#цитатадня сегодня объёмная

О народных, культурных и прочих фронтах

В книге Майкла Манна "Фашисты" анализируются с помощью социологической методологии все пять случаев фашистских государств в межвоенной Европе: Италия, Германия, Австрия, Румыния, Испания. Описывая австрийскую ситуацию, автор приводит следующую историю:

"Рассказывают, что канцлер Шушниг, посещая один промышленный город, спросил у местного партийного секретаря об обстановке и получил следующий ответ:

«Что ж, есть у нас кое-какие коммунисты, процента 2–3 . Нацисты, к сожалению, гораздо сильнее: их процентов 20, может быть, 25 . . . Красные здесь всегда хорошо организованы. Их под держивает по меньшей мере 60 процентов, а может быть, и < . . .> — «О Господи! — воскликнул Шушниг . — А сколько же членов в “Отечественном фронте”?» — «Как и всегда, герр канцлер, все сто процентов», — был ответ (Pauley, 1981: 160)" [Манн, "Фашисты", с. 303].

Принципы формирования патриотических фронтов, как мы видим, одни и те же в разных странах, за сто лет не поменялись.

#календарь
234 года назад взят Измаил

К освобождению Лозовой напомню.
До Крымской войны железная дорога в Крым не успела дойти. И хотя первая концессия на постройку пути от Москвы ло Севастополя была выдана сразу после окончания войны в 1856 году, часть планируемой магистрали успела войти в состав двух железных дорог единой системы: Московско-Курской и Курско-Харьковско-Азовской — дошедших как раз до станции Лозовая.
Лозово-Севастопольскую дорогу как продолжение Курско-Харьковско-Азовской Пётр Губонин вводил в эксплуатацию частями: 15 ноября 1873 года открылось движение от Лозовой до Александровска с ветвью к Екатеринославу; 23 июля 1874-го – от Александровска до Мелитополя; 14 октября 1874-го – предпоследний участок Мелитополь-Симферополь. Первый поезд в Севастополь прибыл 15 сентября 1875 года: в следующем году отметим 150 лет.
В 1894 году 643 версты Лозово-Севастопольской железной дороги выкуплены государственной казной. В январе 1896 года дорога была объединена с Курско-Харьково-Азовской и Донецкой каменноугольной железной дорогой в Курско-Харьково-Севастопольскую железную дорогу; в 1907 году объединена с Харьково-Николаевской железной дорогой в Южные железные дороги.

Лозовая, да.
«Чай после Синельниково!» (с)

I
Каштаны ветер разбросал
И лист ореховый.
У моря нежился вокзал.
А я уехала.

В ливрее новенькой состав
с двойными шторками.
Луны взошедшей полнота
была подчёркнута
полосками от облаков.

Порой осеннею
насквозь из Крыма, далеко —
как раз в затмение.

II
На станции новой наискось
белеет по плитке надпись:
наушники, мол, сними.
Дорога-то — через сердце.
И курят мужчины в берцах
без шума и толкотни.

Скользнув из тепла на ветер,
который в Тамани встретил,
глазами найди луну,
притушенную затмением,
как будто — портал во времени
в утерянную страну.


III
Курско-Харьково-Азовская,
где под Борками откос.

Словно выломана кость.

И вагона крыша жёсткая
на плечах у императора.
То наследие утратили,
и вернуть не довелось.

Над степями ветры во поле.
Ржавы рельсы к Мелитополю,
колея пока пуста
к Лозовой от Севастополя:
шесть тоннелей, два моста.

Только церковь Вознесения
над Форосом на скале
светом чагинского гения
в лихолетье как знамение
маяком горит во мгле.

IV
В такие ночи, сквозь провал времён
просачиваясь, брезжит и надежда
на то, что мы однажды обретём
утерянное вновь, как было прежде,
что из тоннеля выберемся мы
на свет.
Пройдём сквозь коридор затмений,
хотя пока не верится самим.
Тепло.
Луна.
И поезд — не последний.

Помните, обещала рассказать, почему место, где располагалось училище инженеров-подводников, уникальная кузница кадров подводного флота страны, преимущественно флота атомного (а первоначально — кадетский корпус в честь чесаревича Алексея) назвали Голландией?

Лесные склады в Петербурге так назывались в петровские времена, потому что корабельный лес там хранился по голландскому способу: брёвна ставили вертикально, на торцы, чтобы они образовывали конусы. Располагались склады рядом с Адмиралтейством на месте нынешнего Исаакиевского собора.
В начале позапрошлого века такие склады строевого леса возвели и в Севастополе. А строили их матросы из Кронштадта, название от них и пошло. И прижилось. Только Адмиралтейство было через бухту, оно на Южной стороне, а Голландия — на Северной.

Уже много лет назад на упаковке шотландского виски Drumguish увидела я текст застольной песни.
Перевести её строго эквиритмически не получилось. Но текст зажил своей жизнью.
Загружая его под Рождество в ИИ-шарманку (или Ивана Иваныча, спасибо за это именование Егору Воронову @eg_voronov) и попросив мелодию рождественской застольной песни, могла ли я подумать, что Иван Иваныч исполнит нам кельтику с узнаваемыми обертонами «…а мы уезжаем до дому, до хаты!»
Сами слушайте.

Поднимем чашу в эту ночь,
И пусть идет по кругу,
Как всяк, кто ходит по земле.
Вот угощенье на столе.
Вот друг – да как без друга?

Друг, рядом ты иль далеко –
Добра тебе, удачи!
Богат и беден, стар и млад:
Глаза надеждою горят:
Ей живы, не иначе…

Да, и за недругов мы пьем,
Чью ненависть заслужим.
Чем слаще нам, тем горше им.
За зло простим – и Бог бы с ним…
В рождественскую стужу

Поднимем чашу за творца,
Согретую любовью.
Пусть нас воспламенит глоток
На пару слов, на пару строк,
Кипящих свежей кровью.

Поднимем чашу в эту ночь
За всех, кто вместе с нами
И образует этот круг
Теплом сердец, касаньем рук,
Молчаньем и словами.