Немного про шоу-бизнес и шире про контент в рубрике #читатель сегодня музыкант и исполнитель Алексей Иовчев, группа «Зверобой» - та самая, клипы которых с песнями на стихи Елены Заславской собирают миллионы просмотров на Youtube и медленно, но верно покоряют чарты:

- Внутрицеховое.
Про шоу-бизнес.
Наткнулся на интересный пост в профильной группе для аранжировщиков, посвященный тенденциям в индустрии.
О том, что теперь безраздельно правят бал подростки с их придурковатыми кумирами в Тик-Токе, и это, якобы, конец эпохи.
И что сейчас ни радио, ни телевидение больше не имеют смысла.
Пост объемный и в целом довольно удручающий.
Однако не лишенный горькой правды. Но и контраргументы в комментариях тоже вполне состоятельны.
Сложилось впечатление, что все по-своему правы. (Редкий случай, однако!) Хотя большинство склонны впадать в уныние.
https://mobile.facebook.com/groups/1767572286792970

Что я думаю по этому поводу? Сейчас ввиду доступности "производства музыки" и способов её потребления аудитория разбилась на кластеры, ниши.
Поясню: когда мне было 12 лет, я был вынужден слушать Аллу Пугачёву. Просто потому, что её слушали мои родители, когда был включен телевизор. У меня не было некоей "своей" музыки для двенадцатилетних.
А сейчас всё разделилось. У подростков 12-ти лет есть свой нишевый продукт. У подростков в 18-20 лет есть, только он уже другой. И делают этот продукт их сверстники.
И так по всем возрастам.
Подростковые коммуникационные инструменты более подвижны, как те же Тик Ток, Инстаграм, соцсети и т.д.
Но это не означает, что других ниш не существует!
Есть музыка для 45-летних. Она совсем другая. Этим людям нелепые кумиры Тик-Тока кажутся генетическим сбоем природы (что, возможно, не лишено смысла).
Они, сорокапятилетние, реже ходят на концерты, но ходят. И музыку скачивают, покупают. Конечно, не так стремительно, как подростки. Но их никто не вычеркнул из жизни, и им тоже необходимы свои выразители.
То есть: если определиться со своей целевой аудиторией, можно прочно обосноваться в своей нише и стать, грубо говоря, "большой рыбой в маленьком пруду".
Ибо, как я сказал выше, океана уже, к сожалению, нет.
Есть куча маленьких и средних водоёмов.
(Поэтому и "рыба измельчала", кстати.)
Кроме того, всё что связано с подростковой аудиторией, чрезвычайно быстро устаревает, и исчезает.
От кумиров, звучавших пять лет назад, не осталось ни песен, ни проектов, ни концертов, ни коллективов, ни названий.
И напротив — те, кто работает для зрелых людей 40+, идут более долгим путем, но если уж пришли — это всерьез и надолго.
В общем, не думаю, что сто́ит гнаться за успехом среди подростков. Их пристрастия всё равно не угадаешь, взрослым они не поверят, им нравится музыка сверстников. К тому же там всё очень мимолётно.
Надо работать со своей целевой аудиторией. В долгую.
Так думаю.

#читатель
Наталья Чудова
Из переписки с другом:

Вообще, дело явно в разных презумпциях: я исхожу из предположения об осмысленности действий российского государства (любой эпохи), ты, похоже, исходишь из презумпции глупости и/или агрессивности этого государства. То есть это не противоположные презумпции — глупость и осмысленность не антонимы, можно ведь действовать осмысленно, но не очень умно.
Но всё же контекст, в который для меня погружена вся история и современность страны — это контекст деятельности (что делать в конкретных обстоятельствах?).
А у тебя — в контекст оценки (умно/честно/агрессивно ведёт себя эта страна?).
Иногда действия, кажущиеся мне разумными, адекватными, и тобою оцениваются как умные или справедливые, но эти совпадения — случайны, несовпадений будет всегда больше, чем совпадений и это очень обидно.
Хорошо бы это как-то поменять, но я вот не могу сменить своё ощущение необходимости действовать (хоть и не лично мне, а всей стране) на позицию внешнего наблюдателя. Наблюдатель может быть умным и доброжелательным, и его оценки даже могут быть всегда положительными, но он же всё равно — не субъект истории.
А не чувствовать себя субъектом исторического процесса я не могу: это же я, моя страна, мой народ, моё государство, мои святые и мои негодяи.
Это мне — и стране — надо действовать.
Да, лучше действовать умно и неагрессивно, с этим я согласна, но исходная точка — необходимость действовать, и потому каждый раз нужен тщательный анализ обстоятельств.
И оценка может быть дана уже только соотношению условий и действий.
И такая оценка будет выражаться в сожалении или гордости, а не в осуждении или удовольствии.
Вот если то же самое описать в терминах психологии, то это будет про эффект, даваемый нацидентичностью — появление субъектности и соответствующего спектра эмоций.

#читатель
Наталья Чудова:
- Поэзия - это редкий случай изменённого состояния сознания, когда оно ресурсно для окружающих

#читатель
Наталья Тагорина сама поэт, при этом исследователь и психолог, рассказывает:

— Высокая поэзия — это не только услада для души, но и нейрофизиологическая тренировка для мозга.
Исследователи из Ливерпульского университета поставили довольно необычный (хотя и простой по выполнению) опыт: они наблюдали за активностью мозга людей, читавших сочинения Шекспира, Вордсворта, Томаса Стернза Элиота и других светил английской поэзии.
Учёные анализировали, как мозг реагирует буквально на каждое слово, обращая особое внимание на то, как он справляется с необычными оборотами, синтаксическими конструкциями и пр.
Чтобы посмотреть, как он будет работать с обычным текстом, те же самые произведения классиков переписывали обычным языком и отдавали на прочтение тем же испытуемым.

Как оказалось, высокая поэзия вызывает избыточное возбуждение в мозгу. То есть обработав необычное слово или оборот, мозг не возвращается в прежнее состояние, а сохраняет какой-то добавочный импульс, который подталкивает к продолжению чтения.
Чтение поэзии, по словам учёных, активировало правое полушарие мозга, ту его зону, которая связана с автобиографической памятью: читающий обращался вновь к пережитому опыту, переформатируя его в соответствии с новыми литературно-эстетическими впечатлениями.
При этом чтение тех же «Отелло», «Короля Лира» и «Макбета», но пересказанных обычным языком, никакого усиления мозговой активности не вызывало.
Например, когда шекспировский эпитет «безумный» (в адрес, например, ветра) заменяли на «яростный», мозг воспринимал это как само собой разумеющееся, но именно шекспировский эпитет заставлял нервную систему мобилизоваться и попробовать понять, что это слово тут делает.

Любопытно, что такая стимуляция длилась дольше, чем сам текст, то есть мозг продолжал с повышенным вниманием относиться и к последующим словам.

В описанных экспериментах использовались только стихотворные тексты, так что теперь своей очереди ждёт Диккенс.
__
Прим.
Лет шесть назад этот текст активно гулял по сети. Но важности работы исследователя это не умаляет. Его зовут Филип Дэвис (Philip Davis, from the University’s School of English, Liverpool). Впервые о исследованиях Дэвиса написала доктор биологических наук Елена Наймарк (и со скепсисом). А сетевая популярность подскочила после публикации интервью с Дэвисом в Telegraph в 2013 году.

Кому подробности интересны — смотрите, например, здесь: https://silver-meridian.livejournal.com/110686.html

#читатель Марина Третьякова:
— Вот это фото из одной донецкой группы - как иглой под кожу.
Я почти забыла.
Такие снежинки или кресты клеят на окна, чтоб стекла не треснули от взрывной волны.
Я тоже такие делала, когда в 14-м всё в моей донецкой квартире звенело и подрагивало в такт далёким прилётам. Эти косые кресты из скотча были непривычные, пугающие, и я написала на их прозрачных линиях какие-то слова про мир во всем мире и что все будет хорошо... Потом я уехала в Москву, и увезла с собой этот страх, так что в каком-то приступе стыда и ужаса наклеила такие же кресты на окнах первой своей столичной квартиры. Чтобы видели, чтобы знали... Никто не понял, конечно, не заметил...
Эти белые или прозрачные кресты на стёклах напоминают каждую секунду: будет прилёт, взрыв, боль, смерть, война, война, война.... Прошло семь лет, а они все ещё на окнах, на многих донбасских наших окнах, на нашей памяти, на наших сердцах - может, поэтому они ещё не разлетелись вдребезги. Всё ещё...

Позавчера говорили на видеовстрече с Дмитрием Конаныхиным о том, что Тавриду греки считали окраиной знаемого мира, помещая там разных мифических созданий.
Буквально сегодня попалось на глаза высказывание любимого автора.
#читатель
Алексей Уморин:
- На Кипре нет вечности. История, что бы там ни говорили в ролике музея Айя Напы, отсутствует.
На Цейлоне история есть, а тоже остров. В Крыму, на голом, подветренном Донузлаве есть… Стамбул, Питер, Керчь, Горно-Алтайск и даже, выросший после войны вдруг, на месте двухтысячелетних виноградников Сумгаит (Азербайжан) имеют историю - ощутимую, как обитаемое пространство историю, как некий купол или свод над землёй под твоими ногами.
Кстати, есть города, настолько наполненные историей, что, как в Керчи, она проступает из стен. Их немало, и надо бы составить карту их, мест, где вечность отметилась раз, потом ещё, и, против воли уже, ещё и ещё тысячу раз.
А на Кипре истории нет.
Сегодня, сейчас острова представлено, обильно, ярко полуденно, а позавчера пусто.
Греки говорили, что вход в Аид находится в Элевсине, в Керченском проливе (враньё), где-то еще… и — на одном из островов.
Кипр.
Охотно верю.

#читатель
Вы, наверное, помните высказывание Анны с книжной ярмарки, где были представлены поэтические сборники издательства "Питер".
Вот ещё запись из её канала, и я с автором согласна