Старые Романовы наблюдают за новыми "Романовыми"

К вопросу возможности восстановления монархии в России.


Монарх как таковой для качества монархии мало что значит. Вопрос в том, на кого он опирается.

Настоящий монарх опирается одновременно и на национальную аристократию, и на доверие простонародья (нации). Если отсутствует то или другое, то это фиктивная монархия. Если дефицит того или другого, то монархия ущербная.

Россия вовсе не имеет аристократии. Значит --

Итак, задача, которую я ставил здесь, может быть решена (причем многими разными способами).

Теперь я размышляю об алгоритме, который позволил бы создавать иерархию внутри социальной сети, оставляя её скрытой от членов этой сети.

Поясню задумку.

Внутри любой иерархии (1) кто-то ниже меня, (2 ) кто-то выше меня, а (3) кто-то равен мне. Если я информирован об этих отношениях, то (1) первым я должен покровительствовать, (2) ко вторым проявлять послушание, а (3) с третьими согласовывать свои действия. Но в этом случае сеть может быть достаточно быстро обезглавлена: нужно меня схватить, пытать, выяснить, кто старше меня, схватить и пытать его и так далее.

Идеальное тайное общество отличаются от обычных тайных обществ тем, что в нём иерархия скрыта от самих его членов. То есть, я знаю лишь (1) кто ниже меня и (3) кто равен мне. А кто выше меня (2) — это остаётся от меня скрытым. Таким образом, смысл иерархических отношений меняется принципиально. А именно: я должен (1) незаметно управлять действиями тех, кто ниже меня, пользуясь (3) возможностью тайно(!) от нижних согласовывать свои действия с теми, кто равен мне. При этом мною самим (2) так же незаметно управляют те, кто выше меня — поскольку они друг друга знают и могут согласовывать свои действия между собой.

Итак, алгоритм должен каждому участнику сети сообщить его статус и статус тех, кто ниже него. А вот статус тех, кто выше него, остаётся скрытым — они подаются ему как равные. Ликвидация такой сети это нетривиальная задача и большой геморрой. Минусом же такой сети являются специфические трудности управления в ней.

А именно, поскольку все вышестоящие формально равны, никто внутри такой сети не может прямо и явно проявить власть. Действовать нужно каждый раз косвенно, скрытным образом. Особенно неудобный момент здесь — проблема исключения не оправдавших доверия членов. Допустим, я не оправдал доверия. Но ведь я уже информирован о том, кто ниже меня по иерархии, а кто равен мне. Каким же образом можно понизить мой статус? Только одним — воздвигая дополнительный иерархический этаж. То есть, оправдавшие доверие участники получают повышение, о котором я не догадываюсь: мне просто не сообщают, что произошло какое-то изменение. Таким образом я оказываюсь исключен из дальнейшего обсуждения "на равных" — но ничего не знаю об этом.

Подобные механизмы достаточно неповоротливы и требуют времени, и потому на практике тайные общества сочетают оба принципа управления: в обществе действует одновременно как явная иерархия, так и тайная — о чём я подробно писал в другом месте. Так устроено, к примеру, масонство. Есть явное масонство нижних степеней (1' 2' 3'), внутри которого обитают "тайные" ордена (3'-33'), которые тоже давно уже не совсем тайные, а внутри высших градусов "тайных орденов" действуют какие-то действительно тайные отношения "орден орденов", о которых мы лишь догадываемся, наблюдая проявления их деятельности на доступных наблюдению уровнях.

Я подозреваю, что эта странная на первый взгляд структура является следом продолжающегося процесса "отваливания ступеней", как при взлёте космического корабля: необходимости время от времени создавать новые незримые для посвящённого уровни чтобы исключить недостойных из организации, формально не исключая их ниоткуда.

Сегодня я случайно наткнулся на свою старую (2016) заметку по теме "Умное делание для мирян".
Краткую, но дельную. Тогда я писал более откровенно и смело, потому что меня мало кто читал. Сегодня уже побаиваюсь, ибо чем больше читателей, тем актуальнее проблема защиты от дураков. Дурак, он ведь как? Научи его Богу молиться, он и лоб расшибёт:

https://palaman.livejournal.com/191176.html

Это должен знать каждый русский.

Илма с мольбой в голосе попросила:
— А можно сначала горячий чай и обед, а уж потом костер и прочие зимние забавы? Вы извините, но уж очень я замерзла…

Лесорубы переглянулись, глупо усмехаясь, но понимая, что в Финляндии все не так, как в России, попытались терпеливо объяснить, что, мол, не знаем как у вас, но в нашем лесу на тридцатиградусном морозе чай без костра сварить невозможно. Тут, милая барышня, нет ни газа, ни розеток. Так что придется подождать. Вот Саня еще пару веток нарежет, и будет костерок, тогда погреетесь.

Илма ничего не поняла ни про газ, ни про розетку и, раздражаясь, сказала:

— Так я и прошу. Не нужно костра – это долго. Просто сделайте огонь – чайник вскипятить и погреться…

Тут лесорубы уже слегка напряглись. Один даже то ли в шутку, то ли всерьез протянул финке зажигалку.

Та взяла, сунула ее в варежку и попросила у Сани бензопилу.

Саня дал.

И....

И финка из начинающего режиссера мгновенно превратилась в сказочную маленькую разбойницу. Лихо вырезала из сосны большое полено, сантиметров тридцать в диаметре и поставила на торец. Оно оказалось ей по пояс. Мы наблюдали за ней как дети за фокусником. Было видно, что бензопила для нее такая же привычная вещь, как для наших девушек фен.

Дальше она начала резать полено вдоль как тортик, но не до самого низа — чтобы оно не распалось на дольки. Всего четыре прореза.

Потом финка открутила какую то крышечку и в центр деревянного тортика налила из бензопилы несколько капель масла, чуть плеснула бензина из бачка, отдала хозяину агрегат, вынула из варежки зажигалку и чиркнула…

От начала ее работы до появления у нас самой настоящей газовой плиты прошла ровно минута.

Конец цитаты.

Прошу прощения у дорогих читателей за этот странный пост — но кто знает, кому из нас что пригодится в жизни!

https://palaman.livejournal.com/393905.html

И ещё один пост из прошлого:

В деловом мире трудные переговоры зачастую поручаются медиатору, то есть посреднику, незаинтересованной стороне, которой платят именно за то, чтобы добиться разрешения конфликта. Типичного посредника мы представляем себе как приятного человека, сочувствующего обеим противоборствующим сторонам. Учебники и специальная литература по ведению переговоров предписывают посреднику внимательно выслушивать все заинтересованные стороны, выражать понимание и сочувствие, ни в коем случае не выказывать явного предпочтения одной позиции перед другой. Принято считать, что лучший способ прийти к удовлетворительному результату – установить взаимопонимание между посредником и обеими сторонами, а для этого необходимо заслужить их доверие.

Однако новое исследование, которое мы провели вместе с Тин Чжан из бизнес-школы Колумбийского университета и Майком Нортоном из Гарвардской школы бизнеса, показало, что эта привычная мудрость не всегда верна. Выяснилось, что враждебность третьей стороны – например, посредника, улаживающего конфликт – может снизить напряжение. Если посредник суров с обеими сторонами, то противники объединяются против него и проявляют готовность достичь согласия.

В серии наблюдений мы моделировали ситуации ожесточенного спора и предоставляли противникам возможность пообщаться с посредником. В одних случаях посредник был «милым», держался дружелюбно и вежливо задавал вопросы. В других случаях он был резок, говорил грубо, прибегал к сарказму. Третья группа получила посредника, который вел себя нейтрально. И в самых различных типах конфликтов последовательно обнаруживалось, что антагонист-посредник побуждает к более скорому заключению мира, чем посредник нейтральный или симпатичный.

Почему? Потому что противники объединялись против общего врага, этого неприятного посредника. В целом, как показало исследование, когда у двух человек есть общий враг, они заключают между собой более тесный союз.

Например, Дженифер Босон из университета Южной Флориды доказала, что при наличии третьей стороны или общего объекта, над которым можно вместе поиздеваться (будь то одноклассник, звезда или даже песня), между двумя сторонами начинается сближение. Джонатан Уивер из университета Южной Флориды провел исследование с аналогичными результатами. Студентам предложили написать отзывы о симпатичных и несимпатичных преподавателях, а затем заполнить анкету уже о самих себе. Когда они сдали ответы, кураторы перераспределили анкеты между студентами, как бы между прочим замечая, что первый участник положительно или наоборот негативно отозвался о таком-то преподавателе. Что в итоге? Если у двух студентов оказывались сходные антипатии, они чувствовали большую близость друг к другу и утверждали, что лучше знакомы, чем те, у кого были похожие симпатии.

Брок Бастиан из университета Нового Южного Уэльса и Иоланда Йеттен с Лорой Феррис из университета Квинсленда зашли в исследовании еще дальше: в экспериментах со студентами они проверили связь между болью и социальными связями. Выяснилось, что такое негативное ощущение, как боль, может иметь позитивные социальные последствия: она служит клеем, скрепляющим солидарность в группе. Боль побуждает к сотрудничеству тех, кто разделяет общий болевой опыт.

В одном из экспериментов случайно подобранной группе студентов поручалось выполнение небольшими командами либо задания, сопряженного с болезненными ощущениями, либо безболезненного задания. Они погружали ладони в воду, также их просили поместить в небольшие контейнеры под водой металлические шары. Одним досталась ледяная вода, у других она была комнатной температуры. Затем все студенты оценивали свое отношение к команде (например, «Я почувствовал себя частью команды», «Я был полностью предан своей команде»). Оказалось, что у тех, кто выполнял задание, связанное с болезненными ощущениями, уровень лояльности к другим участникам выше, чем у тех, кому достались более легкие задания (с учетом возраста участников, пола и размеров группы).

Все эти исследования побуждают задать вопрос, в самом ли деле так полезен сочувствующий или нейтральный переговорщик, который старается разрядить напряжение и решить конфликт. Жесткий посредник, воспринимаемый обеими сторонами как общий враг, скорее поможет им прийти к соглашению.

(Франческа Джино)

Очень дельная критика предложенного мною алгоритма построения в-сети.

Максим, я не очень сведущ в теории графов, но почему-то мне кажется (рискну выдвинуть гипотезу), что центром такой сети (графа) или узлом, очень близким к центру, сможет стать участник, который просто...пардон..."тупо" "знает напрямую" как можно большее количество других участников (то есть установил прямой контакт внутри такой в-сети). Более того, возможно, такое "центровое положение" даже можно будет сымитировать злоумышленно (ну как один из вариантов такого "социального ддоса" сходу приходит такой пример: в эту сеть вступает n-сот заранее сговорившихся "товарищей", каждый находит себе какого-то одного "друга" из числа нормальных других пользователей сети, затем в сеть вступает n-сот первый "товарищ" из числа "злоумышленников" и вся его "кодла" из числа этих n-сот "товарищей", вступивших ранее, указывает своим другом его одного - таким образом сия манипуляция резко "продвинет" к "центру" этого самого главного n- сот первого "товарища"). В общем, если хорошенько подумать, то можно сочинить ряд подобных "эксплоитов", позволяющих забросить поближе к центру графа любого необходимого человечка.
То есть самым сувереном из суверенов в такой сети будет просто самый, грубо говоря, "контактный" участник. А мне кажется, что это не соответствует той генеральной задумке, которую Вы вкладываете в реализацию такой сети: создание чёткой иерархии по типу "суверен-вассал" в крупной и разрозненной соц.сети. Ну то есть какую-то иерархию Вы таким образом получите, но будет ли она, скажем так, "адекватна реальности"? То есть будет ли этот "главный" (центральный) участник сети, полученный вычислительным способом, соответствовать тому "главному", который "главный" на самом деле?

Пара слов о стратегии.


Я думаю, нам в нашем положении не имеет смысла надеяться на социальные институты, которые контролируются какой бы то ни было земной властью, поскольку за любой властью скрывается та или иная Власть, а среди оставшихся на земле Властей нет ни одной, которая была бы заинтересована в жизни нашего народа. Как ни погляди, выходит, что нас готовят на заклание, да уже и режут по живому. Потому нам пора привыкнуть к мысли, что любые важные для нас задачи мы должны решать своими силами. При этом сил-то у нас ПОКА ещё очень и очень много.

Очень симпатичная статья о последнем великом австрийце

https://habr.com/ru/company/macloud/blog/560132/

Любая низовая русская организация инспирируется и разрушается в течение года. На моих глазах два раза происходило. Назначают дураков провокаторами, а потом и говорят: это дураки и провокаторы) Элегантно)

Что же, и правильно делают. Люди работают.

Русские ведь не совсем обычный европейский народ. Мы православный народ, и мы великий народ. Такое сочетание уникально.
Потому Запад справедливо ставит русских в такие условия, чтобы мы вынуждены были сказать новое слово. Было бы слишком просто, если бы мы воспользовались готовыми технологиями вроде масонства. Нет, ребята. Вы должны сказать своё слово, чтобы иметь право войти в дружную семью европейских хищников. Вы слишком долго плетётесь в кильватере, подбирая крошки с нашего стола. Пора вам подать нам новое кушанье — такое, чтобы мы удивились.

Православная церковь это единственная русская организация, которая пережила СССР. Покалеченная, изуродованная, но живая.

Хе-хе.
Древняя Греция это круто? Это колыбель цивилизации?

Не тут-то было. Может оказаться, что Греция минус Православие равно примерно нулю. Если уточнить формулу, Греция минус Православие равно Турция.

#КРАСОТА vs. #ИСТИНА

​​C «Древней Грецией» у меня (а я не какой-нибудь там всезнайка) есть несколько проблем.

Во-первых, это зонтичный термин для обозначения довольно далеко друг от друга отстоящих культур и традиций: от человека старых времен Агамемнона до универсального человека Улисса, доплывшего до современности.

Во-вторых, проблема восприятия (негодности источников) через искажающие диоптрии, в рамках которой философия Аристотеля превращается в фальсафу из арабской хрестоматии, переведённую ещё четыре раза, прежде, чем современный пользователь этого контента с ним встретился (на латынь, потом на новороманские языки, потом на немецкий, потом на галлицизированный славянский-русский).

В третьих, проблема римской рецепции и переработки греческих исходников. Римляне вылупились на окраине греческого мира-диаспоры, выстроив скоростную автостраду от «Ромула-Нумы» до «Цезаря-Августа» и запустив машину социализации — переделывания всех в римлян. Это и есть социальный «перпетуум мобиле». Техника масштабирования, нормализации, «искусства доброго и праведного». И вступили с эллинистическим миром в нераспутываемый симбиоз.

В-четвёртых, «греки» — полуориентальная вяжущая среда, имплементировавшая в себя и римские, и передневосточные практики. «Европа» — дочь азиатского деспота, греческое под спудом османского — повторяемая закономерность, и противопоставление «персам» довольно лукавое.

Из первых трёх проблем следует, что всё, что осталось нам от «греческого», осталось по воле и прихоти римлян, мы смотрим на них их глазами. Достаточно задуматься о том, что такое «цивилизация». Часто язык сам даёт подсказки. Это не полис, не митрополия, не деспотия. В фундаменте — cives, плоды их усилий, локализованные в Лациуме.
Cives — это «горожане-граждане», от них производное — civitas — «гражданственность», потом уже — civilization. У всего, что происходит, уже 2000 лет, римская кодировка. Во времена принципата любой солидный римлянин мог себе говорящего греческого философа купить на рынке. Это и есть торжество «цивилизации», то есть римского человека в его развитии.

Из 4-й проблемы может следовать довольно устрашающая для чинной картины мира догадка: а что, если «греки» и шире «древние» — это новоевропейское карго. Просто островок в области безразмерной тьмы, который, в щадящем для новоевропейцев режиме, конвенционально приняли считать светлым ориентиром. Агора из сиятельного поприща гражданских решений и философских состязаний превращается в восточный базар для торговли луком, быками и рабами.

Афинская полития:

Сегодня ночью я нашёл брешь в своём алгоритме.