Война на расстоянии

Здесь, на российско-украинском фронте, мы в меру слабого интернета с большим интересом наблюдаем за событиями фронта арабо-израильского.

Большинство из нас слабо посвящено в историю и тонкости конфликта, кто-то имеет устоявшиеся или стереотипные симпатии и антипатии к сторонам конфликта, но всё это отходит на второй план по сравнению с чисто военным интересом к чужой войне.

За год службы мы на своей шкуре многое познали о войне и можем вволю посмеяться над незамаскированной техникой, выстроенной как на парад, удивиться невнимательности и неготовности одних и поразиться смелости и наглости других...

Но самое главное, что бросается нам в глаза — жестокость. Смотря на тот ужас, который происходит сейчас в Израиле, на бесконечные потоки расчеловечивающей взаимной ненависти и безумного неизбирательного насилия, мы получаем возможность иначе взглянуть на свою собственную войну.

Мы понимаем, что здесь, у нас, и близко нет такого эмоционального ожесточения, что мы и правда до некоторой степени ведем войну по правилам, войну в рамках. Более того, никому не приходит в голову завидовать тем методам, которые применяют обе стороны в Израиле — ковровым бомбардировкам и кровавому террору, никто не восклицает «вот бы и нам также делать» — наоборот, это воспринимается как нечто абсолютно неприемлемое, недостойное человеческого достоинства. Ужас более жестокой, но гораздо меньшей по размаху войны учит нас, что даже насилие — понятие относительное.

Пока что. Это только пока такой уровень ненависти остается для нас недоступен. Нам кажется это фантастикой, но если наш конфликт, подобно арабо-израильскому, затянется на десятилетия, то постепенно все барьеры падут, пропаганда сделает свое черное дело, глубокие душевные раны покроются уродливыми рубцами, и мы возненавидим друг друга на таком же животном уровне, до которого сегодня опускаются воюющие в Израиле. Остается надеяться, что мы закончим воевать быстрее и перейдем к трудному процессу послевоенного примирения. Не с нынешним киевским режимом — он должен быть уничтожен, — а с народом, потерявшим, как и мы, своих детей, мужей, отцов. Это будет больно, будут пролиты новые слезы и новая кровь. Но войны нужно уметь не только начинать, но и заканчивать.

Свидание с Мариуполем

Служебная задача привела меня в город-герой Мариуполь, мы с ним не виделись больше года, и нынешнее наше свидание было весьма скоротечным — я всего лишь проехал через главные проспекты и центр, остановился на заправке и умчал вдаль.

Но даже такого мимолетного визита в разрушенный войной город, с которого началось мое знакомство со СВО, хватило, чтобы увидеть огромные изменения: десятки сияющих новым ремонтом зданий, как городских учреждений, так и жилых домов, новые дороги, интенсивное движение, улицы полны прогуливающихся людей, тут и там открыты новые кафе, парикмахерские, автосервисы. Город живет!

Да, наверняка сейчас во многом эта жизнь идет за счет приезжих строителей с их большими зарплатами, наверняка при более эффективном управлении можно было бы сделать больше, наверняка из мариупольцев вернулись еще далеко не все, кто хотел бы, а многие никогда и не вернутся. Но город возродился, он не стал и уже не станет городом-призраком, не останется полуживым напоминанием об ужасах войны, которым он был несколько месяцев после осады «Азовстали».

Такие моменты заставляют наполниться неподдельным оптимизмом: «раз здесь получилось, значит...» Нет, ничего это не значит. По крайней мере, пока. Пока число восстановленных городов и поселков не пошло на десятки, всегда будет оставаться неприятное подозрение, что Мариуполь — образцово-показательный город. Город-отчет. Город-маркер. Город, восстановив облик которого, можно отвести взор народа от более масштабных проблем послевоенного восстановления. Восстановления, которое называется послевоенным, хотя война еще далека от завершения...

Приятно будет ошибиться и увидеть когда-нибудь подобное же возрождение Артемовска, Лисичанска, Северодонецка, Соледара, Первомайска, Донецка... Но сначала надо победить, потому что без победы всё это теряет всякий смысл.

Хороший товарищ, журналист, сказал мне недавно в беседе об отсутствии движения на фронтах страшную фразу:

«Война полностью интегрировалась в экономику России».

Предлагаю рассмотреть другие варианты этой фразы:

Покинутые дети полностью интегрировались в экономику России...

Оторванные конечности полностью интегрировались в экономику России...

Слезы матерей полностью интегрировались в экономику...

Волна психических расстройств полностью интегрировалась в экономику...

И так далее.

И самое противное, что мой товарищ отчасти прав: экономика перестроилась под реалии вот именно этой не молниеносной и не всеобъемлющей войны, что значит — огромное количество крупнейших экономических игроков: ВПК, строители нефтяники, дорожники и многие другие — научились извлекать из этой войны сверхприбыли и теперь шкурно заинтересованы в том, чтобы война длилась как можно дольше.

И в этом их интересы строго противоречат интересам общества, для которого война является источником не дохода, а страдания в сотне его разновидностей. Война уже нанесла обществу рану, которая будет затягиваться десятилетиями, и с каждым днем войны эта рана становится глубже.

Итак, интересы людей с настоящими большими деньгами противоречат интересам народа... в случае нашего поражения проиграют и те и другие, вот только нам, народу и солдатам, нужна победа чем быстрее тем лучше, а им — выгодополучателям — победа нужна где-то в туманном отдаленном будущем.

Мы не дети и знаем, что ход войны определяется миллионом малых и больших решений десятков тысяч людей, в погонах и без, с самого верха политического Олимпа и до самого грязного туалета этой мифической горы. Есть ли у нас, солдат этой войны, уверенность, что все возможное делается для того, чтобы победа была достигнута в кратчайшие сроки? Что никто сознательно или несознательно не затягивает войну, не выбирает компромисс между интересами бизнеса и народа, не потворствует наживе ценой наших жизней?

Нет, у нас нет такой уверенности.

Газа. Удар по больнице

Чудовищное людоедство современной геополитики, жертвой которой легко становятся не только сотни людей, но и целые народы, явлено нам сегодня особенно ярко и наглядно. Трагедия сразу для сотен тысяч родственников, близких, любимых. Еще для миллионов — шок, гнев, страх.

В эту страшную ночь особенно важно не поддаться чувствам и помнить несколько простых и важных вещей.

Евреи не равно Израиль или граждане Израиля.

Евреи — этнокультурная общность.

Израиль — фашистское государство.

Арабы не равно палестинцы.

Газа не равно ХАМАС.

ХАМАС — политическая группировка с террористическими методами.

И ответственность за преступления несут только те, кто их совершил, а не их семьи, и тем более — не их народы

Почему я пишу это сейчас? Потому что вижу, не столько по постам, сколько по комментариям к ним, что нам очень легко скатываться к обобщениям, начинать винить, шельмовать и очернять людей, совершенно не причастных к событиям, а лишь находящихся в одной социальной или религиозной группе с участниками...

Я не верю в случайности такого калибра. А если это не случайность, то сегодня авторы чудовищного удара по больнице убили не 500 и не 1000 человек. Они развязали большую войну и шире — вызвали взрыв большой ненависти, который приведет к гибели куда большего числа людей с обеих сторон. И они хотели этого. Истинные авторы этого удара, как и всего геноцида Газы, хотят поджечь Ближний Восток надолго, хотят и этот регион превратить в филиал ада на земле.

Потому что Америка выживет и сохранит свою власть, только если останется единственным островком спокойствия на Земле. Единственной спокойной гаванью для капиталов и яхт тех немногих, кого сильные мира сего еще считают за людей.

Потому что нас с вами, как и палестинцев Газы вместе с израильтянами, они уже не только записали в недочеловеки, но и вовсе заранее списали как сопутствующие потери.

Сколько стоит жизнь бойца?

Знаете, что бесит, наверное, более всего остального? Что находятся люди, и их немало, которые считают, что мы, солдаты на передовой, относимся к выгодополучателям этой войны, что мы наслаждаемся, хотим, чтобы война шла подольше. Что наши «большие зарплаты» (200 тыс. руб.), «огромные компенсации» за ранения и гибель (3 и 13 млн руб. соответственно) якобы уравновешивают тот «риск», с которым связана наша «работа». А раз всё уравновешено, то и спешить с завершением войны не надо.

Ну, то есть, мол, трудятся там люди, им платят достойно, иногда их ранят, они покупают себе квартиры и машины и дальше идут трудиться за достойную зарплату, которую прилежно вкладывают в процветание своей семьи... этакая новая трудовая ниша, новый социальный лифт...

Наверное, тут стоило бы закончить заметку: скотство такого подхода должно быть понятно каждому вменяемому человеку.

Но нет, надо пояснить.

Выживание любого человека, находящегося в пределах пяти-десяти километров от линии боевого соприкосновения зависит от такого огромного количества неконтролируемых факторов, что можно смело считать, что жизнь или смерть зависит от случайности. Никакие укрытия, маскировка, прочие усилия отдельного солдата или даже небольшого подразделения никак не могут повлиять на критические ошибки, которые могут быть допущены, например, какими-нибудь соседями, что приведет к вскрытию их или вашей позиции, и ее немедленному поражению артиллерией или ракетами врага. И это мы даже не коснулись собственно фронта, это ближний тыл, где артиллерия, медики, связисты, обеспечение и прочие службы.

Что же говорить о собственно пехоте на передовой, которой приходится все задачи, от бытовых (принести воды и еды, сходить в туалет и т.д.) до боевых (оборона и штурм, занятие новых рубежей) выполнять под неусыпным оком вражеских беспилотников, при чем каждое замеченное движение будет «наказано» артиллерийским ударом, под который попадут кроме «спалившегося» еще и все его окружающие? Касаться собственно штурма и обороны, стрелкового боя, я даже не буду...

Попробуйте представить хотя бы на час, а лучше на день, что вы живете в ежеминутном ожидании скорой собственной гибели, постоянно получая подкрепления своим ожиданиям в виде гибели и тяжелых увечий своих товарищей. Хорошее ли будет у вас настроение к концу этого дня? Вот. Мы тут так живем постоянно.

Не очень похоже на веселенькую схемку «послужил-послужил — ранили — купил квартиру — полечился и дальше служишь», верно?

Интересно, в какую сумму оценили бы «работу» в таких условиях какие-нибудь московские элитарии, если бы ехать воевать надо было бы им? Показалась ли бы им зарплата «справедливым вознаграждением»? Думаю, нет. Думаю, они бы быстро пришли к выводу, который здесь моментально становится очевиден — что никакие деньги того не стоят. И воевать в полную силу за деньги невозможно — это совсем не та мотивация.

Считаю ли я, что зарплаты маленькие? Нет, конечно, нет! Их отлично хватает, чтобы покупать генераторы и бензин к ним, салфетки, газ, еду и еще тысячу мелочей, и еще немало остается на семью. Лучше бы зарплат и компенсаций не было? Трижды нет! Ведь родные и близкие солдат остались жить там, в обществе, живущем по суровым законам капитала, и деньги, которые не потратить на войне, помогают им жить в мире.

Но нельзя забывать, что никакие деньги не могут являться «справедливой» платой за жизнь человека — потому что система, в которой такая цена существует, называется рабство.

Вот тут какой-то «интеллектуал» на этой «справедливой оплате» целую концепцию развил

https://t.iss.one/regnum_na/48296

Поделюсь планами и задумками

В работе три текста/мысли.

– об отношении мобилизованного к новой мобилизации, или почему я был против мобилизации, но сам пошёл

– о дилемме и подводных камнях гуманитарной помощи фронту, или почему я больше не провожу сборов

– о системных проблемах, которые не дают нам развиваться, или нужен ли нам новый карательный/правоохранительный орган с расстрелами

Знаете, кажется, я кое-что понял. Как всегда бывает в таких случаях, кажется, что наивно было этого не понимать.

Вот мы, фронтовики и патриоты, всё время дивимся, отчего в военное время в городах России такое благолепие, огромные расходы на украшательства, праздники... отчего власть как будто бы и хочет победы в войне, и не хочет абсолютно необходимой для этого консолидации общества вокруг фронта, мобилизации в экономике и социальной жизни...

Своекорыстие, лень, тупость, выборы... да-да-да, но мне кажется, корень не в этом.

Причина в любви. Мы привыкли считать, что «элите» наплевать на Россию, но это совсем не так. Элита и власть беззаветно влюблены в Россию. В ту Россию, которую они построили за последние 30 лет. В Россию, ощущаемую ими по растущим цифрам в отчетах, по красочным презентациям госкорпораций, по белизне московской плитки, по красоте дорогих ресторанов, по гладкости федеральных трасс... Даже когда кто-то из таких больших людей решается не ехать на служебной иномарке класса люкс, а пройтись по центральным улицам столицы или регионального центра, он непременно увидит миленькую, болтающуюся без дела молодежь, сможет купить кофе в маленькой забегаловке, зайти в какой-нибудь чистенький, пестрящий хитами книжный магазин прямо за углом и насладиться гордостью за то, какую великую страну он построил.

И вот это вот великолепие и довольство, с таким трудом выпестованное, предлагается омрачить аскетизмом военного времени, повсеместным показом ужасов войны вместо чистеньких лиц павших героев, прифотошопленных к чужим мундирам, отнять у настоящих людей праздники и росконгрессы ради каких-то там нужд фронта? Да что вы? Фу! Зачем? Ни за что!

Куда как лучше создать такие условия, когда на войну потекут люди из низов, которые и так не вписываются в благолепную картину отчетной презентации, а нужды их пусть закрывают их земляки из своих доходов, которые, как видно из тех же отчетов, ежечасно растут.

Как сказочная мачеха, наша власть будет опекать своих родных дочерей: микроскопический средний класс, мелких предпринимателей, госаппарат, айтишников, «творческую интеллигенцию» и прочих медиаменеджеров — пока всю грязную работу будет выполнять приемная Золушка, доставшаяся в наследство от нелюбимого покойного Советского Союза, — российский трудовой народ.

И всё никак не удается и не удастся растолковать этим господам, что объект их горячей искренней любви — мираж, пыль в глаза, видимость. Что взращенные ими «дети» будут с ними ласковы лишь до тех пор, пока не иссякнут подачки, что они и не составляют Россию вовсе, ведь большинство живет в совсем другой России.

Живут от зарплаты до зарплаты, десятилетиями выплачивают ипотеки, лишаясь возможности переехать из Омска в Томск и страшась более всего потерять нелюбимую работу. Лечат и не долечивают себя и родных, причем при тотально бесплатной вроде бы медицине лечение каждый раз влетает в копеечку и вгоняет порой в новые кредиты. Молодые и немолодые ходят годами без зубов, потому что рвать дешевле, чем лечить, а протезирование — когда-нибудь потом, когда появятся деньги. Трудятся столько, что вопрос о хобби или свободном времени вызывает злую ухмылку. Любят своих детей и за годы начинают откладывать на колледж или вуз, не рассчитывая на бюджетные места...

И всё равно любят свою Родину — такой, какой видят, и идут за нее умирать. И за детей тоже.

И там, в верхах, и здесь, на земле — любовь. Там — не смеют нарушить спокойствие своих чад слишком громким окриком, слишком страшным кадром, здесь — за благополучие своих детей рискуют жизнью, возвращаются к детям калеками.

И так это и продолжится, пока...

Да и непонятно, что такое должно случиться. Точнее, понятно слишком хорошо. Мы это уже проходили. И нынешняя война покажется детским утренником.

Эпизоды военного быта

Отрывок из переписки моего приятеля-фронтовика с родственницей:

Он:
— Всё же в ПВД куда спокойней, чем на задаче!

Она:
— А что такое ПВД?

Он:
— Пункт временной дислокации.

Она:
— Ага, вот нашла в интернете определение:
«ПВД означает «пункт временной дислокации». Это место, где военные люди временно живут и работают. ПВД может быть разным, но обычно он состоит из небольших домиков или зданий, где живут солдаты. Внутри ПВД есть всё необходимое для комфортного проживания и работы военных: кровати, столы, стулья, кухня и ванные комнаты. Также на ПВД обычно есть специальные помещения для занятий спортом и отдыха». Верно?

Он:
— Да, почти что так.
ПВД — это ямы, которые копаешь ты сам или изредка экскаватор, перекрытые бревнами, которые ты покупаешь или ездишь пилить сам, и перекрываешь ими яму сам, кровати делаешь сам из того, что покупаешь. Полевая кухня есть, но едят все по большей части то, что купят и приготовят сами на газовой плите, которую купил ты сам. Приезжает армейская баня (душ в отапливаемой палатке, по-русски говоря).

Хочу напомнить, что дагестанцы бывают разными!

Выше разместил редкий на моем канале репост. Нурбагандов для меня – герой, презревший саму смерть, оставшийся верным себе до конца.

К чему это, напишу ниже.

Фабрика ненависти

Сейчас про ситуацию в Дагестане говорят, что погромщики были введены в заблуждение одним-единственным телеграм-каналом, который ведут наши враги. Я не верю этому. Точнее, я не считаю, что это — истинная глубинная причина. Спусковой механизм погрома — да. Но не его корень.

Не вижу этого корня ни в исламе, ни в каких-то мифических региональных особенностях, ни в возрасте погромщиков. Я вижу корень этого зла в том, как сегодня работает медиасфера, телеграм и СМИ.

Медиа сегодня торгуют ненавистью. В телеграмме сотни и тысячи каналов, где призывают сравнять украинские города с землей, израильские города с землей, палестинские города с землей, убить тех, не жалеть этих, выгнать, преследовать, ограничить в правах...

И все это, как правило, — без анализа ситуации и, что куда более важно, без любви к человеку. Не к себе и своей группе (национальной, религиозной, этнической — не важно), а к Человеку вообще. Ненавидеть просто, учить ненависти еще проще. Любить — тяжело.

И медиа гонят ненависть во всю прыть. Возгоняют ее градус до предела. Широкими мазками, не разбираясь в деталях, не просвещая читателя или зрителя, а загоняя его в темноту, полную ненависти ко всем.

Так сработало у нас с украинцами. А у них в стране — с нами. Теперь эта машина ненависти сработала в Дагестане против израильтян и шире — всех евреев. Завтра утренние новости уже будут продавать ненависть к дагестанцам.

Такова медиасфера. Таков рынок, скажут вам медиаменеджеры и админы каналов. Это репостят.

Защита от ненависти, текущей с экранов такая: нужно не боятся усложнять, разбираться в деталях. И главное, не боятся любить. А еще лучше — не бояться и смерти. Как не убоялся ее Магомед Нурбагандов.

Работайте, братья!

Делюсь тем, что написала мне подписчица, это важно:

«Я вспомнила книгу, которую читала в глубоком детстве. О войне. Точнее, от имени мальчика, пережившего войну. Я не помню ни автора, ни имени главного героя, я только один эпизод помню, когда через деревню зимой гнали пленных немцев. Они просили «клеба», мальчишки начали кидать в них снежками, мстя за отцов, а женщины… стали протягивать куски хлеба и вареной свеклы. Последнее.

И мальчишка спрашивает у матери: «Зачем? Они же столько отцов убили!», — а мать отвечает: «Они тоже люди, сынок».

Мне этот эпизод очень врезался в память.

Я решила, что это и есть та самая грань, которая тебя отделяет, — понимание, что они тоже люди. Без разницы, кто — еврей, араб, хоть папуас. Это всё люди. Да, среди людей есть нелюди, но нельзя расчеловечивать всех. Нельзя. Табу. Харам. Потому что, считая так, ты сам становишься нелюдем.

В 1945 году после взятия Берлина СССР организовывает столовые для мирного населения. После опустошенных сел, Освенцима и Бухенвальда.

Потому что там тоже люди.

Потому что не делить людей на сорта — это чуть ли не единственный способ остаться человеком.

Вот и вся логика. Ненависть — обоюдоострое оружие. Особенно глобальная ненависть».

Я жив и здоров, служу, выполняю задачи. Канал тоже будет вестись, как и прежде, мной и только мной. Но по возможности, в силу времени, вдохновения и сил. Планы на посты так же в силе. Ни одна из тем не потеряла актуальности.

Нам нужна ваша помощь

Говорят, просить о помощи стыдно: это показывает слабость, демонстрирует, что не всё так хорошо, как хотелось бы. Вот только стыдливости нет места, когда речь идет о жизнях товарищей.

В прошлый раз я просил вас о помощи более года назад, сразу после мобилизации, тогда я поставил себе задачу снабдить батальон оснащенными по современным стандартам персональными аптечками. И тогда, благодаря бесконечной щедрости и состраданию нашего народа, благодаря вашей доброте, эта задача была выполнена.

Теперь жизнь другая, и мы другие. Ситуация с зарплатами урегулирована и стабильна, и каждый может позволить себе купить аптечку, дополнительный комплект теплой одежды, и еще тысячу полезных мелочей.

Но всё еще остаются вещи, без которых на этой войне приходится туго. Дорогостоящая аппаратура, хрупкая и деликатная, вовсе не предназначенная для войны, но ставшая на фронте незаменимой. Даже жизненно важной.

Я говорю о дронах. «Птички» присматривают за нашим передним краем днем и ночью, ищут, откуда по нашим ребятам бьет противник, дают командирам всю картину поля боя, служат глазами подразделения. Без них батальон ослепнет.

Наши операторы БПЛА используют ставшие на фронте «золотым стандартом» дроны фирмы DJI, известные многим «мавики». Они совсем не дешевы. И все же необходимы.

Ребята хранят своих птиц как зеницу ока, заботливо ремонтируют их, пускаются в сумасшедшие авантюры, чтобы достать дрон в случае аварийной посадки «где-то там», но всё же птицы рано или поздно утрачиваются. Одни ломаются так, что уже не починишь, другие сбивают с земли, третьи становятся жертвой вражеской радиоэлектронной борьбы...

По сути, дорогой гражданский прибор превращается в расходник и требует частой замены, как и вообще всё на войне.

Почти единственным источником этих бесценных для нас птиц является адресная гуманитарная помощь. Но и ей приходит конец, рано или поздно.

Сейчас у наших «птичников» наступил острый дефицит дронов. Былые источники гуманитарной помощи истощились, покупать дроны на свои деньги тоже более невозможно. Поэтому мы вынуждены обратиться к гражданам России, в чьей поддержке мы не сомневаемся. И я решил попросить вас, тех, кто читает этот текст, о помощи.

Я открываю бессрочный сбор на «мавики» и комплектующие к ним для нашего десантно-штурмового батальона, выполняющего боевые задачи на переднем краю на одном из тяжелейших участков фронта.

О полученной помощи и закупках я отчитаюсь здесь, в моем личном телеграм-канале. Руковожу сбором средств и закупками тоже я.

Если у Вас есть желание и возможность помочь нам в приобретении всего необходимого для выполнения нашего служебного долга, вы можете перевести любую сумму на карту Сбербанка 2202206102211096 (Александра Георгиевна М.), при желании с пометкой «За ВДВ» или «Никто, кроме нас».

Друзья, всего за два часа нам удалось собрать средства на первый дрон! Спасибо Вам огромное! Так победим!

Огромное спасибо всем участникам нашего сбора, и всем авторам и администраторам каналов, которые разместили информацию о сборе у себя!

На данный момент, менее чем за сутки, благодаря вашей щедрости собрано немногим менее миллиона рублей, то есть почти на четыре дрона. В скором времени дроны будут закуплены, фото «птиц» и отчетных документов будет опубликовано здесь.

В комментариях к сбору на дроны усомнились в том, что канал всё еще веду я, и сбор настоящий. Действительно, после долгого отсутствия постов сразу сбор денег — неправильно как-то и выглядит подозрительно.

Я так не хотел. Этот канал нужен не для сборов, задумывался как сборник жизненных историй с фронта, очерков, политических и неполитических комментариев. Личный блог, попросту. Со всеми плюсами и минусами. Но война это не про то, что ты хочешь, а про то, что ты должен делать. И если для выполнения боевой задачи нужен сбор, то будет сбор.


А вообще я в каком-то общечеловеческом смысле смысле против сборов. Именно потому 14 месяцев и обходился без них, потому потратил большую часть денег, полученных за ранение, на средства связи, тележки и прочую «гуманитарную» помощь своему подразделению. Государство платит нам, военнослужащим, очень приличные зарплаты и большие компенсации, на эти деньги мы можем обеспечить себя многим. Купить машины для доставки себя любимых и всего необходимого на боевые позиции, тележки Филатова, чтобы легче эвакуировать наших товарищей, дополнительные средства связи, чтобы связь была не только у командиров, но и у всех, кому она нужна по службе. Дроны, в конце концов, купить. Так и получается, что бюджет нас всем обеспечивает опосредованно — через зарплату и прочие выплаты.

Но иногда в этой нехитрой схеме финансирования военных действий случается кассовый разрыв: ну там, без ранений обходимся (а, следовательно, и компенсаций нет), или кто-то решил деньги потратить все же на семью, а не снова на войну… И тогда, чтобы воевать, нам приходиться просить денег у народа, который вообще-то не раз уже эту войну оплатил.

Так быть не должно, но так есть. Очень многого, что есть в нашей жизни, быть не должно. Но оно есть. И спасибо всем, кто это понимает, а не живет в мире «как должно быть». Только трезво взглянув на уродливую реальность, мы сможем двигаться вперед, к победе.

У Михаила Демурина увидел поистине гениальное определение современной России:

«Политический режим особенной стабильности»

Или даже так, вслушиваясь в оттенки смыслов каждого слова:

Политический
Режим
Особенной
Стабильности

Лучше и не скажешь, если коротко. И даже не знаешь, какие чувства испытывать, осознавая что твои живые и особенно мертвые товарищи являются кирпичиками этой «особенной стабильности».