Украинка примечает странности о будущем Украины

Я календарь переверну, и снова 17 сентября… Что это было?

Бывшая Польская Народная Республика, известная в узких кругах как так называемая «Польша», и «гуманисты», называющие себя «историками», в этот день, 17 сентября, устраивают плач Ярославны по поводу «советской оккупации» и «подлой договорённости» «кровавого» Сталина с Гитлером об очередном, 8 по счёту разделе Гиены. И каждый год, с новой интенсивностью, требуют репараций, выражают глубокие озабоченности и извергаются желчью.

Всё это – наглое, неприкрытое, и к тому же бездарное враньё.

Но, с учётом того, что они все знают историю приблизительно как я квантовую механику, а их паства с трудом умножает 2 на 2, лить в уши набившие оскомину бредни про 1939 год у них получается успешно.

Но что же произошло тогда на самом деле?

Всё началось раньше. В 1920 году Польша (уродливое дитя Версальского мира) решила напасть на Советскую Россию. Наша страна была истощена изнурительными войнами — Первой Мировой и гражданской, в то время как вторая Речь Посполитая при поддержке Антанты поверила в себя и захотела тяпнуть немножечко чужой территории.

До этого так называемого «государства» польского не существовало более 100 лет благодаря шляхской тупоголовой политике, которую мы наблюдаем и сегодня. Но создание «Новой Польши» по итогам Версальского мира было санкционировано Верховным Советом Антанты, и последующая агрессия Пилсудского на Советы — суть исполнение решений Англии и Франции, что нужно очень четко понимать. Развала Империи и междоусобиц внутри новоприбывших и ошметка старых русских элит нашим «партнерам» было мало.

А т.к. Польша первой напала на Россию, то, соответсвенно, Рижский мир, заключенный по окончании этой войны — есть мир, продиктованный агрессором своей жертве. Это мир, навязанный победителем в захватнической войне.

Польша в результате Рижского мира аннексировала Западную Белоруссию, которая никогда Польше не принадлежала. Ни до разделов Речи Посполитой, ни до Люблинской, ни до Кревской уний – НИКОГДА. По Бугу и Нареву лежала граница между королевством Польским и Великим княжеством Литовским; Люблинская уния соединила эти два государства в конфедерацию — Речь Посполитую — но ни о каком аншлюсе Княжества, ни о какой инкорпорации его в состав Короны речи не было.

Таким образом, НИКАКОГО ИСТОРИЧЕСКОГО ПРАВА НА ЗЕМЛИ ЗА САНОМ И БУГОМ ПОЛЬША НЕ ИМЕЛА.

Когда Антанта в Версале признала право Польши на «восстановление суверенитета», речь в документах, касающихся этого, шла о Польше как о государстве польского народа, то есть о территории бывшего королевства Польского, населенного соответствующим народом. И на востоке граница этого политического «новодела» была обозначена (в её «белорусской» части) лордом Керзоном линией Гродно-Индура-Берестовица-Высоколитовск-Брест-Влодава, то есть практически совпадала с нынешней границей между Республикой Беларусь и Польшей. «Линия Керзона» была ЭТНИЧЕСКОЙ границей, более-менее достоверно разделившая территории с преобладанием польского населения и территории с белорусским большинством жителей, и поэтому естественным образом была принята Антантой в качестве восточной границы Польши.

В Версале Пилсудский получил право на создание Польского национального государства. Но вместо этого он попытался воссоздать Речь Посполитую. Результат этого новодела мы знаем.

По Рижскому мирному договору поляки севернее Припяти получили ту территорию, которая принадлежала бывшей Российской империи, поэтому для белорусов власть Польши была делом немыслимым, богопротивным и даже неким дьявольским промыслом.

Вбить в башку всем полякам, змагарам и им сочувствующим аксиому, что ВОЙНУ 1920 ГОДА НАЧАЛА ПОЛЬША, необходимо для того, чтобы каждый поляк на уровне подсознания хранил навечно впечатанную туда истину: поскольку Польша первой напала на Россию, то, соответсвенно, Рижский мир, заключённый по итогам этой войны — это мир, продиктованный АГРЕССОРОМ своей ЖЕРТВЕ. И любой пересмотр его — ПРАВОМЕРЕН И ЗАКОНЕН.

17 сентября 1939 года русские танковые колонны встречались белорусами цветами не зря. Это было восстановление исторической справедливости.

1941 год
Украинские дети по-разному встречают нацистских гостей.

Гражданские (Мирняк-1)
2024

Мы бежим, я и Алмаз. Ему ещё утром приказали не отходить от меня ни на шаг. Сердце колотится, аки бешеное, и уже непонятно, это медленный бег или очень быстрая ходьба...

Пять минут назад в рацию запросили медпомощь и эвакуацию. Наши ребята, проезжающие через соседний посëлок на грузовике, увидели подбитую дроном-камикадзе гражданскую машину и людей из неë... Обычных гражданских людей...

Но пока я ничего не знаю толком, мы бежим к нашей "трëхсотке", а до неë чуть более километра. Как назло, я оказался на выходе, один медик штатно дежурит на позициях, второй выехал в медсанбат...

Добегаем, вваливаемся в УАЗик и летим в посëлок, попутно запрашивая, где люди, нет ли рядом дронов... иногда специально бьют гражданских, а потом ждут, когда приедут на помощь военные, заманивают вот так, твари...

Видим горящую машину, подлетаем, бегу к раненным, возле них с десяток людей. Краем глаза вижу, мои ребята грамотно встали, "кроют воздух", прикрывают.

Раненных двое, мужчина и женщина. Головы перевязаны, добрые люди уже подмогнули. С первого взгляда не могу определить возраст - распухшие и разбитые взрывной волной лица, тела посеченные осколками с головы до ног, у мужика ожоги лица и рук, вокруг кровь...
Люди толпятся (шикарная групповая цель, думаю мельком), а раненый мужик сидит и спокойно курит (!!!), что добавляет трындеца в общий трэш.

Вкалываю обоим обезбол, какая-то женщина хлопочет над израненной, я пока занимаюсь мужиком. Долго возиться нельзя, над нами висит дамоклов меч повторного залëта дронов-камикадзе. Втроëм с добровольными помощницами (спасибо им большое) накладываем салфетки, рвëм ИПП и бинты, льëм противоожоговый гель, сыпем на множество осколочных ран гемостатики сплошняком... и мотаем, лепим, мотаем...

Женщина пострадала поменьше. У мужчины вдобавок к ранениям зрачки разной величины, почти не слышит меня - контузия.
- Он прямо в лобовое влетел, пока мы стояли, я прямо на него смотрел! - неожиданно громко говорит он.

Ну всë, хватит, пора увозить, решаю я. Грузим бодрых от обезбола раненных в "трехсотку", кричу в рацию доклад, а мы уже несёмся в медсанбат...

По дороге скушно-рутинно доматываю и дотягиваю, удивляясь везению этих людей - реально везунчики, ничего серьëзно не задето. Спросил, как кого зовут и сколько лет - женщине 72, мужику 50. Просто поехали в аптеку, возле неё и накрыло.

Вот и приехали: шлагбаум, кричу "двое 300, средней тяжести, гражданские!", как обычно, ребятки санитары споро подхватили раненных, перегрузили на кресла и быстро-быстро укатили в недра медсанбата. Отдаю паспорта и остаюсь курить на улице со свободными врачами, под разговор про "жили-были", щебет птичек и рокот дальней канонады. Рядом маячит Алмаз, бдит.

Через пяток минут передышки мы поедем домой, в батальон, через покусанный дронами и израненный артиллерией посëлок...

Сказы Хабата