Мой новый текст для ИА Регнум про геополитические доктрины Турецкой Республики и последовательную их реализацию, о роли и месте в этих доктринах постсоветского пространства.

Нынешний концепт «Голубой родины» был принят после того, как реализация части прежних геополитических конструкций Турции зашла в тупик. Однако это не значит, что от их реализации отказались совсем. Напротив, все они в конечном итоге сливаются с «Голубой родиной» и образуют более широкую геостратегию Анкары.

Поэтому несомненной силой, дающей преимущество Эрдогану и его Партии справедливости и развития (ПСР), с момента ее первой победы на парламентских выборах в 2002 году и по сей день является наличие ясной концептуальной внешнеполитической линии.

Новая цель Турции, оформленная в лозунгах и программных документах в том году, заключалась в восстановлении «духовно ориентированного» политического режима, в основе культурно мусульманского, но при этом социально и экономически высокоразвитого общества, чьи идеологические и геополитические ориентиры были утеряны за годы светскости и движения в сторону Запада.

Сочетая знакомые всем туркам элементы кемалистского соглашения («Национальный обет»), а также умеренно исламистские и чисто прагматичные взгляды, Турция начала последовательную работу по формированию нового геополитического и геоэкономического порядка в регионе.

Текст целиком:
https://regnum.ru/article/3911755

Несколько слов к дискуссии у Игоря Димитриева об иранской Революционной гвардии (КСИР). Конечно можно пытаться найти её аналоги в Европе. Но надо понимать, что это сугубо иранская специфика и формирование КСИР происходило без оглядки на какие то европейские аналоги и очевидно то, во что сейчас превратился КСИР со своей промышленностью, авиацией и флотом явно не предусматривалось изначально, когда наиболее ревностные сторонники Исламской Республики были объединены в дивизии Пророка Мохаммада,  Имама Хуссейна, дивизию Ашура и дивизию Наджафа, ставших одними из самых боеспособных во время ирано-иракской войны.

Наоборот, КСИР скорее отражает именно ближневосточную, исламскую специфику, а его ближайшим аналогом является, наверное, Национальная гвардия Саудовской Аравии. Она возникла из религиозного ополчения ревностных ваххабитов «ихванов» (только не стоит путать с другими ихванами, те которые братья - мусульмане). Наверное саудовские ихваны могли также обеспечить себе столь широкие полномочия, как и КСИР в Иране, если бы не их конфликт с королём, неудачное восстание в 1929 году и превращение в Национальную гвардию тех из них, кто сохранил верность королю, вопреки своему же пониманию религии. Вместо стражников религии они превратились в стражников нефтяных месторождений и границ Дома Саудов.

То есть и те и другие это прежде всего защитники, стражи религии и государства, основанного на религиозных принципах. И охранять они должны религию от врагов как внешних, как и внутренних.

В этом и главное отличие КСИР от Армии. Если Армия должна защищать государство как территорию, то КСИР стоит на страже именно исламской революции и «её целей и идеалов». Они же выходят далеко за пределы Ирана. Поэтому и спектр задач КСИР значительно шире.

Например, для «экспорта исламской революции» существует командование «Аль-Кодс» КСИР с собственной структурой. Оно предназначено для зарубежных операций, поддержки союзных движений и стран:
КСИР это как матрёшка. Если КСИР это государство в государстве, то Аль-Кудс это тоже государство, но уже в государстве КСИР. Со своими отдельными структурами разведки, спецназа, сухопутных сил и т.д. И кажется аналог этому будет сложно подобрать.

В КСИР также есть своя разведка (никак не связанная с Аль-Кодс) и контрразведка. Для защиты высших должностных лиц и религиозных центров действует подразделение «Ансар- аль-Махди», а непосредственно Верховного лидера - «Вали-е Амр» (аналог ФСО).

В КСИР есть и дублирующие армейский спецназ силы быстрого реагирования и силы специальных операций КСИР, куда входит бригада «Саберин Такавор», 110-я бригада специальных операций «Салман Фарси» и 33-я воздушно-десантную бригада «Аль-Махди» и отдельные батальоны в провинциальных корпусах.

Сухопутные войска КСИР сведены в 32 пехотных территориальных корпуса, которые были развернуты из регулярных дивизий КСИР, объединенных с кадровыми батальонами и ополченцами КСИР из командования «Басидж».

Вероятно, что в мирное время постоянно развернуты 8 «оперативных» дивизий КСИР, в военное время их может быть более 40.

В мирное время основой сухопутного компонента СВ КСИР в провинциях являются «Батальоны Хуссейна», входящие в «Басидж», служащие основой для резервных
пехотный дивизий военного времени, которые будут развернуты из сил «Басидж». Эти батальоны могут также применяться и в качестве экспедиционных сил. Они, например, участвовали в боевых действиях в Сирии.

Поэтому командование КСИР «Басидж» это не только ополчение и резерв КСИР, но и кадровые части. Сюда входит резерв первой очереди и т.н. «армия 20 млн.» - более широкое, массовое ополчение.

В отличие от дивизий армии,  дивизии  КСИР в основном пехотные. Хотя в них есть танковые подразделения, но их значительно меньше чем в армии.

Если «Батальоны Хуссейна» это основа сухопутных войск КСИР, аналога армии в провинциях, то «Батальоны Али» командования «Басидж» КСИР - это аналог жандармерии, которые нацелены на подавление беспорядков и контрреволюционных мятежей. Они тесно сотрудничают с полицией.

🔼 В аэрокосмические войска КСИР входит и обычный компонент ВВС - 24 самолета Су-22, перелетевших из Ирака в 1991 году и включённых в состав ВВС КСИР. То есть в отличие от сухопутных войск, ВВС КСИР значительно слабее ВВС Армии, где находится основная часть авиационного парка. Но в то же время фактически все баллистические ракеты находятся в составе аэрокосмических войск КСИР.

✨ Восток зовет! Повышайте свою квалификацию вместе с ИВ РАН! ✨

Дорогие друзья, Центр образования и сотрудничества ИВ РАН объявляет набор на курсы дополнительного профессионального образования! 🌟

Сейчас, когда Россия делает стремительный поворот на восток, умение понимать и взаимодействовать с новыми экономическими и политическими партнерами становится как никогда важным. Наши курсы помогут вам стать востребованными специалистами как в бизнес-сфере, так и в государственной службе.

👨‍🏫 Наши преподаватели – это ведущие специалисты с многолетним опытом, готовые поделиться своими знаниями и помочь вам стать настоящими профессионалами в своей области.

📅 Старт курсов: 1 октября 2024 года 🗓 Дедлайн записи: 20 октября 2024 года

Не упустите свой шанс! Узнайте стоимость курсов по ссылке и регистрируйтесь прямо сейчас здесь.

Ждем вас на наших курсах! 🎓

Разговор о выводе американских войск из Ирака не касается базы Аль-Харир, потому что через Аль-Харир идет снабжение сирийской группировки войск США. Они привязаны, и поэтому база Аль-Харир в Иракском Курдистане будет работать до тех пор, пока действует группировка США в Сирии, — рассказал «Известиям» эксперт Российского совета по международным делам Кирилл Семенов.

1⃣ Ваххабизм у китайских мусульман (хуэй) (часть 1)

В Китае существуют отличия в отношении властей к двум  мусульманским сообществам - уйгурам, тюркам по происхождению, и мусульманам-хуэй, которые признаются коренными ханьцами (китайцами). В каждой из общин по 12-13 млн. чел.

Однако хуэй находятся под меньшим прессингом, то есть там речь идёт не столько о запретах, сколько о требованиях к соответствию китайской культуре. То есть, если строится мечеть, она должна отражать китайский архитектурный стиль, а, допустим, никабы и хиджабы также должны носиться не под арабский фасон, а под местный. Но опять же запретов на их ношение у хуэй нет, в отличие от уйгурского Синьцзяна.

Это же касается и салафизма, который собственно и распространялся у уйгур и хуэй разными путями.

Пропаганду явного салафизма, то есть того, что также называют «ваххабизмом» среди мусульман -хуэй обычно связывают с Ма Дебао (1867-1977), изначально приверженца Ихэвани (салафия, но не ваххабиты, близкие по взглядам к Мухаммаду Абдо, Рашиду Ридда и Хассану аль Банна) , который служил в различных мечетях по всему Северо-Западу Китая.

Его самые ранние встречи с салафизмом произошли через приезжего — предположительно арабского — ученого, который обосновался в Синине, Цинхай, в 1934 году, где преподавал ваххабитскую доктрину. Это воздействие заставило его пересмотреть некоторые из своих взглядов, хотя его главная интеллектуальная трансформация случилась только тогда, когда он отправился в хадж в 1936 году, в период, в течение которого он провел значительное время в салафитской школе Дар аль-Хадис.

Вернувшись в Китай в 1937 году, Ма Дэбао стал ярым пропагандистом ваххабитских учений, быстро собрав собственных последователей в мечети Синьван в Линься, Ганьсу, и в свою очередь отделившись от движения Ихэвани, которое, как он считал, скомпрометировало свои убеждения.

Его салафитская группа столкнулась с сильным противодействием со стороны устоявшегося духовенства Ихэвани и особенно их сторонников из числа гоминьдановских военачальников-мусульман.

После основания Китайской Народной Республики в 1949 году салафиты, теперь уже не стесненные мусульманскими генералами Гоминьдана, пережили краткий период религиозного роста, когда их руководство активно участвовало в работе ряда государственных органов, в том числа в рамках недавно созданной Исламской ассоциации Китая (ИАК), аналог наших ДУМ.

Однако это вскоре закончилось, когда «Кампания религиозной реформы» 1958 года, за которой последовали «Большой скачок вперед» (1958-1961) и «Культурная революция» (1966-1976), загнали не только салафитоа, но и все религиозные движения в подполье.

После отмены запрета на деятельность религиозных организаций в 1979 году, к середине 1980-х годов религиозная политика была значительно смягчена, что позволило растущему числу саудовских частных организаций и лиц (в основном проповедников ваххабизма и миссионеров, привозящих религиозную литературу)  работать, обходя структуры ИАК, которые не приветствовали распространение ваххабизма.

В этой новой обстановке саудовские организации начали выборочно направлять свое финансирование на определенные группы мусульман-хуэй, особенно на те, которые явно идентифицировались как салафиты в таких регионах, как Ганьсу, Циньхай, Нинся, Шаньси и Юньнань, и популяризировать определенные дискурсы, которые могли быть отклонены ИАК из-за страха получить государственное порицание.

Показательным примером является исламский фонд «Аль-Харамейн», который в 2004 году попал под запрет ООН  из-за его предполагаемых связей с «Аль-Каидой». На протяжении 1990-х годов организация тратила значительные средства на строительство салафитских мечетей по всему Китаю, содержание школ салафитского толка и предоставление стипендий заинтересованным студентам — целый ряд мероприятий, которые в значительной степени контролировались различными (иногда конкурирующими) кругами выпускников Университета Медины, которые использовали свое влияние в более широком сообществе.
(Прдолжение ниже)
⏬

⏫ 2⃣Часть 2
В связи с этими событиями Пекин занял более осторожную позицию к 1990-м годам, что было отмечено запретом на въезд подозреваемых проповедников, постоянным отказом предоставлять стипендии студентам, направляющимся в Саудовскую Аравию, и введением новых законов, ограничивающих иностранную религиозную деятельность, включая закон 1994 года, запрещающий зарубежные пожертвования, сделанные вне эгиды ИАК.

Эти ограничения стали более строгими, особенно после принятия закона 2016 года, но они не разорвали связи местных салафитов с Саудовской Аравией полностью.

В целом, сцена хуэй-салафитов и ее связи с Саудовской Аравией сложны. Сообщество интеллектуально фрагментируется и «генерирует новые дискурсы, которые отражают напряженность, с которой сталкиваются новые религиозные власти и группы, пытающиеся лавировать в сложных водах между воспринимаемой ортодоксальностью и реалиями своего положения».

Хуэй-салафиты хотят выкроить себе собственное пространство в Китае. Их заботы не являются политическими как таковыми: по всему спектру они, похоже, приняли аполитичный квиетизм, который можно увидеть  и в современном саудовском духовном истеблишменте.

Даже отношение к уйгурским салафитам со стороны хуэй — если говорить в терминах исламского политического проекта — мало свидетельств, указывающих на растущую солидарность между двумя группами.

Эволюция уйгурского салафизма пошла по совершенно иной траектории, чем у хуэй, и поэтому его политическая/религиозная динамика отличается.

Скорее, для большинства хуэй-салафитов их заботы остаются исключительно вопросами идентичности и религиозной легитимации.

Поэтому, хотя распространение ваххабизма вызывает  беспокойство в китайском государстве и прежде всего у трех других мусульманских общин хуэй, однако ваххабизм остаётся запрещен только в  уйгурском Синьцзяне, в иных регионах он в разной степени не приветствуется. Однако он не запрещен в общине мусульман-хуэй в целом.

Интересно, что саудовские ихваны являлись ваххабитским религиозным ополчением из наиболее ревностных бедуинов и естественно не имели никакого отношения к тем ихванам, которые Братья-мусульмане, да и возникли раньше, в начале 20 века.

В то время как китайские ихваны или как их называют ихэваны хотя и возникли много раньше Братьев-мусульман, но будучи реформистским движением были под влиянием египетских реформаторов, таких как Абдо, Рида и наконец Банна. Поэтому в итоге и стали восприниматься как китайская ветвь Братьев-мусульман, с которыми разделяли общие идеологические установки, хотя никогда не были непосредственно связаны друг с другом.

Но вот назвали китайские ихэваны себя ихванами значительно раньше, чем стали отождествляться с аль-ихван аль-муслимин/братьями-мусульман и много раньше чем возникли последние.
Поэтому часто и возникает путаница.

С одной стороны ихэваны близки ихваны, но не идентичны, хотя их и отождествляют часто и часто по делу, с другой китайские ихэваны появились в самом начале 20 в., в то время как египетские только в 30 х годах. 20 века.

Про китайских ихэванов завтра ещё напишу.

Китайские мусульмане - «ихэвани»

Китайские мусульмане или хуэй являются потомками коренных китайцев (ханьцев) перешедших в разные периоды в ислам с вкраплением представителей иных народов. Они прошли долгий путь борьбы в том числе за признания себя «ханьцами» то есть собственно китайцами мусульманского вероисповедания, а не потомками неких переселенцев, как их пытались представить китайские власти, отказывая им в «укоренении».

После революции 1911 года китайские мусульмане пытались встроиться в новое национальное китайское государства на иных началах, нежели в период монархии, когда китайские мусульмане считали необходимым служить императорам, как теми, кто выполняет в отношении них волю Всевышнего, касательно предоставления защиты и безопасности, а также благ.

Однако попытки дискриминировать хуэй, отказ признания их китайцами и как следствия лишения прав привели к Пантайскому и Дунганским восстаниям в разных частях Китая в середине 19 века, населенных мусульманами, которые были самым жестоким образом подавлены цинскими властями.

Хуэй позитивно встретили Синьхайскую революцию, которые открывала перед ними новые возможности.

В поисках исламски-обоснованного ответа на новые вызовы несколько ахонгов (как назывались духовные лидеры хуэй) в 1920-е годы отправились в Египет, в том числе в знаменитый каирский университет Аль-Азхар. Этот опыт помог сформировать их растущий национализм и патриотизм, особенно когда они столкнулись с идеей «хубб аль-ватан мин аль-иман» («любовь к своей стране — предмет веры») мусульманских исламских модернистов в Египте.

Собственно любовь к своей стране и защита ее автономии постепенно стали чем-то близким к предмету веры. Это сочетание национализма и политически мотивированного ислама также проникло в Китай через ахонгов.
Китайский мусульманский учёный Ван Цзинчжай был первым ахуном, популяризировавшим идею «хубб аль-ватан мин аль-иман» на китайском языке. В свободном переводе на лозунг «ай го ай цзяо», или «любовь к нации, любовь к вере», этот призыв стал повсеместным призывом, разжигающим хуэйский ханьский (китайский) патриотизм.

Этот националистический порыв стал еще более сильным во время войны против Японии. Вторжение и оккупация Китая означали, что лидеры хуэй должны были привести в действие свою этику «ай го ай цзяо». Таким образом началась активная мобилизация хуэй, а понятие «ай го ай цзяо» породило новое определение «цзю го цзю цзяо», или «спасая нацию, спасаешь веру». С точки зрения китайских мусульман, это была не просто национальная война за спасение Китая и существования китайцев, так как Китай был родиной народа хуэй; ответственность за его защиту была равносильна священной войне или «джихаду».

Важную роль в формировании этой идеологии сыграл Ху Суншань лидер китайской ветви «братьев-мусульман» или «ихэвани» (в Китае была и более ранняя организация с этим названием не имевшая отношения к «братьям-мусульманам»). Тогда это движение превратилось из антиассимиляционистского фундаменталистского братства в модернистскую китайскую националистическую партию, которую поддерживала Китайская националистическая партия Гоминьдана. Ихэвани действовали в тесной связке с мусульманскими военачальники клики Ма, которые были членами Гоминьдан.

Пользуясь поддержкой Гоминадан китайские «ихэвани» смогли маргинализиовать суфийские ордна Джахрия и Хафия, а также разгромить и подавить активность китайских салафитов.

Китайские мусульмане - «ихэвани» в войне против Японии.


«Мечом» ихэванов против салафитов был генерал-мусульманин Ма Буфан из клики Ма, который прославился в войне против Японии.

В 1937 году в битве при Бэйпине-Тяньцзине, лучшая элитная кавалерия Ма Буфана, состоящая из мусульман была отправлена против Японии.

Из-за ожесточенного сопротивления мусульманской кавалерии Ма Хункуя и Ма Буфана японцам так и не удалось достичь и захватить Ланьчжоу во время войны. Ма Буфанг также препятствовал попыткам японских агентов проникнуть на Тибет и связаться с тибетцами.

В тот период Сюэ Вэньбо, ведущий ахун в школе Чэнда, близкий к ихэванам, в 1938 году, написал стих под названием «Чжунго Хуэйцзу Канчжанге», или «Песнь о хуэйском сопротивлении», в котором военные действия против Японии в поэтических терминах описываются как священный долг:

Вражеские кони пьют Желтую реку, священный джихад поднимается гневными волнами;
Хуэй полны мужества, суетная жизнь постыдна — сражаться благородно;
Храм поклонения теперь представляет собой выжженную землю, невинные женщины и дети обагрены кровью.

Этот эмоциональный призыв со стороны хуэйских литераторов отражался в важном вклад хуэй на полях сражений против Японии.

Целые дивизии и корпуса китайской армии состояли почти исключительно из мусульман, а хуэйские генералы вели многие из наиболее важных сражений в антияпонской войне.

Когда японские войска начали наступления на провинцию Суйюань и Нинся в 1940 году, битву за Западный Суйюань возглавили генералы-мусульмане Ма Хунбинь и Ма Хункуй и их мусульманские дивизии.

Эта успешная защита Суйюаня и Нинся предотвратила попытки Японии вторгнутся на территории, населенные мусульманами, где те хотя и были в меньшинстве, но сыграли главную роль в отражении наступления.

За свою доблесть на поле боя против японских захватчиков Ма Хунбинь, Ма Хункуй и еще один мусульманский генерал по имени Ма Фубан были прозваны «Си Бэй Сан Ма», или «Три Мастера Северо-Запада».

Но наиболее прославленным генералом-мусульманином Китая был Мао Бяо, мусульманские войска которого разгромил тибетцев, союзных Японии.

В 1936 году китайский литератор Шао Хунси написал и представил в «Школах Прогрессивного совета ислама» Цинхая пьесу о войне против Тибета, в которой в пьесе появляется роль Ма Бяо, где он победил тибетцев. В пьесе Ма Бяо и Ма Буфан представлены как герои, которые защищали Юшу от захвата тибетцами, и сравнивают это с японским вторжением в Маньчжурию, заявляя, что мусульмане предотвратили повторение того же сценария в Юшу. Ма Бяо и его борьба против японцев приветствовались в школах Прогрессивного исламского совета Цинхая.

Акцент на военной подготовке в школах и их усилиях по защите Китая были подчеркнуты мусульманами в журнале «Куньлунь» и способствовали набору в мусульманские дивизии Китая.

В 1939 году его сражения против японцев привели к признанию Мяо Бяо во всем Китае.

Мао Бяо  также в 1940 году вновь разбил японцев в битве при Хуайяне, а его 8-я мусульманская дивизия устроила успешную засаду на наступающих японцев, которые предприняли наступление на мусульманские войска Цинхая.

Но это лищь малая часть списка участия мусульманских генералов и их дивизий в войне против Японии.

Уцулы - мусульмане, проживающие на китайском острове Хайнань. Хотя сейчас они говорят на диалектах китайского, сами являются переселенцами из Вьетнама, из государства Чампа, которое как в своё время и государстаа Нусантары прошли путь от индуизма к исламу.

Уцулы могли прибыть на Хайнань в качестве мусульман колонистов из Чампы и беженцев, сперва от своих же не-мусульманских правителей, а затем от тех своих правителей, после того как они отошли от ордоксального ислама Так, уцулы исповедуют суннизм, в то время как последние правители Чампы придерживались синкретических культов, основанных на шиитском исламе и местных верованиях. Поэтому ортодоксальные сунниты вытеснялись либо на север на остров Хайнань, где уже существовали общины мусульман, либо на юг, в устье Мекгонга, где до сих пор сохранились суннитские общины мусульман - суннитов бану-чама в южном Вьетнаме и Камбодже.

Чампа это могущественное государство, обладавшее множеством колоний и торговых факторий, которое занимало значительную часть современного Вьетнама без самых северных и самых южных районов. Его основали чамы - австронезийский народ, тогда значительно более влиятельный чем вьеты.

В Чампе, которое сперва было индуистским шла долгая борьба между индуизмом и исламом. Самыми ранними известными материальными доказательствами продолжающегося распространения ислама являются документы эпохи династии Сун из Китая, в которых записано, что чамы начали обращаться в ислам в конце 10-го и начале 11-го веков.

Однако наиболее активно ислам начал распространяться сперва во время монгольского господства в Чампе в 14 веке когда чамы утратили своё могущество, а затем после укрепления торговых и политических связей с Султанатом Малакка.

Показательно, что распространению ислама у своего народа способствовали сами цари-индуисты Чампы.

Например, в  испанской записи конца 1580-х годов сообщается, что «многие мусульмане живут в Чампе, чей индуистский король хотел, чтобы ислам был распространен и преподавался, в результате чего появилось много мечетей наряду с индуистскими храмами».

В итоге уже в середине 17 века Чампа стала мусульманским государством. Европейские миссионеры описывали Чампу в 1670-х годах как страну, где большинство населения составляли мусульмане, ими правил мусульманский султан, у которого был мусульманский двор.

Однако хотя ислам в Чампе стал госудаоственной религией, он вскоре обрёл синкретические черты превратившись в особую шиитскую секту Бани Авал ( или Бини Ралаох, люди Аллаха ). Это произошло после того Нгуены вторглись в Чампу в 1690-х годах и заперли государство Чам в полной изоляции, что привело к разрыву между чамами и малайско-исламским миром.

К началу 1800-х годов большинство мусульман Чамов в Старой Чампе (Центральный Вьетнам) исповедовали шиизм Бани Аваль и используя традиционную письменность Акхар Тхра Чам. В основе их веры было то, что якобы ислам в Чампу принёс один из сыновей Али бин Аби Талиба. Сравнительная устная традиция из камбоджийских общин Чамов также гласит: «Господь Али послал Мухаммада ибн аль-Ханафийю в Чампу, чтобы учить исламу».

Тем временем большинство чамов Камбоджи и дельты Меконга остались ортодоксальными мусульманами-суннитами и приняли письменность Джави, произошедшую от арабского языка. Они же поднимали восстания (джихад) против угнетения со сторонв императоров Вьетнама. Так восстания 1832 года против вьетнамского императора Минь Манга привело к массовому исходу мусульман чамов в Камбоджу, Малайу и на Хайнань.

Но в КНР потомки чамов - уцулы не признаются отдельным этносом и включены в состав хуэй (ханьцы-мусульмане).

Лето этого года открыл с небольшого недельного круиза на теплоходе по Волге и Дону, вот и завершить его решил и открыть осенний сезон также с недельного круиза, но теперь решил пройти по Оке и Москва-реке.

Хотя уже ходил по Оке в прошлом году, решил закрепит впечатление.

Но что точно могу сказать, на самой Москва-реке после выхода из Москва смотреть нечего. Вдоль берегов расположены бесконечные промзоны, стройки, в лучшем случае агрохолдинги.
Поэтому конечно идти каналом имени Москвы на Волгу намного душевнее. Хотя конечно с самой Волгой ни в какое сравнение не идёт.

Вокруг канала сложился еще с советского времени соответствующий досуговый кластер, с домами отдыха, дачами,  плюс были созданы водохранилища, а вдоль берегов канала сохранили леса и высадили новые лесопосадки.

Хотя и на Москва-реке в сторону Оки есть и довольно живописные участки, но это дальше от Москвы, обычно там где дачные посёлки и спускающаяся к самой воде растительность. И даже можно встретить редкие теплоход. По Оке и Москве-реке из кажется всего три ходит.

ХАМАС выступил с заявлением, возложив на премьер-министра Израиля Биньямина Нетаньяху и администрацию США ответственность за провал попыток достичь соглашения о прекращении огня и обмене пленными в секторе Газа.

Группа также обвинила Нетаньяху в гибели израильских пленных, заявив, что они «были убиты пулями его армии».

«Попытки ввести в заблуждение общественное мнение, предпринимаемые преступником Нетаньяху посредством его постоянной политики обмана и лжи, чтобы уйти от ответственности за [тупик], в который зашли переговоры, не освободят его от полной ответственности за продолжающуюся фашистскую агрессию в секторе Газа и навязывание дополнительных условий, которые препятствуют усилиям посредников по достижению прекращения огня», — говорится в заявлении.

Иззат аль-Ришек, член политического бюро ХАМАС, заявил, что шестеро пленников, найденных мертвыми израильской армией, «были убиты исключительно в результате сионистской бомбардировки».

Для ОАЭ Судан важен отнюдь не только как источник нефти и золота и прочих полезных ископаемых.

ОАЭ рассчитывают взять под контроль сельхозугодья Судана и использовать их как собственную сельскохозяйственную житницу, в первую очередь.

Поддержка Эмиратами Хемедти также обусловлена тем, что только он может, с точки зрения Абу-Даби, гарантировать те схемы получения продукции, которые ОАЭ внедрили в Судане и в которые продолжали инвестировать значительные средства.

Бурхан же мог оспорить эти сделки, как коррупционные. Их гарантом изначально выступали Хемедти и его RSF.

Незадолго до начала войны
Эмираты предпринимали попытки договориться о сельскохозяйственных сделках в Судане с руководством страны. Однако они были отклонены правительством Судана из-за неприемлемых условий. После этого ОАЭ начали работать напрямую с Хемедти.

ОАЭ уже контролирует несколько земельных и сельскохозяйственных корпораций в Судане.

Эмиратские компании International Holding Company (IHC) и Jenaan Investment обрабатывают более 50 000 гектаров сельхозугодий в Судане.

Но ещё более масштабным выглядит Abu Hamad — сельскохозяйственный проект, реализуемый IHC в партнерстве с Dal Group, крупнейшей частной компанией Судана. Этот проект свяжет сельскохозяйственную зону с новым портом Красного моря, портом Абу Амама, построенным и эксплуатируемым AD Ports Group.

Сельскохозяйственный проект Абу Хамада охватит еще 162 000 гектаров обрабатываемых земель. 

Судан будет иметь право на 35 процентов прибыли морского порта но при этом порт Абу-Амама позволит ОАЭ контролировать сухопутные и торговые пути Судана, играя решающую роль в его военной, охранной и логистической стратегиях.

ОАЭ инвестировали в проект первоначальные 6 миллиардов долларов.