Forwarded from Клуб Регионов
Политконсультант Корякин: российское вино сейчас может быть месседжем, но не мягкой силой
Приморье, Сахалин и Хабаровский край пополнили список винодельческих регионов. «Ассоциация виноградарей и виноделов России» включила эти территории в новую редакцию перечня виноградопригодных земель. Сообщается, что дальневосточники будут производить вина из местного сорта Vitis amurensis (виноград амурский). Политконсультант, автор телеграм-канала «Смыслы и Стратегии» Станислав Корякин в интервью «Клубу Регионов» прокомментировал винодельческие амбиции ДФО и в целом ситуацию на этом пока ещё развивающемся в России рынке.
– Как вы оцениваете перспективы дальневосточного виноделия?
– У нас и в Москве выращивают виноград и делают из него вино. В Мордовии, я знаю, собираются заниматься. Думаю, что Приморье к этому тоже готово.
Кроме того, пока всё говорит о том, что процессы потепления продолжатся и зона земледелия будет смещаться на север. Например, в этом году в Севастополе и Крыму виноград созрел гораздо раньше, чем обычно. Как говорят специалисты, это не очень хорошо для его качества. Ну и надо помнить, что Приморье находится на одной широте с Марселем, это и раньше позволяло там много чем заниматься. Про амурский виноград я раньше не слышал, но у нас есть институт, который занимается генетическим исследованием российских сортов и укреплением наших автохтонов. Может быть, он и с амурским виноградом что-то сделает.
– Государство заинтересовано, чтобы виноделие широко развивалось?
– Очевидно, да, этот вопрос поднимается на совещаниях с президентом. У нас принят закон о виноделии, у нас устанавливаются заградительные пошлины для импортного вина... Другое дело, что наших виноградников не хватает для того, чтобы полностью обеспечить отечественным вином свой рынок.
– При этом наши винодельческие регионы конкурируют друг с другом?
– Конкуренция идет скорее между брендами. Например, севастопольские вина – за исключением «Инкермана» и «Золотой балки» – в основном бутиковые, потому что выпускаются небольшими объемами, но у них точно есть свои клиенты. В массовом сегменте больше известны кубанские вина: «Шато Тамань», «Фанагория», что делает эти марки более известными и позволяет занимать значимое положение на рынке. На этом фоне идет другая конкуренция – между устоявшимися вкусами (в России традиционно пили сладкие вина) и новой волной сухих и полусухих вин.
– Кроме крупных производителей, кто развивает отрасль? Виноделие в России – забава для богатых?
– Те, кто сейчас покупает виноградники и вообще в это инвестирует – это люди не бедные, которые уже заработали на других бизнесах. Я знаю людей, которые всю жизнь возили в Россию керамическую плитку из Италии, а потом решили заняться виноделием для души, но занимаются они этим как серьезным бизнесом: разработали стратегию, закупили оборудование.. Еще знаю человека, который занимался строительством и торговлей, а во время ковида переосмыслил свою жизнь, разбил виноградник в Севастополе и в этом году снял первый урожай.
Еще я знаю, что «Сбербанк» в это активно инвестирует, Греф даже сам готовил землю для посадки, но для них это скорее стратегическое направление. В общем, это может быть забавой для тех, кто сам не работает на земле, для кого это побочное занятие. А для тех, кто работает на земле – это тяжелый труд и жизненный выбор, к которому люди пришли по разным основаниям, но относятся к нему очень серьезно.
– Российские вина могут стать таким же инструментом мягкой силы, какими они являются для Франции?
– Я бы сравнил российское виноделие с виноградом, который еще зреет. Наши вина могут стать необычным месседжем, который в виде ящика отборного вина наш президент мог быть отправить Макрону, чтобы тот увидел, что мы сами с усами. А мягкая сила предполагает, что российское вино должно быть во всех филиалах Россотрудничества, во всех посольствах, чтобы наши бизнесмены брали его с собой на переговоры в Китай. Но для этого нужен объем, устоявшиеся бренды и понимание российского вина внутри самой России.
#интервьюКлубаРегионов
Приморье, Сахалин и Хабаровский край пополнили список винодельческих регионов. «Ассоциация виноградарей и виноделов России» включила эти территории в новую редакцию перечня виноградопригодных земель. Сообщается, что дальневосточники будут производить вина из местного сорта Vitis amurensis (виноград амурский). Политконсультант, автор телеграм-канала «Смыслы и Стратегии» Станислав Корякин в интервью «Клубу Регионов» прокомментировал винодельческие амбиции ДФО и в целом ситуацию на этом пока ещё развивающемся в России рынке.
– Как вы оцениваете перспективы дальневосточного виноделия?
– У нас и в Москве выращивают виноград и делают из него вино. В Мордовии, я знаю, собираются заниматься. Думаю, что Приморье к этому тоже готово.
Кроме того, пока всё говорит о том, что процессы потепления продолжатся и зона земледелия будет смещаться на север. Например, в этом году в Севастополе и Крыму виноград созрел гораздо раньше, чем обычно. Как говорят специалисты, это не очень хорошо для его качества. Ну и надо помнить, что Приморье находится на одной широте с Марселем, это и раньше позволяло там много чем заниматься. Про амурский виноград я раньше не слышал, но у нас есть институт, который занимается генетическим исследованием российских сортов и укреплением наших автохтонов. Может быть, он и с амурским виноградом что-то сделает.
– Государство заинтересовано, чтобы виноделие широко развивалось?
– Очевидно, да, этот вопрос поднимается на совещаниях с президентом. У нас принят закон о виноделии, у нас устанавливаются заградительные пошлины для импортного вина... Другое дело, что наших виноградников не хватает для того, чтобы полностью обеспечить отечественным вином свой рынок.
– При этом наши винодельческие регионы конкурируют друг с другом?
– Конкуренция идет скорее между брендами. Например, севастопольские вина – за исключением «Инкермана» и «Золотой балки» – в основном бутиковые, потому что выпускаются небольшими объемами, но у них точно есть свои клиенты. В массовом сегменте больше известны кубанские вина: «Шато Тамань», «Фанагория», что делает эти марки более известными и позволяет занимать значимое положение на рынке. На этом фоне идет другая конкуренция – между устоявшимися вкусами (в России традиционно пили сладкие вина) и новой волной сухих и полусухих вин.
– Кроме крупных производителей, кто развивает отрасль? Виноделие в России – забава для богатых?
– Те, кто сейчас покупает виноградники и вообще в это инвестирует – это люди не бедные, которые уже заработали на других бизнесах. Я знаю людей, которые всю жизнь возили в Россию керамическую плитку из Италии, а потом решили заняться виноделием для души, но занимаются они этим как серьезным бизнесом: разработали стратегию, закупили оборудование.. Еще знаю человека, который занимался строительством и торговлей, а во время ковида переосмыслил свою жизнь, разбил виноградник в Севастополе и в этом году снял первый урожай.
Еще я знаю, что «Сбербанк» в это активно инвестирует, Греф даже сам готовил землю для посадки, но для них это скорее стратегическое направление. В общем, это может быть забавой для тех, кто сам не работает на земле, для кого это побочное занятие. А для тех, кто работает на земле – это тяжелый труд и жизненный выбор, к которому люди пришли по разным основаниям, но относятся к нему очень серьезно.
– Российские вина могут стать таким же инструментом мягкой силы, какими они являются для Франции?
– Я бы сравнил российское виноделие с виноградом, который еще зреет. Наши вина могут стать необычным месседжем, который в виде ящика отборного вина наш президент мог быть отправить Макрону, чтобы тот увидел, что мы сами с усами. А мягкая сила предполагает, что российское вино должно быть во всех филиалах Россотрудничества, во всех посольствах, чтобы наши бизнесмены брали его с собой на переговоры в Китай. Но для этого нужен объем, устоявшиеся бренды и понимание российского вина внутри самой России.
#интервьюКлубаРегионов
Forwarded from Клуб Регионов
Эксперт Корякин: Сибирь конкурирует с Дальним Востоком за ресурсы
На фоне повышенного внимания государства к Дальнему Востоку СФО «хочет восстановить баланс», и одним из инструментов макрорегионального лоббизма стал совет по развитию Сибири, считает политконсультант, автор телеграм-канала «Смыслы и Стратегии» Станислав Корякин. В интервью «Клубу Регионов» он прокомментировал состоявшееся накануне первое заседание Совета и призыв Валентины Матвиенко обновить стратегию социально-экономического развития Сибири за счет более амбициозных проектов.
– Новую стратегию развития Сибири кабмин представил в 2023 году. Что-то изменилось с тех пор? И в чем роль нового «сибирского» совета в Совфеде?
– Приведу высказывание Эйзенхауэра о том, что стратегия ничто, стратегирование – всё. Это правильный подход, потому что ситуация меняется, а стратегия – это живой документ, которому нужна постоянная актуализация.
При этом уже более 30 лет в Сибири существует структура, которая занимается и стратегией тоже – это ассоциация «Сибирское соглашение», в совет которой входят все губернаторы и председатели заксобраний, и которую возглавляет красноярский губернатор Михаил Котюков. Совет, по идее, будет заниматься тем же, чем и ассоциация. А председателем совета является сенатор от Красноярского края Александр Усс. Мне кажется, что это отчасти его попытка воспроизвестись в политическом пространстве и в каком-то смысле встать на одну ступеньку с Котюковым.
– То есть, создание совета по стратегическому развитию Сибири связано с политическими и личными амбициями Усса, а не с тем, что федеральный центр обратил более пристальное внимание на СФО?
– То, что государство обращает внимание на Сибирь – это тоже правда. Стоит задача понять, как развивать Сибирь, которая, как во время Великой Отечественной войны стала глубоким тылом, а с другой стороны – является хабом. Но это также интересным образом совпадает с амбициями отдельного политика или группы людей.
– В связи с этим у вас какой прогноз: совет и ассоциация будут помогать друг другу или перетягивать одеяло?
– Сложно сказать, потому что Усс – опытный политик, его поддерживает тяжеловес федерального масштаба Матвиенко. А губернаторы встроены в систему исполнительной власти. Прогноз о настройке работы этих структур делать сложно, тут в целом всё зависит от того, как будет выстраиваться повестка этих двух организаций. Но, судя по тому, что говорит Матвиенко, речь идет не просто о том, чтобы что-то советовать: речь –о контроле, а контроль – это возможность влияния. Прогнозирую, что совет будет звучать больше, чем ассоциация.
Тут есть еще важный момент. Когда Матвиенко и Усс говорят, что Сибирь является нашим форпостом в рамках отношений с Азией, нужно учитывать, что претендентом на эту позицию является еще и Дальний Восток, хотя ДФО – это море, а Сибирь – это сухопутный хаб.
Ну, и когда речь идет о развитии, не стоит забывать, что оно часто связано с индустриализацией, а не только с логистикой, а в Сибири уже есть ряд проблем с экологией. Как обеспечить баланс между экономикой и экологией? В общем, сюжетов для наблюдения будет много.
– Хватит ли ресурсов для реализации уже анонсированных проектов и в ДФО, и новых амбициозных сибирских?
– Стратегия – это не просто выбор того, что нужно сделать, но и того, от чего нужно отказаться. В этом смысле, любая стратегия – продукт лоббизма. Создание совета – это и есть элемент макрорегионального лоббизма. Потому что Дальний Восток звучит, там ресурсы, там ВЭФ, а в Сибири всё как-то тихо.
Логично, что Сибирь хочет восстановить баланс на фоне внимания к Дальнему Востоку. Будет идти борьба за распределение финансового ресурса, потому что он не бесконечен. Для этой борьбы нужны оргструктуры и яркие публичные лица. Матвиенко – прекрасное публичное лицо, Усс – опытное публичное лицо, которому неинтересно быть в тени. Безусловно, мы можем говорить об усилении конкуренции между двумя макрорегионами.
#интервьюКлубаРегионов
На фоне повышенного внимания государства к Дальнему Востоку СФО «хочет восстановить баланс», и одним из инструментов макрорегионального лоббизма стал совет по развитию Сибири, считает политконсультант, автор телеграм-канала «Смыслы и Стратегии» Станислав Корякин. В интервью «Клубу Регионов» он прокомментировал состоявшееся накануне первое заседание Совета и призыв Валентины Матвиенко обновить стратегию социально-экономического развития Сибири за счет более амбициозных проектов.
– Новую стратегию развития Сибири кабмин представил в 2023 году. Что-то изменилось с тех пор? И в чем роль нового «сибирского» совета в Совфеде?
– Приведу высказывание Эйзенхауэра о том, что стратегия ничто, стратегирование – всё. Это правильный подход, потому что ситуация меняется, а стратегия – это живой документ, которому нужна постоянная актуализация.
При этом уже более 30 лет в Сибири существует структура, которая занимается и стратегией тоже – это ассоциация «Сибирское соглашение», в совет которой входят все губернаторы и председатели заксобраний, и которую возглавляет красноярский губернатор Михаил Котюков. Совет, по идее, будет заниматься тем же, чем и ассоциация. А председателем совета является сенатор от Красноярского края Александр Усс. Мне кажется, что это отчасти его попытка воспроизвестись в политическом пространстве и в каком-то смысле встать на одну ступеньку с Котюковым.
– То есть, создание совета по стратегическому развитию Сибири связано с политическими и личными амбициями Усса, а не с тем, что федеральный центр обратил более пристальное внимание на СФО?
– То, что государство обращает внимание на Сибирь – это тоже правда. Стоит задача понять, как развивать Сибирь, которая, как во время Великой Отечественной войны стала глубоким тылом, а с другой стороны – является хабом. Но это также интересным образом совпадает с амбициями отдельного политика или группы людей.
– В связи с этим у вас какой прогноз: совет и ассоциация будут помогать друг другу или перетягивать одеяло?
– Сложно сказать, потому что Усс – опытный политик, его поддерживает тяжеловес федерального масштаба Матвиенко. А губернаторы встроены в систему исполнительной власти. Прогноз о настройке работы этих структур делать сложно, тут в целом всё зависит от того, как будет выстраиваться повестка этих двух организаций. Но, судя по тому, что говорит Матвиенко, речь идет не просто о том, чтобы что-то советовать: речь –о контроле, а контроль – это возможность влияния. Прогнозирую, что совет будет звучать больше, чем ассоциация.
Тут есть еще важный момент. Когда Матвиенко и Усс говорят, что Сибирь является нашим форпостом в рамках отношений с Азией, нужно учитывать, что претендентом на эту позицию является еще и Дальний Восток, хотя ДФО – это море, а Сибирь – это сухопутный хаб.
Ну, и когда речь идет о развитии, не стоит забывать, что оно часто связано с индустриализацией, а не только с логистикой, а в Сибири уже есть ряд проблем с экологией. Как обеспечить баланс между экономикой и экологией? В общем, сюжетов для наблюдения будет много.
– Хватит ли ресурсов для реализации уже анонсированных проектов и в ДФО, и новых амбициозных сибирских?
– Стратегия – это не просто выбор того, что нужно сделать, но и того, от чего нужно отказаться. В этом смысле, любая стратегия – продукт лоббизма. Создание совета – это и есть элемент макрорегионального лоббизма. Потому что Дальний Восток звучит, там ресурсы, там ВЭФ, а в Сибири всё как-то тихо.
Логично, что Сибирь хочет восстановить баланс на фоне внимания к Дальнему Востоку. Будет идти борьба за распределение финансового ресурса, потому что он не бесконечен. Для этой борьбы нужны оргструктуры и яркие публичные лица. Матвиенко – прекрасное публичное лицо, Усс – опытное публичное лицо, которому неинтересно быть в тени. Безусловно, мы можем говорить об усилении конкуренции между двумя макрорегионами.
#интервьюКлубаРегионов
Forwarded from Клуб Регионов
Эксперт Корякин: от губернаторов не ждут инициатив по загрузке СМП
Президент Владимир Путин намерен провести специальное совещание по развитию арктических территорий и Севморпути, а пока поставил задачу снизить тарифы на ледокольную проводку грузов по СМП. Политконсультант, автор телеграм-канала «Смыслы и Стратегии» Станислав Корякин в интервью «Клубу Регионов» предположил, что данный месседж адресован в первую очередь «Росатому», но чтобы понимать, как его реализовывать, для начала следует определиться, СМП – это бизнес или стратегический проект с госрегулированием.
– Президент ведь не первый раз поручает усилить работу по развитию СМП. Только ли высокие тарифы на проводку судов мешают этому?
– Севморпуть – это одно из стратегических преимуществ нашей страны. С учетом периодических сбоев на Суэцком канале, СМП – это хорошая альтернатива для доставки грузов. Теоретически, это даже быстрее, но практически это зависит от многих факторов, в том числе, от ледовой остановки. Сегодня можно говорить о том, что СМП имеет перспективы, но пока еще не вышел на тот уровень, чтобы быть однозначно интереснее других путей.
В текущей ситуации СМП – это не просто хорошее предложение для других рынков, но стратегическое оружие страны, ведь мы по нему можем доставлять множество не только гражданских грузов. Неслучайно американцы пытаются создавать ледоколы, похожие на российские, и периодически проводят какие-то учения в арктической зоне – все понимают глобальный вес этого маршрута.
На мой взгляд, главная задача сейчас в том, чтобы понять: СМП – это бизнес или стратегически необходимый маршрут, где необходимо госрегулирование. Вот это ключевая развилка.
– С этим наши руководители разве не определились?
– Декларируется, что это стратегический маршрут, и государство в него максимально вкладывается и регулирует. Но, вот, например, автодороги, как и СМП, решают вопрос транспортной связанности страны, но у нас их развивают как бизнес – там есть платные участки. Но СМП от дорог резко отличается тем, что такого количества имеющих возможности по нему передвигаться нет. Поэтому снижение стоимости на проводку судов, на мой взгляд, – это такой сигнал о том, что нужно повышать производительность, из которой складывается стоимость доставки грузов.
– Как физически выполнить поручение о повышении производительности? Обязать госкомпании и бизнес использовать СМП?
– Задачу загрузить СМП любыми путями, наверное, будут выполнять, но всё равно все считают деньги. Скорее всего, придется повышать эффективность логистики, чтобы сборные грузы появлялись. Ключевым игроком в этом проекте является «Росатом», ему эту задачу и придется решать.
Лично я бы развивал привлекательность СМП не только для крупных форм, но на незамерзающих участках развивал бы туризм. Конечно, он не будет массовым, но люди туда идут, я знаю, что организуют маршруты из Нарьян-Мара на Новую Землю, я лично организовывал «Большую Арктическую Регату» из Петербурга в Мурманск и обратно. В общем, движение есть, но оно обставлено такими сложностями, что каждый прошедший этот путь – герой. Нужно делать СМП доступнее, не на словах, а малыми шагами: обеспечить береговую инфраструктуру, как-то снизить пристальное внимание ко всякому плавающему по воде со стороны пограничников. И когда это будет, то объем перевозок вырастет в том числе за счет малых форм.
– В какой степени пожелания президента по СМП адресованы еще и губернаторам? Должны ли они быть инициаторами каких-то связанных проектов?
– Губернаторы должны отвечать на стратегические вызовы, но и их инициативы у них никто не отнимал. Но тут надо понимать, что есть губернаторы, регионы которых очень плотно связаны с развитием северной логистики, и их роль выше. Так что, губернаторам послание тоже адресовано, но транспортная инфраструктура все-таки не в их руках, а «Росатома», Минтранса… В общем, если регионы смогут что-то предложить и, главное, сделать, тогда они супер-молодцы. А если ничего не предложат – то и ладно.
#интервьюКлубаРегионов
Президент Владимир Путин намерен провести специальное совещание по развитию арктических территорий и Севморпути, а пока поставил задачу снизить тарифы на ледокольную проводку грузов по СМП. Политконсультант, автор телеграм-канала «Смыслы и Стратегии» Станислав Корякин в интервью «Клубу Регионов» предположил, что данный месседж адресован в первую очередь «Росатому», но чтобы понимать, как его реализовывать, для начала следует определиться, СМП – это бизнес или стратегический проект с госрегулированием.
– Президент ведь не первый раз поручает усилить работу по развитию СМП. Только ли высокие тарифы на проводку судов мешают этому?
– Севморпуть – это одно из стратегических преимуществ нашей страны. С учетом периодических сбоев на Суэцком канале, СМП – это хорошая альтернатива для доставки грузов. Теоретически, это даже быстрее, но практически это зависит от многих факторов, в том числе, от ледовой остановки. Сегодня можно говорить о том, что СМП имеет перспективы, но пока еще не вышел на тот уровень, чтобы быть однозначно интереснее других путей.
В текущей ситуации СМП – это не просто хорошее предложение для других рынков, но стратегическое оружие страны, ведь мы по нему можем доставлять множество не только гражданских грузов. Неслучайно американцы пытаются создавать ледоколы, похожие на российские, и периодически проводят какие-то учения в арктической зоне – все понимают глобальный вес этого маршрута.
На мой взгляд, главная задача сейчас в том, чтобы понять: СМП – это бизнес или стратегически необходимый маршрут, где необходимо госрегулирование. Вот это ключевая развилка.
– С этим наши руководители разве не определились?
– Декларируется, что это стратегический маршрут, и государство в него максимально вкладывается и регулирует. Но, вот, например, автодороги, как и СМП, решают вопрос транспортной связанности страны, но у нас их развивают как бизнес – там есть платные участки. Но СМП от дорог резко отличается тем, что такого количества имеющих возможности по нему передвигаться нет. Поэтому снижение стоимости на проводку судов, на мой взгляд, – это такой сигнал о том, что нужно повышать производительность, из которой складывается стоимость доставки грузов.
– Как физически выполнить поручение о повышении производительности? Обязать госкомпании и бизнес использовать СМП?
– Задачу загрузить СМП любыми путями, наверное, будут выполнять, но всё равно все считают деньги. Скорее всего, придется повышать эффективность логистики, чтобы сборные грузы появлялись. Ключевым игроком в этом проекте является «Росатом», ему эту задачу и придется решать.
Лично я бы развивал привлекательность СМП не только для крупных форм, но на незамерзающих участках развивал бы туризм. Конечно, он не будет массовым, но люди туда идут, я знаю, что организуют маршруты из Нарьян-Мара на Новую Землю, я лично организовывал «Большую Арктическую Регату» из Петербурга в Мурманск и обратно. В общем, движение есть, но оно обставлено такими сложностями, что каждый прошедший этот путь – герой. Нужно делать СМП доступнее, не на словах, а малыми шагами: обеспечить береговую инфраструктуру, как-то снизить пристальное внимание ко всякому плавающему по воде со стороны пограничников. И когда это будет, то объем перевозок вырастет в том числе за счет малых форм.
– В какой степени пожелания президента по СМП адресованы еще и губернаторам? Должны ли они быть инициаторами каких-то связанных проектов?
– Губернаторы должны отвечать на стратегические вызовы, но и их инициативы у них никто не отнимал. Но тут надо понимать, что есть губернаторы, регионы которых очень плотно связаны с развитием северной логистики, и их роль выше. Так что, губернаторам послание тоже адресовано, но транспортная инфраструктура все-таки не в их руках, а «Росатома», Минтранса… В общем, если регионы смогут что-то предложить и, главное, сделать, тогда они супер-молодцы. А если ничего не предложат – то и ладно.
#интервьюКлубаРегионов