Кто
Да кто меня узнает средь других
когда равняйсь налево униформа
когда я птицам стану вместо корма
когда в глазницах темень и ни зги
кто опознает хрип и боль и мат
когда земля напитанная хлором
заставит умирать протяжно хором
траву зверей деревья и солдат
кто будет мне заглядывать в лицо
за ноги-руки в ров и сверху известь
а там вода и ближе ближе близость
таких же безнадежных мертвецов
кто будет выбирать меня из тьмы
и тьмы и тьмы спасая от потопа
меня поцеловала Каллиопа
но Кали опа! щурится с кормы
кто станет разбирать движенье губ
когда во сне мне будет откровенье
а утром повалившись на колени
я Отче наш припомнить не смогу
кто сможет разыскав меня в скиту
поверить и скалу долбить для кельи
и жить без цели просто жить без цели
цветы и мох и сосны на ветру
© Полина Орынянская, 2017
https://stihi.ru/2017/01/04/6051
Да кто меня узнает средь других
когда равняйсь налево униформа
когда я птицам стану вместо корма
когда в глазницах темень и ни зги
кто опознает хрип и боль и мат
когда земля напитанная хлором
заставит умирать протяжно хором
траву зверей деревья и солдат
кто будет мне заглядывать в лицо
за ноги-руки в ров и сверху известь
а там вода и ближе ближе близость
таких же безнадежных мертвецов
кто будет выбирать меня из тьмы
и тьмы и тьмы спасая от потопа
меня поцеловала Каллиопа
но Кали опа! щурится с кормы
кто станет разбирать движенье губ
когда во сне мне будет откровенье
а утром повалившись на колени
я Отче наш припомнить не смогу
кто сможет разыскав меня в скиту
поверить и скалу долбить для кельи
и жить без цели просто жить без цели
цветы и мох и сосны на ветру
© Полина Орынянская, 2017
https://stihi.ru/2017/01/04/6051
Омммм
Где ветра вырезают дудки из серых скал,
у непуганых ящериц насмерть черны глаза.
Над ущельем полоска неба бледна, узка.
Трепыхается воздух, от зноя гудит базальт.
Распластайся на нём, слова позабыв, мычи,
повторяя извечное глухонемое «омммм».
Тишина рассыпается стрёкотом саранчи.
Стрекоза, замерев, улыбается жутким ртом...
Посмотри: это вечность, безвестность, полынный дух.
Здесь вино превращается в воду и в камни — хлеб.
Здесь тела пожирает кровавая птица Рух
и к вершинам прикованы Сириус и Денеб.
А теперь убирайся, пока не сошёл с ума.
Что горам твои беды, беспомощный бунтовщик?
Одиночества хочешь? Довольно с тебя холма —
чтобы камень катить или крест на него тащить.
© Полина Орынянская, 2017
https://stihi.ru/2017/01/05/10283
Где ветра вырезают дудки из серых скал,
у непуганых ящериц насмерть черны глаза.
Над ущельем полоска неба бледна, узка.
Трепыхается воздух, от зноя гудит базальт.
Распластайся на нём, слова позабыв, мычи,
повторяя извечное глухонемое «омммм».
Тишина рассыпается стрёкотом саранчи.
Стрекоза, замерев, улыбается жутким ртом...
Посмотри: это вечность, безвестность, полынный дух.
Здесь вино превращается в воду и в камни — хлеб.
Здесь тела пожирает кровавая птица Рух
и к вершинам прикованы Сириус и Денеб.
А теперь убирайся, пока не сошёл с ума.
Что горам твои беды, беспомощный бунтовщик?
Одиночества хочешь? Довольно с тебя холма —
чтобы камень катить или крест на него тащить.
© Полина Орынянская, 2017
https://stihi.ru/2017/01/05/10283
Первобытное
Забудь обо всём. Молчи и смотри — всего-то.
На воду в канавах, на веточки ивняка,
на снег у дороги... Под вечер, когда зевота
и по небу розово тянутся облака,
возьми полторашку пива, сиди и думай
о том, что с крыльца в деревне плевать на мир —
безумный, безумный... А ты — для него безумный:
в задрипанной кофте с орнаментом в тыщу дыр,
в дурацких галошах, хлебнувших весенней каши,
и синей кепке с винтажным принтом «Речфлот»...
Тут пахнет живой землёй и дождём вчерашним.
И ты, оборванец, торжественный санкюлот,
свободен, как голый дикарь в амазонской сельве.
Хозяин десятка грядок, раскисших глин,
колодца и старой печки, ты только верь мне:
вот здесь, на крылечке, находится пуп земли.
Теперь, первобытный, ты сам и шаман, и бубен,
ты прель от прели, дрова на траве двора...
Уже бормочут тепло и безумно губы...
Ну что, мой хороший, теперь, наконец, пора!
Давай, воскури дымы своей сигареты,
пускай колечки дебелой луне под нос,
подслушивай тени, целуй тишину взасос, —
и, может, очнутся косматые духи лета...
© Полина Орынянская, 2017
https://stihi.ru/2017/04/11/276
Забудь обо всём. Молчи и смотри — всего-то.
На воду в канавах, на веточки ивняка,
на снег у дороги... Под вечер, когда зевота
и по небу розово тянутся облака,
возьми полторашку пива, сиди и думай
о том, что с крыльца в деревне плевать на мир —
безумный, безумный... А ты — для него безумный:
в задрипанной кофте с орнаментом в тыщу дыр,
в дурацких галошах, хлебнувших весенней каши,
и синей кепке с винтажным принтом «Речфлот»...
Тут пахнет живой землёй и дождём вчерашним.
И ты, оборванец, торжественный санкюлот,
свободен, как голый дикарь в амазонской сельве.
Хозяин десятка грядок, раскисших глин,
колодца и старой печки, ты только верь мне:
вот здесь, на крылечке, находится пуп земли.
Теперь, первобытный, ты сам и шаман, и бубен,
ты прель от прели, дрова на траве двора...
Уже бормочут тепло и безумно губы...
Ну что, мой хороший, теперь, наконец, пора!
Давай, воскури дымы своей сигареты,
пускай колечки дебелой луне под нос,
подслушивай тени, целуй тишину взасос, —
и, может, очнутся косматые духи лета...
© Полина Орынянская, 2017
https://stihi.ru/2017/04/11/276
Память
Я расскажу, а ты запоминай.
Когда ночами слышишь пёсий лай,
не думай, что собаке просто скучно.
Она сейчас по-своему поёт
о том, что жизнь похожа на полёт
небесной тучи.
Её края подсвечены бледно,
она всегда с ветрами заодно...
Вот ты глядишь и думаешь о бренном –
о том, что всё проходит навсегда,
о том, что с неба падает звезда,
и это знак конечности и тлена.
И тонкий серп стареющей луны
остроконечно вспарывает сны
и ловит на крючок тоски и страха,
липучего, как нити паутин, —
что в этом мире ты совсем один:
пришёл, ушёл, ни памяти, ни праха.
А у собаки кровь её племён
гудит про незапамятность времён,
про ночь в степи, где всхрапывают кони,
где каждый жив, пока он лютый зверь...
И ветер дует в дудочку потерь,
и эхо стонет.
Лиловая, как чашечки вьюнков,
в собачьей глотке зреет тьма веков,
она сладка, мучительна, зыбуча.
И в этой тьме серебряно летят,
как тыщу лет и тыщи лет назад,
всё те же тучи...
© Полина Орынянская, 2019
https://stihi.ru/2019/07/04/4095
Я расскажу, а ты запоминай.
Когда ночами слышишь пёсий лай,
не думай, что собаке просто скучно.
Она сейчас по-своему поёт
о том, что жизнь похожа на полёт
небесной тучи.
Её края подсвечены бледно,
она всегда с ветрами заодно...
Вот ты глядишь и думаешь о бренном –
о том, что всё проходит навсегда,
о том, что с неба падает звезда,
и это знак конечности и тлена.
И тонкий серп стареющей луны
остроконечно вспарывает сны
и ловит на крючок тоски и страха,
липучего, как нити паутин, —
что в этом мире ты совсем один:
пришёл, ушёл, ни памяти, ни праха.
А у собаки кровь её племён
гудит про незапамятность времён,
про ночь в степи, где всхрапывают кони,
где каждый жив, пока он лютый зверь...
И ветер дует в дудочку потерь,
и эхо стонет.
Лиловая, как чашечки вьюнков,
в собачьей глотке зреет тьма веков,
она сладка, мучительна, зыбуча.
И в этой тьме серебряно летят,
как тыщу лет и тыщи лет назад,
всё те же тучи...
© Полина Орынянская, 2019
https://stihi.ru/2019/07/04/4095
Города
Припоминай: трамвайные пути,
асфальт разбитый, пыль, кусты по краю.
Шиповник жарко пахнет, доцветая...
Мне в этот город дважды не войти.
Не то чтоб он не тот и я не та.
И под забором те же амаранты.
Но нет смешного платьица в цветах
и серых сандалет с прошитым рантом...
Как шёл моим далёким городам
весёлый ситчик на весёлой маме
и наш видавший виды чемодан –
коричневый с железными замками.
...То осень, то зима в моём окне.
Когда нечасто наступает лето,
оно приходит в серых сандалетах,
которые малы ему и мне.
И тянутся повсюду провода –
связующие ниточки разлуки,
не зная, что уходят в никуда.
Горячие цветные города...
От них остались запахи и звуки.
© Полина Орынянская, 2020
https://stihi.ru/2020/06/09/4242
Припоминай: трамвайные пути,
асфальт разбитый, пыль, кусты по краю.
Шиповник жарко пахнет, доцветая...
Мне в этот город дважды не войти.
Не то чтоб он не тот и я не та.
И под забором те же амаранты.
Но нет смешного платьица в цветах
и серых сандалет с прошитым рантом...
Как шёл моим далёким городам
весёлый ситчик на весёлой маме
и наш видавший виды чемодан –
коричневый с железными замками.
...То осень, то зима в моём окне.
Когда нечасто наступает лето,
оно приходит в серых сандалетах,
которые малы ему и мне.
И тянутся повсюду провода –
связующие ниточки разлуки,
не зная, что уходят в никуда.
Горячие цветные города...
От них остались запахи и звуки.
© Полина Орынянская, 2020
https://stihi.ru/2020/06/09/4242
Колея
Моя Россия. Рыжая земля,
Раскисшая от стаявшего снега,
Идущая до края колея
Среди травы безжизненной и пегой.
Над вырубкой висит дремотный дым,
Горчит и дразнит смутным непокоем –
Ночными полустанками, тоскою
И привкусом колодезной воды.
И хочется махнуть рукой, ей-богу,
Знакомым окнам, улицам в пыли;
Идти, идти просёлочной дорогой
По скользкому суглинку колеи;
Смотреть, как тлеет солнечный окурок
В тумане припозднившейся зари...
Вы памяти моей поводыри,
Весна и осень, свет и зябкий сумрак...
© Полина Орынянская, 2015
https://stihi.ru/2015/03/24/5085
Моя Россия. Рыжая земля,
Раскисшая от стаявшего снега,
Идущая до края колея
Среди травы безжизненной и пегой.
Над вырубкой висит дремотный дым,
Горчит и дразнит смутным непокоем –
Ночными полустанками, тоскою
И привкусом колодезной воды.
И хочется махнуть рукой, ей-богу,
Знакомым окнам, улицам в пыли;
Идти, идти просёлочной дорогой
По скользкому суглинку колеи;
Смотреть, как тлеет солнечный окурок
В тумане припозднившейся зари...
Вы памяти моей поводыри,
Весна и осень, свет и зябкий сумрак...
© Полина Орынянская, 2015
https://stihi.ru/2015/03/24/5085
Четыре зелёных свистка
Налей мне. Я, в общем, особо не пью,
но дело такое — тоска.
Ты знаешь, она прорастает, как вьюн,
когда поезда, уползая, дают
четыре зелёных свистка.
И тот, кто отчалил, — счастливый дурак —
немедленно стелет постель.
А ты аутсайдер, и дело табак,
ты сборщик полночного лая собак,
хозяин пустынных земель.
Ты делаешь пару дурацких шагов...
Так нужно — и машешь вослед.
А там календарь полчаса как другой,
ребёнок над чаем качает ногой
и время открыть туалет.
И поезд как будто проходит насквозь,
оставив в грудине пролом.
Такая досада, беспомощность, злость
на это ночное холодное врозь,
на тёмный пустующий дом...
А там — красота, огоньки средь полей
и тянет прохладой сырой...
Ты знаешь, давай-ка налей по второй.
И сразу по третьей налей.
© Полина Орынянская, 2016
https://stihi.ru/2016/05/24/5168
Налей мне. Я, в общем, особо не пью,
но дело такое — тоска.
Ты знаешь, она прорастает, как вьюн,
когда поезда, уползая, дают
четыре зелёных свистка.
И тот, кто отчалил, — счастливый дурак —
немедленно стелет постель.
А ты аутсайдер, и дело табак,
ты сборщик полночного лая собак,
хозяин пустынных земель.
Ты делаешь пару дурацких шагов...
Так нужно — и машешь вослед.
А там календарь полчаса как другой,
ребёнок над чаем качает ногой
и время открыть туалет.
И поезд как будто проходит насквозь,
оставив в грудине пролом.
Такая досада, беспомощность, злость
на это ночное холодное врозь,
на тёмный пустующий дом...
А там — красота, огоньки средь полей
и тянет прохладой сырой...
Ты знаешь, давай-ка налей по второй.
И сразу по третьей налей.
© Полина Орынянская, 2016
https://stihi.ru/2016/05/24/5168
Рваное небо
Небо непрочно и рвётся, бывает, вдрызг.
Шарят по небу лучами прожектора.
Юнкерсы воют, их вой переходит в визг.
Рваное небо, рваное небо, рва...
Слушай, запомни: ты видишь кошмарный сон.
Время придёт, ты проснёшься живым, малыш.
Хлеб, молоко, за окном колокольный звон –
благовест будто бы льётся с горбатых крыш.
Мы доживём. Захлебнутся слезами псы,
те, кто людей штабелями в суглинок рва.
Кто ж, как не мы, будет штопать однажды, сын,
рваное небо, рваное небо, рва...
2015
Небо непрочно и рвётся, бывает, вдрызг.
Шарят по небу лучами прожектора.
Юнкерсы воют, их вой переходит в визг.
Рваное небо, рваное небо, рва...
Слушай, запомни: ты видишь кошмарный сон.
Время придёт, ты проснёшься живым, малыш.
Хлеб, молоко, за окном колокольный звон –
благовест будто бы льётся с горбатых крыш.
Мы доживём. Захлебнутся слезами псы,
те, кто людей штабелями в суглинок рва.
Кто ж, как не мы, будет штопать однажды, сын,
рваное небо, рваное небо, рва...
2015
День в мае
Поверишь ли, а радостей простых
за суетой становится всё меньше.
Так выйдешь в май – и встанешь, онемевши,
очнувшись и растерянно застыв.
На кромки луж сбивается пыльца.
Щекастые желтеют одуваны.
Такая малость вроде бы, а славно –
я сразу дозвонилась до отца.
И слушала, как щёлкает в печи,
и дверь скрипит, и он скрипит помалу,
кряхтит, но по привычке, в полнакала,
и радостно ворчит.
И будет очень долгим этот день –
мой отголосок детства и покоя.
Все живы и здоровы, и такое
цветенье вишен в солнечном дожде...
©Полина Орынянская, 2020
https://stihi.ru/2020/05/21/4409
Поверишь ли, а радостей простых
за суетой становится всё меньше.
Так выйдешь в май – и встанешь, онемевши,
очнувшись и растерянно застыв.
На кромки луж сбивается пыльца.
Щекастые желтеют одуваны.
Такая малость вроде бы, а славно –
я сразу дозвонилась до отца.
И слушала, как щёлкает в печи,
и дверь скрипит, и он скрипит помалу,
кряхтит, но по привычке, в полнакала,
и радостно ворчит.
И будет очень долгим этот день –
мой отголосок детства и покоя.
Все живы и здоровы, и такое
цветенье вишен в солнечном дожде...
©Полина Орынянская, 2020
https://stihi.ru/2020/05/21/4409
Сарафан
Как май сиренев и богат на сны…
Под заморозки поздние дымы
уютны, словно старая овчина.
Сойдёшь с крыльца в холодную траву,
вдыхаешь вместе с дымом синеву
и думаешь: ну, снова на плаву –
всё чин по чину.
И зябки, зыбки запахи земли,
но ветер, прилетая из дали,
несёт пыльцу, и бабочек, и веру.
И ты, как однолетние цветы,
глядишь на краткость дней без суеты
и, открывая дверцы шифоньера,
перебираешь милый дачный хлам,
берёшь весёлый пёстрый сарафан
с подсолнухами. Как тебе, смотри-ка?
И даже с парой дырок в подоле
нет никого красивей на земле, –
ну разве что цветущая клубника…
Из детских снов на взрослую меня
сойдёт покой – звенящая октава.
Так истончилось неба полотно,
что светится луна средь бела дня.
Вон там, смотри, где облако дыряво...
© Полина Орынянская, 2018
https://stihi.ru/2018/05/25/2427
Как май сиренев и богат на сны…
Под заморозки поздние дымы
уютны, словно старая овчина.
Сойдёшь с крыльца в холодную траву,
вдыхаешь вместе с дымом синеву
и думаешь: ну, снова на плаву –
всё чин по чину.
И зябки, зыбки запахи земли,
но ветер, прилетая из дали,
несёт пыльцу, и бабочек, и веру.
И ты, как однолетние цветы,
глядишь на краткость дней без суеты
и, открывая дверцы шифоньера,
перебираешь милый дачный хлам,
берёшь весёлый пёстрый сарафан
с подсолнухами. Как тебе, смотри-ка?
И даже с парой дырок в подоле
нет никого красивей на земле, –
ну разве что цветущая клубника…
Из детских снов на взрослую меня
сойдёт покой – звенящая октава.
Так истончилось неба полотно,
что светится луна средь бела дня.
Вон там, смотри, где облако дыряво...
© Полина Орынянская, 2018
https://stihi.ru/2018/05/25/2427
Маугли
С. Ч.
Снег светится, будто из неба сыплется Млечный Путь.
А там, где ты, ржавеют гвозди в заборных досках,
старый завод принимает дожди на грудь,
и пацаны забивают косяк за киоском.
У меня во дворе голуби, голуби, старушечий щебеток.
Летом одуванчики. Пастораль, всё такое.
Слушай, маугли, как ты там выжить смог?
Расскажи, и я оставлю тебя в покое.
Если к дому твоему подходить с другого угла,
там по колено бурьян, покрышки и арматура.
Ты говорил, у тебя рыжая такая была.
Из Москвы ездила к тебе, дура.
Расскажи, как сосед – алкаш, эпилептик и друг
любит рыбок, а больше некого просто.
Как ровесники в вашем районе давно не мрут,
потому как вымерли в девяностых.
И когда с Байконура стартует очередной корабль,
так и тянет спросить, подняв удивленно плечики:
что вы там ищете? Вот она чёрная дыра –
и в ней у пивной зелёные человечки.
Я знаю правду (умнею, пора стареть).
Но не дрейфь, никому не скажу, конечно, об этом.
Всё очень просто: ты сталкер в этой дыре.
Ты, маугли, и спасёшь планету.
© Полина Орынянская, 2017
https://stihi.ru/2017/11/15/11517
С. Ч.
Снег светится, будто из неба сыплется Млечный Путь.
А там, где ты, ржавеют гвозди в заборных досках,
старый завод принимает дожди на грудь,
и пацаны забивают косяк за киоском.
У меня во дворе голуби, голуби, старушечий щебеток.
Летом одуванчики. Пастораль, всё такое.
Слушай, маугли, как ты там выжить смог?
Расскажи, и я оставлю тебя в покое.
Если к дому твоему подходить с другого угла,
там по колено бурьян, покрышки и арматура.
Ты говорил, у тебя рыжая такая была.
Из Москвы ездила к тебе, дура.
Расскажи, как сосед – алкаш, эпилептик и друг
любит рыбок, а больше некого просто.
Как ровесники в вашем районе давно не мрут,
потому как вымерли в девяностых.
И когда с Байконура стартует очередной корабль,
так и тянет спросить, подняв удивленно плечики:
что вы там ищете? Вот она чёрная дыра –
и в ней у пивной зелёные человечки.
Я знаю правду (умнею, пора стареть).
Но не дрейфь, никому не скажу, конечно, об этом.
Всё очень просто: ты сталкер в этой дыре.
Ты, маугли, и спасёшь планету.
© Полина Орынянская, 2017
https://stihi.ru/2017/11/15/11517
Другое лето
Зеленью пахнет, сыростью и теплом.
Травы торопятся в каждой щели взойти...
Лето становится коротко и мало,
будто с годами садится его сатин.
Всё, как обычно: осень, зима, весна...
Вдруг просыпаешься – боже, под пятьдесят!
Ах, одуванчик, беспечная седина.
Как же блаженно минуты его летят –
пухом прозрачным меж бабочек и шмелей,
жадно хмелея от крошечной высоты,
с ветром, по ветру, всё призрачней и белей,
вольно, легко, качаясь, кружа... А ты
выйдешь из дома – знакомых дорог круги,
как годовые кольца – поди сочти.
Только на лето становится всё другим.
День не торопишь, не дышишь над ним почти.
Воля твоя – и каждый его пустяк,
словно секретик, спрятал бы под стекло –
пёрышко, листик, вечерней зари медяк...
Окна раскрыты, и шторы летят, летят.
Лето, как детство, и коротко, и мало...
© Полина Орынянская, 2019
https://stihi.ru/2019/06/01/5834
Зеленью пахнет, сыростью и теплом.
Травы торопятся в каждой щели взойти...
Лето становится коротко и мало,
будто с годами садится его сатин.
Всё, как обычно: осень, зима, весна...
Вдруг просыпаешься – боже, под пятьдесят!
Ах, одуванчик, беспечная седина.
Как же блаженно минуты его летят –
пухом прозрачным меж бабочек и шмелей,
жадно хмелея от крошечной высоты,
с ветром, по ветру, всё призрачней и белей,
вольно, легко, качаясь, кружа... А ты
выйдешь из дома – знакомых дорог круги,
как годовые кольца – поди сочти.
Только на лето становится всё другим.
День не торопишь, не дышишь над ним почти.
Воля твоя – и каждый его пустяк,
словно секретик, спрятал бы под стекло –
пёрышко, листик, вечерней зари медяк...
Окна раскрыты, и шторы летят, летят.
Лето, как детство, и коротко, и мало...
© Полина Орынянская, 2019
https://stihi.ru/2019/06/01/5834
Позывной
Если выпрямить спину, что возраст согнул в дугу,
свистнуть псину и где-нибудь в дебрях на берегу
бросить кости свои, и палатку, и два весла –
будет снова весна.
Против шерсти река приласкает наскальный мох,
и сырыми мазками по краю лесных дорог
вечер выпишет сосны – стволов огневую медь.
Будут сосны скрипеть.
А ты знаешь, что соснам на этот протяжный скрип
отзываются бриги, идущие на Магриб,
и становится солоно ветру, губам, реке,
окуням в тростнике?
И со спички одной полыхнёт и дыхнёт береста
сладкой дёготной тьмой, и, листву на ветвях пролистав,
ветер бросится вниз, и оближут его, как щенки,
золотого огня шершавые языки.
А когда, наконец, чай поспеет и выйдет луна,
ты поймёшь: может, кто и стареет, а мы ни хрена.
Видишь – сыплются звёзды, видавшие тьму времён?
Мы же просто скрипим – это наш позывной.
Приём!
© Полина Орынянская, 2019
https://stihi.ru/2019/01/09/3021
Если выпрямить спину, что возраст согнул в дугу,
свистнуть псину и где-нибудь в дебрях на берегу
бросить кости свои, и палатку, и два весла –
будет снова весна.
Против шерсти река приласкает наскальный мох,
и сырыми мазками по краю лесных дорог
вечер выпишет сосны – стволов огневую медь.
Будут сосны скрипеть.
А ты знаешь, что соснам на этот протяжный скрип
отзываются бриги, идущие на Магриб,
и становится солоно ветру, губам, реке,
окуням в тростнике?
И со спички одной полыхнёт и дыхнёт береста
сладкой дёготной тьмой, и, листву на ветвях пролистав,
ветер бросится вниз, и оближут его, как щенки,
золотого огня шершавые языки.
А когда, наконец, чай поспеет и выйдет луна,
ты поймёшь: может, кто и стареет, а мы ни хрена.
Видишь – сыплются звёзды, видавшие тьму времён?
Мы же просто скрипим – это наш позывной.
Приём!
© Полина Орынянская, 2019
https://stihi.ru/2019/01/09/3021
Развалюха
Было дело, ловился на муху пескарь спозаранку.
Весь пейзаж – пара сотен зелёных да синих мазков.
Косогор протянулся до речки и кончился банькой,
камышами и серыми досками бывших мостков.
Взяли быструю речку кусты да коряги измором.
Бабка, помнится, раньше ходила сюда постирать...
А на самом бугре за косыми жердями забора –
развалюха, етить твою душу, тудыт твою мать.
Сыплет жаркое солнце свою золотую солому,
загоняет и тени, и нежить в глухие углы...
Лишь бы жили да жили, чего ещё надобно дому?
Две герани и чтоб занавески на окнах белы.
Задурила седая полынь, осмелела тем летом.
Разрослась, пахла маетно, густо и вязко в жару...
Дом взлететь собирался за бабкой – на благовест, к свету.
Да куда там – рванул, а на небо дома не берут…
Летом лучше. Тепло. Из малины с утра птичий гомон.
Речка пьяно бормочет, напившись ночного дождя.
Вырастает трава между рёбер осевшего дома.
Жили-были. Растили-любили.
Как ты.
И как я.
© Полина Орынянская, 2017
https://stihi.ru/2017/06/08/6712
Было дело, ловился на муху пескарь спозаранку.
Весь пейзаж – пара сотен зелёных да синих мазков.
Косогор протянулся до речки и кончился банькой,
камышами и серыми досками бывших мостков.
Взяли быструю речку кусты да коряги измором.
Бабка, помнится, раньше ходила сюда постирать...
А на самом бугре за косыми жердями забора –
развалюха, етить твою душу, тудыт твою мать.
Сыплет жаркое солнце свою золотую солому,
загоняет и тени, и нежить в глухие углы...
Лишь бы жили да жили, чего ещё надобно дому?
Две герани и чтоб занавески на окнах белы.
Задурила седая полынь, осмелела тем летом.
Разрослась, пахла маетно, густо и вязко в жару...
Дом взлететь собирался за бабкой – на благовест, к свету.
Да куда там – рванул, а на небо дома не берут…
Летом лучше. Тепло. Из малины с утра птичий гомон.
Речка пьяно бормочет, напившись ночного дождя.
Вырастает трава между рёбер осевшего дома.
Жили-были. Растили-любили.
Как ты.
И как я.
© Полина Орынянская, 2017
https://stihi.ru/2017/06/08/6712
***
Какая даль, какая невидаль,
и облак обморочно-бел!
Таскает солнце жарким неводом
из моря в море кучу тел.
Вода бурлит, кипит и пенится.
И ветер посвистом своим
надул у тётки полотенце –
взлетай, летим!
Она взяла разбег по камушкам.
В ракушки прятались рачки...
Мотор на лодочке покашливал.
Садилась рыба на крючки.
Пустели пляжи. Камни стынули.
Луны проклюнулся овал.
И над горами круглоспинными
взорвался облак и опал.
Пришли дожди. Хурма поспела...
Она же знай поверх страстей
летала, дура туготелая,
а я завидовала ей.
© Полина Орынянская, 2020
https://stihi.ru/2020/07/02/3729
Какая даль, какая невидаль,
и облак обморочно-бел!
Таскает солнце жарким неводом
из моря в море кучу тел.
Вода бурлит, кипит и пенится.
И ветер посвистом своим
надул у тётки полотенце –
взлетай, летим!
Она взяла разбег по камушкам.
В ракушки прятались рачки...
Мотор на лодочке покашливал.
Садилась рыба на крючки.
Пустели пляжи. Камни стынули.
Луны проклюнулся овал.
И над горами круглоспинными
взорвался облак и опал.
Пришли дожди. Хурма поспела...
Она же знай поверх страстей
летала, дура туготелая,
а я завидовала ей.
© Полина Орынянская, 2020
https://stihi.ru/2020/07/02/3729
Деревенский пароход
Небо измеряется дождём,
дотянувшим ниточки до веток.
Перелесок медленной ладьёй
выплывает в поле из рассвета.
И в его кильватере ползёт,
пыхая белёсыми дымами,
жизни деревенской пароход –
с нами, огородами, домами.
Прогоняя долгий полусон,
спеленавший нас с тобою сладко,
вместо рынды жмает на клаксон
по субботам Тоня-автолавка.
Солнце трепыхает плавником.
У меня две денежки в кармане:
я иду за хлебом босиком
по просёлку в пёстром сарафане...
Вечер пахнет пылью и дымком
баньки, в поздних сумерках нагретой.
Время измеряется легко –
радостью, теплом. Любовью. Светом.
Жизни этой тихая река
медленно петляет между днями.
И плывут люпины по бокам,
и гудят пузатыми шмелями...
© Полина Орынянская, 2019
https://stihi.ru/2019/05/25/5506
Небо измеряется дождём,
дотянувшим ниточки до веток.
Перелесок медленной ладьёй
выплывает в поле из рассвета.
И в его кильватере ползёт,
пыхая белёсыми дымами,
жизни деревенской пароход –
с нами, огородами, домами.
Прогоняя долгий полусон,
спеленавший нас с тобою сладко,
вместо рынды жмает на клаксон
по субботам Тоня-автолавка.
Солнце трепыхает плавником.
У меня две денежки в кармане:
я иду за хлебом босиком
по просёлку в пёстром сарафане...
Вечер пахнет пылью и дымком
баньки, в поздних сумерках нагретой.
Время измеряется легко –
радостью, теплом. Любовью. Светом.
Жизни этой тихая река
медленно петляет между днями.
И плывут люпины по бокам,
и гудят пузатыми шмелями...
© Полина Орынянская, 2019
https://stihi.ru/2019/05/25/5506
Покой
Вечер душен, подслеповат.
Небо вязкое, как мерло.
Из подъезда на сорок ватт
света белого натекло.
После ливня – всегда покой,
послезвучие спелых нот.
Можно черпать его рукой
и прикладывать, где скребёт,
и латать многоточье дыр
(дни навылет и ночи влёт)...
Тихо. Тихо на все лады.
У пришедшей с небес воды
запах странствий, иных широт.
Там лютует седой борей
и солёно гудит зюйд-вест...
В рыжих отсветах фонарей
мне мерещится Южный крест...
Душно. Мелочью на ладонь
город сыплет трамвайный звон.
Всё уходит дождём-водой.
Всё – безвременье, мутный сон.
Время – это столетний мох.
Это трещины на камнях.
Это самый последний вдох,
а на выдохе нет меня –
только лес и обрыв к реке
вдалеке...
© Полина Орынянская, 2017
https://stihi.ru/2017/06/03/9010
Вечер душен, подслеповат.
Небо вязкое, как мерло.
Из подъезда на сорок ватт
света белого натекло.
После ливня – всегда покой,
послезвучие спелых нот.
Можно черпать его рукой
и прикладывать, где скребёт,
и латать многоточье дыр
(дни навылет и ночи влёт)...
Тихо. Тихо на все лады.
У пришедшей с небес воды
запах странствий, иных широт.
Там лютует седой борей
и солёно гудит зюйд-вест...
В рыжих отсветах фонарей
мне мерещится Южный крест...
Душно. Мелочью на ладонь
город сыплет трамвайный звон.
Всё уходит дождём-водой.
Всё – безвременье, мутный сон.
Время – это столетний мох.
Это трещины на камнях.
Это самый последний вдох,
а на выдохе нет меня –
только лес и обрыв к реке
вдалеке...
© Полина Орынянская, 2017
https://stihi.ru/2017/06/03/9010
Средняя полоса
Немного света в пасмурном окне,
чуть-чуть дождя – умыть седые листья, –
и этого достаточно вполне.
Под вечер воздух станет серебристым,
и будет зябко.
В средней полосе
печален август с самых первых чисел.
Дни тянутся, а времечко бежит –
неровная строка бумажных писем...
Идёт грибник по утренней росе.
Так Вечный жид
давно обходит скопища людей,
но всё равно покоя не обрящет...
Смородина в саду всё слаще, слаще.
А хочется на солнышке сидеть,
не шевелясь, покорно созерцая,
как догорают свечи иван-чая
и небо отражается в воде...
© Полина Орынянская, 2020
https://stihi.ru/2020/08/02/7218
Немного света в пасмурном окне,
чуть-чуть дождя – умыть седые листья, –
и этого достаточно вполне.
Под вечер воздух станет серебристым,
и будет зябко.
В средней полосе
печален август с самых первых чисел.
Дни тянутся, а времечко бежит –
неровная строка бумажных писем...
Идёт грибник по утренней росе.
Так Вечный жид
давно обходит скопища людей,
но всё равно покоя не обрящет...
Смородина в саду всё слаще, слаще.
А хочется на солнышке сидеть,
не шевелясь, покорно созерцая,
как догорают свечи иван-чая
и небо отражается в воде...
© Полина Орынянская, 2020
https://stihi.ru/2020/08/02/7218
Осы
Что лето покатилось под откос,
я замечаю по нахальству ос –
назойливых, упрямых, кропотливых.
Сижу в саду, внизу течёт река,
и осы, опьяневшие слегка,
сосут нектар из переспелой сливы.
Карабкается солнышко в зенит.
От жара даже птица не звенит –
с утра укрылась в листьях винограда.
Проходит день в делах и пустяках.
Рыжеют, закипая, облака...
Пора к столу, под яблоню, в прохладу.
Ну, Господи, спаси и сохрани,
благослови меня на эти дни
копчёной рыбой и холодным пивом,
и, пару лет пометив как прогул,
дай в старости на этом берегу
вот так же глупых ос гонять лениво.
© Полина Орынянская, 2019
https://stihi.ru/2019/07/22/5954
Что лето покатилось под откос,
я замечаю по нахальству ос –
назойливых, упрямых, кропотливых.
Сижу в саду, внизу течёт река,
и осы, опьяневшие слегка,
сосут нектар из переспелой сливы.
Карабкается солнышко в зенит.
От жара даже птица не звенит –
с утра укрылась в листьях винограда.
Проходит день в делах и пустяках.
Рыжеют, закипая, облака...
Пора к столу, под яблоню, в прохладу.
Ну, Господи, спаси и сохрани,
благослови меня на эти дни
копчёной рыбой и холодным пивом,
и, пару лет пометив как прогул,
дай в старости на этом берегу
вот так же глупых ос гонять лениво.
© Полина Орынянская, 2019
https://stihi.ru/2019/07/22/5954
Бонсай
Я лета жду с начала сентября,
с явления кленовой позолоты.
Ещё янтарно теплится заря,
ещё птенцы разучивают ноты,
а я уже, поёживаясь впрок,
из шерстяных носков не вылезая,
ращу внутри, как тонкий стебелёк,
как чутошное деревце бонсая,
предчувствие июньских земляник,
далёких полустанков с перекуром,
где поезда срываются на крик:
эй, кто-нибудь! – А им в ответ дежурный
по громкой связи лепит черт-те что,
ни слов не разобрать, ни матерщины...
И вот в краю платанов лет по сто
горланят горбоносые мужчины,
несут какой-такой шашлык-машлык,
кувшин вина... Но время на исходе,
и самолёт взлетает тык-впритык
к туманам, соснам, северной погоде,
макушкам храмов средь бедовых изб
с окошками ей-богу слюдяными,
где пьют дожди до положенья риз
поля, поля, поля, а между ними
петляют позабытые пути,
ведущие в капканы малых родин.
А там ни новостей, ни суеты,
грибы пошли... Но время на исходе,
и, проезжая – что там? Сестрорецк? –
я чувствую усталость всё подспудней
и так мечтаю, чтобы, наконец,
унылым клином потянулись будни.
Да плохо ли, по правде говоря? –
На даче астры, лужи и соседи.
Диван, чаёк, собака и соцсети.
Работа. Дом. Начало сентября…
© Полина Орынянская, 2019
https://stihi.ru/2019/08/29/5205
Я лета жду с начала сентября,
с явления кленовой позолоты.
Ещё янтарно теплится заря,
ещё птенцы разучивают ноты,
а я уже, поёживаясь впрок,
из шерстяных носков не вылезая,
ращу внутри, как тонкий стебелёк,
как чутошное деревце бонсая,
предчувствие июньских земляник,
далёких полустанков с перекуром,
где поезда срываются на крик:
эй, кто-нибудь! – А им в ответ дежурный
по громкой связи лепит черт-те что,
ни слов не разобрать, ни матерщины...
И вот в краю платанов лет по сто
горланят горбоносые мужчины,
несут какой-такой шашлык-машлык,
кувшин вина... Но время на исходе,
и самолёт взлетает тык-впритык
к туманам, соснам, северной погоде,
макушкам храмов средь бедовых изб
с окошками ей-богу слюдяными,
где пьют дожди до положенья риз
поля, поля, поля, а между ними
петляют позабытые пути,
ведущие в капканы малых родин.
А там ни новостей, ни суеты,
грибы пошли... Но время на исходе,
и, проезжая – что там? Сестрорецк? –
я чувствую усталость всё подспудней
и так мечтаю, чтобы, наконец,
унылым клином потянулись будни.
Да плохо ли, по правде говоря? –
На даче астры, лужи и соседи.
Диван, чаёк, собака и соцсети.
Работа. Дом. Начало сентября…
© Полина Орынянская, 2019
https://stihi.ru/2019/08/29/5205