Чтобы городские исследования в конкретном городе давали хороший результат для проектирования их должно быть много. Я пришел к этому выводу начав работать с проектом в одном городе, в котором до этого, как и во многих других российских городах, никогда ничего не изучали. А если и изучали, то никто про это ничего не знает. Это большая проблема и, если угодно, драма предпроектных исследований на заре российской урбанистики.

С одной стороны, мы вслед за западными и восточными коллегами начали считать, что проекты должны быть research-based, а проектные решения вообще желательно evidence-based, т.е. доказательными. С другой стороны, имея дело с катастрофически неизученными городами мы, городские исследователи, оказываемся в сложном положении. То, что мы можем наисследовать в горизонте одного конкретного проекта в одном конкретном городе как правило довольно скромно само по себе. Наш исследовательский горизонт ограничен не только во времени, но и в точках опоры. Приходится волей-неволей опираться не на предыдущие исследования собственной логики конкретного города, но на жизненный опыт, начитанность и, если угодно, самоуверенность. А первое и последнее - не самые лучшие друзья науки. В конце концов, наука это обычно про сомнения и воспроизводимость результатов.

Можно, конечно, экстраполировать опыт исследований других городов в других странах, но эта экстраполяция всегда обречена на неполноту и, опять же, самоуверенность экстраполирующего. Можно конечно сказать, что, скажем, Улан-Удэ это такой бурятский Лос-Анджелес, а Красноярск это такой сибирский Франкфурт. И переносить опыт более изученных городов на менее изученные. Но тут мы рискуем слишком быстро уйти от позиции исследователя в позицию визионера-проектировщика.

Нашим российским городам (и лично мне, как городскому исследователю) остро не хватает муниципальных исследовательских центров. Локальных, местных институтов или лабораторий, в которых бы сидели профессиональные описательные исследователи. Не великие ученые из академий, увлеченные большой наукой, не рок-звезды рисёча из международных проектных команд, а обычные труженики анкеты и QGIS'a, которые бы занимались базовым социологическим, социально-географическим и пространствено-экономическим описанием, я бы даже сказал, профайлингом города. Такая работа не бог весть как дорого стоит, завести себе исследователя на постоянной основе может позволить себе даже самый скромный российский муниципалитет.

Эта практика позволила бы нам не только создавать отдельные хорошие и глубокие проекты, основанные на серьезных данных, но также бы создала прекрасную базу для развития настоящей городской науки в нашей стране. Со своими теориями, критикой, инструментами.

А пока приходится исследовать и проектировать как есть. Практически в чистом поле.

#социологиягорода #собственнаялогикагородов #обещаниенауки #forscience #городскоепроектирование

Научной гордости пост. Полтора года назад мы с Сергеем Царевым начали много писать про business improvement district (BID). И долго думали как же их на русский перевести. В ходе долгих обсуждений природы явления пришли к выводу, что с тем, чтобы отразить его суть, по-русски его лучше называть "территориальные ассоциации бизнеса". Сошлись на этом рабочем переводе и давай всюду его использовать. Оказалось, что он вошел в научный обиход - в переводе книги Шарон Зукин "Обнаженный город: смерть и жизнь аутентичных городских пространств" BID так и переводят, "территориальные ассоциации бизнеса". Со сноской о том, что перевод не до конца отражает мысль, о том, что BID занимается управлением территорией и изменением городской среды. Согласен, не отражает, но мы старались как могли =)

#buinessimprovementdistrict #BID #утромвгазетевечеромвкуплете #forscience

Пару лет назад делал рисеч по новым форматам жилья для одного проекта коливинга. На тот момент в России практически не было коливингов, хотя и были данные о разного рода экспериментах в этой области. На Западе коливинг уже является очень популярным форматом жилья, в первую очередь для молодежи, однако зачастую молодежные коливинги совмещают с коливингами для пожилых. Идея коливинга заключается в том, что пространство в здании делится на два типа помещений. Приватные помещения - очень небольшие комнаты, в которых люди по сути дела только спят и ходят в туалет или душ. И общие помещения, в которых люди готовят, работают, общаются, проводят совместные мероприятия, праздники, спортивные и образовательные занятия.

В западных моделях коливингов, как правило, сильно развита коллаборативная экономика - общие инструменты, спортивный инвентарь, техника, иногда даже парадные костюмы Все жители коливинга участвуют в управлении зданием и распределяют ресурсы на его поддержание и развитие. Зачастую действуют системы типа банка времени, когда люди обмениваются услугами за внутреннюю валюту коливинга. В общем, довольно интересный получается ответ на удорожание жилой недвижимости в центре города с одной стороны, а с другой стороны на то, что общественные пространства в городе становятся все более расслабленными и одомашненными, а значит совершенно не обязательно иметь у себя в квартире кухню, гостиную и кабинет.

По сравнению с 2017 годом, когда я проводил свой рисеч, в России не так много всего изменилось в этой сфере - коливинги по прежнему скорее единичны и скорее представляют собой экспериментальные форматы.

Вот, например, экспериментальный коливинг паблика по поиску жилья в Санкт-Петербурге "Уютное гнездышко". По сути дела, это небольшой креативный кластер с преобладанием сервиса по проживанию. Если почитать интервью, то видно, что основной фокус разговора - на ивентинговом наполнении коливинга, а не на особенностях совместного проживания.

В международном понимании "Уютное гнездышко" это все-таки не совсем коливинг, потому как ключевую роль в управлении пространством играет продюсерская команда, а не структура домового самоуправления. Однако это уже и не арендная коммуналка.

Ключевое отличие коливинга от коммуналки заключается в том, что в коммуналке пространства вне комнат являются общими, а значит ничейными. В коливинге же эти пространства - публичные, пространства коллективного действия. Это важнейшее структурное отличие, которое ведёт к принципиально иному способу регуляции отношений между людьми, проживающими в коливинге.

Если кто-то знает еще какие-то интересные действующие эксперименты с коливингами в России - пишите в личку. Буду потихоньку продолжать исследование.

Интервью про "Уютное гнездышко" в журнале "Луна" - https://clck.ru/JKXs9

#коллаборативнаяэкономика #коливинги #этокоммунальнаястрана #какжитьдальше #урбанизмнапочитать

Написал небольшой текст про красноярские арт-интервенции. Конечно, тут не о каждой написано, но если такой формат будет интересен, то такие статьи будут появляться чаще (и на другие темы тоже). Остальные интервенции были не менее крутыми.

А вот еще про жилищный вопрос - расследование Новой Газеты об этнической дискриминации на рынке аренды в Москве

#урбанизмнапочитать

https://www.novayagazeta.ru/articles/2019/08/07/81525-slavyanskoe-gnezdo?fbclid=IwAR1SKgwkcDH46yFUNTnwYd806FgZ4LaqGJFNoiL4nbUTkLeugd5GFmRhRrw

Смотрите какой интересный продукт возник из программы АСИ "Сто городских лидеров"! На федеральный уровень поднялась проблема того, что публичные слушания и общественные обсуждения у нас в стране это очень странные мероприятия. Что с этим делать будут - пока не ясно, но то, что проблема поднялась и идёт обсуждение корректировки процедуры - это уже очень хорошо.

Из-за чего собственно весь сыр-бор? Градостроительный кодекс нашей необъятной Родины указывает, что по определенным градостроительным проектам, например, генеральному плану или проекту планироовки территории проводятся публичные слушания. Как это обычно происходит? Где-нибудь в муниципалитете или ближайшей школе устанавливают стенд с проектом. В какой-нибудь местной газете среди объявлений "куплю гараж-ракушку" и "Кирпич. Сергей" и на сайте городской администрации где-нибудь кликах в пяти от главной страницы появляется скромное объявление о начале заочной части публичных слушаний и о дате очной части.

Заочная часть заключается в том, что жители приходят смотреть экспозицию. С трудом пытаются понять что же там нарисовано и написано по-градостроительному. И волеизъявляются. Волеизъявиться можно формально тремя, но на деле двумя способами. Можно горячо поддержать проект. Можно выразить ему категорическое неодобрение. Можно согласиться с проектом с комментарием, дескать, вот если будет вот так вот - то я за. На деле же третье считается как первое и комментарии мало кого интересуют.

Дальше происходит очная часть. Как правило это цирк с конями. В актовом зале школы в середине рабочего дня на сцене сидят какой-нибудь самый ненужный чиновник из муниципалитета, какой-нибудь самый красивый с точки зрения пенсионерок депутат и представитель проектной организации, тоже зачастую самый ненужный, потому как зачем нужным сотрудникам весь этот стресс. В зал приходят те, кто смог обнаружить в газете или на сайте объявление. Или те, кого ну очень попросили по долгу службы в муниципальных учреждениях. Как правило, вторых больше, но бывает и наоборот.

Берет слово представитель муниципалитета и говорит, что это долгожданный проект, который выведет наш город в десятку лучших городов на свете. Потом берет слово депутат и говорит, что как никогда горд за наш город и готов лично поручиться, что в следующем году так вообще ого-го будет! Потом берёт слово проектировщик и говорит "Посмотрите какой отличный проект планировки линейного объекта я нарисовал. Если вы разбираетесь в проектах планировки линейных объектов, то вы оцените изящество моих решений".

Дальнейшее зависит от состава участников. Если добровольно-принудительных жителей больше, то они начинают горячо одобрять проект, периодически срываясь на овации чиновнику, депутату и проектировщику. Иногда пожурят конечно, дескать "В своей презентации вы ни слова не сказали про деревья, а ведь они производят кислород!". Но так, любя.

Если добровольно-принудительных граждан меньше, а активных граждан больше, то начинаются бурные возгласы неодобрения. "Мы третий год новый садик требуем, а вы нам тут какие-то линейные объекты рисуете!", "Мэра и Губернатора в отставку!", "А чем нашим детям дышать вы подумали? Всю зиму с соплями проходили!", "Мы за вас не голосовали!". Ну и тому подобное. При этом, иногда это бывает структурированный и конструктивный протест, иногда просто хаос. Но проблема в том, что в рамках очной части слушаний конструктивное несогласие неотличимо от ора по велению души. Сценография такая, что обсуждения тут просто быть не может.

В результате проект могут либо одобрить, что как правило и происходит. Либо неодобрить, но это скорее задевает не градостроительный процесс, а политический и информационный блок мэрии. И того, кто отвечает в мэрии за организацию административного ресурса на слушаниях. Иногда, кстати, админресурса на всё не хватает. И тогда некоторые коммуникационные агентства предлагают муниципалитетам услуги по организации публичных слушаний под ключ. С актерами, драмами, конфликтами. Не отличить от настоящих.

У этой увлекательной практики есть региональные различия, но они не существенны. Существенно то, что на слушаниях не происходит обсуждений, не происходит дискуссии. Происходит аккламация уже готового конкретного проекта для конкретной территории. Хотя куда продуктивнее было бы обсуждать что-либо на предпроектном этапе. Так хотя бы можно было бы понять, какие у города есть проблемы, что беспокоит жителей города, какие болевые точки лучше не трогать, а какие задачи необходимо решать в первую очередь.

Надеюсь, что в ходе трансформации законодательства по публичным слушаниям эти самые слушания сдвинутся на предпроектный период и станут действительно инструментом обсуждения, вовлечения, дискуссии и поиска демократических решений.

#всякаяурбанистика #стогородов #соучастие #публичныеслушания #градоводство

Под предыдущим постом в фейсбуке мне напомнили, что мы с социологом, а ныне ещё и муниципальным депутатом района Хамовники Татьяной Касимовой в 2016 году писали для "Ведомостей" статью про институт публичных слушаний, где в том числе высказывали предложения по трансформации этого института. Как это часто бывает, статья за три года ни капли не потеряла в актуальности

#урбанизмнапочитать #публичныеслушания #классика

https://m.vedomosti.ru/opinion/articles/2017/02/10/677052-zhitelyam-ne-znat

А у нас на Мосту вышел большой материал о том, почему в Красноярске все хорошо с велоспортом и все плохо с велотранспортом и как и почему в городах нужно развивать велотранспорт

#мосткрасноярска #вылысыпыдысты #всякаяурбанистика #велотранспорт

https://gorodprima.ru/projects/velosipedisty-i-gei-kak-izmeryaetsya-transportnaya-dostupnost-gorodov/

Для понимая того, как устроен тот или иной город очень важно прислушиваться к тому, как горожане описывают историю. В конце концов, свое отношение к текущим событиям и свои мечты о будущем мы всегда сверяем с тем, каким нам представляется наше прошлое.

Как полевому интервьюеру мне часто доводится разговаривать с людьми об истории. История выступает источником аналогий в духе "Сейчас вот так, а в советское время было почти так же, только называлось это иначе". Или неким стандартом, которым измеряют современное, типа "Раньше мне каждый год путевку на море давали, а с нынешней зарплатой о море можно только мечтать" . Или некоторой мечтой о потерянном рае, или наоборот кошмаром, который слава Богу завершился. А, следовательно, настоящее - это либо блуждание в поисках потерянного рая, либо попытки отдышаться, оправиться после кошмара. В общем, как ни крути, а при разговоре о настоящем и будущем города от разговора об истории никуда не деться.

В больших городах периодизация истории, если брать её широкими мазками, трехчастна. Есть три периода - "советское время", "когда пришли демократы" и "при Путине". Могут быть самые разные способы отношения (читай - идеологии) к каждому из этих периодов и, соответственно, событиям, которые приводили к смене одного периода на другой. Некоторые мои собеседники выделяют внутри советского периода отдельные периоды - например, сталинскую эпоху, брежневскую эпоху и перестройку. Некоторые не выделяют. Но, повторюсь, для жителя большого города исторический нарратив в основе своей трехчастный.

Почему важно то, как люди в разговорах периодизируют историю? Потому, что когда они так делают, они рассказывают о вещах, событиях, явлениях, которые происходили по-другому, в другой логике, нежели сейчас. Не обязательно эта народная история имеет какое-то отношение к науке или паранауке или вообще к фактографии. Но я не историк, меня это мало волнует. Мне важно, что люди каким-то образом отмечают и описывают радикальные перемены в жизни себя и своего сообщества.

В малых российских индустриальных городах очень часто обнаруживается совсем другая периодизация истории. Впервые я с этим столкнулся в 2015 году, когда мои коллеги брали интервью в поселке Южный, входящем сейчас в состав города Кимры Тверской области. Поселок сформировался в советское время вокруг экспериментального древообрабатывающего комбината. Одно из интервью было со спивающимся бывшим рабочим этого завода. И в его речи наиболее ярко прозвучала мысль, что все беды поселка Южный - от того, что "Папа умер". "Папа" - так называли директора комбината. И умер он сильно позже распада Советского Союза.

После 2015 года работая с разными индустриальными малыми городами я часто встречал это сюжет. К слову сказать, даже в некоторых ЗАТО он так же присутствует. Для малых индустриальных городов, собранных вокруг производств, директор завода и жизнь завода фактически заменяла большую жизнь страны. И там, где директор завода после распада СССР умудрялся сохранить свою позицию и поддерживать завод - там в исторических нарративах жителей не встречается ни "лихих 90-ых", ни "прихода демократов". Учитывая, что такие директора как правило уже были в довольно почтенном возрасте - большинство из них уже умерли. И жители знают только два исторических периода. "когда Папа был жив" и "когда Папа умер".

В тех городах, в которых производство пришло в упадок одновременно с распадом СССР такой особенности изложения истории почти не встречается. Хотя, определенно, директора заводов являются там легендарными, полубожественными фигурами, совершающими подвиги, побеждающими чудовищ и возводящими дворцы. Этакой породой героев, которая ушла, "когда пришли демократы".

Вообще конечно, это сюжет не совсем про народную историю. Помимо этого, это сюжет про экономику города и хрупкость промышленности индустриальной эпохи. Сейчас я работаю с одним небольшим городом, который никогда в советское время не имел больших производств.. Были какие-то перерабатывающие заводы, мелькомбинат, спиртзавод, так, по-мелочи. И в разговоре с горожанами нет-нет да и промелькнет фантомная боль по огромному заводу, который задавал бы всему городу смысл. Мы так, торговцы какие-то, описывают они себя.

А я смотрю на в целом благополучный город, с симпатичными общественными пространствами, относительно здоровым бизнесом и витальными жителями и думаю, что не понимают они своего счастья. В малых индустриальных городах, особенно "когда Папа умер", как правило всего этого нет и царит плохо скрываемая депрессия, а иногда даже кромешное отчаяние. Один большой завод, даже под руководством директора-полубога никогда не сможет обеспечить такой устойчивости и резилентности как много небольших разноплановых предприятий.

#собственнаялогикагородов #индустриальнаякультура #народнаяистория #экономикагорода #малыегорода #социологиягорода

Социолог Анна Желнина написала мощный текст о том, какую роль сыграл городской активизм в прошедшем электоральном цикле. Не по-русски, но кого это когда останавливало.

#урбанизмнапочитать #городскойактивизм

https://www.metropolitiques.eu/National-and-Urban-Politics-Converge-in-Moscow-Will-Local-Activism-Prevail.html

Недавно писал пост о том, что в наших городах остро не хватает исследовательских лабораторий, которые бы на постоянной основе осуществляли бы описание городских процессов. После этого поста мне много задавали вопросов на тему того, а что конкретно должна описывать в моем понимании такая лаборатория. Что ж, попробую перечислить те области, в которых вечно не хватает данных при работе с городами и которые вполне подлежат описательному изучению.

1. Вернакулярное районирование города. На какие районы жители делят город, какие в городе есть центры (многофункциональные, деловые, культурные, какие-то еще), какие другие места концентрации (компактное поселения богатых, бедных, этнических и религиозных групп и т.д.)

2. Проникновение социальных и технологических инноваций. Какие главные социальные сети в городе? Кто какими мессенджерами и для чего пользуется? Как давно в городе дети стали ездить на самокатах? Сколько в городе граффити и как давно их перестали считать исключительно вандализмом?

3. Социальный капитал города. Доверие (межличностное, институциональное, средовое), среднее количество добровольных ассоциаций в которых состоит житель города, сколько средств может привлечь местный ютуб-блогер для помощи погорельцам. Насколько жители, бизнес и муниципалитет открыты к доверительному сотрудничеству друг с другом.

4. Культурный капитал города. Какие структуры истории и культуры города представлены в активном обсуждении горожанами, воплощены в городской среде, а не только пылятся в краеведческом музее и тетрадях краеведов. Какие - нет.

5. Кем хотят работать в будущем дети и подростки в городе, кем видят в будущем своих детей взрослые горожане. Какие профессии или занятия в городе наиболее уважаемы, какие наименее.

6. Обследование ценностей горожан по методике World values survey - преобладают религиозные или секулярные ценности? Модернизационные или архаичные? Какова динамика ценностей?

7. Миграционное поведение. Почему хотят уeхать из города? Почему переезжают в город? Почему возвращаются в город?

Мне видится такой набор описательных исследований, производимый на регулярной основе и в лонгитюдной динамике уже очень серьезно повысит не только качество проектов, реализуемых в городе, но и в целом качество администрирования, качество самоуправления и качество жизни в городе. Непонятность даже этих простых казалось бы сфер жизни города негативно сказывается на всех городских процессах, включая даже просто проживание в нём. И городская исследовательская лаборатория - хороший инструмент для борьбы с этой непонятностью.

А также - серьезное обещание науки.

#городскиелаборатории #всякаяурбанистика #социологиягорода #собственнаялогикагородов #обещаниенауки #forscience #городскоепроектирование

Музыкой навеяло одну мою старую колонку, которую я писал на UrbanUrban.ru. Было такое прекрасное медиа, которые делали такие прекрасные ребята типа Егора Коробейникова, Сергея Царева, Леры Чубары и многих других, включая меня. Мы все были романтиками урбанистики и очень хотели, чтобы мир был лучше, чем сейчас. Но это отдельная история. Я там был типа замполита и раз в неделю писал текст о городских идеологиях. И вот в 2013 году написал текст, после которого на Стрелке стали проводить семинары о том, как правильно нелюбить меня. А спустя несколько лет этот текст оказался пророческим и мы живём ровно в той реальности, которую я тогда предрёк. И я в ней живу, но что ж теперь.

Счастье неизбежно:

Вячеслав Володин и будущее российской урбанистики

Автор: Пётр Иванов

На днях первый замглавы администрации Президента Вячеслав Володин, урбанист и демиург, посетил Институт медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка». Он дал весьма неоднозначный прогноз о том, что
специалисты по урбанистике будут в ближайшее время очень востребованы властями в крупных городах.

И впору бы ликовать, что вот, нашлась институциональная поляна, на которой наконец-то смогут кататься по траве, нюхая незабудки, счастливые и востребованные урбанисты. Но смущает одно: что эта поляна появляется по мановению воли федеральной власти.

В идеальном мире работа урбаниста, а, точнее, городского планировщика, схожа с работой судьи в странах, в которых действует традиция прецедентного права. Планировщик выслушивает различные стороны, стараясь выстроить баланс интересов, и, основываясь на лучших практиках, предлагает решение той или иной проблемы. В России же понятия прецедента не существует, существует законодательство и правовые инструменты регулирования отношений.

Более того, практика правоприменения показывает, что судья отнюдь не всегда заинтересован в установлении истины и в заслушивании всех сторон — к этому, увы, нет никаких стимулов.

Как показала недавняя история с ультиматумом правительства главам шести регионов о принудительном сносе ветхого жилья и переселения жителей в дома, построенные московским девелопером,федеральная власть вообще не считает нужным считаться с чьими бы то ни было интересами. Велением властной руки из процесса производства городского пространства были вычеркнуты жители, региональная и муниципальная власть, местный бизнес.

И что здесь будет делать урбанист, востребованный властью? Рисовать красивые картинки про города, которыми федеральная власть в компании с девелоперами вертит как хочет? Проводить проектные семинары на тему «Единственно верной дорогой идём, товарищи, не так ли?». А потом долгими, тёмными и холодными вечерами мучаться когнитивными конвульсиями, пить водку и мечтать об эмиграции.

Мы ведь это уже проходили. Бессмысленное и беспощадное расширение Москвы. Что там произошло?Было принято безумное решение в интересах строительного бизнеса. А потом начали объявлять международные конкурсы на лучший проект по развитию того, что неочевидно нуждается в развитии.

Для красоты его назвали «Большой Москвой», по аналогии с «Большим Парижем». НИиПИ Генплана с апломбом проводит международные семинары, презентует всевозможные концепции. Команды из разных стран рисуют кто зигзаги, кто ромбики, кто яйца. Вот только вполне резонный и логичный вопрос «А зачем было расширять?» на этих семинарах и презентациях обсуждать не принято. Смиритесь с фактом, рисуйте дальше.

Безусловно, прогноз Володина о грядущем спросе на урбанистику не пройдёт без последствий и спрос появится. Урбанистика станет хорошо оплачиваемым занятием. Возможно, для мэров станет хорошим тоном содержать, например, главного урбаниста города.

Главный урбанист будет выступать по телевидению, рассказывать велодорожках и вертикальном озеленении с научной точки зрения. Рассуждать о пользе трамваев и важности сити-брендинга. Разрабатывать концепции устойчивого развития и проводить смелые эксперименты в области дизайна городской среды. Но дамокловым мечом над ним будет висеть своеволие федеральной власти.

Ведь однажды она придёт в его город, перевернёт его с ног на голову каким-нибудь чемпионатом мира или саммитом АТЭС, и ему придётся говорить о том, какую пользу для развития комфортной городской среды принёс этот мегапроект. Ему придётся забыть про всё, чему он учился на «Стрелке», в Высшей школе урбанистики, University College London. Стать адвокатом Дьявола или уйти в андеграунд. Быть пепельным поэтом, творящим немыслимую красоту, но имеющим в виду четырнадцать чёрных птиц, кровавых, проклятых, огненных, что кружат где-то в вышине.

Новые перспективы урбанистики в России — это не модернизация, нет. Это апроприация авторитарной властью нового языка. Поиск новых глашатаев чудовищной воли. В среде урбанистов часто шутят на тему того, что заниматься урбанистикой в данный исторический момент в России, сродни, служению религиозному культу. Строгий господин, вошедший во вкус, шуток не понимает, поэтому он и решил – с РПЦ сработало, сработает и здесь.

#городскиеидеологии #ухябылмолод #всякаяурбанистика #архивыурбанизма #пророчестваурбанизма #урбанурбан #урбанизмнапочитать

Намедни рассказывал студентам СФУ про то, что такое центр города. Онтология центра города это пожалуй главный вопрос урбанистики. А умение найти и понять центр города - главное умение городского исследователя и проектировщика. Александр Высоковский любил использовать понятие "точка отсчета городской среды", обозначая, что центр города это понятие не административное и не физико-географическое, но средовое во всей многозначности понятия "среда".

Если подходить к определению центра города с позиции социологии, то это такое место, в котором наиболее полно прочитывается собственная логика города. Такое место, оказавшись в котором человек безошибочно определяет что он именно в Омске, или именно в Волгограде. А никак не в Петербурге или Улан-Удэ. Впрочем, этого недостаточно. Еще центр города должен быть сосредоточением повседневных практик горожан и сосредоточением размышлений горожан о смысле города. И здесь мы подходим к самому сложному сюжету про центр города. А именно к тому, что центр города всегда амбивалентен.

Самые значимые для горожан территории города всегда описываются одновремнно как ярковыраженно положительные, так и ярковыраженно отрицательные пространства. Если горожане говорят, что им нравится городской парк, но при этом не упоминают историй о том, как в парке нашли закопанный труп, как поляна у самого большого дуба кишит эксгибиционистами, а в сосновой аллее шагу не пройти чтобы не наткнуться на закладки - то скорее всего этот парк не очень важен для горожан. Парк и парк. Возможно даже никто не пойдет ложиться под бульдозеры, буде застройщик захочет отхватить кусок этого парка под свой ЖК. А вот парк с эксгибиционистами жители будут защищать стальными рядами.

Это связано с тем, что значимые для нас объекты и пространства мы стараемся детально различать, изучать во всех аспектах, замечать все особенности и качества того, что нам дорого. В отношении центра не так важно преобладающее направление аффекта, важна только сила аффекта. И, скажем, Храм Христа Спасителя и Мавзолей Ленина в Москве - это примеры архиважных центральных объектов, вызывающих сильнейшие аффекты. Фактически, дискуссия об уместности Мавзолея Ленина и восстановленного Храма Христа Спасителя - это модель московского городского сообщества. Выраженная в объектах центра города.

Соответственно, важнейшим качеством центра города является то, что он отражает текущее состояние дискуссии городского гражданского общества. Скажем, в Омске есть центральная площадь, вокруг неё выстроились здание администрации, здание КГБ и церковь. Очевидно, что это не центр города. Когда мы с коллегами в 2015 году изучали Омск, мы обнаружили, что для горожан центр города расположен на Любинском проспекте - части улицы Ленина от моста до театра. Причем самой центральной частью является та, которая ближе к мосту. С ней у горожан связано больше всего чувств, как положительных, так и негативных. Именно там омичи больше всего чувствовали боль от того, что у них нет возможности полноценно пользоваться своим центром города.

Еще одним важным качеством центра города является то, что он служит источником и ретранслятором городской моды. Моды в широком смысле этого слова - от моды на объекты благоустройства до моды на одежду. Поначалу мы видим в центре людей с выбритыми висками и бородами лопатой, а проходит несколько лет и эти виски и бороды можно увидеть в разливочной спального района. Центр - место социальных экспериментов, проб и ошибок. Городская лаборатория, в которой оцениваются и принимаются либо отметаются социальные инновации.

И из всего этого следует, что работа с городским центром - самая сложная и рискованная задача, которая только может достаться проектировщику. Работая на периферии проектировщик относительно свободен от пристального внимания и защищен от лавины аффекта. Заходя в центр он оказывается в фокусе внимания городского сообщества и на него обрушивается энергия всей ярости, любви, восторга и ненависти, которые вызывает у горожан центр города. Даже будучи очень талантливым и аккуратным, проектировщику стоит больших усилий справиться с этой энергией.