами. Я догадывался, что именно для этого мировые эмиссионные банки и финансируемая ими культурка и поддерживают так называемый «прогресс», этот вечно тлеющий конфликт между равновонючими «старым» и «новым». Вечность не то что брезговала войти в пораженные клокочущим смятением души. Она просто не могла.

Цукербрины

У человеческого мозга есть два одновременных модуса восприятия. Первый – невнимательное, но широкое сканирование всей реальности сразу. Второй – пристальный анализ того, на что направлено сознательное внимание.

Нашу симуляцию можно считать своего рода волшебной линзой, все время перемещающейся вместе с сознательным вниманием. Человеку кажется, будто линза увеличивает то, на что направлено внимание. А она в это время подделывает изображение.

Античность возникает именно там, в линзе. Поэтому объем нейросетевых вычислений, необходимых для того, чтобы держать сознание в «Древнем Риме», не так уж и велик. Периферию сознания мы не контролируем – она шита белыми нитками. Но каждый скачок внимания к любому ее объекту будет перехвачен симуляцией и оформлен как надо.

Путешествие в Элевсин

Известно, что в ситуации перманентного стресса может произойти даже полное переформатирование человека. Стремление выжить в изменившихся условиях приводит к возникновению личности, ничем не отличающейся от оптимального социального, идеологического и культурного камуфляжа для локальной среды.

Маскировка подобной личности не нужна: совершенный камуфляж становится ее единственной сущностью, и никакая непрозрачность, никакая гносеологическая гнусность теперь невозможны.

Путешествие в Элевсин

Мы почему-то думаем, что «жизнь» должна опираться на органику, на разных червей и обезьян, ползающих по поверхности громадных каменных шаров. И других вариантов мы просто не видим. До такой степени, что у нашего Бога есть свойственный приматам волосяной покров – борода, за которую его то и дело хватают отважные человеческие мыслители.

Но «жизнь» – это просто переживание ограничений и обязательств, накладываемых материей на сознание. Сцепление одного с другим на некоторое время. И происходить это сцепление может любым способом, какого только пожелает сознание, выдумавшее эту самую материю для своего развлечения.

🐌

Евреи распяли Христа, геи застрелили Пушкина, а лесбиянки разбили мое сердце…

Проследи сам – что, как, почему и откуда выросло. Если ваш собственный причинно-следственный голем кусает вас за жопу, значит, созрела карма. Кушать подано. Ваше говно приняло форму бумеранга и летит назад.

Ты спрашиваешь, как здесь дела. Если коротко, надежда на то, что обступившее со всех сторон коричневое море состоит из шоколада, тает даже у самых закаленных оптимистов. Причем, как остроумно замечает реклама, тает не в руках, а во рту.

- Запомни, когда человек перестает слышать стук колес и согласен ехать дальше, он становится пассажиром.

- Нас никто не спрашивает, согласны мы или нет. Мы даже не помним, как мы сюда попали. Мы просто едем, и все. Ничего не остается.

- Остается самое сложное в жизни. Ехать в поезде и не быть его пассажиром.