То есть он от страдания крестного перешел к страданию адскому. Господи помилуй! Другому же разбойнику крестная мука стала познанием богословия и облегчением прегрешений.
Это очень важные молитвенные тексты. Они говорят нам о том, что страдание само по себе не искупительно, если страдает грешник. Страдание грешника есть неумолимость и следствие отчужденности от жизни Божией. Только страдание "Единого Безгрешного» искупает человека, терпящего свою собственную боль и молящегося: «помяни меня, Господи, во Царствии Твоем".
Мы же часто готовы самочинно выписать себе пропуск в вечное блаженство только на том основании, что, якобы, страдали много. Хотя, что значит в этом вопросе "много" или "мало"? И кто, кроме Бога, может сравнительно взвесить страдания человеческие?
Повторяя одними лишь устами перед Причастием и на третьем антифоне слова разбойника "помяни мя, Господи, во Царствии Твоем", мы можем в то же время быть весьма далеки от того, чтобы реально сочислить себя злодеям и явным преступникам воли Божией. "Да, конечно я сделал то-то и то-то. Но согласитесь, что все-таки…", - говорим мы наедине или в реальных диалогах. И это внутреннее нежелание признать в себе подлинного разбойника (то есть преступника Божественных законов) делает бесплодными и лицемерными наши взывания "Помяни мя". Христос реально вошел в общение с грешниками и когда крестился среди них на Иордане, и когда распятием исполнил написанное: "И со беззаконными вменися" Вот и нам бы отказаться от внутреннего фарисейства, дескать, «я еще ничего, а другие вон чего…» Разбойник он и есть разбойник. Для того, чтобы помянул меня Господь во Царствии Своем и, паче чаяния, это самое Царствие даровал, нужно и мне без самооправданий признать в себе подлинного злодея. Тогда и Крест, посреди храма стоящий, будет врачевством души моей, и крест, который я на плечах через всю жизнь нести должен, будет не просто законным наказанием, но познанием богословия и облегчением прегрешений.
Это очень важные молитвенные тексты. Они говорят нам о том, что страдание само по себе не искупительно, если страдает грешник. Страдание грешника есть неумолимость и следствие отчужденности от жизни Божией. Только страдание "Единого Безгрешного» искупает человека, терпящего свою собственную боль и молящегося: «помяни меня, Господи, во Царствии Твоем".
Мы же часто готовы самочинно выписать себе пропуск в вечное блаженство только на том основании, что, якобы, страдали много. Хотя, что значит в этом вопросе "много" или "мало"? И кто, кроме Бога, может сравнительно взвесить страдания человеческие?
Повторяя одними лишь устами перед Причастием и на третьем антифоне слова разбойника "помяни мя, Господи, во Царствии Твоем", мы можем в то же время быть весьма далеки от того, чтобы реально сочислить себя злодеям и явным преступникам воли Божией. "Да, конечно я сделал то-то и то-то. Но согласитесь, что все-таки…", - говорим мы наедине или в реальных диалогах. И это внутреннее нежелание признать в себе подлинного разбойника (то есть преступника Божественных законов) делает бесплодными и лицемерными наши взывания "Помяни мя". Христос реально вошел в общение с грешниками и когда крестился среди них на Иордане, и когда распятием исполнил написанное: "И со беззаконными вменися" Вот и нам бы отказаться от внутреннего фарисейства, дескать, «я еще ничего, а другие вон чего…» Разбойник он и есть разбойник. Для того, чтобы помянул меня Господь во Царствии Своем и, паче чаяния, это самое Царствие даровал, нужно и мне без самооправданий признать в себе подлинного злодея. Тогда и Крест, посреди храма стоящий, будет врачевством души моей, и крест, который я на плечах через всю жизнь нести должен, будет не просто законным наказанием, но познанием богословия и облегчением прегрешений.
Сегодня память семи епископов Херсонеса Таврического.
Все они мученики. И все семь (!) были убиты на одной и той же кафедре в течение менее чем 20 лет!
Уже после первой смерти - Василия (забит до смерти камнями и палками в 309 году), назначения на эту кафедру являлось "расстрельной должностью". Но Владыки, сменяя друг друга шли на проповедь, читай "на смерть".
После Василия - Ефрем. Обезглавлен. Потом в одном и том же 311 году один за другим убиты Евгений, Елпидий, Агафодор. Капитон утоплен в море ок. 326 года. Всего их семь и только Ефрем - спутник первого мученика Василия, не был убит в Херсонесе, т.к. ушел с проповедью в иные страны.
Я конечно понимаю, что смерть - не шутка, а голод - не тетка. Только тот, кому не угрожала реальная смерть, только наглец или дурак может требовать смерти от кого-то другого. Мне и самому тысячи раз разные "блаженные" говорили: А чего это вы не остались в украине и не пострадали? Были бы мучеником. Мы б вам иконку написали...
Подобные люди вообще ничего не понимают ни в жизни, ни в смерти, ни в Слове Божием. И сами они умирать, конечно, не собираются.
Но все-таки. Может наступит такое время, когда поставляемому в епископы человеку будут говорить: "Вот, брат, ты взялся за жребий апостольский. Вообще-то за это всегда убивали. Будь готов и ты любить Христа до смерти и за паству костями лечь. Славу забудь, с комфортом попрощайся. Ты не барин. Ты - Жертва"
И не важно - есть на дворе гонения или нет их - такие слова нужны ставленнику в архиереи. Иначе зачем омофор носить?
Мы не забыли хвалиться принадлежностью к Церкви мучеников (будь то древних, или же новых, совсем недавних), а вот ясно понимать, что ничего не изменилось и мучения всегда возможны, мы забыли напрочь. Идея комфорта мозги одолела. Как будто все тяжелое осталось в далеком прошлом, а нам остались только титулы и звания + красивое облачение и велелепное богослужение.
Жизнь показывает, что все - с точностью до наоборот. И горе тому, кто мысленно к этим виражам не готов.
Вот, уже помянутые мученики Херсонеса. один за одним шли на окровавленую кафедру и все видели одну и ту же переспективу. Но шли! Значит никакого искательства славы, или удобства жизненного, или долголетия... у них напрочь не было.
В мирные времена епископская кафедра становится "опасной и завидной высотой" (слова Григория Богослова), на которую стремятся многие из тех, у кого нет малейшего намерения повторять апостольские подвиги (замечание его же). Когда это количество становится критичным, гонения, как болезненный вид очищения, неизбежны, а Церковь, как на зло, не готова.
И все жития, все праздники прочитываются в грозное время по иному. Не будь на украине всего нынешнего ужаса, можно было бы привычно сказать Херсонесским мученикам: Молите Бога о нас+ И все. И заняться своими делами. И в очередной раз не заметить, что это люди, смиренно шедшие на Голгофу один за другим, и ничего другого для себя не представлявшие.
Все они мученики. И все семь (!) были убиты на одной и той же кафедре в течение менее чем 20 лет!
Уже после первой смерти - Василия (забит до смерти камнями и палками в 309 году), назначения на эту кафедру являлось "расстрельной должностью". Но Владыки, сменяя друг друга шли на проповедь, читай "на смерть".
После Василия - Ефрем. Обезглавлен. Потом в одном и том же 311 году один за другим убиты Евгений, Елпидий, Агафодор. Капитон утоплен в море ок. 326 года. Всего их семь и только Ефрем - спутник первого мученика Василия, не был убит в Херсонесе, т.к. ушел с проповедью в иные страны.
Я конечно понимаю, что смерть - не шутка, а голод - не тетка. Только тот, кому не угрожала реальная смерть, только наглец или дурак может требовать смерти от кого-то другого. Мне и самому тысячи раз разные "блаженные" говорили: А чего это вы не остались в украине и не пострадали? Были бы мучеником. Мы б вам иконку написали...
Подобные люди вообще ничего не понимают ни в жизни, ни в смерти, ни в Слове Божием. И сами они умирать, конечно, не собираются.
Но все-таки. Может наступит такое время, когда поставляемому в епископы человеку будут говорить: "Вот, брат, ты взялся за жребий апостольский. Вообще-то за это всегда убивали. Будь готов и ты любить Христа до смерти и за паству костями лечь. Славу забудь, с комфортом попрощайся. Ты не барин. Ты - Жертва"
И не важно - есть на дворе гонения или нет их - такие слова нужны ставленнику в архиереи. Иначе зачем омофор носить?
Мы не забыли хвалиться принадлежностью к Церкви мучеников (будь то древних, или же новых, совсем недавних), а вот ясно понимать, что ничего не изменилось и мучения всегда возможны, мы забыли напрочь. Идея комфорта мозги одолела. Как будто все тяжелое осталось в далеком прошлом, а нам остались только титулы и звания + красивое облачение и велелепное богослужение.
Жизнь показывает, что все - с точностью до наоборот. И горе тому, кто мысленно к этим виражам не готов.
Вот, уже помянутые мученики Херсонеса. один за одним шли на окровавленую кафедру и все видели одну и ту же переспективу. Но шли! Значит никакого искательства славы, или удобства жизненного, или долголетия... у них напрочь не было.
В мирные времена епископская кафедра становится "опасной и завидной высотой" (слова Григория Богослова), на которую стремятся многие из тех, у кого нет малейшего намерения повторять апостольские подвиги (замечание его же). Когда это количество становится критичным, гонения, как болезненный вид очищения, неизбежны, а Церковь, как на зло, не готова.
И все жития, все праздники прочитываются в грозное время по иному. Не будь на украине всего нынешнего ужаса, можно было бы привычно сказать Херсонесским мученикам: Молите Бога о нас+ И все. И заняться своими делами. И в очередной раз не заметить, что это люди, смиренно шедшие на Голгофу один за другим, и ничего другого для себя не представлявшие.
Крест - это книга откровения Бога с семью печатями - отец Андрей Ткачёв
https://dzen.ru/video/watch/6417fe4532057560b22617c0
https://dzen.ru/video/watch/6417fe4532057560b22617c0
Ответы на вопросы (20.03.23). Отец Андрей Ткачёв
https://dzen.ru/video/watch/64188440daa80a70c9d0c706
https://dzen.ru/video/watch/64188440daa80a70c9d0c706
«Можно ли людям, работающим по десять часов на сварочном производстве, есть сытную пищу, может быть, даже и мясо? И как вы относитесь к бранным словам на производстве?»
Я лично думаю, что тяжело работающий человек, чувствующий глубокую необходимость в каком-то послаблении поста и более сытной еде, может иметь право на эту еду. И я вот священник, и если ко мне обращаются с такими вопросами, я не сомневаюсь, благословляю человека на это дело. А вот к бранным словам на производстве я отношусь гораздо хуже. И думаю, что меньший грех от того, что ты, например, в перерыве обеденном съешь бутерброд с колбасой и опять пойдешь на работу, нежели ты будешь сухарь грызть, но будешь крыть по матери тут трубу, которую сваришь, вентиль, который завинчиваешь, и вообще будешь паскудить все, что делаешь. И это черноротое житие, оно хуже, чем все остальное. Потому что пища входит в чрево и извергается вне, так Евангелие говорит, а вот исходящее из сердца оскверняет человека. И из сердца выходит в том числе нечистое слово, которое раздражает, грязнит, по сути проклинает бытие. Поэтому сквернословие и рядом не стоит по степени страшности с колбасой. Сквернословие хуже колбасы в тысячи раз. Оно всегда хуже. Поэтому работягам нужно быть не обозленными, а нормальными людьми. Да, ты небольшие деньги зарабатываешь, да, у тебя руки в мозолях, да, ты делаешь какую-то работу, за которую тебе платят меньше, чем ты хочешь. Это не значит, что ты должен быть каким-то подонком с черным ртом. И ты постоянно говоришь матом. Ты хочешь быть богатым в таком состоянии? Ты хочешь быть успешным, красивым? Работяга может быть благородным. Работяга может быть нормальным человеком. Кто сказал, что работяга должен сидеть в подвале и матом всех крыть, всем завидовать и всех проклинать? И в перерывах водку глушить. Кто это придумал вообще? Рабочие профессии такие же нормальные профессии, как и все остальные. Как ядерная физика. Поэтому, если так уж немножко утрировать, то ешьте вы эту колбасу, Бог в помощь, на здоровье. Но ругаться – гораздо хуже, на работе особенно. А если бы хирург матерился во время операции? Вы можете представить себе такого хирурга? Это же был бы труп за трупом в операционной. Поэтому они и молчат. Точно так же нужно работать и всем остальным. Поэтому мое отношение однозначное: сквернословие, на работе в особенности, гораздо хуже нарушения поста.
Я лично думаю, что тяжело работающий человек, чувствующий глубокую необходимость в каком-то послаблении поста и более сытной еде, может иметь право на эту еду. И я вот священник, и если ко мне обращаются с такими вопросами, я не сомневаюсь, благословляю человека на это дело. А вот к бранным словам на производстве я отношусь гораздо хуже. И думаю, что меньший грех от того, что ты, например, в перерыве обеденном съешь бутерброд с колбасой и опять пойдешь на работу, нежели ты будешь сухарь грызть, но будешь крыть по матери тут трубу, которую сваришь, вентиль, который завинчиваешь, и вообще будешь паскудить все, что делаешь. И это черноротое житие, оно хуже, чем все остальное. Потому что пища входит в чрево и извергается вне, так Евангелие говорит, а вот исходящее из сердца оскверняет человека. И из сердца выходит в том числе нечистое слово, которое раздражает, грязнит, по сути проклинает бытие. Поэтому сквернословие и рядом не стоит по степени страшности с колбасой. Сквернословие хуже колбасы в тысячи раз. Оно всегда хуже. Поэтому работягам нужно быть не обозленными, а нормальными людьми. Да, ты небольшие деньги зарабатываешь, да, у тебя руки в мозолях, да, ты делаешь какую-то работу, за которую тебе платят меньше, чем ты хочешь. Это не значит, что ты должен быть каким-то подонком с черным ртом. И ты постоянно говоришь матом. Ты хочешь быть богатым в таком состоянии? Ты хочешь быть успешным, красивым? Работяга может быть благородным. Работяга может быть нормальным человеком. Кто сказал, что работяга должен сидеть в подвале и матом всех крыть, всем завидовать и всех проклинать? И в перерывах водку глушить. Кто это придумал вообще? Рабочие профессии такие же нормальные профессии, как и все остальные. Как ядерная физика. Поэтому, если так уж немножко утрировать, то ешьте вы эту колбасу, Бог в помощь, на здоровье. Но ругаться – гораздо хуже, на работе особенно. А если бы хирург матерился во время операции? Вы можете представить себе такого хирурга? Это же был бы труп за трупом в операционной. Поэтому они и молчат. Точно так же нужно работать и всем остальным. Поэтому мое отношение однозначное: сквернословие, на работе в особенности, гораздо хуже нарушения поста.
Великий подвиг христолюбивых воинов-мучеников — отец Андрей Ткачёв
https://dzen.ru/video/watch/64189d64bcbe4c49d64e0b2b?share_to=link
https://dzen.ru/video/watch/64189d64bcbe4c49d64e0b2b?share_to=link
Интересно о характере деятельности лже-пророков, т.е. благочестивых обманщиков и "голубей мира". Из Баркли:
Лжепророки... говорили людям то, что люди хотели услышать. Они говорили: "Мир! Мир! а мира нет" (Иер. 6,14). Возвещали грядущий мир тогда, когда Господь Бог сказал, что нет мира (Иез. 13,16).
Во времена Иосафата лжепророк Седекия, сделал себе железные рога и сказал, что Израиль истребит сирийцев, как он сам это делает железными рогами; Михей же, подлинный пророк, предсказал несчастье и поражение, если Иосафат выступит в поход. Седекия был известен всем и принято было его предсказание: Иосафат отправился в поход против сирийцев и трагически погиб (2 Цар. 22).
Во время Иеремии, Анания предсказал скорее падение власти Вавилона, в то время как Иеремия предсказал, что Израиль еще долго останется в рабстве в Вавилоне. И опять пророк, возвещавший то, что люди хотели слышать, был более популярен (Иер. 28).
Лжепророк отличается прежде всего тем, что он говорит людям то, что они хотят слышать, а не истину, пусть и горькую, которая им нужнее.
Лжепророки... говорили людям то, что люди хотели услышать. Они говорили: "Мир! Мир! а мира нет" (Иер. 6,14). Возвещали грядущий мир тогда, когда Господь Бог сказал, что нет мира (Иез. 13,16).
Во времена Иосафата лжепророк Седекия, сделал себе железные рога и сказал, что Израиль истребит сирийцев, как он сам это делает железными рогами; Михей же, подлинный пророк, предсказал несчастье и поражение, если Иосафат выступит в поход. Седекия был известен всем и принято было его предсказание: Иосафат отправился в поход против сирийцев и трагически погиб (2 Цар. 22).
Во время Иеремии, Анания предсказал скорее падение власти Вавилона, в то время как Иеремия предсказал, что Израиль еще долго останется в рабстве в Вавилоне. И опять пророк, возвещавший то, что люди хотели слышать, был более популярен (Иер. 28).
Лжепророк отличается прежде всего тем, что он говорит людям то, что они хотят слышать, а не истину, пусть и горькую, которая им нужнее.
Мы благодарим всех, кто принял участие в этом важном деле! За помощь в организации благодарим священника Виктора Ленок. Также командование и личный состав 150 ОМЕДБ благодарит всех вас, прикрепляем грамоту от них.
Forwarded from Телеканал СПАС
‼️Смотрите интервью с протоиереем Андреем Ткачёвым в программе «Русский мир» уже в эту субботу в 21:05 в эфире и соцсетях СПАСа.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Вожделенная цель христианина при жизни удостовериться, что он не будет судим. Потому что праведник на суд не приходит. Он сразу переходит из смерти в жизнь вечную. Это правда. Другое дело, что очень мало таких людей. Большинство людей балансируют между пропастью и высотой. И непонятно о них ничего.
Пятьдесят оттенков серого – вот жизни человеческие. У праведников впереди только славные события. У всех остальных большой знак вопроса. Мы находимся под страхом Божьего суда и не имеем права его не бояться. Не боятся Божьего суда только либо подлинные святые, либо прельщенные люди, либо совершенно бессовестные.
Страшный Суд будет сжигать в тебе все мертвое. Если ты будешь такой, как драгоценный камень – а в драгоценном камне нечему гореть – огонь лизнет тебя и уйдет в сторону. Камень останется камнем. А если ты из сена-соломы, дерева, праха... огонь лизнет тебя и зацепится. И ты будешь гореть. Поэтому горючего вещества нужно иметь как можно меньше. В духовном смысле. Зависти, похоти, злобы, празднословия – сколько уже можно с ним бороться – эпидемия болтовни в мире. Ну, пост как раз святой об этом– «дух праздности, уныния, любоначалия и.... празднословия – не дай мне!»
И в нас куча этого горючего – зависти, сребролюбия, осуждения, суетности, страхи телесные, грязи житейской – мы боимся этого огня. Надо очищаться в Великом Посту...
Да что значит, в Великом Посту? Великий Пост – это концентрированная жизнь. За Великий Пост можно прожить гораздо осмысленней, чем ты проживешь за несколько лет бездарной жизни. За неделю Великого Поста можно прожить так сконцентрировано – выжимку такую, эссенцию взять. Это тоже жизнь, только плотная такая. Как ртуть. Ведро воды поднять можно, ведро ртути не поднять. Оно очень тяжелое. Ни один штангист не поднимет ведро ртути. Ужасная тяжесть. Хотя объем такой же, как и у воды.
И как же жить? Надо жить, как натянутая струна. Я даже думать не должен себе позволять некоторые вещи. Потому что умирать-то надо будет. Рано или поздно. Скорее рано, чем поздно. Время быстро идет.
И Суд Божий будет страшный.
Яндекс Дзен | YouTube | Rutube | VK
Пятьдесят оттенков серого – вот жизни человеческие. У праведников впереди только славные события. У всех остальных большой знак вопроса. Мы находимся под страхом Божьего суда и не имеем права его не бояться. Не боятся Божьего суда только либо подлинные святые, либо прельщенные люди, либо совершенно бессовестные.
Страшный Суд будет сжигать в тебе все мертвое. Если ты будешь такой, как драгоценный камень – а в драгоценном камне нечему гореть – огонь лизнет тебя и уйдет в сторону. Камень останется камнем. А если ты из сена-соломы, дерева, праха... огонь лизнет тебя и зацепится. И ты будешь гореть. Поэтому горючего вещества нужно иметь как можно меньше. В духовном смысле. Зависти, похоти, злобы, празднословия – сколько уже можно с ним бороться – эпидемия болтовни в мире. Ну, пост как раз святой об этом– «дух праздности, уныния, любоначалия и.... празднословия – не дай мне!»
И в нас куча этого горючего – зависти, сребролюбия, осуждения, суетности, страхи телесные, грязи житейской – мы боимся этого огня. Надо очищаться в Великом Посту...
Да что значит, в Великом Посту? Великий Пост – это концентрированная жизнь. За Великий Пост можно прожить гораздо осмысленней, чем ты проживешь за несколько лет бездарной жизни. За неделю Великого Поста можно прожить так сконцентрировано – выжимку такую, эссенцию взять. Это тоже жизнь, только плотная такая. Как ртуть. Ведро воды поднять можно, ведро ртути не поднять. Оно очень тяжелое. Ни один штангист не поднимет ведро ртути. Ужасная тяжесть. Хотя объем такой же, как и у воды.
И как же жить? Надо жить, как натянутая струна. Я даже думать не должен себе позволять некоторые вещи. Потому что умирать-то надо будет. Рано или поздно. Скорее рано, чем поздно. Время быстро идет.
И Суд Божий будет страшный.
Яндекс Дзен | YouTube | Rutube | VK
Друзья России начинают объединяться — отец Андрей Ткачёв
https://dzen.ru/video/watch/6419b2a3bfc176138c36108a
https://dzen.ru/video/watch/6419b2a3bfc176138c36108a