Мы не только раскроем подробности предыдущего заседания 17 июля, но и выведем конкретные шаги перед финальным заседанием в августе, которое может стать решающим в первой инстанции.

«Проведение психолого-лингвистической экспертизы является по сути дела передоказыванием. Но зачем доказывать предмет иска подобным сложным, затратным способом, когда он достаточно неплохо доказывается следующими обстоятельствами: в материалах дела отсутствует какое-либо основание для проведения аттестации.

Здесь мы, изучая имеющиеся документы в материалах дела, приходим к выводу, что ни в письме начальника московского филиала, ни в поручении генерального директора о проведении данной аттестации у нас нет обоснованной ссылки на цели проведения аттестации. И более того, у нас нет даже правового основания для проведения аттестации, так как у нас аттестация производится, согласно тому же положению об аттестациях, например, для предотвращения обоснованных сомнений в квалификации работника».

«Прошение, которое ему подавалось со стороны московского филиала, тоже не имеет никаких оснований для проведения аттестации. В нём не излагается никакого сомнения в знаниях или квалификации моего доверителя. Нашу позицию подтверждает судебная практика, но, кроме этого, необходимо упомянуть ещё о следующем — на аттестацию был направлен неправомочный орган или недолжностное лицо.

То есть, если мы смотрим на исходящий номер, то направление на аттестацию было дано по результатам проверки. Чьей проверки? Проверки кого? Кто это обобщил? Неизвестно. Что такое «направление на очередную аттестацию»? Неизвестно».

«Обращаю внимание на вопросы, которые ей были заданы. Это вопросы, которые связаны с требованиями обеспечения безопасности в поезде, обслуживания пассажиров, общие знания по должности, вопросы знания локальных нормативных актов, в том числе и по антикоррупционной деятельности, общеправовые знания.

Учитывая, что дисциплинарный проступок касался несоблюдения должностной инструкции в части приёма в рейс неотмеченных специальным обозначением пищевой продукции, предназначенной для дальнейшей реализации, и несодействие ревизорам в их проверке, было бы логичным предположить, что если обоснованные сомнения в квалификации моего доверителя возникают по этому поводу, то и проверять нужно по знанию актов о проверках, о ревизиях, о приёме пищевой продукции, о продаже. Но её проверяли по другим пунктам.

Более того, проведение внеочередной аттестации должно быть обосновано, а сам по себе дисциплинарный проступок не может являться причиной для проведения аттестации. Мы в данной своей позиции в том числе ссылались на приложенную в материалах дела судебную практику, где судебная коллегия так и пишет, что обстоятельства дисциплинарного проступка, послужившего проведению очередной аттестации, не подтверждают отсутствие у него достаточной квалификации, а свидетельствуют о грубом нарушении трудовых обязанностей».

«Как следует из листов ознакомления, которые нам были предоставлены, мой доверитель не мог быть ознакомлен с некоторыми нормативными актами и, по сути, видел их впервые в жизни, учитывая, что это большие, многостраничные, сложноустроенные документы. Изучить их при должной нагрузке, напряжённости трудового процесса достаточно сложно.

Я думаю, что с учётом всего выше указанного и при условии, что представитель ответчика предоставит заверенные копии локально-нормативных актов, как мы и просили к проведению экспертизы, а также копию листа специальной оценки труда начальника поезда, где мы увидим степень нагрузки производственной, — при указанных обстоятельствах и при указанных условиях проведение специальной психолого-лингвистической экспертизы не будет необходимым, так как оценить сложное устройство юридического текста могут специалисты, юристы, в том числе участники процесса».

«Это приложение чрезвычайно необходимо? Предоставьте документы в качестве доказательства, имеющие значение по делу».

«Данные документы, являясь достаточно важными с точки зрения локально-нормативных актов работодателя, представляют из себя юридические акты, которые нуждаются в соответствующем познании. Допустим, стандарты обслуживания компании — это достаточно трудный сборник, который нужно изучить и, как требовали от моего доверителя, вызубрить, ответить прямо дословно. И мы хотим убедиться: насколько это вообще было возможно при учёте воздействия на моего доверителя?

Безусловно, на усмотрение суда мы оставляем вопрос с запросом всех документов — всех десяти, — но мы настаиваем на том, что запросить нужно хотя бы стандарты обслуживания для того, чтобы понять, с какими документами шла работа».

«То есть тех обращений, которые ранее были предоставлены, недостаточно, и надо ещё книгу приложить?»

«Мы считаем, да».

«Мы хотим ещё раз обозначить то, что при аттестации ответчиком не были исследованы все свидетельства деятельности моего доверителя: обращения пассажиров, жалобы на неё или благодарности, или ещё какого-то либо заявления. Не были исследованы другие обстоятельства, например, её взаимоотношения с работниками.

Таким образом, мы хотим показать, что служебный отзыв [в отношении Марины] не соответствует действительности. И в этом отношении мы также ссылаемся на приложенную судебную практику».

«Какие ещё доказательства будут приведены?»

«При изучении имеющихся материалов дела, уважаемый суд, мы пришли к выводу, что всё остальное является предметом доказывания ответчика. Мы настаиваем только на допросе свидетелей, и всё».

🔴Незаконность аттестации. Проведена без подтверждения полномочий заместителя гендиректора. Отсутствуют законные основания для проверки (нарушен п. 7 Положения об аттестации). Нет связи между дисциплинарным взысканием и необходимостью аттестации.
🔴Процедурный беспредел. Вопросы комиссии не соответствовали заявленным причинам проверки, не учитывался 15-летний стаж работницы, аттестацию проводили после рабочей смены, создавая невыносимые условия.
🔴Давление на работницу. Работодатель предоставил нормативные документы для подготовки и создал условия, исключающие справедливую оценку.

🔵«Возвращение военнопленных и депортированных детей»;
🔵Подготовка к возможной встрече лидеров;
🔵Перемирие и прекращение огня.

«Стоп геноциду. Это ужасно!», «Палестина будет жить!», «Вор! Насильник! Убийца! Израиль!».

«Я сказал им, где я родился, у меня были удостоверение личности, социальный номер, свидетельство о рождении», — сказал он. «Им было всё равно».

🔵Создание трех рабочих групп (политической, гуманитарной и военной) для онлайн-переговоров;
🔵Кратковременные перемирия (24–48 часов) для эвакуации раненых и погибших;
🔵Продолжение обмена пленными и телами погибших (РФ заявила о передаче Украине 7 тыс. тел и готовности отдать еще 3 тыс.);
🔵Встреча Путина и Зеленского возможна только после согласования мирного договора.

🔵Прекращение огня, включая удары по гражданской инфраструктуре;
🔵Встреча Зеленского с Путиным до конца августа с участием Эрдогана и Трампа;
🔵Обмен всех пленных (Киев говорит о 1,2 тыс. человек).