Увы, не могу не сказать о ложке дегтя, из-за которой издание «Маргиналий» несколько затянулось (я рассчитывал получить книги еще в сентябре). В самый последний момент я был извещен издательством о том, что материалы на военную тематику противоречат его политике. А потому я должен согласиться на изъятие одного из самых любимых и важных для меня текстов – «Маргиналии к Евтушенко», широко разошедшегося благодаря серии перепостов. Первый перепост, кстати, сделал покойная Дарья Дугина.

Я предлагал издательству компромиссные варианты, но безуспешно. Как мне сказали, дело не в том, что они против СВО, а в том, что во избежание юридических казусов издательство не пропускает ни прорусские, ни антирусские тексты на военную тему.

Передо мной встала крайне неприятная альтернатива – искать иные варианты издания или согласиться на вдруг появившееся требование. По опыту знаю, что в других местах книга печатается дольше, в худшем качестве и за большие суммы. Здесь же я сам занимался версткой, шрифтами и прочим, а потому вынужден был выбран меньшее из двух зол.

В результате текст я удалил, но оставил исходную цитату из Евтушенко, а под ней написал следующее:

«Антидисклеймер

Содержание маргиналии изъято из книги по независящим от автора причинам и, разумеется, вопреки его желанию.

Я был проинформирован о невозможности публикации в последний момент — так что найти альтернативу технически не мог. Это бы означало и срыв сроков издания, и изменение внешнего вида книги (то есть разрыв преемственности с первым томом).

Всех интересующихся «Маргиналией к Евтушенко» прошу воспользоваться интернетом.

Во избежание кривотолков и подозрений в том, что изъятие текста было с моей стороны актом самоцензуры: сим удостоверяю, что за «Маргиналию к Евтушенко» я несу полную моральную и юридическую ответственность. И горжусь ею».

В остальном изданием более чем доволен. Электронная версия появится на всех главных интернет-платформах (Литрес, Озон, Вайдберрис, Амазон) в обозримое время.

Друзья, первая лекция будет идти онлайн в открытом доступе. Присоединяйтесь – начинаем в 19:00.

Лекция «Ницше: против христианства» прошла хорошо. Была, правда, пара комичных оговорок. Так, я сказал, что Екатерина II состояла с Дидро в переписке, хотя они были знакомы лично, и вместо «Ницше вследствие [взглядов] Достоевского» сказал наоборот: «Достоевский вследствие [взглядов] Ницше». Когда материал излагается интенсивно, такие ляпы, увы, случаются почти неизбежно.

На следующей встрече (27.10) продолжим тему: изложу свои взгляды на события рубежа двух эр – в частности, буду оспаривать оценки Ницше, касающиеся влияния христианства на гибель Античности. Потом перейдем к «Заратустре».

Спасибо организаторам за возможность в начале немного рассказать о «Маргиналиях».

Посмотреть лекцию можно здесь.

Друзья, сегодня и завтра онлайн и офлайн проходит «Ницше-семинар 2022», организованный сайтом nietzsche.ru

Программу семинара можно посмотреть здесь.

Информация о том, как подключиться к конференции – по ссылке.

Если не возникнет проблем с камерой и микрофоном, завтра (16.10) в 11:40 буду выступать с темой «Ницше как историк философии: критика Гегеля и апология доплатоников». В докладе будет рассказано о:
– гегелевской концепции истории философии;
– противоположном ей подходе Ницше;
– ницшевским интерпретациям ранних греческих мыслителей – Фалеса, Анаксимандра, Гераклита и Парменида;
– тому, насколько эти интерпретации верны.
В качестве бонуса будут упомянуты амбивалентные высказывания Ницше о Платоне и то, почему именно он стал для Ницше живой иллюстрацией опасности нигилизма.

Присоединяйтесь.

Сегодня Константину Анатольевичу Крылову исполнилось бы 55 лет.

Как написано на могиле Макиавелли, «Никакая эпитафия не выразит всего величия этого имени». Я добавлю, что никакие слова не выразят весь ужас раннего ухода К. А.

Рядом с Крыловым как философом вообще некого поставить в истории русской мысли. Он на абсолютно недосягаемой высоте.

Его бесчисленные великие тексты можно прочесть:
1) на сайте, который он вел при жизни – krylov.cc
2) на сайте «Фонда Крылова», материалы которого постоянно обновляются – krylov.ru

Друзья, завтра, 27.10, в 19:00 на Рылеева 17-19 в «Нефиктивном образовании» состоится очередная лекция из цикла «Ницше: судьбы Европы».

Завершим тему, начатую в прошлый раз.

Попытаемся разобраться – прав ли был Ницше в том, что:
– проповедь Иисуса была чужда эсхатологии и политике;
– Павел превратил христианство в идеологию рессантимента;
– христианство Павла привело к гибели Античности.

Спойлер: по всем трем пунктам мой ответ – отрицательный.

Также немного поговорим об отношении Ницше к индуизму, буддизму и исламу.

Потом перейдем к «Так говорил Заратустра». Будем рассуждать о том,
– почему Ницше считал ТГЗ своим главным произведением;
– чем мог быть продиктован выбор имени главного героя;
– какие могут быть варианты перевода Übermensch;
– чем отличается сверхчеловек Ницше от сверхчеловека Гёте;
– от каких двух типов людей равноудален Заратустра;
– чего, к сожалению, катастрофически не хватает этой книге.

Приобрести билет (дающий как офлайн-, так и онлайн-доступ) можно здесь.

Напоминаю, что на лекции можно будет приобрести оба тома «Маргиналий». К слову, книги по-прежнему доступны для оплаты одним из трех способов:

1. Или переводом на кошелек Юмани
2. Или оплатой поста Бусти:
– Два тома вместе – 1100 р
– Второй том – 690 р.
– Только первый том – 580 р
3. Или оформлением подписки на Бусти, тир Теурга, на несколько месяцев сразу.

Потом важно не забыть прислать свои индекс и фио на мейл [email protected], и вам будут отправлены книги с подписью.

Да, одна из свежих маргиналий, написанная уже для третьего выпуска, будет опубликована до конца недели.

Тексты для третьего тома «Маргиналий» пишутся иначе, чем для двух предыдущих. В первом выпуске работы были, в основном, небольшого объема. Во втором стали крупнее и вдумчивее. А за последние месяцы изначально скромные задумки в итоге сами собой превращались в академичные лонгриды. В частности, были написаны и опубликованы на Бусти следующие крупные маргиналии:

– К Платону: о том, что между искусством и моралью крайне мало общего, и что они скорее антиподы, чем части единого целого;
– К Валентину Андреэ: маргиналия о розенкрейцерах, в которой автор проверяет свои догадки о них, погружаясь в духовную атмосферу Ренессанса и Реформации;
– К Гермесу Трисмегисту: о сущности герметизма и различиях между понятиями пассивного субстрата у Платона и Аристотеля;
– К Пармениду: о причинах появления самой безумной идеи в истории философии – учения элеатов о неизменности нашего мира;
– К Софоклу: о том, что «Антигона» – не религиозно-нравственное сочинение, а политический памфлет.

Есть и работы поменьше: к Гельвецию, Эволе, Хайдеггеру, Ломоносову и т.д. Кроме того, на Бусти за последнее время опубликованы и обычные очерки (либо социально-философские, либо психологические):

– О дисфемизации и негативных коннотациях
О том, как и зачем левые подменяют и извращают нейтральные понятия (на примере терминов «потребление», «мещанство» и «власть»)
– Хорошее государство
Большой текст, в котором формулируются основы хорошего государства, а также критикуются все политические идеологии
– Об иллюзиях и социальном зле
О том, что людям нравится заблуждаться о природе человека и винить в ее особенностях внешние обстоятельства
– О советах и поучениях
Непопулярные в нынешнюю эпоху мысли о том, следует ли слушать чужие советы (спойлер: да, следует)
– О самонавязывании
О том, почему не стоит слишком стараться заслужить симпатию приятных нам людей
– О договоренностях и недоговоренностях
Текст, который кому-то может сэкономить много времени, нервов и жизненных сил

Список далеко на полный. Подписчикам доступно еще много чего интересного.

Ну а ниже – одна из немногих недавних маргиналий небольшого объема.

Маргиналия к Бодрийяру

«Трансполитическое – это транспарентность и обсценность всех структур в деструктурированном мире, транспарентность и обсценность хода истории в деисторизированном мире, <...> транспарентность и обсценность социального в массах, политического в терроре, тела в ожирении и генетическом клонировании... Конец исторической сцены, конец политической сцены, сцены фантазматической и телесной – вторжение обсценности. Конец тайны – вторжение транспарентности. <...>
Перенасыщенность систем ведет их к точке инерции: равновесие страха (террора) и сдерживание, кругообразное орбитальное вращение плавающего капитала, водородных бомб, информационных спутников... и теорий, также плавающих, сателлитов отсутствующей референции».

При чтении французских философов второй половины XX-го века невольно сравниваешь их с Декартом, Вольтером, Гольбахом, Дидро и прочими. И испытываешь то же чувство, что при изучении греческих неоплатоников и богословов-патристов – мол, как нация, породившая Платона, Аристотеля и Эпикура, могла так ментально выродиться. Да, именно ментально – в интеллектуальном плане Прокл мало уступает классическим грекам, равно как и Бодрийяр – французским просветителям. В обоих случаях речь о сознательной подмене философии (как свободной деятельности автономного разума) чем-то глубоко антифилософским.

Французские авторы – все эти Бодрийяры, Фуко и Барты – нефранцузам обычно кажутся пусть позерами и фразерами, но все же интеллектуалами, на которых нужно смотреть снизу вверх. Они, мол, только изображают из себя пустотрепов – а на самом деле «что-то понимают и скрывают от нас». Ну не могут же люди, которые знают так много словей и пишут о таких сложных предметах, быть всего лишь мошенниками (то есть мошенниками они, конечно, являются – но не могут же они быть только мошенниками!) – наверно, между строк у них можно вычитать великие истины.

Действительно, благодаря нарочитой ироничности, напускному фанфаронству и беззастенчивому кривлянью французские авторы сохраняют имидж аристократов духа, подобно Льву Толстому рядящихся в крестьянскую одежду – «я выгляжу как простолюдин, но я граф, и вы знаете, что я граф – и вы знаете, что я знаю, что вы знаете». Такое притворство, как и вообще любая ирония, по определению выглядит как «верхняя позиция» – тот, кто шутит, не боится того, над кем шутит, и не боится пошутить неудачно – потому что, опять же, чувствует превосходство над всеми остальными. И когда какой-нибудь Бодрийяр выпускал очередной постмодернистский опус, самой бессмысленностью его содержания он показывал: «Мне вообще все равно, как вы его оцените – я даже не боюсь разоблачения: можете сколько угодно называть меня шарлатаном – может это и так, но я-то могу прикалываться над вами, а вы надо мной – нет».

Но вы можете спросить – неужели они только притворяются притворщиками, а на самом деле за ними нет ничего, кроме умения жонглировать непонятными конструкциями? Нет, конечно. Они действительно кое-что знают, но скрывают от публики. Как фокусник в процессе демонстрации трюка отвлекает публику активной жестикуляцией и сопутствующей болтовней, так и французские философы стараются скрыть от публики одну страшную (для себя) истину. Чтобы понять, какую именно, нужно сказать несколько слов о Франции и французах.

Французы не являются этносом в традиционном смысле слова. По своему происхождению это, в основном, германцы и кельты, не принявшие ни германскую, ни кельтскую культуры, а построившие свою на основе плюс-минус внешней – романской. Так вот, любая политическая нация, не имеющая этнического ядра, вынуждена строить свою идентичность на весьма шатких основаниях. Так, греки могли существовать и чувствовать себя греками живя и в отдельных полисах, и в Римской империи, и в империи Византийской, и затем в Османской. Потому что греки – это этнос. А вот византийцы не могли существовать без основ византийской идентичности – римской государственности и православной религии. Иными словами, греки возможны и без Греции, а вот византийцы без Византии невозможны.

Равно и русские могли существовать и в условиях раздробленности, и при Орде, и в империи, и в Советском Союзе, тогда как советские люди вне СССР невозможны. Еще раз: и Византия перестала бы быть собой, если бы отказалась от православия, и СССР стал бы пародией на себя, откажись он от социализма.

В общем, государство и политическая нация возможны либо в качестве «этнократий» («мы греки, потому что наши родители – греки»), где этнос служит «материей» нации, либо в виде идеократий («мы ромеи, храним православную веру, а потому не подчиняемся римскому папе»). Французский вариант – второй – идеократический. Французы невозможны без существования Франции, а Франция невозможна без своей идеи.

Так какая же идея у французов? Она лежит на поверхности – это идея превосходства французской культуры. Соответственно, каждый французский интеллектуал (не только философ, но и любой человек творческих занятий) должен утверждать это превосходство. Именно этим и занимается французская философия, задачу которой очень лаконично сформулировал К. А. Крылов: «[Она] демонстрирует, насколько французы блистательнее всех прочих».

А теперь нужно ответить на ранее поставленный вопрос – каким таким тайным знанием обладают французские философы? Нужно ведь понимать, что как совершенно отмороженные этатисты, французы очень жестко сцеплены с государством – тем паче люди искусства (а их философия – это скорее искусство, чем наука), а потому даже левые интеллектуалы обычно тесно аффилированы с местными спецслужбами: смотришь тексты – анархисты дальше некуда, смотришь биографию – и сразу видны погоны (например, у Фуко).

Так вот, истину, которую скрывают все эти Бодрийяры за словоблудием о трансполитической транспарентной обсценности – это то, что французы уже давно не блистательны. Проще говоря, все это интересниченье и идиотниченье – на самом деле покерфейс, нужный только для того, чтобы скрыть печальный факт: у игрока на руках – две двойки.

В отличие от ситуации до Революции 1789 года, сегодня французы не играют первой роли ни в науке, ни в искусстве, ни в политике. Будем называть вещи своими именами – они все просрали. Мир больше не восхищается ни французским кино, ни музыкой, ни литературой, ни философией – роль первой скрипки в задавании культурных трендов перешла к американцам и, что самое обидное для Франции, к англичанам. У французов больше нет ничего, чем ранее позволяло им считать свою культуру первой на планете. Потому французская философия попыталась оседлать главный послевоенный тренд – антифашистский: совместить левую идеологию и постмодернистскую эстетику, демонстрируя при этом свое фирменное «галльское остроумие» и большой словарный запас.

Отсюда та небрежность, с которой французы пишут свои тексты – также как пьяный пытается продемонстрировать трезвость изяществом жестов, французы стараются скрыть свое униженное положение разговорами о «сателлитах отсутствующей референции» и «конце фантазматической сцены».

Потому не нужно смотреть на такие выкрутасы внизу вверх – нужно помнить, кто их выделывает: нация, которая сознательно променяла добродетель на моральный релятивизм (сравните морализм классицистского французского театра с имманентным аморализмом героев Золя и Мопассана), Просвещение на Постмодерн и, главное, самую сильную и развитую государственность (королевская Франция в этом опережала всех) на периодические сдачи страны Александру I, Бисмарку и Гитлеру и утрату колониальной системы. Да, читая бодрийяров (сам он родился в 1929-м), следует помнить: мы имеем дело с людьми, лично наблюдавших в детстве и юности, как немецкие офицеры беззаботно прогуливаются по их городам.

Так что не нужно воспринимать их тексты как демонстрацию культурного превосходства – напротив, здесь имеем дело с рессантиментом, пытающимся скрыть от нас пережитый в сороковые национальный позор.

В общем, я бы сформулировал суть послевоенной французской философии так: это реваншизм и шовинизм, замаскированный под антифашизм и левый либерализм.

О сущности праздников

(Текст был написан ровно год назад для Boosty).

Сегодня ночью Хэллоуин, так что у нас есть отличный повод поговорить о сущности праздников, которая отлична видна именно на примере Дня всех святых. Плюс скоро 4 ноября – тоже вполне показательный праздник.

Отношение к Хэллоуину и Дню святого Валентина в нашем обществе, прямо скажем, неоднозначное. Оно и понятно – в советский период они не только не отмечались, но и не были известны, так что снобизм в их отношении носит преимущественно поколенческий характер. Главный аргумент против них апеллирует к национальному чувству – «это не наши праздники – один языческий, другой – католический». Тем не менее, оба более чем популярны – и это невозможно объяснить активностью западной пропаганды. В целях борьбы с оной в РФ по инициативе партии и правительства был учрежден День семьи, любви и верности. Он отмечается 8 июля в память о святых Петре и Февронии – не знаю, зачем вам эта информация, но пусть будет.

Заметим, что оба новых для русских людей «спорных» праздника не нуждались и нуждаются в парадах, концертах, поздравлениях от начальства, салютах и государственных выходных. Так в чем причина того, что «ненаши» праздники прижились (особенно, конечно, 14 февраля)? Все просто – причина в том, что они – нравится это кому-то или нет – являются настоящими праздниками. В то же время 4 ноября (как и ранее – 7 ноября) и 8 июля никогда не были и не будут любимы и популярны в массах – потому что праздниками в подлинном смысле слова не являются.

Что отличает праздник от будня – по сути? Можно посмотреть на этимологию и заключить, что это праздный, свободный от работы день – да, это верно, но это скорее следствие. Гораздо интереснее то, почему в этот день нельзя работать – ведь иначе каждые выходные считались бы праздниками, а вот 14 февраля никого бы не интересовало (ведь оно обычно выпадает на будни).

Не будем ходить вокруг да около: праздник – это день, когда происходит то, чего не может происходить в другие дни. Речь, конечно, не только об отсутствии работы, хотя отчасти и о ней тоже. Речь о том, что на время праздника жизнь человека принципиально меняется – от одежды до норм поведения. В рамках мифологического и религиозного мировоззрения все это приобретает сакральный характер, но с ослаблением религиозности праздники не исчезли, потому что суть осталась прежней: в праздник меняются поведение и социальные роли – происходит инверсия повседневности.