В позапрошлом году подводный флот России отмечал 115-летие

[техническое]
Наконец поняла, что делать со старыми публикациями канала: ссылки на них буду приводить в чате

Сегодня увидела две записи, двух разных людей, но в голове сложились в целое.
Как будто смальту в мозаику вставили наконец — там, где зияла незавершённость.
Это первая запись. 👇

Дьявол прячется в пустотах содержания, уступающего форме.
То есть, когда форма больше содержания, в образующихся пустотах обязательно заводятся тараканы. Для того, чтобы этого не происходило, содержание должно быть плотным, полным и цельным... Всё должно быть проработано, всё должно быть осмысленно, всё должно быть пережито и присвоено!

И вторая.
Дмитрию собрать бы свои короткие, точные заметки эти в книгу. 👇

Когда Сталин звонит Пастернаку и спрашивает про Мандельштама: "Он мастер?" - он же не из любопытства это делает.
Он просто хочет понять, что будет с ним, со Сталиным потом, в исторической перспективе, после этой эпиграммы.
И когда Пастернак отвечает "Не в этом дело", он все расчеты Сталина рушит.
Как не в этом дело?! Ты скажи вообще, останется это или нет?
Сталин делает паузу и переводит разговор.
Он взрослый, умный. Он понимает, что здесь ничего не решается. Он очень хочет, чтобы решалось, а не получается. Ходит на могилу к любимой жене. Скромный памятник. Он бы мог ей пол-Москвы гранитом и яшмой вымостить.
Нет, сидит, смотрит на белый мрамор, на дорогу, на забор монастырский. Кто-то решил - жизнь или смерть, но не он.
"О жизни и смерти", - отвечает Пастернаку. Ну да, ну да.
Когда говорят, что Пастернак струсил, ответив уклончиво - это неправда. То есть это правда в бытовом смысле.
Но в метафизическом - это заблуждение. Он ответил честно. Действительно, не в этом дело.
Стихи-то уже написаны. И ты ничего не сможешь с этим сделать. Убьешь ты Мандельштама физически или нет - не имеет значения.
Ты уже взвешен.
Надо отдать должное Сталину: он был не глупее иезуитов.
И поэтому он ставит резолюцию "Изолировать, но сохранить". В общем да, понятная попытка сохранить лицо, когда игра проиграна.

Поэзия, по сути, древнее литературы; она сверстница изустных сказаний, первых молитв "спаси и помилуй" на первых языках, первых признаний в любви и первых речей перед древними племенами. Поэты первые безумцы, шаманы, жрецы, священники и волшебники, хранители и разведчики родной речи. Поэты хозяева ритма, искры песен и музыки. Скальды и скоморохи всех времён, поэты больше чем поэты часто хвастаются без меры, но плох тот поэт, кто боится сочинять, и плох тот поэт, кто не в силах помолчать. Пусть же у настоящих поэтов всё получится.
Вы молодцы.
https://t.iss.one/Dmitry_Melnikoff_Poetry/1405

Из посвящений Дмитрию Мельникову
II

Как ходит дубрава? По метру за век.
Из кроны латунной, тяжелой
падёт на траву под листву или снег
калёный лоснящийся жёлудь.

Сорока-воровка его подберёт
зимой пропитания ради,
но ворон пугнёт у плакучих берёз,
тряхнёт черно-белое платье,
и жёлудь, без шляпки уже, кувырком
достигнет земли под брусникой.
Укрытый корнями, укутанный мхом,
весной из-под снега возникнет
упрямый дубок, раздвигая цветы,
и прель, и сосновую хвою.
Он жив, хоть и падал с такой высоты.
И к осени листья удвоит.
Кудрява всё выше его голова —
окрепнет и встанет над чащей.

Однажды и мы проронили слова.
И пусть их кто хочет растащит.

Леночка отмечает День поэзии в числе прочих — тем самым, о Марсии и снятой заживо коже

МАРСИЙ, ВЫЗОВИ ФЕБА

Марсий, того ли ты вызывал
Ристаться на флейтах?!
Бога вызови моего --
Прекрасного Феба!

Он требует полной самоотдачи,
Чтобы не чуя почвы,
Под сбитыми в кровь ногами,
Днем ли темною ночью
Дойти до предела,
До края!
Марсий, вызови Феба!

Он требует полного отреченья,
Чтобы не зная страха,
Стыда за несовершенство
Забрезжилось под рубахой
Свечение
Сердца!
Марсий, вызови Феба!

Он требует полного возгоранья,
Ты осознаешь не сразу,
Что можно выйти за рамки
Только
На пике экстаза!
Марсий!
Вызови Феба!

Он требует полного поклоненья,
Но все же будь ему равным,
Попробуй коснуться неба,
Воплем своей гортани,
Стань продолжением флейты!
Марсий!
Вызови Феба!

Может тогда поймешь ты
Скудным умом сатира,
Как вытащит нож он из ножен:

С ним я
Словно без кожи,
Совсем без кожи,
Чувствую красоту и уродство
Этого мира!

Марсий, вызови Феба!
2016

В прошлом году коллеги-поэты из Севастопольского отделения Союза писателей России обиделись, когда я не поздравила их с Днём работников культуры, заметив: мы чужие на этом празднике жизни (с).
А резон у меня был ровно тот же, что и у Димы Конаныхина: сегодня он напомнил здесь и ниже, что по логике каких-то государственных управляющих литература у нас культурой не считается.
Не по ведомству.

Век электрических сигналов, конечно, привёл к тому, что книги можно отправить в печать за сколько хочешь километров нажатием одной кнопки. К тому, что большинство журналов давно имеют электронные версии; что делиться книгами автор может на собственном сайте или в соцсети, да и читателю купить многие книги тоже удобно онлайн.
Но это всё технические детали.

Да, не будь сети повсеместными и всепроникающими, как мечтали когда-то фантасты, а вслед за ними инженеры, в начале прошлого года не было бы такого всплеска интереса к тому, что пишут люди прямо сейчас.
И нейронные сигналы в мозгу читателя не вторили бы внешним сетевым сигналам.

И всё-таки для людей цифрового ведомства книгоиздание так и остаётся массивом пикселей и импульсов, притом — остаётся делом двоюродным.
А книгосоздание им вообще по большому счёту чуждо. Что это такое — писать? Не стучать по клавиатуре, а именно писать и потом ещё написанное складывать в книги не механически и хронологически, а тоже — по замыслу?
И не на пустом месте, не для аквариумных рыбок, не читающих вчерашние новостные ленты, а для подлинных читателей. И с осознанием того, что у страны когда-то были великие писатели, и вклад они вносили в общую культуру.

Так что с праздником сегодня — причастных, в библиотеках, музеях, театрах много достойных тружеников.
А непричастным, вневедомственным — помнить о родстве (даже если вам в нём отказывают), иметь силы душевные и писать, несмотря ни на что.
И читателей благодарных.