В догонку к тому, что чуть выше:

Война в традиционном обществе - это, конечно, не дело маргиналов и гопников, ни неподготовленных молодых людей, призванных на фронт прямо со школьной скамьи. Война в старой литературе имеет совершенно другой дух и эстетику в первую очередь потому, что была связана с целями и мировоззрением людей не просто принципиально другого склада, но и с детства получавших соответствующую подготовку и воспитание. И то, что кшатризм в Исламе изначально имеел внекастовый, точнее, надкастовый характер, говорит скорее о сициальной подвижности этого института, с концентрацией на самой его сути, чем о его отсутствии.

Джемаль тут в своём репертуаре, конечно.)) Но на самом деле я всегда терпеть не могла, когда так пишут. Причём совершенно не важно, кто.

"Прежде всего, женских авторов читать глубоко неинтересно. Ещё старых писательниц — XVIII—XIX вв. — куда ни шло! Даже и в первой половине XX века, как исключение, бывали отличные вещи. Например, «Унесённые ветром». Однако последние десятилетия всё резко ухудшилось. Женщины перестали подражать мужчинам и начали писать в соответствии со своей женской натурой. В том числе, не только сентиментальную муру про любовь, но и hard stuff: крутые детективы, триллеры и т. д. Читать это просто невозможно.

Я много думал, что же вызывает такое отвращения в тексте, написанном женщиной? И не мог до конца ответить. Обилие бессмысленных деталей, вязкость стиля, психологические мелкие наблюдения на пустом месте… Но это не объясняло негатив.

Потом мне попались тексты, написанные мужчинами-скандинавами. И тут всё встало на свое места. Читать скандинавов точно также невозможно. Скандинавский мужчина пишет как женщина, но выглядит это намного хуже. Поскольку технически он — мужчина, остаётся впечатление уродства. Но самое главное, что прояснился через этих скандинавов секрет женского письма. Это погружение в поток в непосредственной экзистенции.

Непосредственная экзистенция рассыпается на дробные пиксели мигов-ощущений, микродеталей. Это поток жизни в никуда! Когда это состояние проявлено женщиной — касаться этого неприятно. Но когда так пишет мужчина — это ад!"

https://geydardzhemal.livejournal.com/79899.html

Пока все стебутся с несчастных интернет-арабов, с их навязчивой идей "I'm looking for a European wife", я тут вспомнила о таком значимом архетипе старого рыцарского повествования как "прекрасная сарацинка".

Обыкновенно герой попадал куда-нибудь в мусульманские земли или на заколдованный остров, где правила какая-нибудь сарацинская королева, чей образ совмещал в себе различные сказочные мотивы.

Любопытно, как средневековый европейский автор представлял себе восточных женщин:

Он знал высоких жен немало,
И та, сидевшая пред ним,
Всем королевам остальным
Нисколечко не уступала:
Ни горделивою осанкой,
Ни речью властной, ни умом.
И лишь черна была лицом

Вольфрам фон Эшенбах


Ну такой маленький недостаток, "черна лицом ", - а в остальном само совершенство. И в целом всё находится в той же канве куртуазного повествования.

Пылало гордое чело.
На подвиг рыцаря влекло
В честь королевы чернокожей.
В груди дыхание стеснилось,
Тревожно, тяжко сердце билось,
Им завладели в то мгновенье
Любовь и воинское рвенье

Разумеется, к реальным мусульманкам всё это не имело никакого отношения, но интересен сам экзогамический миф о чужеземной красавице, из края процветания и благоденствия, в чьём образе заключён не только глубокий женский символизм, но и тема опасного столкновения разных вер и культур. Рыцарь обретал свою подлинную идентичность и стяжал новую степень мужества именно в результате преодоления соблазна ради любви утратить своё истинное "я". Гамурет в "Парцифале" женится на мусульманской королеве, а через какое-то время, поняв, что она не собирается принимать его веру, покидает её и возвращается на родину, где женится второй раз, словно это было совершенно нормальной практикой того времени.

Покончим навсегда с позором нашим
И погребем его в пустынях дальних.
О, если б я из цепи дней моих
Мог вырвать эти звенья роковые!
О, если б миру эта часть моей
Истории неведомой осталась!
И ты стрелу исторгни, что пятнает
И доблесть, и красу, и блеск рожденья.

- Говорит Ринальдо из поэмы "Освобождённный Иерусалим" Торквадо Тассо, покидая волшебницу-сарацинку Армиду.

Интересно здесь то, что подобные мотивы существовали задолго до всякого мультикультурализма и смешения всего и вся, когда такие вещи были фактически совершенно невозможны и существовали исключительно в фантазиях европейских авторов, в основном имея внутренний, герметический смысл.

Была ещё такая попытка осмысления общих связей исламской и европейской традиций, с намеренным уходом от детального сопоставления символизма, которым очень любят заниматься западные исламофилы и исламоведы. Кому это интересно - на эту тему есть масса литературы, особенно на английском.

https://telegra.ph/Halifat-i-podvig-Svyatogo-Graalya-04-20

"Всякий раз, когда я бываю во Франции или в Германии, меня приятно поражает манера немцев или французов общаться между собой. Так, если в беседе принимает участие по-настоящему умный человек, остальные как бы инстинктивно стремятся подняться до его уровня. Короче говоря, собеседники самостоятельно приходят к молчаливому соглашению, что такая выдающаяся личность обладает более глубоким и верным знанием вещей. И, напротив, меня глубоко печалит тот несомненный факт, что мы, испанцы, поступаем прямо наоборот. И прежде всего я говорю о высших слоях, о буржуазной элите, которая всегда задавала тон в национальной жизни. Итак, когда у нас в какой-нибудь беседе принимает участие замечательный человек, он зачастую не знает, куда ему деваться, и кончает чувством нелепого стыда за себя самого".

Хосе Ортега-и-Гассет

Идеальное правительство - там, где оно не заметно

Халифу Харуну ар-Рашиду приписывают слова:

"Счастлив тот человек, у которого есть хороший дом, достаток, красивая жена, и который не знает меня, а я не знаю его"

("История Исламской политической мысли", Энтони Блэк)

Интересный познавательный текст.

Обыватель, к сожалению, видит "оплот Ислама" там, где ему дозволяет его видеть некое "мировое мнение". Поэтому есть ряд раскрученных тем, которые все и обсуждают из года в год. Плюс есть такая вещь как арабский расизм и культурный панарабизм. Ну и банальная узость мышления в рамках тех или иных идеологических групп. В целом же пессимизм Уммы, особенно европейской её части, в отношении современного арабского мира с годами, на мой взгляд, будет только наростать.

https://golosislama.com/news.php?id=34394

Какой-то комик Белый назвал башкирского национального героя Салавата Юлаева разбойником. Где Салават Юлаев, а где комик Белый?

Собственно, "разбойник" в реалиях тирании это и есть благородный герой. Украинец годами слушал слова ещё менее лестные, в свойственной ему неспешной задумчивости помышляя о той единственной форме диалога, которая возможна в данном случае.

В продолжение темы национализма разберём и тюркизм. 95% тюрок являются этническими мусульманами, а в мотивах книги Коркута и эпоса Идегей или из истории наших благородных мулл мы находим истоки своего настоящего. Проблема не в любви и лояльности к тюркской культуре и тюркским архетипам, но в той форме тюркизма, которая из тюрок хочет вычленить исламский компонент, наш единственно возможный и правильных духовный родник, и заменить гражданской нацией общечеловеков уровня французов или американцев. Что хотят эти лаицисты, почему они заявляют о своей любви к тюркам и отрицают тот исторический пласт, который направлял наш меч и разум тысячилетие? И в этом плане тюркисты теряют очень много, замыкаясь на телесной оболочке тюрка, пропуская его духовный стержень, выраженный в Таухиде. Такие люди являются врагами мусульман, тюрок вообще и нас в частности, мы проявляем к ним только ненависть.

Тюрки — мусульмане, проявлять лояльность к любому мусульманину, вне зависимости от происхождения — из нашей благородной веры.

Главной драмой моей юности было совершенно шизофренические несоответствие между окружающей действительностью и тем, следы и отзвуки чего ещё доходили из какого-то почти легендарного прошлого. Современный же взгляд на прошлое стремился обесценить и их. Сейчас я понимаю, что это было своего рода чувство необходимости Дина - как Пути и Приверженности. Чувство того, что должно быть, вместо всей этой постмодернистской чуши.
Эвола, кажется, где-то писал, что сделался бы ревностным христианином, будь это ещё живое, воинственное Христианство европейского Средневековья. Современное ему было давно мертво. И потому и возможен был диалог между Саладином и христианскими рыцарями, что вёлся он между одним Дином и другим.
Современный светский секуляризм является не Дином в полном смысле слова, но его перевёрнутой пародией, эрзацем. Это уже практически завершённая перекодировка человеческого сознания. Эта драма подлинного европейского человека, лишенного всякого пути и приверженности, ностальгирующего по своей утрате, всегда повергала меня в тоску и ужас. Мне до сих пор тяжело читать всех этих замечательных авторов, которые её описывали.
Ну и как после всего этого должны восприниматься попытки сделать то же самое теперь уже с мусульманскими народами?

Совершенно верно. Ибада - это служение. А молитва суть воинский ритуал, выражение верности Тому, Кто единственный достоин служения.

Закатно-имперское. Знаменитая испанская пехота, аналог римской фаланги. Хорошо организованная, профессиональная армия наёмников. Была очень эффективна против конницы – всадники погибали либо от мушкетных пуль, либо на копьях. Считалась непобедимой до битвы при Рокруа, когда личная доблесть двух офицеров (основной ударной силой французской армии была конница, состоявшая в основном из дворян), разумеется, при общей стратегии с использованием тактических ошибок врага, разгромила эту машину войны. Битва при Рокруа - один из самых известных эпизодов Тридцатилетней войны, считается началом конца Испанской империи Габсбургов.

Европейские традиционалисты неоязыческого толка убеждены в некой уникальности белого человека Европы, который, пока все остальные пересказывали друг другу "сказки ближневосточных кочевников", давно уже противостоял космосу и бросал вызов богам с героической жертвенностью Прометея. Сторонники этой линии считают не только Ислам чуждым истинной Европе, но и Христианство.

Но ведь эта линия была ярко представлена у тех же доисламских арабов. И "рыцарь, лишённый наследства" Антара, и "арабский Робин Гуд" Шанфара бросали вызов обществу и условному Олимпу, утверждая особый экзистенциал героя, на грани обожествления. Это такое сильное "Ля иляха", эдакая "Ориентация Север" для арабов в преддверии Ислама. Они своими мечами, буквальными и поэтическими, прошлись по ложному бытию, рассекая его на части. Так что здесь, спрашивается, специфически европейского?



"Мне остаётся лишь подвига жаждать, пока не возвышусь 
Я над тщетою и прахом, и звёздного света достигну 
Несправедливым речам мое ухо оттуда не внемлет 
Смерти же я не страшусь, неизбежного жизни исхода 


Пусть же хулитель мой гневом кипит, пышет злобой завистник! 
Ненависть буду терпеть я как воздух, меня окруживший 
В битве неистово стану сражаться, пока не увижу 
Как сотрясётся он, роком покуда не буду повержен 


Душу свою сохраню я от низких страстей недостойных 
Место оставив лишь чести и верности долгу и слову 
Те, кто в гордыне меня отверагали - уста их умолкли 
Слова не молвят о том, чего я принуждён был стыдиться 

Цвет моей кожи и сына рабыни презренное имя 
Чести моей не роняют, мечом отстоял себе честь я 
В бегство врагов обращая одною лишь силой отваги 

Мне остается лишь подвига жаждать, пока в изумленьи
Перед лицом красноречия мир не замрёт, онемев" 


Антара ибн Шаддад 

Перечитала спустя лет двадцать почти "Ромео и Джульетту" - да уж, миф о большой любви и современный кинематограф изрядно залили соплями эту отличную и ни разу не романтическую пьесу. 


Вообще, когда читаешь Шекспира, то чувствуешь, что мир наводнила критическая масса дионисийцев, предвестников ницшеанского безумия. Перед ними всё бессильно, всякий голос разума тонет в этом буйстве страстей, всякий порядок поглощается хаосом. Меркуцио, Тибальт и Ромео (стёбный отморозок, буйная голова и эпический кретин) на одной площади - роковая фитна в миниатюре, всё заканчивается, предсказуемо, резнёй.


Только и остаётся, что уповать на восстановление определённых сил и архетипов в искусстве и в нашей раздолбанной Умме. А иначе только и будем, что орать в предсмертной агонии:"Чума на оба ваши дома!" 

"Но если речь идет об Исламе, а такой всемирной альтернативой объективно может быть только Ислам, предварительно в его недрах должны вызреть люди, идеи и понимания, позволяющие генерировать исламскую цивилизационную альтернативу.

Объективно она сегодня может родиться только в эпицентре мировой цивилизации – на Западе, среди мусульман, которые впитали в себя достижения западного мышления, но остались при этом твердо привержены цивилизационному (не культурному, а именно цивилизационному) коду Ислама. Только они, синтезировав западные гуманитарные и другие светские знания с традиционными знаниями Ислама, могли бы вывести мусульман из аутсайдеров в лидеры".

https://www.harunsidorov.info/2014/03/07/%D0%98%D1%81%D0%BB%D0%B0%D0%BC-%D0%B8-%D0%B1%D1%83%D0%B4%D1%83%D1%89%D0%B5%D0%B5-%D0%BC%D0%B8%D1%80%D0%B0/

Старая заметка об архетипах:

https://telegra.ph/Dionisijskoe-i-apollonicheskoe-05-08

Предложения сбросить Джемаля с парахода современности - это всё следствие кризиса образования, который начался в исламском мире, кажется, ещё во времена Ибн Халдуна, когда уже наметился разрыв между знанием религиозным и советским. 

Сегодня положение дел столь худо, что стоматолог с "правильной акыдой", например, может запросто вырвать вам здоровый зуб мудрости просто потому, что его учили, что это рудимент. 

А вас всё беспокоит человек фундаментальных западных гуманитарных знаний, который принёс гораздо большую пользу Исламу, чем многие носители формального исламского образования.