Forwarded from Максим Велецкий
6. Нормальность. Ясно, что у каждого народа свои представления о норме, а потому здесь я могу быть субъективен, но Россия мне представляется воплощением античного принципа «ничего слишком». У нас нормальная история — спокойная и даже несколько скучная: живем-поживаем, добра наживаем. Иногда добро исчезает — ну так это нормальная ситуация. Посмотришь на историю других стран — везде кровь-кишки, религиозный фанатизм, одержимость идеалами. Потому, собственно, в XIX веке у нас началась всякая «религиозная философия», которая пыталась найти «русскую идею» через осмысление истории — просто люди поначитались западноевропейских книг, в которых история понималась как развертывание мысли бога-идеи. Это понятно: там-то, на Западе, крайностей было больше, чем некрайностей — вот они и развертывались на всю катушку. Но у нас никакой идейности и даже особой событийности отродясь не было — люди жили, трудились, воевали, рожали, умирали — и усё. Если не брать предыдущий век (принадлежавший уже не русской истории), все у нас было умеренно: одна религиозная война (Раскол), одна мерзкая кровавая тирания (Иван Грозный) — негусто. До XIX века не то, что философов — мистиков-то раз-два и обчелся (сравните с Италией, Францией или Германией).
А если спросить типичного нашего современника-соотечественника, как должно быть устроено общество и государство, он выдаст обыкновенную центристскую программу: «Надо, чтоб закон работал, чтоб лечили хорошо, чтоб армия сильная была, чтоб жить не мешали, и чтоб сами люди себя вели как люди — короче, чтоб нормально все было». Отсюда — из этого желания нормальности — и типично русский ответ на «как дела?».
Разумеется, нормальность как свойство народной души имеет и оборотную сторону — бесстрастное, равнодушное (в целом) отношение к миру. Зато у нас имеется недоверие к большим идеям и красивым речам: слова, после которых немец добровольно встанет в строй, а француз пойдет на баррикады, у русского вызовут недоумение — «звезди-звезди, золотая рыбка».
7. Армия, а лучше сказать — офицерство. Отнюдь не вступая в полемику с ополчением из списка Крылова, следует все же отметить, что героической национально-освободительной борьбой (во имя которой, собственно, и собирается ополчение) могут похвастать почти все значимые народы, а вот великой армией — единицы. Россия же в наивысшей точке своего развития — в имперский период — была именно военно-административной (со смысловым ударением на первый элемент) системой с территориями и народом, а не «надстройкой» над последними.
В советской период образу русского офицера сильно не повезло: из грандиозного списка героев Отечества оставили лишь четырех — Александра Невского, Дмитрия Донского, Суворова и Кутузова. Суворова и вовсе подавали как «простого солдата», добившегося славы вопреки дворцовым интригам и бездарности начальства (так, советские из ничего придумали басню о плохих отношениях Суворова с Румянцевым-Задунайским).
Схожая схема была применена и в отношении дворянской офицерской культуры: аристократы, прославившиеся как литераторы, выставлялись вечными фрондерами и чуть ли не диссидентами (особенно это забавно в случае с Пушкиным, которого в школах до сих пор подают как оппозиционера Николаю).
То, что большинство людей до сих почти ничего не знают даже о Первой Мировой, не говоря уж о русско-турецких войнах или Семилетней войне — то есть лишены большей части исторической памяти — это еще один ужасный итог советской оккупации.
В итоге произошла маргинализация образа профессионального военного через противопоставление армии и государства («цари были кровопийцы, и только русский солдат их спасал, хотя ненавидел своих сатрапов»). Обратим внимание, что офицеров в этом дискурсе вообще нет: либо должен побеждать исполненный отваги народ, либо — в крайнем случае — гениальный полководец. Между тем, армия — это прежде всего машина, основанная на хорошем управлении и четкой логистике (а уже потом подвиги, рожденные высокими чувствами). Такой машиной и была русская армия.
А если спросить типичного нашего современника-соотечественника, как должно быть устроено общество и государство, он выдаст обыкновенную центристскую программу: «Надо, чтоб закон работал, чтоб лечили хорошо, чтоб армия сильная была, чтоб жить не мешали, и чтоб сами люди себя вели как люди — короче, чтоб нормально все было». Отсюда — из этого желания нормальности — и типично русский ответ на «как дела?».
Разумеется, нормальность как свойство народной души имеет и оборотную сторону — бесстрастное, равнодушное (в целом) отношение к миру. Зато у нас имеется недоверие к большим идеям и красивым речам: слова, после которых немец добровольно встанет в строй, а француз пойдет на баррикады, у русского вызовут недоумение — «звезди-звезди, золотая рыбка».
7. Армия, а лучше сказать — офицерство. Отнюдь не вступая в полемику с ополчением из списка Крылова, следует все же отметить, что героической национально-освободительной борьбой (во имя которой, собственно, и собирается ополчение) могут похвастать почти все значимые народы, а вот великой армией — единицы. Россия же в наивысшей точке своего развития — в имперский период — была именно военно-административной (со смысловым ударением на первый элемент) системой с территориями и народом, а не «надстройкой» над последними.
В советской период образу русского офицера сильно не повезло: из грандиозного списка героев Отечества оставили лишь четырех — Александра Невского, Дмитрия Донского, Суворова и Кутузова. Суворова и вовсе подавали как «простого солдата», добившегося славы вопреки дворцовым интригам и бездарности начальства (так, советские из ничего придумали басню о плохих отношениях Суворова с Румянцевым-Задунайским).
Схожая схема была применена и в отношении дворянской офицерской культуры: аристократы, прославившиеся как литераторы, выставлялись вечными фрондерами и чуть ли не диссидентами (особенно это забавно в случае с Пушкиным, которого в школах до сих пор подают как оппозиционера Николаю).
То, что большинство людей до сих почти ничего не знают даже о Первой Мировой, не говоря уж о русско-турецких войнах или Семилетней войне — то есть лишены большей части исторической памяти — это еще один ужасный итог советской оккупации.
В итоге произошла маргинализация образа профессионального военного через противопоставление армии и государства («цари были кровопийцы, и только русский солдат их спасал, хотя ненавидел своих сатрапов»). Обратим внимание, что офицеров в этом дискурсе вообще нет: либо должен побеждать исполненный отваги народ, либо — в крайнем случае — гениальный полководец. Между тем, армия — это прежде всего машина, основанная на хорошем управлении и четкой логистике (а уже потом подвиги, рожденные высокими чувствами). Такой машиной и была русская армия.
Forwarded from Максим Велецкий
Не забудем и о том, что именно она создала не только одну из величайших в истории держав, но и была средой, в которой сформировалась отечественная культура.
8. Русский рок. Как к нему не относись, нельзя не признать — «струны народной души» он задевает. К слову, тексты наших рок-групп за редким исключением не имеют отношения к поэзии — потому что бессвязны и безвкусны. Рок — это не поэзия, это фольклор. О чем песни «Кино», «Аквариума», «Наутилуса» или Летова? Да ни о чем конкретном — если заменить «Моя ладонь превратилась в кулак» на «Мой кулак превратился в ладонь» или «Гудбай, Америка» на «Хелло, Америка» — ничего не поменяется. Стихи здесь выражают не мысль, а настроение. А вот «Ария» с куда более качественной музыкой и логичными текстами все же выглядит как нечто чужое.
9. Города Золотого кольца. Да, не слишком оригинальный пункт — ну и пусть. Петербург как воплощение проекта Нового времени в России, Псков-Новгород как символы русского республиканства и «буржуазности», Севастополь как синоним легкости и лихости, изобильная веселая Кубань, тишайшая зеленая Карелия и далее по всем местностям и регионам — конечно, прекрасны. Но если меня попросят вообразить обычный русский город, я представлю Кострому. Или Ярославль. Или Владимир. Малоэтажность, тишина, чистота, размеренность — а рядом памятники той самой спокойной, нормальной истории.
P. S. Уже после написания маргиналии, находясь за границей, увидел в историческом музее фантастической красоты канцелярский набор из малахита (часы, чернильницы, шкатулки и т.д.). Сразу пришло в голову, что они выглядят «как родные». Подойдя к экспонату, увидел подпись: «Russian-made Malachite-coated stationery, late 19th century». Сам факт такого автоматического опознавания русского в качестве русского уже заслуживает включения малахита в список главных категорий русской культуры.
8. Русский рок. Как к нему не относись, нельзя не признать — «струны народной души» он задевает. К слову, тексты наших рок-групп за редким исключением не имеют отношения к поэзии — потому что бессвязны и безвкусны. Рок — это не поэзия, это фольклор. О чем песни «Кино», «Аквариума», «Наутилуса» или Летова? Да ни о чем конкретном — если заменить «Моя ладонь превратилась в кулак» на «Мой кулак превратился в ладонь» или «Гудбай, Америка» на «Хелло, Америка» — ничего не поменяется. Стихи здесь выражают не мысль, а настроение. А вот «Ария» с куда более качественной музыкой и логичными текстами все же выглядит как нечто чужое.
9. Города Золотого кольца. Да, не слишком оригинальный пункт — ну и пусть. Петербург как воплощение проекта Нового времени в России, Псков-Новгород как символы русского республиканства и «буржуазности», Севастополь как синоним легкости и лихости, изобильная веселая Кубань, тишайшая зеленая Карелия и далее по всем местностям и регионам — конечно, прекрасны. Но если меня попросят вообразить обычный русский город, я представлю Кострому. Или Ярославль. Или Владимир. Малоэтажность, тишина, чистота, размеренность — а рядом памятники той самой спокойной, нормальной истории.
P. S. Уже после написания маргиналии, находясь за границей, увидел в историческом музее фантастической красоты канцелярский набор из малахита (часы, чернильницы, шкатулки и т.д.). Сразу пришло в голову, что они выглядят «как родные». Подойдя к экспонату, увидел подпись: «Russian-made Malachite-coated stationery, late 19th century». Сам факт такого автоматического опознавания русского в качестве русского уже заслуживает включения малахита в список главных категорий русской культуры.
Все верно. Более того – национализм и даже ирредентизм восходит еще к грекам. Притом следует подчеркнуть, что речь не о бытовой ксенофобии (которая относится к национализму также, как эмоция относится к идее: у них разные онтологические статусы), а о полноценной политической идеологии.
Геродот, «Урания»:
«Афиняне <...> спартанским послам сказали вот что: "Опасения лакедемонян, как бы мы не примирились с персидским царем, совершенно естественны для людей [в их положении]. Нет на свете столько золота, нет земли, столь прекрасной и плодоносной, чтобы мы ради этих благ захотели перейти на сторону персов и предать Элладу в рабство. Много причин, и притом весьма важных, не позволяет нам так поступить, если бы мы даже пожелали этого. Во-первых, самое важное препятствие к примирению – это сожженные и разрушенные кумиры и святилища богов. За это нам нужно кровью отомстить, прежде чем примириться с человеком, содеявшим это. Затем – наше кровное (ὅμαιμόν) и языковое родство (ὁμόγλωσσον) с другими эллинами, общие святилища богов, жертвоприношения на празднествах и одинаковый образ жизни. Предать все это – позор для афинян. Поэтому знайте, если до сих пор вы не узнали этого: пока жив еще хоть один афинянин, не будет у нас мира с Ксерксом!"».
Казалось бы, какая разница – персы, спартанцы? Формально ж и те, и другие – «иностранцы». Нет, разница есть, поскольку этническое родство (и политические решения на основании этого родства) принципиально важно (было важно минимум за 2000 лет до Модерна).
Исократ, «Панегирик»:
«Позор, что у себя дома мы держим варваров на положении рабов, а в делах Эллады миримся с тем, что наши [ионийские – М. В.] союзники в рабстве у них. Когда-то, во времена Троянской войны, из-за похищения одной женщины наши предки вознегодовали настолько, что родной город преступника сровняли с землей. А сейчас, когда жертва насилия – вся Эллада, мы не желаем отомстить за нее, хотя могли бы осуществить свои лучшие мечты. Это единственная война, которая лучше, чем мир. <...> Если нам дорога не пожива, а справедливость, мы должны сокрушить наших злейших врагов, которые всегда вредили Элладе».
Обратим внимание на чудесное «вся Эллада» – если страдают одни-конкретные греки, страдают все, потому что речь об одной нации.
Платон, «Менексен»:
«После того вспыхнула великая война, когда все эллины скопом двинулись на нашу землю, раздирая ее на части и проявляя недостойную неблагодарность по отношению к нашему городу. Наши победили их в морском сражении и захватили у острова Сфактерия в плен лакедемонских военачальников, которых вполне могли предать смерти, но отпустили, вернули на родину и заключили мир, полагая, что против соплеменников следует сражаться лишь до победы и что городу негоже, поддавшись гневу, губить общее дело всех эллинов (τὸ κοινὸν τῶν Ἑλλήνων); против варваров же, считали они, следует биться вплоть до полного их разгрома».
Все это имеет отношение и к дню сегодняшнему: «Какое нам/вам, русским, дело до того, что происходит в чужом государстве?» – такое же, какое афинянам было до спартанцев и ионийцев. Одних соплеменников щади (даже если они военные враги), других – освобождай (даже если они находятся за границами твоей политии) – в этом смысл любого национального дела.
Хоть эллинского, хоть русского.
Геродот, «Урания»:
«Афиняне <...> спартанским послам сказали вот что: "Опасения лакедемонян, как бы мы не примирились с персидским царем, совершенно естественны для людей [в их положении]. Нет на свете столько золота, нет земли, столь прекрасной и плодоносной, чтобы мы ради этих благ захотели перейти на сторону персов и предать Элладу в рабство. Много причин, и притом весьма важных, не позволяет нам так поступить, если бы мы даже пожелали этого. Во-первых, самое важное препятствие к примирению – это сожженные и разрушенные кумиры и святилища богов. За это нам нужно кровью отомстить, прежде чем примириться с человеком, содеявшим это. Затем – наше кровное (ὅμαιμόν) и языковое родство (ὁμόγλωσσον) с другими эллинами, общие святилища богов, жертвоприношения на празднествах и одинаковый образ жизни. Предать все это – позор для афинян. Поэтому знайте, если до сих пор вы не узнали этого: пока жив еще хоть один афинянин, не будет у нас мира с Ксерксом!"».
Казалось бы, какая разница – персы, спартанцы? Формально ж и те, и другие – «иностранцы». Нет, разница есть, поскольку этническое родство (и политические решения на основании этого родства) принципиально важно (было важно минимум за 2000 лет до Модерна).
Исократ, «Панегирик»:
«Позор, что у себя дома мы держим варваров на положении рабов, а в делах Эллады миримся с тем, что наши [ионийские – М. В.] союзники в рабстве у них. Когда-то, во времена Троянской войны, из-за похищения одной женщины наши предки вознегодовали настолько, что родной город преступника сровняли с землей. А сейчас, когда жертва насилия – вся Эллада, мы не желаем отомстить за нее, хотя могли бы осуществить свои лучшие мечты. Это единственная война, которая лучше, чем мир. <...> Если нам дорога не пожива, а справедливость, мы должны сокрушить наших злейших врагов, которые всегда вредили Элладе».
Обратим внимание на чудесное «вся Эллада» – если страдают одни-конкретные греки, страдают все, потому что речь об одной нации.
Платон, «Менексен»:
«После того вспыхнула великая война, когда все эллины скопом двинулись на нашу землю, раздирая ее на части и проявляя недостойную неблагодарность по отношению к нашему городу. Наши победили их в морском сражении и захватили у острова Сфактерия в плен лакедемонских военачальников, которых вполне могли предать смерти, но отпустили, вернули на родину и заключили мир, полагая, что против соплеменников следует сражаться лишь до победы и что городу негоже, поддавшись гневу, губить общее дело всех эллинов (τὸ κοινὸν τῶν Ἑλλήνων); против варваров же, считали они, следует биться вплоть до полного их разгрома».
Все это имеет отношение и к дню сегодняшнему: «Какое нам/вам, русским, дело до того, что происходит в чужом государстве?» – такое же, какое афинянам было до спартанцев и ионийцев. Одних соплеменников щади (даже если они военные враги), других – освобождай (даже если они находятся за границами твоей политии) – в этом смысл любого национального дела.
Хоть эллинского, хоть русского.
Telegram
Егор Холмогоров
Нет ничего более дегенеративного, чем "молодые русские националисты" повторяющие как попки заклинания коммуниста-сталиниста англоеврея Хобсбаума о "нации как продукте модерна" и считающие эти пропагандистские коминтерновские бредни "последним словом науки…
Маргиналия к У. Эко
(К дополнительному выпуску)
О сочинении «Вечный фашизм» (или «Ур-фашизм») Умберто Эко я многажды слышал, но ознакомился с ним только недавно. Думал, что это серьезная работа, анализирующая признаки фашизма (ведь Эко насчитал оных аж четырнадцать штук!), и что в ней автор проникает в самую сущность коричневой чумы (или как она там зовется).
Реальность оказалась куда прозаичнее. Данный опус – не фундаментальное исследование, а... куцый доклад, прочитанный Эко в определенных условиях для определенной публики. <...>
Превращать явление «режим Муссолини в Италии 1922–1943 годов» в сущность «фашизм» допустимо, но с теми же оговорками, с которыми говорится о цезаропапизме, бонапартизме, тэтчеризме или ельцинизме. Политика – область жизненной практики, а -измы – область идей, а потому субстанциализировать явления нужно аккуратно – с полным пониманием меры искусственности подобных операций. Любая концептуализация имеет право на жизнь, но при том условии, что мы помним о разнице между гносеологическими конструктами и онтологическими сущностями.
Понимал это и Эко. Но вот в чем проблема – если объявить фашизм условным и нестрогим термином, нельзя будет прочесть доклад «Вечный фашизм» (само название которого указывает на объективность этого эйдоса) и объединить в нем исторических фашистов с современными европейскими и американскими правыми. Иными словами, по условиям задачи фашизм должен существовать как идея. Но где ее, идею, взять? В Италии Муссолини? Нет, не получается – о чем Эко сам честно сказал. Во-первых, не всё, что было особенно характерным для режимов, которые обычно называют фашистскими, было в Италии. Во-вторых, не все, что было в Италии, было специфически «ультраправым» (более того, и в Италии, и Германии было немало левого – нужно ли его в включать в понятие фашизма?). Раз оно так, то фашизм нужно создать. Что Эко и сделал – он создал фашизм (точнее, завершил его создание, начатое другими авторами). Чтобы было о чем читать доклад и чтобы было с кем бороться милым его сердцу евробюрократам.
Вообще, всякая идеология, создающаяся за письменным столом, выглядит невразумительно – но куда хуже, если таким образом она создается с целью последующего разоблачения. Эко создал соломенное чучело, чтобы лево-либеральным офеням было что впаривать наивному народонаселению.
Фашизм в версии Эко получился нелепым – дело не только в исторических огрехах, но и во внутренней организации списка: понятные для усвоения пункты вроде традиционализма и иррационализма перемешаны с маловразумительными категориями: «культ действия ради действия», «массовый элитаризм» и «использование новояза». Хоть текст читается бодренько, все равно видны толстенные белые нити – Эко увлекся темой и, кажется, был собой настолько доволен, что потом для издания в бумаге не стал исправлять фактические и логические недочеты. «За рекой мужики строили коровник. Работали споро, быстро, весело. Получалась херня».
...На этом можно было бы закончить, однако слишком велик соблазн протестировать себя на фашистоидность. Меня часто называли фашистом (особенно в молодости, сейчас реже – теряю хватку) – посему, раз уж я добрался до «Вечного фашизма»... В общем, пройдусь по всем 14 пунктам (количество, конечно, забавно – «мы тесты проходить не бросим»), чтобы узнать, Эко-фашист я или нет...
—
Результаты меня несколько удивили.
Полный текст (на 2500 слов) – в платном канале.
(К дополнительному выпуску)
О сочинении «Вечный фашизм» (или «Ур-фашизм») Умберто Эко я многажды слышал, но ознакомился с ним только недавно. Думал, что это серьезная работа, анализирующая признаки фашизма (ведь Эко насчитал оных аж четырнадцать штук!), и что в ней автор проникает в самую сущность коричневой чумы (или как она там зовется).
Реальность оказалась куда прозаичнее. Данный опус – не фундаментальное исследование, а... куцый доклад, прочитанный Эко в определенных условиях для определенной публики. <...>
Превращать явление «режим Муссолини в Италии 1922–1943 годов» в сущность «фашизм» допустимо, но с теми же оговорками, с которыми говорится о цезаропапизме, бонапартизме, тэтчеризме или ельцинизме. Политика – область жизненной практики, а -измы – область идей, а потому субстанциализировать явления нужно аккуратно – с полным пониманием меры искусственности подобных операций. Любая концептуализация имеет право на жизнь, но при том условии, что мы помним о разнице между гносеологическими конструктами и онтологическими сущностями.
Понимал это и Эко. Но вот в чем проблема – если объявить фашизм условным и нестрогим термином, нельзя будет прочесть доклад «Вечный фашизм» (само название которого указывает на объективность этого эйдоса) и объединить в нем исторических фашистов с современными европейскими и американскими правыми. Иными словами, по условиям задачи фашизм должен существовать как идея. Но где ее, идею, взять? В Италии Муссолини? Нет, не получается – о чем Эко сам честно сказал. Во-первых, не всё, что было особенно характерным для режимов, которые обычно называют фашистскими, было в Италии. Во-вторых, не все, что было в Италии, было специфически «ультраправым» (более того, и в Италии, и Германии было немало левого – нужно ли его в включать в понятие фашизма?). Раз оно так, то фашизм нужно создать. Что Эко и сделал – он создал фашизм (точнее, завершил его создание, начатое другими авторами). Чтобы было о чем читать доклад и чтобы было с кем бороться милым его сердцу евробюрократам.
Вообще, всякая идеология, создающаяся за письменным столом, выглядит невразумительно – но куда хуже, если таким образом она создается с целью последующего разоблачения. Эко создал соломенное чучело, чтобы лево-либеральным офеням было что впаривать наивному народонаселению.
Фашизм в версии Эко получился нелепым – дело не только в исторических огрехах, но и во внутренней организации списка: понятные для усвоения пункты вроде традиционализма и иррационализма перемешаны с маловразумительными категориями: «культ действия ради действия», «массовый элитаризм» и «использование новояза». Хоть текст читается бодренько, все равно видны толстенные белые нити – Эко увлекся темой и, кажется, был собой настолько доволен, что потом для издания в бумаге не стал исправлять фактические и логические недочеты. «За рекой мужики строили коровник. Работали споро, быстро, весело. Получалась херня».
...На этом можно было бы закончить, однако слишком велик соблазн протестировать себя на фашистоидность. Меня часто называли фашистом (особенно в молодости, сейчас реже – теряю хватку) – посему, раз уж я добрался до «Вечного фашизма»... В общем, пройдусь по всем 14 пунктам (количество, конечно, забавно – «мы тесты проходить не бросим»), чтобы узнать, Эко-фашист я или нет...
—
Результаты меня несколько удивили.
Полный текст (на 2500 слов) – в платном канале.
Forwarded from Эта Ершова
Максим Велецкий запостил крутой текст про тщеславие. В моей головушке кое-что прояснилось.
https://t.iss.one/c/2473320818/601
https://t.iss.one/c/2473320818/601
Раз Тане понравилось, значит текст хороший. Немного поцитирую, оставив в закрытке еще несколько примеров опасности тщеславия, а также рассуждения об отличии самооценки и самомнения.
——
Маргиналия к Иоанну Лествичнику
(К дополнительному выпуску)
В беседе с верующим христианином услышал выученную им на память цитату из Иоанна Лествичника (579–649):
«Тщеславлюсь, когда пощусь; но когда разрешаю пост, чтобы скрыть от людей свое воздержание, опять тщеславлюсь, считая себя мудрым. Побеждаюсь тщеславием, одевшись в хорошие одежды; но и в худые одеваясь, также тщеславлюсь. Стану говорить, побеждаюсь тщеславием; замолчу, и опять им же победился».
Тема меня зацепила – и впоследствии я открыл полный текст главы из «Лествицы», посвященной греху тщеславия. Попадись она мне еще десять лет назад, я бы пробежал текст глазами безо всякого интереса – «банальная христианская пропаганда самоуничижения». Нонче же я немного постарел, а потому стал относиться к религиозным нравоучениям более чутко – если убрать чисто теологическое наполнение, в них, скорее всего, обнаружатся здравые советы по психогигиене. <...>
Разберемся с понятием. Тщеславие – церковнославянская калька греческого слово κενοδοξία (буквально, пустославие). Эту страстишку не следует путать с честолюбием – стремлением к достижениям. Нередко одно спаяно с другим, но все же это разные желания. «Я хочу стать лучше других на своем поприще» и «я хочу, чтобы меня считали лучшим» – не одно и то же. <...>
Задумавшись над природой тщеславия, пришел к следующему выводу: эта страсть совершенно определенным образом связана с соотношением между самооценкой и самомнением. <...>
Я бы не стал уделять этому вопросу столько внимания, если бы не конкретные примеры того, что этот (мелкий, казалось бы) порок далеко не безобиден. <...> Тщеславного человека легче задешево купить. Таковой меняет реальные ресурсы буквально на сотрясания воздуха от случайных людей. <...>
Возьмем современную идеологию, имеющую немалый актив почти в каждой стране – левый либерализм. Вербовка в эту секту обыкновенно осуществляется еще в вузе – как раз через тщеславие. Ядро вербовочного актива – преподаватели, а их главная мишень – студенты. Работает это примерно следующим образом: провинциальная абитуриентка поступает в престижный столичный вуз. Самооценка низкая (потому что хоть и неглупа, но не особо красива), самомнение высокое (все-таки она в крутое место на бюджет прошла, не то, что кретины, с которыми она в школе училась – да и внутренний мир у нее, ясно дело, уникальный – по ее мнению). И вот эту барышню начинает обхаживать препод – «знаете, я очень рад, что могу общаться со столь умным человеком как вы – по вам сразу видно, что вы отличаетесь от других... а ведь в нашей стране таких единицы – посмотрите, кто у власти, посмотрите, что у нас за население...». Девочка тает – препод (!) вуза (!) ее (!) так (!) отметил (!) – а ведь она всегда знала, что она не такая как все. Если она клюнет на эту разводку – откроются новые возможности. Конференции, поездки, публикации, общение с такими же распропагандированными дурачками с зеленой волосней и болящим от экологических проблем сердцем. Вскоре и копеечка придет (а то, глядишь, и должность в одной из бесчисленных грантососен). Тщеславие – один из крючков, на который отлично ловится человеческая рыбешка. <...>
Бывают и совсем страшные истории – когда лохотрон тщеславия становится по-настоящему кровавой игрой. Например, когда глава государства меняет сотни тысяч жизней своих сограждан на... возможность находиться в центре внимания большей части планеты. Это ж счастье – вчера ты актер местного значения, а сегодня – «надежда всего цивилизованного мира». В итоге на рукопожатия и рукоплескания человек выменял и территории, и население доверившейся ему страны. Население, впрочем, впало в тот же порок («смотри, Тарас, нас весь мир любит – везде про нас говорят!»), а потому особо не возражало. Людей не то, что в обмен на лесть задешево купили – нет, они еще и сами заплатили (и набранными долгами, и отданными жизнями, и утраченными землями). <...>
——
Маргиналия к Иоанну Лествичнику
(К дополнительному выпуску)
В беседе с верующим христианином услышал выученную им на память цитату из Иоанна Лествичника (579–649):
«Тщеславлюсь, когда пощусь; но когда разрешаю пост, чтобы скрыть от людей свое воздержание, опять тщеславлюсь, считая себя мудрым. Побеждаюсь тщеславием, одевшись в хорошие одежды; но и в худые одеваясь, также тщеславлюсь. Стану говорить, побеждаюсь тщеславием; замолчу, и опять им же победился».
Тема меня зацепила – и впоследствии я открыл полный текст главы из «Лествицы», посвященной греху тщеславия. Попадись она мне еще десять лет назад, я бы пробежал текст глазами безо всякого интереса – «банальная христианская пропаганда самоуничижения». Нонче же я немного постарел, а потому стал относиться к религиозным нравоучениям более чутко – если убрать чисто теологическое наполнение, в них, скорее всего, обнаружатся здравые советы по психогигиене. <...>
Разберемся с понятием. Тщеславие – церковнославянская калька греческого слово κενοδοξία (буквально, пустославие). Эту страстишку не следует путать с честолюбием – стремлением к достижениям. Нередко одно спаяно с другим, но все же это разные желания. «Я хочу стать лучше других на своем поприще» и «я хочу, чтобы меня считали лучшим» – не одно и то же. <...>
Задумавшись над природой тщеславия, пришел к следующему выводу: эта страсть совершенно определенным образом связана с соотношением между самооценкой и самомнением. <...>
Я бы не стал уделять этому вопросу столько внимания, если бы не конкретные примеры того, что этот (мелкий, казалось бы) порок далеко не безобиден. <...> Тщеславного человека легче задешево купить. Таковой меняет реальные ресурсы буквально на сотрясания воздуха от случайных людей. <...>
Возьмем современную идеологию, имеющую немалый актив почти в каждой стране – левый либерализм. Вербовка в эту секту обыкновенно осуществляется еще в вузе – как раз через тщеславие. Ядро вербовочного актива – преподаватели, а их главная мишень – студенты. Работает это примерно следующим образом: провинциальная абитуриентка поступает в престижный столичный вуз. Самооценка низкая (потому что хоть и неглупа, но не особо красива), самомнение высокое (все-таки она в крутое место на бюджет прошла, не то, что кретины, с которыми она в школе училась – да и внутренний мир у нее, ясно дело, уникальный – по ее мнению). И вот эту барышню начинает обхаживать препод – «знаете, я очень рад, что могу общаться со столь умным человеком как вы – по вам сразу видно, что вы отличаетесь от других... а ведь в нашей стране таких единицы – посмотрите, кто у власти, посмотрите, что у нас за население...». Девочка тает – препод (!) вуза (!) ее (!) так (!) отметил (!) – а ведь она всегда знала, что она не такая как все. Если она клюнет на эту разводку – откроются новые возможности. Конференции, поездки, публикации, общение с такими же распропагандированными дурачками с зеленой волосней и болящим от экологических проблем сердцем. Вскоре и копеечка придет (а то, глядишь, и должность в одной из бесчисленных грантососен). Тщеславие – один из крючков, на который отлично ловится человеческая рыбешка. <...>
Бывают и совсем страшные истории – когда лохотрон тщеславия становится по-настоящему кровавой игрой. Например, когда глава государства меняет сотни тысяч жизней своих сограждан на... возможность находиться в центре внимания большей части планеты. Это ж счастье – вчера ты актер местного значения, а сегодня – «надежда всего цивилизованного мира». В итоге на рукопожатия и рукоплескания человек выменял и территории, и население доверившейся ему страны. Население, впрочем, впало в тот же порок («смотри, Тарас, нас весь мир любит – везде про нас говорят!»), а потому особо не возражало. Людей не то, что в обмен на лесть задешево купили – нет, они еще и сами заплатили (и набранными долгами, и отданными жизнями, и утраченными землями). <...>
Telegram
Эта Ершова
Максим Велецкий запостил крутой текст про тщеславие. В моей головушке кое-что прояснилось.
https://t.iss.one/c/2473320818/601
https://t.iss.one/c/2473320818/601
Forwarded from Эта Ершова
Телега показывает, что у русского философа Максима Велецкого https://t.iss.one/velnotes
сегодня день рождения.
У нас в семье довольно часто бывают фразы: "Помнишь, как там у Велецкого?"
Однажды мой муж Андрей начал читать первый том его "Маргиналий". Он подходил ко мне, зачитывал вслух отрывок и хохотал. Настолько ему Велецкий показался остроумным.
Это человек, который несколько лет назад говорил: "Философия — херня".
Я отправляла скрины постов Велецкого множеству своих знакомых. А сама вообще не очень поняла — как я в это попала. Чей-то перепост, наверное.
Дорогой Максим, вы уже состоялись. Я желаю вам дикой "рокерской" популярности. Удивлений, открытий! Здоровья, и счастья вам и вашим близким.
С любовью, уважением и благодарностью.
Таня.
сегодня день рождения.
У нас в семье довольно часто бывают фразы: "Помнишь, как там у Велецкого?"
Однажды мой муж Андрей начал читать первый том его "Маргиналий". Он подходил ко мне, зачитывал вслух отрывок и хохотал. Настолько ему Велецкий показался остроумным.
Это человек, который несколько лет назад говорил: "Философия — херня".
Я отправляла скрины постов Велецкого множеству своих знакомых. А сама вообще не очень поняла — как я в это попала. Чей-то перепост, наверное.
Дорогой Максим, вы уже состоялись. Я желаю вам дикой "рокерской" популярности. Удивлений, открытий! Здоровья, и счастья вам и вашим близким.
С любовью, уважением и благодарностью.
Таня.
Telegram
Велецкие тетради
Канал о философии и прочей гуманитарщине
Обратная связь: [email protected]
Платная подписка:
https://t.iss.one/velnotes/1105
Обратная связь: [email protected]
Платная подписка:
https://t.iss.one/velnotes/1105
Еще даже вечер не наступил, а я уже получил кучу поздравлений с ДР. Спасибо всем за добрые пожелания.
Если хотите поздравить меня не только словом, но и делом, подпишитесь, пожалуйста, на платный телеграм на один из следующих тиров
«Логик» (160р/м)
«Метафизик» (250р/м)
«Теург» (500р/м)
«Демиург» (1000р/м)
Также можно просто отправить донат через телегу или юмани.
В этот раз донаты пойдут на конкретную цель: сейчас я активно меняю содержимое домашней библиотеки (убираю ненужное и докупаю необходимое), так что буду признателен за участие в этом процессе.
Пользуясь случаем, скажу, что есть и несколько свободных окон для индивидуальных занятий по философии (веду их по видеосвязи). Не иду от автору к автору (как это обычно делается в учебных курсах) – моя задача в ином: показывать ключевые ходы истории мировой мысли, объяснять логику появления различных философских течений, вскрывать подоплеку конкретных учений, добиваться не только знания, но и понимания излагаемых тем. С одними слушателями идем по программе, с другими ведем свободную беседу – кому как комфортнее. Плата вполне умеренная (особенно если вы действующий или бывший патрон). Узнать подробности можно по мейлу [email protected]
Заранее спасибо всем новым подписчикам, отправителям донатов и слушателям. Тех, кто уже помогает мне вышеуказанными способами – отдельная искренняя благодарность.
Если хотите поздравить меня не только словом, но и делом, подпишитесь, пожалуйста, на платный телеграм на один из следующих тиров
«Логик» (160р/м)
«Метафизик» (250р/м)
«Теург» (500р/м)
«Демиург» (1000р/м)
Также можно просто отправить донат через телегу или юмани.
В этот раз донаты пойдут на конкретную цель: сейчас я активно меняю содержимое домашней библиотеки (убираю ненужное и докупаю необходимое), так что буду признателен за участие в этом процессе.
Пользуясь случаем, скажу, что есть и несколько свободных окон для индивидуальных занятий по философии (веду их по видеосвязи). Не иду от автору к автору (как это обычно делается в учебных курсах) – моя задача в ином: показывать ключевые ходы истории мировой мысли, объяснять логику появления различных философских течений, вскрывать подоплеку конкретных учений, добиваться не только знания, но и понимания излагаемых тем. С одними слушателями идем по программе, с другими ведем свободную беседу – кому как комфортнее. Плата вполне умеренная (особенно если вы действующий или бывший патрон). Узнать подробности можно по мейлу [email protected]
Заранее спасибо всем новым подписчикам, отправителям донатов и слушателям. Тех, кто уже помогает мне вышеуказанными способами – отдельная искренняя благодарность.
Forwarded from Гречишные поля
Как мы уже писали вам, братие, на Руси сейчас только два великих философа.
И сегодня один из них — Максим Велецкий — празднует свой день рождения!
От авторского коллектива «Гречишных полей» Максиму желаем прежде всего железного здоровья. В России надо жить долго — тогда будет ещё интереснее, чем сейчас! (psycho_wojak.jpeg :))
Железное здоровье нужно и для того, чтобы хоть краешком глаза, празднуя 95-летие, увидеть ту самую Россию (вернее, Россию в том состоянии), до которой хотелось бы дожить. Ту Россию, которую Максим своими текстами, постами и всей своей деятельностью помогает строить прямо сейчас.
Ещё одно ключевое пожелание — никогда не терять вкуса к жизни и творчеству. Ведь творчество Максима — это не просто невероятная русская литература и публицистика. Calmus fortior gladio: его тексты — это целый батальон спецназа, принявшего озверин!
Из суперпозиции здоровья и вкуса к жизни — как у нас в секте свидетелей экспоненциального роста кривой обучения говорят — и складывается простое человеческое счастье :)
Лучший подарок, конечно же, —книга деньги. По ссылкам ниже вы можете оформить подписку (если в силу какого-то недоразумения ещё не сделали этого) на один из уровней и / или прислать поздравительный донат:
Тир «Логик» (160р/м)
Тир «Метафизик» (250р/м)
Тир «Теург» (500р/м)
Тир «Демиург» (1000р/м)
Для донатов: Произвольная сумма
Кстати, про книгу. «Несть» Велецкого – в топ-3 из прочитанных за последние 5 лет книг и в топ-15 за жизнь. Для писателя покупка книги тоже отдельный прекрасный подарок. Уверяю, Юрий Мамлеев на стероидах и под ЛСД лучше бы не написал:)
И сегодня один из них — Максим Велецкий — празднует свой день рождения!
От авторского коллектива «Гречишных полей» Максиму желаем прежде всего железного здоровья. В России надо жить долго — тогда будет ещё интереснее, чем сейчас! (psycho_wojak.jpeg :))
Железное здоровье нужно и для того, чтобы хоть краешком глаза, празднуя 95-летие, увидеть ту самую Россию (вернее, Россию в том состоянии), до которой хотелось бы дожить. Ту Россию, которую Максим своими текстами, постами и всей своей деятельностью помогает строить прямо сейчас.
Ещё одно ключевое пожелание — никогда не терять вкуса к жизни и творчеству. Ведь творчество Максима — это не просто невероятная русская литература и публицистика. Calmus fortior gladio: его тексты — это целый батальон спецназа, принявшего озверин!
Из суперпозиции здоровья и вкуса к жизни — как у нас в секте свидетелей экспоненциального роста кривой обучения говорят — и складывается простое человеческое счастье :)
Лучший подарок, конечно же, —
Тир «Логик» (160р/м)
Тир «Метафизик» (250р/м)
Тир «Теург» (500р/м)
Тир «Демиург» (1000р/м)
Для донатов: Произвольная сумма
Кстати, про книгу. «Несть» Велецкого – в топ-3 из прочитанных за последние 5 лет книг и в топ-15 за жизнь. Для писателя покупка книги тоже отдельный прекрасный подарок. Уверяю, Юрий Мамлеев на стероидах и под ЛСД лучше бы не написал:)
Telegram
Гречишные поля
Истинно говорю: на Руси ныне живут только два по-настоящему великих философа.
Максим Велецкий.
И Александр Конь.
Максим Велецкий.
И Александр Конь.
Forwarded from Быть
Второй звонок для тех, кто в Петербурге. Лекция о Кальвине - уже в следующий вторник.
Женева, XVI век. Город, где запретили всё: театр, танцы, яркую одежду, смех на улицах. Это первое, что приходит на ум при слове "Кальвин". Диктатор благочестия, установивший в городе режим тотального контроля.
Как этот город запретов стал одним из самых динамичных центров Европы? Как колыбель суровой этики породила современный капитализм? Как учение о тотальном "нет" от человека породило мир, одержимый личным успехом?
Сегодня мы будто бы живем в мире вседозволенности, н внутренняя Женева ближе, чем кажется. Невроз достижений, трудовая этика, тревога - это и есть его запреты, которые мы приняли добровольно и сделали частью себя.
Об этом и поговорим.
В следующий вторник, 29 июля, в Маяковке. Регистрация еще открыта, но мест все меньше. Подробности и ссылка - в канале библиотеки.
Приходите, чтобы разобраться в своих собственных запретах.
#легенды_и_архивы
Женева, XVI век. Город, где запретили всё: театр, танцы, яркую одежду, смех на улицах. Это первое, что приходит на ум при слове "Кальвин". Диктатор благочестия, установивший в городе режим тотального контроля.
Как этот город запретов стал одним из самых динамичных центров Европы? Как колыбель суровой этики породила современный капитализм? Как учение о тотальном "нет" от человека породило мир, одержимый личным успехом?
Сегодня мы будто бы живем в мире вседозволенности, н внутренняя Женева ближе, чем кажется. Невроз достижений, трудовая этика, тревога - это и есть его запреты, которые мы приняли добровольно и сделали частью себя.
Об этом и поговорим.
В следующий вторник, 29 июля, в Маяковке. Регистрация еще открыта, но мест все меньше. Подробности и ссылка - в канале библиотеки.
Приходите, чтобы разобраться в своих собственных запретах.
#легенды_и_архивы
Telegram
Маяковка. События
Жан Кальвин: Наставление в христианской вере
Лекция рамках семинара «Список Бродского»
Жан Кальвин — одна из самых противоречивых и влиятельных фигур в списке Иосифа Бродского. Его главный труд, «Наставление в христианской вере», часто воспринимается как…
Лекция рамках семинара «Список Бродского»
Жан Кальвин — одна из самых противоречивых и влиятельных фигур в списке Иосифа Бродского. Его главный труд, «Наставление в христианской вере», часто воспринимается как…
Forwarded from Быть
Кальвин в Маяковке состоялся.
Лекция - это всегда монолог, попытка выстроить систему, упаковать сложную, живую реальность в понятные тезисы. Очень по-кальвинистски, на самом деле.
Самое главное всегда начинается потом, когда система сталкивается с людьми. Самое ценное - это не аплодисменты, это вопросы, споры, несогласие. Моменты, когда стройная схема начинает трещать и обнажать нерв. Именно там и происходит настоящая встреча.
Спасибо Библиотеке Маяковского и лично Фёдору Найдёнышеву за то, что создали это пространство, где такое возможно. Максиму Велецкому - за то, что все это затеял.
И главное, спасибо всем, кто пришел, кто слушал, кто задавал вопросы, кто не соглашался и спорил. Это было по-настоящему живо.
Зовите ещё.
Запись доступна здесь
#практика_бытия
Лекция - это всегда монолог, попытка выстроить систему, упаковать сложную, живую реальность в понятные тезисы. Очень по-кальвинистски, на самом деле.
Самое главное всегда начинается потом, когда система сталкивается с людьми. Самое ценное - это не аплодисменты, это вопросы, споры, несогласие. Моменты, когда стройная схема начинает трещать и обнажать нерв. Именно там и происходит настоящая встреча.
Спасибо Библиотеке Маяковского и лично Фёдору Найдёнышеву за то, что создали это пространство, где такое возможно. Максиму Велецкому - за то, что все это затеял.
И главное, спасибо всем, кто пришел, кто слушал, кто задавал вопросы, кто не соглашался и спорил. Это было по-настоящему живо.
Зовите ещё.
Запись доступна здесь
#практика_бытия
Telegram
Маяковка. События
Анонсы событий библиотеки имени Маяковского. Полная афиша на сайте: pl.spb.ru/events
Официальные новости библиотеки — t.iss.one/mayaklib
Канал про книги и писателей — t.iss.one/mayaklibrary
Официальные новости библиотеки — t.iss.one/mayaklib
Канал про книги и писателей — t.iss.one/mayaklibrary
Forwarded from Игнатий Скопинцев
ПИЗАНСКИЙ ДУДОЛЬ
коллеге Шекспиру
Трагедия в одном акте и одной сцене
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Д у д о л ь, шаромыжник.
Г о й П о м п о н и о, никудышник.
В а л и о д е П у г о, его слуга.
Т и л и б о м, прощелыга.
Б у л ь б а ц и у с, шалопут.
П у с ё т т а, его заёмщица.
Р о т о з е и, с п о с п е ш а т е л и, м я м л и,
г а в р и к и, р у к о с у и, ж и в о п ы р ы,
к о л о б р о д н и к и, ф а р м а з о н ы,
б а л а м у т ы, н е в м е н я х и,
з а х р е б е т н и к и.
Действие происходит в Пизе.
АКТ I
СЦЕНА 1
Пиза. Закуток.
Входят Гой Помпонио, Валио де Пуго, Тилибом, Дудоль, Бульбациус, Пусётта, ротозеи, споспешатели, мямли, гаврики, рукосуи, живопыры, колобродники, фармазоны, баламуты, невменяхи, захребетники.
Д у д о л ь
Зазря ли я на брег еще песчаный,
Ступал, влекомый скарбом невпопад?
Весьма той бухты пламенем обжегшись,
Являлась мне затейщица Пусётта,
Покуда и доколе не украдкой,
А ключником сноровистым. Иль нет?
Б у л ь б а ц и у с
Авось ты ей премерзко опостылел.
Д у д о л ь
Что? Вот уж вести! Новостей почище!
Г о й П о м п о н и о
Не слушай хитрована-займодавца.
Вот уж кого-кого, а не его.
Д у д о л ь
Коль звуком лир наполнятся проулки,
А всё ж, увы, как будто невзначай.
Т и л и б о м
Ну вот те нате! Шутка ль?
Г о й П о м п о н и о
Вот и нет.
Д у д о л ь
Иди, пожалуй, и не возвернёшься,
Покамест не отыщутся поклёпы,
О коих я пойди да раструби.
В а л и о д е П у г о
Трубить не надо чести адски много,
Но челобитных мне не подновить.
Т и л и б о м
А вот коль вдосталь встрянет Гой Помпоний,
Неимоверно ставши болтуном,
То из мошны я ни одной монеты
На пересмешки не употреблю!
Б у л ь б а ц и у с
Употребишь – вот тут уж извините!
П у с ё т т а
Ну разговор! Отверзлись, видно, хляби,
Раз столь любезный жоркому сердечку
Муж среброкудрый жаждет одолженья,
И льнёт, и льнёт, и вязнет, не прильнувши.
Д у д о л ь
Всё о лихве досужие тирады
У вас и нас, и оных, и не тех.
Но вдумайтесь: посильно ль попиранье
На сборищах под сенью хладной Пизы?
В а л и о д е П у г о
Ты Пизу не обмакивай в злословье,
А вексель ихний, скомканный вчерась,
Пусётте все ж просрочь не вспозаранку.
Д у д о л ь
Купцу купец такое б не сподобил!
В а л и о д е П у г о
Подобен зебре купчик-брадолюб –
Не всякой, а той самой, из Вероны.
Т и л и б о м
Засим я ухожу. Подайте три.
Д у д о л ь
Как? Целых три? Неслыханный клеврет!
Так не скандалил даже Кологривый!
Я трёх откупщиков повергнул в погреб
Не для того, чтоб хаму – сверху три!
В а л и о д е П у г о
(Тихо, Тилибому.)
Вот шкурник, просто бестия.
П у с ё т т а
(В сторону.)
Содом.
Противно аж. Хотя бы и невинно.
Но полно! Я бразды переговоров
Не стану расплетать – авось стервец
Сам как-нибудь посмеет без подначки.
В а л и о д е П у г о
Прощай, мой глыбкий плащ от Дротаченто!
Всё отдал, всё прошляпил, застращал,
А все ж текёт, меняет своё русло
Река, меня до Пизы доведя.
Б у л ь б а ц и у с
Те клятвы боле уж не так что б вечны,
Не так, по крайней мере, как могли б.
Но я, похоже, выход для Дудоля
Нашёл.
Д у д о л ь
Спаситель мой! Нашёл? Какой?
коллеге Шекспиру
Трагедия в одном акте и одной сцене
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:
Д у д о л ь, шаромыжник.
Г о й П о м п о н и о, никудышник.
В а л и о д е П у г о, его слуга.
Т и л и б о м, прощелыга.
Б у л ь б а ц и у с, шалопут.
П у с ё т т а, его заёмщица.
Р о т о з е и, с п о с п е ш а т е л и, м я м л и,
г а в р и к и, р у к о с у и, ж и в о п ы р ы,
к о л о б р о д н и к и, ф а р м а з о н ы,
б а л а м у т ы, н е в м е н я х и,
з а х р е б е т н и к и.
Действие происходит в Пизе.
АКТ I
СЦЕНА 1
Пиза. Закуток.
Входят Гой Помпонио, Валио де Пуго, Тилибом, Дудоль, Бульбациус, Пусётта, ротозеи, споспешатели, мямли, гаврики, рукосуи, живопыры, колобродники, фармазоны, баламуты, невменяхи, захребетники.
Д у д о л ь
Зазря ли я на брег еще песчаный,
Ступал, влекомый скарбом невпопад?
Весьма той бухты пламенем обжегшись,
Являлась мне затейщица Пусётта,
Покуда и доколе не украдкой,
А ключником сноровистым. Иль нет?
Б у л ь б а ц и у с
Авось ты ей премерзко опостылел.
Д у д о л ь
Что? Вот уж вести! Новостей почище!
Г о й П о м п о н и о
Не слушай хитрована-займодавца.
Вот уж кого-кого, а не его.
Д у д о л ь
Коль звуком лир наполнятся проулки,
А всё ж, увы, как будто невзначай.
Т и л и б о м
Ну вот те нате! Шутка ль?
Г о й П о м п о н и о
Вот и нет.
Д у д о л ь
Иди, пожалуй, и не возвернёшься,
Покамест не отыщутся поклёпы,
О коих я пойди да раструби.
В а л и о д е П у г о
Трубить не надо чести адски много,
Но челобитных мне не подновить.
Т и л и б о м
А вот коль вдосталь встрянет Гой Помпоний,
Неимоверно ставши болтуном,
То из мошны я ни одной монеты
На пересмешки не употреблю!
Б у л ь б а ц и у с
Употребишь – вот тут уж извините!
П у с ё т т а
Ну разговор! Отверзлись, видно, хляби,
Раз столь любезный жоркому сердечку
Муж среброкудрый жаждет одолженья,
И льнёт, и льнёт, и вязнет, не прильнувши.
Д у д о л ь
Всё о лихве досужие тирады
У вас и нас, и оных, и не тех.
Но вдумайтесь: посильно ль попиранье
На сборищах под сенью хладной Пизы?
В а л и о д е П у г о
Ты Пизу не обмакивай в злословье,
А вексель ихний, скомканный вчерась,
Пусётте все ж просрочь не вспозаранку.
Д у д о л ь
Купцу купец такое б не сподобил!
В а л и о д е П у г о
Подобен зебре купчик-брадолюб –
Не всякой, а той самой, из Вероны.
Т и л и б о м
Засим я ухожу. Подайте три.
Д у д о л ь
Как? Целых три? Неслыханный клеврет!
Так не скандалил даже Кологривый!
Я трёх откупщиков повергнул в погреб
Не для того, чтоб хаму – сверху три!
В а л и о д е П у г о
(Тихо, Тилибому.)
Вот шкурник, просто бестия.
П у с ё т т а
(В сторону.)
Содом.
Противно аж. Хотя бы и невинно.
Но полно! Я бразды переговоров
Не стану расплетать – авось стервец
Сам как-нибудь посмеет без подначки.
В а л и о д е П у г о
Прощай, мой глыбкий плащ от Дротаченто!
Всё отдал, всё прошляпил, застращал,
А все ж текёт, меняет своё русло
Река, меня до Пизы доведя.
Б у л ь б а ц и у с
Те клятвы боле уж не так что б вечны,
Не так, по крайней мере, как могли б.
Но я, похоже, выход для Дудоля
Нашёл.
Д у д о л ь
Спаситель мой! Нашёл? Какой?
Forwarded from Игнатий Скопинцев
П у с ё т т а
(Тихо, Гою Помпонио.)
Вот ща он, как оглоблей по затылку,
Огреет интригана-ловкача!
Г о й П о м п о н и о
(Тихо, Пусётте.)
Неуж вы с этим новым Макьявелли
Какой-то учудили анекдот?
(Громко.)
Дудоль, голубчик, будьте благомольны
И не пущайте, кроме как меня.
Д у д о л ь
А ну-ка не бубень! Я тут пужаюсь,
А он мне, значит, хлипкую надежду
Распарывает наискось и вкось!
Г о й П о м п о н и о
Не говори, что я не говорил.
Д у д о л ь
Скажу, что ты сказал, когда молчать бы.
Г о й П о м п о н и о
Молчать – не корабельные мешки,
Из стран, лежащих к западу от Пизы,
Ворочать, как иной поклаженосец.
Б у л ь б а ц и у с
Так можно я скажу?
П у с ё т т а
Одна поправка:
Как кто ты скажешь? Кравчий? Коробейник?
Б у л ь б а ц и у с
Как брат всем тем, кто тут стоит безмолвно:
Я захребетник. Я же рукосуй.
Т и л и б о м
(В сторону.)
Дух тьмы – и тот бы так не стал, пожалуй.
П у с ё т т а
Вопрос мой был едва ль раскрыт докучно.
Б у л ь б а ц и у с
Мы чем богаты, тем почти довольны.
Т и л и б о м
Тогда вам путь на стороны четыре
Ковровою дорогой устлан был б.
Б у л ь б а ц и у с
Я предлагаю вам, любезный, в термы
Иль в рощи-чащи следовать проворно.
Т и л и б о м
Твой путь лежит к достоинству Приапа!
Б у л ь б а ц и у с
(Бросаясь к Тилибому.)
А ваш – к матроньим родовым путям!
В потасовку вмешиваются Гой Помпонио, Валио де Пуго, Пусётта, ротозеи, споспешатели, мямли, гаврики, рукосуи, живопыры, колобродники, фармазоны, баламуты, невменяхи, захребетники. Все они, кружась, кучей выкатываются со сцены. Остаётся Дудоль в окружении нескольких лежащих тел и фрагментов тел.
Д у д о л ь
Вот это да... О, Пиза, Пиза, Пиза...
Ты ль гавань? Я ль ковчег? Наоборот ли?
Я бедолагой шёл сюда из мест,
Которых не знавал еще понынче.
Одна расписка! Только и всего-то!
Каких-то пятьдесят и сверху три
За беспокойство и за куролесье!
А как они, отвально наскребя,
Кичась непросмолённою галерой,
Мне путь по морю – хрясь и нахлобысь.
Теперь ужо не станут так вот сразу.
И всё ж Пусётта утлая по нраву
Придётся мне, поскольку, смежив вежды,
Она запомнит, кто такой Дудоль.
И векселем не станет грубо клянчить,
На ложе лёжа в веском сонме снов.
Се зрелище-то, может, ненаглядно,
Но так его начиркал наш писец.
Друзья, иные мне порукоплещут,
А нет, так, глядь, Господь, сиречь, судья.
Уходит.
(Тихо, Гою Помпонио.)
Вот ща он, как оглоблей по затылку,
Огреет интригана-ловкача!
Г о й П о м п о н и о
(Тихо, Пусётте.)
Неуж вы с этим новым Макьявелли
Какой-то учудили анекдот?
(Громко.)
Дудоль, голубчик, будьте благомольны
И не пущайте, кроме как меня.
Д у д о л ь
А ну-ка не бубень! Я тут пужаюсь,
А он мне, значит, хлипкую надежду
Распарывает наискось и вкось!
Г о й П о м п о н и о
Не говори, что я не говорил.
Д у д о л ь
Скажу, что ты сказал, когда молчать бы.
Г о й П о м п о н и о
Молчать – не корабельные мешки,
Из стран, лежащих к западу от Пизы,
Ворочать, как иной поклаженосец.
Б у л ь б а ц и у с
Так можно я скажу?
П у с ё т т а
Одна поправка:
Как кто ты скажешь? Кравчий? Коробейник?
Б у л ь б а ц и у с
Как брат всем тем, кто тут стоит безмолвно:
Я захребетник. Я же рукосуй.
Т и л и б о м
(В сторону.)
Дух тьмы – и тот бы так не стал, пожалуй.
П у с ё т т а
Вопрос мой был едва ль раскрыт докучно.
Б у л ь б а ц и у с
Мы чем богаты, тем почти довольны.
Т и л и б о м
Тогда вам путь на стороны четыре
Ковровою дорогой устлан был б.
Б у л ь б а ц и у с
Я предлагаю вам, любезный, в термы
Иль в рощи-чащи следовать проворно.
Т и л и б о м
Твой путь лежит к достоинству Приапа!
Б у л ь б а ц и у с
(Бросаясь к Тилибому.)
А ваш – к матроньим родовым путям!
В потасовку вмешиваются Гой Помпонио, Валио де Пуго, Пусётта, ротозеи, споспешатели, мямли, гаврики, рукосуи, живопыры, колобродники, фармазоны, баламуты, невменяхи, захребетники. Все они, кружась, кучей выкатываются со сцены. Остаётся Дудоль в окружении нескольких лежащих тел и фрагментов тел.
Д у д о л ь
Вот это да... О, Пиза, Пиза, Пиза...
Ты ль гавань? Я ль ковчег? Наоборот ли?
Я бедолагой шёл сюда из мест,
Которых не знавал еще понынче.
Одна расписка! Только и всего-то!
Каких-то пятьдесят и сверху три
За беспокойство и за куролесье!
А как они, отвально наскребя,
Кичась непросмолённою галерой,
Мне путь по морю – хрясь и нахлобысь.
Теперь ужо не станут так вот сразу.
И всё ж Пусётта утлая по нраву
Придётся мне, поскольку, смежив вежды,
Она запомнит, кто такой Дудоль.
И векселем не станет грубо клянчить,
На ложе лёжа в веском сонме снов.
Се зрелище-то, может, ненаглядно,
Но так его начиркал наш писец.
Друзья, иные мне порукоплещут,
А нет, так, глядь, Господь, сиречь, судья.
Уходит.
Читаю нынешнюю Русскую Мысль (а другой и нет, ведь Богом только русским дана полнота мудрости, а остальным – суесловие). Очистился от морока, преисполнился, лампадку затеплил, почту проверил. Понял, что ИМ нас не понять.
У нас – традиции, у них – деградации.
У нас – танцы, у них – кривлянья.
У нас – грёзы, у них – позывы.
У нас – молитвы, у них – злословья.
У нас – созидание, у них – потребление.
У нас – госуслуги, у них – нет.
У нас – и традиции живые, у них – и новшества мёртвые.
У нас – даже Ничто есть Всё, а у них – даже Всё есть Ничто.
Смотришь на ёлоньку, на ней иголоньки, и каждая каждой неподобна, в каждой Творец Всемогущий частичку любви Своей сокрыл. А у них что? Нет у них такого – чтоб дышалось легко хвоёй.
У нас как? Бога ищем, а обретаем себя. У них как? Ищут паскудства, их и находят. Приходят они на исповедь душу вывернуть, а души-то нет. Всю её испаскудили, она и вышла. Без меня походи теперь, говорит. А без души ведь никак нельзя человеку. И без Бога нельзя. Без Бога-то что человек за человек?
Они ведь как: променяли космос на бизнес, потому весь космос теперь русский. Это традиция наша – весь космос мыслию обнимать. Достоевский потому что. Гагарин. Тарковский ещё. Исихазм.
Духовное и мирское едины. Потому у нас Рублёв – и тот с Троицей. А у них есть Долларов или Евров? Нет таких.
Сердце мира бьётся у нас, потому что мы – оно и есть.
Мир нами спасётся. А ими – нет. Потому у нас с ними брань духовная, но кто против нас, если с нами нас мы
Как-то так.
У нас – традиции, у них – деградации.
У нас – танцы, у них – кривлянья.
У нас – грёзы, у них – позывы.
У нас – молитвы, у них – злословья.
У нас – созидание, у них – потребление.
У нас – госуслуги, у них – нет.
У нас – и традиции живые, у них – и новшества мёртвые.
У нас – даже Ничто есть Всё, а у них – даже Всё есть Ничто.
Смотришь на ёлоньку, на ней иголоньки, и каждая каждой неподобна, в каждой Творец Всемогущий частичку любви Своей сокрыл. А у них что? Нет у них такого – чтоб дышалось легко хвоёй.
У нас как? Бога ищем, а обретаем себя. У них как? Ищут паскудства, их и находят. Приходят они на исповедь душу вывернуть, а души-то нет. Всю её испаскудили, она и вышла. Без меня походи теперь, говорит. А без души ведь никак нельзя человеку. И без Бога нельзя. Без Бога-то что человек за человек?
Они ведь как: променяли космос на бизнес, потому весь космос теперь русский. Это традиция наша – весь космос мыслию обнимать. Достоевский потому что. Гагарин. Тарковский ещё. Исихазм.
Духовное и мирское едины. Потому у нас Рублёв – и тот с Троицей. А у них есть Долларов или Евров? Нет таких.
Сердце мира бьётся у нас, потому что мы – оно и есть.
Мир нами спасётся. А ими – нет. Потому у нас с ними брань духовная, но кто против нас, если с нами нас мы
Как-то так.
Forwarded from Максим Велецкий
172
Философская ОПГ. Загадка: что объединяют нижеследующие пункты (помимо того, что каждый отражает той или иной аспект «конца человеческой исключительности»)?
1) плоская онтология;
2) постантропоцентризм;
3) динамика слизи;
4) объектно-ориентированная онтология;
5) ксеногуманизм;
6) демократия объектов;
7) имматериализм;
8) парламент вещей;
9) объект-объектные отношения.
«Все это симптомы нашего избавления от главной иллюзии Модерна о центральной месте Субъекта...» – это неправильный ответ.
«Все эти теории созданы людьми» – более правильный ответ.
«Это псевдо-философская херня» – абсолютно правильный ответ.
Я возьму свои слова обратно, как только хоть одна из этих или других теорий прозвучит из уст существа, не являющегося человеком. До тех пор нужно исходить из следующей презумпции: любой субъект, рассуждающий «антисубъектно», – интеллектуальный мошенник.
Философ Дмитрий Хаустов прочел об этих субъектах отличный (в смысле качества изложения) курс «Темные теории». Я слушал не без труда, но с большим интересом – с тем же чувством, с каким иногда смотришь уголовную хронику: «Это надо ж, какие гнусные упыри бывают, носит же людей земля».
Философская ОПГ. Загадка: что объединяют нижеследующие пункты (помимо того, что каждый отражает той или иной аспект «конца человеческой исключительности»)?
1) плоская онтология;
2) постантропоцентризм;
3) динамика слизи;
4) объектно-ориентированная онтология;
5) ксеногуманизм;
6) демократия объектов;
7) имматериализм;
8) парламент вещей;
9) объект-объектные отношения.
«Все это симптомы нашего избавления от главной иллюзии Модерна о центральной месте Субъекта...» – это неправильный ответ.
«Все эти теории созданы людьми» – более правильный ответ.
«Это псевдо-философская херня» – абсолютно правильный ответ.
Я возьму свои слова обратно, как только хоть одна из этих или других теорий прозвучит из уст существа, не являющегося человеком. До тех пор нужно исходить из следующей презумпции: любой субъект, рассуждающий «антисубъектно», – интеллектуальный мошенник.
Философ Дмитрий Хаустов прочел об этих субъектах отличный (в смысле качества изложения) курс «Темные теории». Я слушал не без труда, но с большим интересом – с тем же чувством, с каким иногда смотришь уголовную хронику: «Это надо ж, какие гнусные упыри бывают, носит же людей земля».
После сегодняшней публикации пришел крупный донат. Анонимному читателю – сердечное спасибо. Для меня это значимая сумма.
Вообще, со дня рожденья пришло уже несколько подарков и пожертвований. Пользуясь случаем, хочу выразить огромную благодарность всем и каждому. Ребят, без вас вся эта писанина вообще бы не появилась (или появилась бы «когда-нибудь») – благодаря вашему участию мне хочется (и можется) работать больше и лучше.
Тронут, «сердце в тряпки».
P. S. По поводу поста. Подруга написала – спросила, неужели мне не нравится Хаустов. Нравится, конечно. Хаустов сделал отменный курс (да и вообще он всегда прекрасно излагает). «Темные теории» же по-своему любопытны (вижу определенные пересечения с разрабатываемой мной философией дискретности), но любая критика рациональности и антропоцентризма внутренне нечистоплотна, потому к «темным теориям» следует подходить в двух парах медицинских перчаток. Да и перед тем, как заниматься новейшими концепциями, для начала следует освоить античную и новоевропейскую классику. У многих же еще Платон с Аристотелем не прочитан, а они уже клюют на свежатинку. Вот не надо так – иначе не будет критерия ее отличия от тухлятинки.
Вообще, со дня рожденья пришло уже несколько подарков и пожертвований. Пользуясь случаем, хочу выразить огромную благодарность всем и каждому. Ребят, без вас вся эта писанина вообще бы не появилась (или появилась бы «когда-нибудь») – благодаря вашему участию мне хочется (и можется) работать больше и лучше.
Тронут, «сердце в тряпки».
P. S. По поводу поста. Подруга написала – спросила, неужели мне не нравится Хаустов. Нравится, конечно. Хаустов сделал отменный курс (да и вообще он всегда прекрасно излагает). «Темные теории» же по-своему любопытны (вижу определенные пересечения с разрабатываемой мной философией дискретности), но любая критика рациональности и антропоцентризма внутренне нечистоплотна, потому к «темным теориям» следует подходить в двух парах медицинских перчаток. Да и перед тем, как заниматься новейшими концепциями, для начала следует освоить античную и новоевропейскую классику. У многих же еще Платон с Аристотелем не прочитан, а они уже клюют на свежатинку. Вот не надо так – иначе не будет критерия ее отличия от тухлятинки.