За исключением совсем «упоротых» режимов никто не промотирует изоляцию в ее абсолютном и законченном виде как полное отгораживание от мира. Даже талибы и тот же набивший уже оскомину северокорейский режим так или иначе взаимодействуют с внешней средой. В основном же политику изоляции интерпретируют как политический «полупроводник» - систему фильтров, которые ослабляют «чуждые и деструктивные» внешние воздействия на режим. Изоляционизм – это всегда протекционизм и защита от конкуренции при помощи политических и иных мер.
 
В этом как раз и заключается главный риск. Как только ты «выпиливаешь» себя из мировой системы, где доминирует жесткая конкуренция, ты начинаешь «тупить», и в конечном счете оказываешься в кювете истории. Такие штуки проходят на короткой дистанции как маневр.  Но если во время такого маневра происходит подвисание, отставание системы приобретает необратимый характер, и политический режим, который неосторожно воспользовался этим коварным «лекарством», быстро превращается в «больного человека» своей эпохи. В конце XIX века в Евразии таким «больным человеком» была Турция, в конце XX века – СССР.
 
Эту угрозу хорошо понимал Троцкий, который в 1926 году предрекал товарищам по партии гибель режима именно вследствие искусственной изоляции от конкуренции на внешних рынках и связанной с этим технологической стагнации. Правда, выход подсказывал странный: сделать ставку на разжигание пожара мировой революции, чтобы, видимо, уничтожить конкуренцию и конкурентов в планетарном масштабе на корню. Этого, к счастью, не случилось, а прогноз сбылся: СССР, замкнувшийся в себе с помощью бесчисленных фильтров, просто в какой-то момент отстал от мира на одно технологическое поколение и умер от перенапряжения сил при попытке догнать и перегнать.
 
Путин, повторяя этот маневр с выпиливанием и зависанием, без сомнения получит для России в XXI веке тот же самый результат. Вопрос только во времени, которое потребуется для того, чтобы совершить еще один полный круг истории и упереться в тот же самый «финиш» повторно. Именно поэтому китайцы, хлебнувшие в своей истории изоляционизма полной ложкой, так не хотят ни из чего «выпиливаться», хотя, казалось бы, могли. И заодно уже, раз к слову пришлись, поддерживать Россию во всех безумных путинских начинаниях они будут ровно постольку, поскольку это не бросает вызов их нормальной интегрированности в мировую капсистему.
 
В этой мировой капсистеме, которая, хотим мы это признавать или нет, давно стала глобальной, идет война за подвижные, перетекающие с места на место ресурсы, в том числе – технологии и финансы. Побеждает в этой войне тот, кто может эти ресурсы заставить течь от других к себе. Россия сегодня в этой борьбе за перераспределение мировых ресурсов – чуть ли не главный лузер. Она, конечно, им стала не сейчас, но Путин своей «священной войной» ее окончательно добил.
 
В 1992 году Россия и Китай приблизительно одновременно осуществили перевод плановой экономики на рыночные рельсы, правда Китай до этого 14 лет готовился к этому переходу. На тот момент ВВП России был приблизительно равен китайскому (в пересчете на американские доллары 460 миллиардов у России против 425 китайских). За каких-то 30 лет к началу российско-украинской войны экономика Китая стала крупнее российской по разным оценкам в 8-10 раз (ориентировочно 2.2 триллиона у вставшей с колен России  против 17.7 у Китая). Достигнуто это было за счет разумного взаимодействия с Западом (и, в общем-то, на его деньгах и технологиях), бодаться с которым Китай начал не раньше, чем твердо встал на ноги, да и то делает это с огромной осторожностью. На мой взгляд, это лучший эмпирический ответ на вопрос о том, какая модель - закрытая или открытая - является более эффективной. Китайский пример важен не тем, что коммунистический режим не отказался от диктатуры, а тем, что он, несмотря на это, открылся для свободной конкуренции с Западом. Путин смотрит в китайскую «Книгу перемен», да видит там что-то совсем не то…

Этот выпуск «Пастуховской кухни» оказался на удивление цельным и ровным. В числителе был набор вроде бы случайных политических цифр, но в знаменателе оказалась одна идея, которая все эти «цифры» подружила: куда ни кинь взгляд, всюду клин. То есть за какую бы конкретную политическую проблему мы не уцепились, будь то выборы в Америке или в Молдове, мы везде видим одну и ту же картину: вызов есть – ответа нет. Человечество на перевале, за которым очередной дивный мир, где почти весь имеющийся  опыт выживания в старом мире оказывается бесполезным. Идей, консолидирующих элиты, относительно того, как выживать в этом новом дивном мире, пока не просматривается (слово, конечно, уже кем-то сказано, но пока никем не услышано – а важно именно последнее). Лишенные соединяющего слова элиты раскололись и выпустили массу из-под контроля. Масса приняла естественную для себя первичную левую форму. Деградирующие осколки элит приспосабливаются к этой реальности, подкладываясь под массу то с помощью левого (еще более левого, чем масса), то с помощью правого (но похожего на левый до степени сличения) популизма. Вместе они (популисты и масса) образуют неразрывный замкнутый круг, из которого  ни одно общество пока не может выбраться. Если вдуматься, под это описание подойдет любое из ныне существующих государств, переживающих экзистенциальный кризис. Выход, по-видимому, в бескомпромиссной отвязке от прошлого и творческом поиске беспрецедентных решений, не имеющих аналогов в прошлом. Боюсь, что это верно и для Украины, и для России, и для Молдовы, и для США и даже для Китая.

https://youtu.be/1G3muLuEwmM?si=Y931qN6aggyxKWGJ

Встречайте ожидаемо экстренный выпуск «Пастуховской кухни». После покушения у меня почти не было сомнений в победе Трампа. В какой-то момент на драйве от смены лошадей у демократов показалось, что у Харрис есть шанс придти ноздря в ноздрю, но за несколько дней до выборов возникло ощущение предопределенности результата. Но дело даже не столько в интуитивном угадывании настроений массы, а в том, что исторически Трамп логичен. Сейчас время Трампа – время перемен. Все, что можно было выжать из этого старого лимона американской демократии, похоже, история уже выжала.
 
Важна не сама по себе победа Трампа, а ее масштаб. На какой-то период времени в руках Трампа сосредоточится практически необъятная, близкая к абсолютной власть, и нет уверенности в том, что он сумеет этой властью разумно распорядиться. Грубость - этот недостаток, вполне терпимый в отношениях с товарищами-капиталистами, - может стать фатальной в должности президента ядерной супердержавы. У президента США и самого по себе достаточно много полномочий. Но здесь мы имеем республиканские конгресс и сенат при одновременной деградации аппаратов обеих правящих партий и при уже заранее подготовленном правоконсервативном Верховном суде. Думаю, что такая комбинация в истории США почти беспрецедентна, я бы назвал ее политической стагфляцией.
 
На мой взгляд, в США сложилась идеальная платформа (революционная ситуация) для того, что мой друг Юрий Качура применительно к Украине называл «электоральной революцией сверху». В рамках этой революции ревизии может быть подвергнута не столько политика, сколько механизм ее функционирования, тот фундамент, на котором американская государственность отстраивалась в течение нескольких столетий. Я не готов сейчас давать оценки этому процессу – в конце концов, если какие-то перемены начнут происходить более резко и быстрее, чем мы рассчитывали или желали, то это значит только то, что они давно назрели, и кто-то пропустил шанс на более плавное и щадящее изменение реальности.
 
Есть, конечно, ощущение, что Трамп пойдет проторенной дорожкой Путина, Си и Эрдогана (на самом деле - многих) и, не откладывая в долгий ящик, начнет сходу выстраивать в Америке «вертикаль власти» - республиканской и своей личной, и даже с перспективой ее передачи по наследству на следующих более «управляемых» выборах. Нет уверенности в том, что американские институты способны в своем нынешнем виде оказать серьезное сопротивление такому консолидированному давлению. Впрочем, есть шанс, что это сопротивление окажет пресловутый американский  deep state. Но его ответ вряд ли будет институциональным, и тем более вряд ли понравится сторонникам свободы и демократии.
 
Мир никогда уже не будет таким, как до Трампа, но произойдет это не потому, что так захотел Трамп, а потому, что мир созрел для перемен и дождался-таки Трампа. Просто лучшего триггера на складе забытых персонажей истории не нашлось.

https://youtu.be/OB0z3CZeZmo?si=tnaJcDxrTLYjLzi9

 
 
 
 

После избрания Трампа все разговоры только об окончании войны. А он еще и подогревает: мол, закончу за один день еще до инаугурации. Обывательская масса расселась в партере и ждет, как он будет договариваться с Путиным порвать с Китаем. Лично я себе это плохо пока представляю. Впрочем, у Трампа действительно есть способ закончить войну за один день – договориться с Китаем порвать с Путиным. В конце концов, недаром его главный политический советник подозревалась в лоббировании китайских компаний.

Если в первом акте вы вешаете в кампусе левое ружье, заряженное антисемитской дробью, то в последнем акте оно выстрелит погромом на стадионе. Таков закон жанра. Антисемитские «неохрустальные» ночи в Европе были предрешены с того самого момента, как левая интеллигенция и особенно молодежь, индоктринированная идеями справедливости «здесь и сейчас» (типа Греты Тунберг), прониклась болезненным сочувствием к народу Палестины. Из этого не следует ни то, что народ Палестины не заслуживает сочувствия, ни то, что неадресный ответ на насилие – это норма.
 
Проблема в том, что никакого  сочувствия к палестинцам у большинства «сочувствующих» как не было, так и нет. Страдания Палестины – не причина, а повод, повод излить накопившуюся агрессию, неудовлетворенность своим общественным положением, нелюбовь к вырождающемуся и становящемуся все более самодовлеющим западному истеблишменту, в общем, все то, что испокон веков является триггером для массовых протестов низов против верхов (которыми, отмечу, как правило, умело пользуются одни фракции верхов против других). Была бы темная энергия – повод всегда найдется. В этом смысле евреи удачно и по-своему логично сменили в качестве объекта ненависти «загрязнителей воздуха», временно вытолкнув движение борцов с глобальным потеплением на периферию движухи.
 
Так же могло случиться и с «модой на палестинцев», что-то другое отвлекло бы внимание левацкой массы от евреев. Но в данном конкретном случае произошел кумулятивный эффект.  Левые инсургенты, ищущие повод пособачиться с западным буржуазным истеблишментом и продекларировать свое стремление как можно быстрее построить рай на земле, где нет места насилию, перехлестнулись с иммигрантской движухой, имеющей чисто конкретную цель – насильственное уничтожение еврейского государства (и это раз…). В точке пересечения замаячил его величество «погром». Грустно думать, что многие мои друзья и коллеги десятилетиями ждали его на, так сказать, исторической Родине – в России. Дождались.
 
Что нужно знать о погромах? То, что в них всегда есть три составляющих: ксенофобия небольшого меньшинства, таргетированная против конкретной этнической (религиозной, социальной) группы, пассивное сочувствие большинства и невмешательство и даже попустительство властей. Амстердамский «кейс» явил нам все три компонента в их полном великолепии. Это значит, что Европа созрела для большего. То, что случилось в Амстердаме, может сегодня повториться в любой точке Европы, с меньшей вероятностью – в Америке.
 
Дальше события будут развиваться по одному из двух сценариев. Или срабатывает красная лампочка, иммунная система Европы распознает старый вирус и начинает вырабатывать политические антитела к левачеству и антисемитизму. Тогда эта вспышка станет поворотным пунктом, от которого Европа отшатнется с ужасом как от зеркала, в котором она вместо собственного лица увидела голову давно умершего призрака. Либо призрак выйдет из зеркала, иммунная система ничего не распознает и вирус овладеет Европой заново, причем в своей еще более опасной лево-антисемитской версии. В этом случае погром станет на несколько месяцев, а может, и лет нормой жизни Европы.  

В целом не люблю писать вдогонку. Но амстердамский погром, скорее всего, перелистнул  новую страницу европейской истории, на которой она, к сожалению, может надолго подзависнуть. Так что перечитывать ее придется снова и снова. В дополнение к своему вчерашнему посту я, по просьбе «Новой газеты», написал более развернутый текст ( https://novayagazeta.ru/articles/2024/11/09/starcheskaia-bolezn-levizny-evropy ), который мы дополнительно обсудили на «Пастуховской кухне». Но и после этого мысленно я все равно снова и снова возвращаюсь к случившемуся, пытаясь точнее расставить акценты. Важный штрих к портрету времени: быть антисемитом стало модно, причем особенно в левой, либерально-интеллигентской и уж тем более в анархистски-левацкой среде. В этом и проблема: антисемитизм сегодня - это больше не shame, а cool. В какой-то момент левая политическая мода замкнулась на антисемитизм не столько потому, что левым не нравятся евреи (такой подход – это прерогатива правых), а потому, что левые вписали евреев и Израиль в свои антиимпериалистические «схематозы». Время еще покажет, какой именно антисемитизм хуже: расовый или идейный?

Кухню можно посмотреть здесь:
 
https://youtu.be/jDPcKHkLuSQ?si=7WC3SwpewTRdLr7A

Общее впечатление от первых шагов Трампа - как от прорыва дамбы. Разгромный конечный результат победы Трампа (который я, признаюсь честно, не предвидел – моей главной опцией была «победа на флажке» с долгим пересчетом и тому подобными атрибутами предыдущих выборов, но в обратную сторону) заставляет очень о многом задуматься. При этом Трамп по сути остался со своим избирателем, а от демократов ушло 10 миллионов разочарованных сторонников.
 
И непонятно, кого винить? То несгибаемое бревно, удар которого о плотину времени пробил брешь, куда хлынули миллионы кубометров застойной воды с гнойной россыпью несбыточных надежд, невыполнимых обещаний, неизлечимых фобий, неразрешимых противоречий, несделанных дел и прочего социального ширпотреба? Или того подрядчика, который десятилетиями возводил, а потом холил и лелеял плотину,  чтобы, не дай Бог, ни одна капля этой застойной воды не протекла и ни одна проблема не нашла своего разрешения (потому что каждая разрешенная проблема порождает новые неразрешимые проблемы)?
 
Трамп – не созидатель, он разрушитель плотин. Как ненужных, так и жизненно необходимых. Сейчас, стоя на берегу, мы не знаем, каким на самом деле будет тот поток событий, который захлестнет мир в ближайшие месяцы. Но поток будет, и он унесет много иллюзий, много дутых авторитетов и нежизнеспособных идей. К сожалению, наряду с ними погибнет или пострадает и много полезного, того, что создавалось многими поколениями, и того, что потом долго и тяжело придется восстанавливать. Надеюсь, ребенка (человечество) этот поток из купели все-таки выбросить не успеет, и все ограничится водой и стресс-тестом.
 
По механизму своего воздействия на политические процессы Трамп будет напоминать воздействие биржевого кризса на рынок. Умрут все, кто жил за счет «плеча», растворятся в небытии многие благодушные идеи и проекты, сохранившие видимость успешных, но на самом деле живших в кредит у своего времени за счет инерции, набранной  по ходу ускорения в те тучные и, видимо, неповторимые годы, когда один геополитический соперник Запада самоликвидировался, а другой еще не успел вылупиться из яйца, самим же Западом и отложенного далеко-далеко на Востоке. Яйцо наконец треснуло, и вместо жар-птицы из него вылез дракон.
 
Сорок лет без серьезной глобальной конкуренции расслабили Запад. Он явно стал жить не по средствам в политическом смысле. Всем все обещал, то ли не собираясь исполнять обещанное вовсе, то ли попросту не просчитывая стоимость проектов. А игроки на рынке верили в «конец истории» и закладывались под обещание безлимитных кредитов по низким процентным ставкам. Расширение НАТО – пожалуйста! Деколонизация умирающей империи – почему нет? Европейская безопасность за чужой счет – само собой. Демократизация в каком-нибудь Бадахшане - нам и это по плечу. Предел расширения этой вселенной на самом деле был достигнут лет десять-пятнадцать тому назад. Но она упорно продолжала раздуваться, не замечая того, как все тоньше становятся стенки ее пузыря.
 
Я думаю, что ирония истории состоит в том, что человек, пришедший к власти под лозунгом «Make America Great Again» в реальности будет тем, кто проколет иголкой пузырь посткоммунистического доминирования США и Запада в мире и начнет его сдувать до естественных и безопасных размеров. В этом смысле боюсь, что он обречен стать одной из тех противоречивых фигур, для которых у истории никогда не будет однозначных оценок. Пожар легко уничтожает старый лес, потому что сушняк легко загорается от любой случайной искры. Через полвека на месте пожара обычно вырастает новый молодой крепкий лес, поэтому с точки зрения природы пожар полезен. Но с точки зрения фауны, обитающей в старом лесу, он является трагедией, которую многим из них не пережить. Трамп – это пожар в сухом лесу.

Что в сухом остатке по первым заявлениям (больше похожим на слухи) после избрания Трампа? Понятно, что неизбежно будет происходить санация каких-то политических долгостроев – идей и проектов, о которых все в глубине души давно понимали, что они несбыточны (по крайней мере, прямо сейчас несбыточны), но которые продолжали существовать по инерции, потому что духу ни у кого не хватало подписать им приговор. Но как далеко зайдет эта санация и какие именно проекты будут  инициированы взамен закрытых, пока никто толком сказать не может, а если говорит, то почти наверняка гадает на кофейной гуще.
 
Ясность есть лишь по одному такому «висяку»: США (да и Запад в целом) больше не будут поддерживать цели войны в том виде, в каком они понимались и декларировались до настоящего момента руководством Украины, и в первую очередь Зеленским – деоккупация аннексированных территорий и возвращение к границам 1991 года. С этого момента – это личный проект Зеленского и украинского общества в той степени, в которой оно поддерживает своего президента в этом вопросе. США на это ни денег, ни оружия давать не будут и не будут вписывать этот пункт в число первоочередных требований к Кремлю. Никто не будет требовать от Украины отказаться от своих территорий, ей просто предложат решать эту задачу самостоятельно и за счет собственного ресурса.  
 
Однако за пределами этого одного-единственного пункта все остается крайне туманным. Ни сама возможность сделки, ни тем более ее условия не просматриваются. Все вообще может закончиться пшиком, как это было с договорённостями Трампа по Корее. Непонятно, как сильно готов Трамп «кинуть» Европу в целом, и в равной мере – может ли он не на словах, а на деле позволить себе ее кинуть вообще? «Пределы возможного» в отношении Украины во многом по сути подвязаны к планам Трампа в отношении Европы в целом, которые пока никому не известны. Поэтому определенно можно сказать только о том, с чего процесс начнется (отказ США бороться за возвращение территорий), а вот чем это закончится, пока не может сказать никто. И, кстати, не обязательно, что оно закончится хорошо для Путина.

Я думаю, что в исключительно редких случаях я имею право на оффтоп, на то, под чем обычно доброжелательные комментаторы пишут: «ни о чем!» Виной всему случай. В чате Дмитрия Еловского кто-то мне к эфиру задал вопрос про обиды Путина, удачно процитировав Принцессу (Симонову) из «Обыкновенного чуда». В общем, вечер был потерян для человечества, которое в поте лица борется за все хорошее против всего плохого, – вместо этого мы с женой пересматривали фильм.
 
Не то чтобы он был нам незнаком… Борис в школе (той, 57-й, еще блестящей, с великими учителями, в ореоле прекрасного мифа, не разрушенной и не убитой скандалами и междоусобицами) играл Медведя, так что цитировать эту пьесу мы можем с любого места в любое время суток. И все же смотрели как завороженные. А в голову, меж тем, лезло совсем другое…
 
1979 год – это о чем? Ну вот настало время и для чата GPT. Возьмем одну киностудию «Мосфильм», чтоб не разбрасываться. В этом году, помимо «Обыкновенного чуда» Захарова со всем актерским ареопагом, в свет оттуда вышли «Москва слезам не верит» Меньшова (при всем при том – «Оскар»), «Гараж» Рязанова (его я еще смотрел в кинотеатре Довженко), «Экипаж» Митты. На этом, думаю, можно выходить.
 
1979 год – это еще о чем? Ну, тут можно и без GPT. Ввод советских войск в Афганистан, жесткач в отношении диссидентов (Сахарова арестовали и сослали уже в январе 1980, но прессовать стали раньше), окончательное свертывание косыгинских реформ (прощай, «застенчивый капитализм»), резкое обострение отношений с Западом, короче - финал «разрядки» и агония «застоя».
 
Итак, что мы имели тогда? Пик эволюции тоталитарной системы, разложение когда-то величественной идеологии на нуклеины мещанства, самая могущественная и разветвленная система контроля над личностью и подавления свободы, почти не пробиваемое закрытое информационное пространство, гигантский репрессивно-бюрократический аппарат, тысячи диссидентов в лагерях, десятки миллионов вроде бы на свободе, но боящихся своей тени, цвет нации в творческом простое, все остальные – в застое. И на этом фоне очевидный «бронзовый век» русской (и не только, конечно) культуры.  
 
А что мы имеем сейчас? Мафиозное, коррумпированное государство, самая кровавая со времен Второй мировой война, сотни тысяч убитых и раненых, непрекращающиеся попытки закрыть информационное пространство, не увенчавшиеся успехом лишь потому, что не оказалось под рукой соответствующих технических инструментов (пока), сотни диссидентов, тысячи репрессированных, монополизация экономики, но уже не на социалистических, а на криминальных началах. А вот никакого «золотого», «серебряного» или «бронзового» века культуры в упор не просматривается. В этом, на мой взгляд, главная проблема – можно сколько угодно нести ахинею о прекрасной России будущего, но кто и, главное, из чего ее будет созидать? Из растопыренных пальцев «с козой» ее не высосешь.
 
Путинская эпоха – это как СССР, только направо. Как говорила героиня мюзикла «Чикаго»: «Направо…Это то же самое, что «налево», только без ужина». Путинизм – это тоже самое, что СССР, только без «культурного ужина». То есть без «Обыкновенного чуда», без «Гаража», без «Экипажа» и даже без «Москва слезам не верит». И это, пожалуй, самое важное, что нужно знать и понимать о путинской эпохе. Это то, что заставляет меня сомневаться в том, что она кого-то там переживет, что-то там такое родит. Если она и светит пока, то лишь отраженным светом той старой советской культуры, через людей, прямо или косвенно имеющих к ней отношение в искусстве, науке, технике.  Погаснет этот призрачный свет – погаснет все. Ничего нового, кроме «Аллей славы» с маньяками на доске почета, пока не рождается.
 
 

Я устал от непрерывных, подвывающих из каждого утюга разговорах о мирном плане Трампа. Ну, нет никакого плана! Н-е-е-т!
 
Есть интенция вытянуть ногу из этого болота (прокси войны с Россией, которую третий год предыдущая администрация ведет в Украине). Есть понимание, что ради такого дела можно оставить в болоте ботинок, но без штанов уйти нельзя, чтобы не считывалось слово «капитуляция», написанное известно где. Вот, собственно, и все резоны, остальное – импровизация.
 
Первый и он же, возможно, единственный шаг понятен. Трамп и хочет, и реально может (особенно получив контроль над Конгрессом) предъявить Зеленскому ультиматум: либо прямые переговоры с Путиным + отказ от деоккупации территорий как условия для прекращения огня, либо немедленное прекращение американской помощи (если Европа хочет – ради Бога). Такое предложение либо уже сделано, либо вот-вот будет сделано. Самое неприятное в нем то, что все знают: этот может, и ничего ему за это не будет. Да и первые назначения говорят сами за себя – тоже своего рода сигнал.
 
А вот дальше – встреча девочки и динозавра: либо это мгновенно срабатывает, и Трамп - Нобелевский лауреат (в принципе, не исключено, но слишком по-голливудски), либо оно не срабатывает, и тогда Трампу предстоит постигнуть смысл одного старого детского стишка на русском языке: «Ох, нелегкая это работа - из болота тащить бегемота!».
 
Заартачиться могут оба. Зеленский - потому что будет выбирать между плохим и очень плохим. Путин - потому что будет выбирать между хорошим и очень хорошим. Но первый ход - за Путиным. Тут два сценария: он может подыграть Трампу и сказать, что готов к переговорам хоть завтра, убрав временно со стола «стамбульскую карту», а может не подыгрывать, сразу выложив эту карту поверх других (ну, то есть ничего не меняя в своей позиции).  В этой точке мирный план Трампа сразу начнет пробуксовывать, потому что «стамбульские соглашения» - это все-таки не ботинок, а именно штаны. Протащить через Конгресс и Сенат капитуляцию Америки будет трудно, даже имея республиканское большинство.
 
Допустим, однако, что Путин скажет «пас», и тогда ход сразу будет за Зеленским. Его положение более сложное. Формально он может сказать «нет», но он должен понимать (и, думаю, понимает), что Трамп любит неформальные отношения. Наши «славянские» понятия – явление отнюдь не уникальное в мире. Другие так тоже умеют. Поэтому, получив отказ, Трамп, скорее всего, поступит асимметрично, создав Зеленскому такой комплекс проблем внутри страны, что цепляться там за что-то ему станет уже неинтересно.
 
Зеленский может, конечно, сказать свое запаздалое «да», но не сейчас, а зимой, когда станет окончательно ясно, что «зеленее не будет». Проблема в том, что тогда это уже будет не так интересно ни Трампу («нобелевка» ушла), ни Путину (он уже втянется в следующий этап войны). На каждом следующем этапе условия мира будут становиться все более жесткими для Украины со стороны Путина, а Трамп поставит дальнейшее финансирование на «hold», практически подыгрывая Путину. Рано или поздно это приведет к обрушению фронта и смене власти в Киеве. Поэтому ответ с опозданием – это не вариант.
 
В такой ситуации очень высок риск мощной военной акции (типа «Курск в кубе»), которая поставит Путина в положение, когда он не может позволить себе не реагировать. Ситуация выйдет из-под контроля, и Трампу придется реагировать на нее ad hoc, забыв о своем «мирном плане». Готов ли Зеленский сыграть ва-банк, есть ли у него инструменты для такой игры и просчитывает ли он все ее последствия, мне знать не дано.

Александр Морозов написал очень удачный пост. Удачный прежде всего тем, что в нем главная мысль не размазана как каша по тарелке, а выражена предельно четко в двух коротких как выстрел абзацах. Мысль эта сводится к тому, что первую фразу Трампа и первую фразу Путина мы знаем заранее. Интрига лишь в том, какими будут второй и третий ход. В некотором смысле это похоже на шахматную задачку, где начальное расположение фигур предустановлено, а дальше либо белые, либо черные должны поставить мат, сделав ограниченное число шагов.  Размышляя над вторым ходом Путина, я пытаюсь понять, есть ли у него резоны отойти от «стамбульской защиты», то есть отказаться от троякого требования: отчуждение четырех областей Украины в пределах их административных границ, нейтральный статус Украины и контроль над размером (по количеству и качеству) ее вооруженных сил? Собственно, базовых сценариев два: либо пододвигается Путин, либо пододвигается Трамп. Меня интересует не то, что Трамп скажет Путину во второй части беседы, а то, что Ратклифф скажет Нарышкину во время их первой встречи. Карты на руках Путина я более-менее себе представляю, а вот какими козырями будет крыть их Трамп (и есть ли ему чем крыть в принципе), мне пока непонятно.  

Политическая атмосфера после избрания Трампа президентом сильно отдает литературщиной. Три года войны Путин имел такое же преимущество в делах с американскими и европейскими политиками, какое Чичиков имел в своих делах со старосветскими помещиками (только он не скупал, а продавал мёртвые русские души). И вот с приходом в Белый дом Трампа родился новый сюжет, достойный не только Гоголя, но даже и самого Уильяма нашего Шекспира: Чичиков заруливает в казино и за одним игровым столом встречается с Калиостро. С этого момента игра перестает быть предсказуемой, так как она больше не идет «в одни ворота». В одной точке сошлись два мастера блефа, и теперь  мы делаем ставки не на того, кто победит, а на того, кто грамотней «кинет». Мне, конечно, ближе школа «родных равнин» - я в нее верю, но и парней в ковбойских сапогах, привыкших к жизни в прериях американского бизнеса, я бы сходу не стал сбрасывать со счетов. Ну что ж, быстрее занимайте места в зрительном зале - битва политических экстрасенсов началась. Это будет покруче боя Тайсона с Полом.

Очередная Пастуховская кухня была больше похожа на пристрелку к вопросам, каждый из которых позднее следовало бы разобрать подробнее. Один из них - нависающая над Западом все более угрожающая «проблема Китая», без учета которой уже практически невозможно решить никакой другой вопрос, а второй - новая политическая повестка, которую незаслуженно ассоциируют с «правыми силами», но которая к классическому право-левому дискурсу вряд ли имеет прямое отношение. Я бы назвал эту повестку «тормозящей» (но отнюдь не тормозной). Это попытка сделать один шаг назад после пробежки шагов прогрессистской повестки, которую мы наблюдали последние два десятилетия. В чем-то это торможение может быть и полезным, но нет никаких гарантий, что один шаг не превратится в десять.

Техноолигархат в США, Маск и Новый Либерализм, Пути Украины и России - Пастуховская Кухня / Пастухов
https://youtu.be/udg_lb4X0g8

Решение Байдена дать разрешение на использование для ударов по России поставляемого Украине американского оружия меня нисколько не удивляет. Скорее наоборот, меня удивляет его бессмысленная запоздалость. Если Байден не боится Путина, его ядерного шантажа  и красных линий, то почему он тянул с этим решением до поражения демократов на выборах, наблюдая за тем, как Украину запускают в шредер (я не про бывшего канцлера)? А если он опасается за адекватность Путина и принимает всерьез его ядерный шантаж, то чего он такой смелый стал после того, как демократы проиграли выборы? Или после нас хоть ядерная война? То есть решение какое-то импульсивное, иррациональное и к тому же не очень прозрачное. Вроде как бить по России можно, но не везде, не всем, не туда и не столько. Что он в конце концов разрешил, сам черт не разберет. От таких суетливых, внутренне алогичных действий редко бывает толк. В этом проблема, а не в том, что по России нельзя стрелять. Вот бы Рузвельт посмеялся, если бы советники предложили ему ограничить Сталина в применении поставляемого по ленд-лизу оружия оккупированной територией СССР. На войне как на войне: назвался груздем (агрессором) - полезай в кузов (хлебай последствия полной ложкой). Но это не так делается. Война – не игрище, а человеческие жизни (прежде всего украинцев) – не игрушки.

Чуть более подробно об этом - в специальном выпуске «Пастуховской кухни»:

https://youtu.be/Snu62JQiKY0?si=qWizSvuDeROlN7Xj

Друзья с разных сторон шлют мне очередной выверт изощренной сурковской мысли. Как и все предыдущие, это странный вторичный текст с набором банальных парадоксов, припорошенных красивыми фразами. Тем не менее, мы имеем дело не с философской графоманией, а с четко выверенным прагматичным планом, целью которого является размывание своей сопричастности к преступлению. Так «авторитетные бизнесмены» загаживают интернет тысячами хвалебных рецензий на самих себя, чтобы при проверке несчастный поисковик Google удавился бы с горя, так и не докопавшись до каких-нибудь двадцатилетней давности сообщений о бандитских разборках, убийствах и рэкете. Сурков настойчиво засоряет наше «семантическое пространство» своими виршами и опусами, создавая иллюзию многомерной сложности ума и многополярной совести там, где в реальности все достаточно просто: человек в принципе умный и даже талантливый, с нулевым порогом совести, увлекшись карьерой сколь же стремительной, столь и бессмысленной в замкнутом пространстве посткоммунистического неототалитаризма (выше вождя все равно не прыгнешь), приложил руку к реинкарнации идеологии национал-большевизма в ее худшей из всех возможных версий и стал одним из тех, кто больше всего сделал для того, чтобы эта война состоялась. Это простая и суровая правда, и никакие вычурные рассуждения о блеске и нищете либерализма ее не замутят.

Удар (предполагаемый) Астраханской МБР по «Южмашу» в Днепре, кроме всего прочего, является очень хорошей иллюстрацией того, по каким правилам проходит дуэль между Москвой и Вашингтоном. Путин ведет себя очень по-русски (отчего бы ему вести себя иначе?): жестко, нахраписто, скорее нагло, чем расчетливо. Все это напоминает некрасовскую сцену торга между мужиком и купчиной:
«Пошло у них сражение:
Купец его копейкою,
А тот его рублем!»
Байден (купец) аккуратненько так выкладывает - а вот теперь можно бить и по России американским оружием, но только в приграничных областях, только на выверенную глубину и только по согласованным объектам. Путин (мужик) не разменивается: чуть что - готов ухнуть сразу межконтинентальной баллистической ракетой, пусть скажут «спасибо», что пока без ядерной боеголовки, но намек, конечно, именно на нее, иначе никакого смысла нет вообще. К сожалению, только в поэме Некрасова при такой тактике все для мужика заканчивается хорошо. В реальной жизни все гораздо более прозаично: каждый такой шаг - это скорее ловушка для Путина, чем для Запада. «Рублей» у Путина осталось на самом деле не так много, такими темпами он очень быстро подойдет к тому, что единственное, чем можно будет ответить на очередное давление заокеанского купчины - это вытащить из штанов ядерный червонец. Так или иначе, Кремль продвигается к моменту истины, после которого надо либо резко сбрасывать обороты, либо наносить демонстрационный удар тактическим ядерным оружием, после чего подмосковные вечера перестанут быть томными. Хотя фильм «В бой идут одни старики» был снят на Киевской киностудии, именно Кремль ведет себя сегодня как лейтенант Скворцов, который полагал, что «немец обязательно отвернет», если идти на таран. «Немцы» бывают разные.

Случился выпуск чрезвычайный скорее для меня, чем с точки зрения информационной повестки. По техническим причинам я закрылся на профилактический ремонт, и эта неделя не предполагала никаких эфиров. Но Борис, злоупотребляя семейственностью, достал таки меня «из бункера», и как человек, особенно хорошо чувствующий - как оно там, в бункере, я должен сказать, что моя интуиция подсказывает мне, что Путин не блефует. Не то чтобы он хотел ядерной войны и сгореть в ее огне (иначе бы он не уделял так много внимания своему здоровью и безопасности), но в сложившейся ситуации он к такой возможности относится амбивалентно. Обстоятельства таковы, что у него нет опции «относительного поражения». Любое поражение для него является абсолютной величиной, то есть почти гарантировано ведет не только к потере власти, но также к потере жизни, причем не только у него, но и у всего поставившего на войну клана. У них просто нет стратегии выхода при поражении, а это не очень хорошая ситуация, потому что когда у бандита (по психотипу) есть только выбор - сдохнуть вместе со всеми или проявить чудеса гуманизма и сдохнуть одному, то его предпочтения вполне очевидны (иначе бы у него не было ментальности бандита). Это не значит, что мы должны идти у него на поводу, но хорошо бы при этом называть вещи своими именами: не говорить вслед за Михаилом Михайловичем Жванецким «у людей большое горе, они хотят поторговаться», а вместо этого сказать: «Да, мы знаем, что загоняем крысу в угол. Мы в курсе, что не оставляем для нее выхода. Нас проинформировали, что она сидит на ядерной бомбе. Нас это ни капли не пугает, мы знаем, что делаем. Мы учимся играть в русскую рулетку». Это будет честный ответ, заслуживающий уважения и даже восхищения; главное, чтобы все реально понимали, что делают.

Подробности - в дважды экстренной «Кухне».

https://youtu.be/9sRJrB0gmP8?si=sTrzdGI6R1mJFEaL

Я понимаю, как соблазнительно написать о трусливом «бункерном деде», который исчез на неделю из публичного пространства, чтобы пересидеть удар каких-то ракет (которые,как мы знаем, до Москвы, однако, не долетают, так что особо бояться пока нечего).  Еще приятней думать о разморозке холодильника, но, боюсь, что этот пассажир еще простудится на многих похоронах. А вот пауза Путину на самом деле нужна, ему есть о чем подумать, как тогда на Валааме во время ковида, только в обратную сторону. И я думаю, что он не один раз еще в ближайшие месяцы возьмет такую паузу, чтобы поразмышлять в одиночестве и с самыми близкими и доверенными (при этом часто весьма непубличными) друзьями о том, куда дальше сворачивать – в войну или в мир.
 
Когда-то Троцкий писал, что в обычной обстановке национальный лидер не нуждается в глубоких теоретических познаниях и стратегическом мышлении, так как может опереться на гигантский аппарат советников и помощников. Однако в критические периоды истории этот аппарат раскалывается обычно в пропорции 50 на 50 и ничем не может помочь своему вождю . Одни тянут в одну сторону, другие - в другую, а он должен принять решения сам, опираясь либо на свое стратегическое видение ситуации (которого у Путина отродясь не было), либо на свою звериную интуицию (которая у Путина всегда была). Сейчас для путинского клана наступил именно такой момент: партия войны находится в динамичном равновесии с партией мира, а Путин завис на канатах между ними.
 
Дилемма на самом деле не шуточная. С одной стороны, буквально все держится на войне. Война – самый надежный консервант власти. Погруженная в войну власть сохраняется лучше, чем в холодильнике. Если бы войну можно было сделать вечной, чтобы горела ровно днем и ночью, как пламя Вечного огня у Кремлевской стены, то ни один диктаторский режим в мире никогда бы не пал, а сам мир тысячелетиями пребывал в состоянии непрекращающейся ни на миг войны. Но войны не горят ровно, как ритуальный огонь. Они имеют тенденцию разгораться и сжигать своих творцов (некоторые, кстати, уже сгорели, не дождавшись даже начала конца войны). Где та точка, за которой пламя войны из уютного и каминного костерка превращается в неуправляемый лесной пожар? Вот вопрос, который должен занимать сегодня Путина больше всего.
 
И да, над этим вопросом лучше подумать в тишине. Хорошо бы съездить еще с Шойгу к шаманам, да где там тот Шойгу, да и шаманы себя успели дискредитировать. Надо уединиться, надо прислушаться к самому себе. Потому что во всем огромном подлунном мире нет ни одного человека, который мог бы дать ему сейчас дельный, толковый совет. В России объявлен режим тишины. Чапай (Путин) думает. Он ищет свой внутренний голос. Тот должен ему подсказать: это уже конец или еще нет? Совсем скоро, не позднее, чем через пару-тройку месяцев, мы узнаем, чем закончился этот самый важный для истории первой четверти XXI века диалог. В зависимости от его исхода нас ждет либо разрядка, либо милитаристский бурлеск с ярким финалом и множеством световых эффектов.
 
 

Возобновившийся диалог с Ходорковским в рамках «Дорожной карты» как-то сам собою вывел на давно интересующую меня тему русской революции. В чем-то я понимаю нынешнее поколение. Я родился за полтора года до смещения Хрущева, и в эти полтора года политикой точно не интересовался. А вот вся моя дальнейшая сознательная жизнь прошла при Брежневе и его застойной стабильности (что, между прочим, включало две прямые интервенции и множество необъявленных войн по всему миру). Представить, что можно как-то жить без этого вечного шамкающего фона, мне в мои 19 лет было просто невозможно. Не говоря о том, что любой, кто предсказал бы тогда, что это советское имперское великолепие рухнет в считаные годы, рассыпавшись на десятки жалких осколков, показался бы мне городским сумасшедшим (хотя справедливости ради надо признать, что такие люди тогда были, просто я от них был страшно далек). Чуть позже я прочитал, что нечто подобное испытывал юный Арнольд Тойнби, когда мама рассказывала ему о незаходящем солнце Британской империи. Так что такая апология текущей стабильности и подсознательное отрицание самой возможности революции является скорее нормой, чем исключением из правил в любой поздней империи.
 
Размышляя о возможности революции в России, я бы разделил вопрос на две части: о возможности (и даже неизбежности) революции и о ее желательности (или нежелательности). Уже простой и беспристрастный взгляд в русское прошлое подсказывает, что революция в России возможна, несмотря на все псевдогегелевские утверждения новоявленных придворных теоретиков о том, что путинское правление – это и есть конец русской истории, после чего она будет пребывать в состоянии вечного имперского блаженства. Если Путину не удастся вытянуть свой лапоть из трясины войны, эта возможность обернется в конце концов неизбежностью после его ухода (физического или политического). Является ли этот вариант развития русской истории желательным, однозначно утверждать не берусь. Всякое революционное насилие двусмысленно: устраняя одни проблемы, оно неизбежно создает другие. Грядущая революция немыслима без послереволюционной диктатуры как своего побочного эффекта, а уверенности в том, что у России осталось историческое время для плавного выхода из еще одной диктатуры, у меня нет.
 
То есть России в будущем, отвлекаясь от конкретики, предстоит пройти между Сциллой революции и Харибдой послереволюционной диктатуры, что успешным бывает разве что в легендах и мифах Древней Греции. В реальности небольшой шанс на такой сценарий есть только в случае проведения «революции сверху», когда на каком-то этапе устанавливается взаимодействие созревшей для перемен части путинских элит и созревших для компромиссов части антипутинских контрэлит. Их сотрудничество даже на коротком отрезке истории могло бы сгладить углы постреволююционной диктатуры и сделать спуск с вершины посткоммунистического неототалитаризма более пологим. Он все равно будет прерываться прыжками с трамплинов истории и неизбежно связанными с ними падениями, но шансов свернуть себе окончательно шею при таком раскладе гораздо меньше. Я не утверждаю, что такой сценарий возможен (думаю, конечно,  что маловероятен, учитывая весь накопленный исторический опыт российского революционного движения). Я лишь обращаю внимание, что этот сценарий, - по сути, второй заход на горбачевскую «перестройку», - был бы самым желательным и перспективным с точки зрения темпов преобразования российского общества во что-то хоть отдаленно напоминающее правовое государство.
 
 

Это прелестно: Путин включил в качестве одного из главных критериев оценки эффективности работы губернаторов повышение рождаемости в вверенном им регионе. Принимая во внимание, что все это происходит в разгар войны, уносящей жизни десятков тысяч мужиков, разгоняющейся инфляции и мутных ожиданий грядущей смуты, единственным способом, которым губернаторы могут поднять предписанный им показатель, на мой взгляд, является личное участие в выполнении демографической программы. А что, говорят же, что у Чингисхана, благодаря его исключительной личной производительности, сегодня насчитываются миллионы  потомков по всему свету. Пора вспомнить, что мы – гордые наследники Орды. Ну, хотя бы в этом. Мой прадед был известным заводчиком племенных быков в Ярославской губернии сто с лишним лет тому назад, – я думаю, мог бы дать пару дельных советов управлению кадровой политики АП…