Джоан Роулинг ответила Путину на его слова о культуре отмены

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Она написала, что критикой западной культуры отмены лучше не заниматься тем, кто убивает мирных жителей, сажает в тюрьму и травит своих оппонентов. К публикации она добавила статью BBC про Алексея Навального.

Ранее Путин сказал, что «Детского писателя Джоан Роулинг "отменили" за то, что она не угодила поклонникам так называемых гендерных свобод». Это был не первый раз, когда Путин критиковал западное мировоззрение, используя образ Роулинг.

Дала, не поверите, интервью румынской газете. Очень старалась говорить только за себя (мне кажется, что сейчас вообще надо изживать местоимение "мы" в любом публичном дискурсе) - надеюсь, что получилось, но если вдруг нет, то заранее прошу у всех прощения.

Понятно, что все наши мысли сейчас направлены более или менее в одну сторону - как пережить то, что со всеми нами происходит. И в этой ситуации я боюсь, что незамеченной пройдет драма совсем другого масштаба, конечно, но затрагивающая очень хороших и ни в чем не виноватых ребят - редакторов студенческого журнала DOXA.

Наташу Тышкевич, Володю Метелкина, Армена Арамяна (с Арменом мы друзья в фейсбуке, часто переписывались и общались в комментариях - он очень-очень хороший) и Аллу Гутникову обвиняют по статье о «вовлечении несовершеннолетних в опасные для их жизни действия» из-за 3-минутного ролика в поддержку студентов, которым грозили отчислением за участие в акции в поддержку Алексея Навального в 2021 году. Где-то тут должны быть множественные восклицательные знаки, но не буду засорять эмоциями эфир.

Почти год Алла, Армен, Володя и Наташа фактически находятся под домашним арестом (им можно выходить из дома всего на два часа — с 8 до 10 утра). Уже в ближайшую неделю суд может вынести им приговор. Им грозит до 3 лет колонии.

Вот тут можно прочесть подробности о деле против DOXA (спойлер: оно совершенно абсурдное и вообще не понятно, почему оно есть).

31 марта и 1 апреля в Дорогомиловском суде состоятся судебные заседания, и мне кажется, очень важно, чтобы кто-то на них пришел, чтобы Наташа, Володя, Армен и Алла не чувствовали, что они одни со всем этим.

Ну, а еще будет здорово, если вы (мы все, на самом деле) поддержим DOXA - редакция работает, в том числе освещает ситуацию в Украине, и им очень нужна наша помощь, моральная и материальная. Подписывайтесь на телеграм журнала, а вот тут можно поддержать проект рублем (ну, или евро, лирой или лари - у кого что есть).

https://t.iss.one/doxajournal

Написала впервые, по-моему, в жизни длинный пост в инстаграм. Перенесу его и сюда, пожалуй - он персональный, но про важное.

Как вы, Галина, где вы, печете ли свои пироги, читаете ли книжки, - спрашивают дорогие подписчики.

Ровно месяц понадобился мне для того, чтобы переработать и первично осмыслить весь обрушившийся на нас ужас. Главной бедой для меня персонально стало обесценивание всей моей жизни, всех усилий, всех трудов. Зачем нужны тексты и разговоры о книгах, если они не могут - не смогли - предотвратить и остановить войну? Зачем вообще всё, если мы не справились? Зачем вообще все мы?

Но чуточку адаптировавшись, я стала задавать себе вопросы, на которые внезапно оказалось довольно просто ответить. Если я не могу остановить войну в Украине, значит ли это, что я вообще ничего не могу? Ведь нет. Я могу испечь пирог, я могу поддержать близких, могу деньгами, словами или делами поддержать далёких.

Разве от того, что мой мир рухнул, книги и всё с ними связанное перестали быть ценностью? Готова ли я отречься от того, что всегда казалось мне самым прекрасным и полезным в мире, только потому, что всё вокруг стало другим? Тоже нет.

Поэтому да, дорогие подписчики, я пеку пироги и кормлю ими тех, кто так же как и мы оказался далеко от родины, растерянные и одинокие - так же как мы.

Я пишу о книгах в "Медузу" - не совсем так, как раньше, но я ищу и найду новый способ.

А вчера в нашем чудесном маленьком городке я прочла публичную лекцию, на которую пришли 75 прекрасных слушателей, и наше общение каждому из нас - самому лектору в первую очередь - подарило два часа нормальной жизни. Два часа без войны. А все собранные деньги я перечислила в Фонд помощи украинским беженцам.

И нет, мне не стыдно делать всё это, покуда льётся кровь. Я не могу остановить войну, но это не значит, что я полностью беспомощна. Каждая минута радости, вырванная для себя и других у общей беды, каждая копейка, потраченная на помощь тем, кому нужнее - это маленькая победа над злом и мраком. Как повторяет в последние дни мой муж, жизнь побеждает смерть неизвестным науке способом.

Или как ужасно пафосно писал безногий английский поэт Уильям Хенли, I am the master of my fate, I am the captain of my soul.

И картиночка в подтверждение.

Бесценная коллега, половинка (лучшая и несравненно более продуктивная) моей преподавательской души Татьяна Трофимова завела канал о последних семи годах царствования Николая I, получивших в историографии название "мрачного семилетия". Странное, захватывающее и почему-то очень духоподъемное чтение о том, как переживали эту эпоху ледяных социально-политических заморозков русские интеллектуалы в диапазоне от Достоевского до Бакунина. Главная мораль - "все они выжили". Подписывайтесь - если нас у Тани будет много, ей неловко будет не писать.

https://t.iss.one/lastsevenyears

«Ужас овладел всеми мыслящими и пишущими. Тайные доносы и шпионство еще более усложняли дело. Стали опасаться за каждый день свой, думая, что он может оказаться последним в кругу родных и друзей…» — так писал о начале «мрачного семилетия» профессор Александр Никитенко.

В 1848 году в России идет 23-й год царствования Николая I. Обыденно действует цензура, в студенческие кружки внедряются осведомители, всякие попытки обсудить что-то с оттенком политики пресекаются, отдельные представители регулярно высылаются в сторону Сибири. В этот момент по Европе прокатывается революционная волна.

Опасаясь, как бы эта волна не докатилась до Российской империи, власть ужесточает контроль за образованием и за печатью — главными, по мнению императора, каналами распространения вольных мыслей. Теперь разрешение цензора требуется даже на публикацию объявления. За самими цензорами приглядывает специальный комитет. Философские кафедры в университетах закрыты. За пределы империи посылаются российские войска, чтобы помочь подавить революционные волнения в Австро-Венгрии.

Из исторической перспективы это подкручивание гаек не выглядит слишком уже сильным — и без него существование свободной мысли уже два десятилетия было довольно условным. Но для современников 1848 год становится началом по-настоящему тяжелых времен.

В тот момент никто еще не знает, что это продлится семь лет, что через пять лет Николай I развяжет Крымскую войну под эгидой освобождения православных народов от османского гнета, что довольно быстро боевые действия развернутся на территории России, что эта война будет проиграла и что прежде в 1855 году сам Николай I простудится и в возрасте 58 лет умрет.

Эти последние семь лет царствования Николая I получат название «мрачного семилетия». В этот период журналы с трудом будут набирать материалы для публикации, появится очень мало литературных произведений, дискуссии утихнут, многие писатели отправятся в ссылку — и каждый день каждый из них будет пытаться жить дальше, нащупывать тонкую грань возможности, стараться не утратить надежду и делать свой выбор.

Каждую неделю на этом канале — истории о том, как выживали образованные люди в мрачные времена и как эти времена все-таки закончились.

Ну, заодно теперь мы знаем ответ на вопрос, состоится ли на апрельском "Нон-фикшне" наша публичная дискуссия с Кирой Ярмыш. Ответ - не состоится :(

Только что на Пушкинской площади за чтение антивоенных стихов была задержана переводчик Любовь Сумм. Она читала стихотворение Некрасова "Внимая ужасам войны..." ( Входит в школьную программу) Все эти годы Люба самоотверженно выходила в одиночные пикеты в поддержку и за освобождение политзаключенных и украинских военнопленных. Свободу Любови Сумм!
"Одни я в мире подсмотрел
Святые, искренние слезы —
То слезы бедных матерей!
Им не забыть своих детей,
Погибших на кровавой ниве,
Как не поднять плакучей иве
Своих поникнувших ветвей…"

С интересом и даже некоторым уважением к богатству цитируемого к месту и не к месту материала прочла широко обсуждаемое произведение Василия Бровко (кажется, он муж Тины Канделаки, а ещё какой-то начальник в Ростехе). И всё шло неплохо, пока где-то уже выходя на коду господин Бровко внезапно не отправил Аристотеля вместе с Александром в Индийский поход.

Да-да, Аристотеля. Да, в индийский.

И сразу весь этот цитатно-магический штурм унд дранг как-то поблек и развеялся вместе с пророчески-патриотическим пафосом.

Ладно Гугл у них порождение Матрицы и, вероятно, аццкий сотона собственной персоной. Но этих ребят, похоже, даже в нашем родном Яндексе забанили.

Борис Акунин выступил против культурной изоляции России

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА

У меня готовы три новые книги — завершающий художественный том «Истории российского государства», пятый роман серии «Семейный альбом» и экспериментальный аудио-интерактив об Эрасте Фандорине, но я не уверен, что они выйдут. Во всяком случае в России. Россия стремительно изолируется. Стена возводится с обеих сторон.

Пару недель назад я получил письмо из моего британского литагентства. Там говорилось: «Учитывая ужасные события в Украине, вы, вероятно, предпочтете на время отказаться от публикации ваших книг в России».

Я ответил, что нет, не предпочту. Я категорически не поддерживаю инициативу бойкота российского книжного рынка, запущенную Стивеном Кингом и подхваченную другими авторами. Точно так же я считаю ошибкой решение Netflix и некоторых других мейджоров культурной сферы уйти из России.

Подобные шаги только укрепляют путинскую диктатуру, работают на ее пропаганду, создающую у россиян ощущение, что весь мир против них. Мир не против россиян, мир против Путина, а он Кинга не читает и Netflix не смотрит.

С интересом наблюдаю за радикальным увеличением поэтической речи вокруг. Так, к примеру, авторы многих моих любимых телеграм-каналов, ранее в любви к поэзии не замеченные (и вообще часто пишущие про еду или, допустим, политику), вдруг начали активно постить стихи, которые как-то - всегда метафорически, всегда по касательной, но при этом с болезненной точностью - описывают происходящее сегодня.

Кажется, возвращается время, когда именно поэзия с ее двойным-тройным-четверным дном, с ее мерцающим смыслом и простором для сотворчества, для вкладывания в нее своего сокровенного, вновь становится главенствующим языком эпохи. В противовес, понятное дело, комфортно однозначной прозе, которая внезапно оказалась совершенно не пригодной для разговора о том, о чем говорить невозможно, а молчать - еще хуже.

И как тут не вспомнить известное высказывание чешского поэта и мыслителя, Нобелевского лауреата Ярослава Сейферта: "Есть страны и народы, которые находят выразителей для своих вопросов и ответов на них среди мудрых и чутких мыслителей. Иногда эту роль выполняют журналисты и средства массовой информации. У нас же национальный дух ищет наиболее действенного своего воплощения в поэтах. Этот путь подходит нам лучше всего в силу способности поэта использовать метафору, выражать то, что является ключевым, непрямо, непрозрачным для чужих глаз способом".

Излет социализма, 1984 год. Так вот где мы оказались, как выясняется.

В такие времена, как сейчас (уже тошнит от этой формулы, честно говоря, но как-то не могу подобрать более точную, потому что к слову "война" все происходящее сегодня с нами определенно не сводится), очень нужны какие-то кармашки, в которые можно забиться и хотя бы ненадолго укрыться от ужаса вокруг.

Мы в Ассоциации русскоязычных книжных клубов (АРККа) решили встретиться в понедельник в зуме и поговорить об Агате Кристи. В начале я немножко расскажу о самой писательнице, о золотом веке английского детектива и вообще детективном каноне (минут на 15-20), а после обсудим не самую известную повесть Кристи - "Разлука весной".

Напомню, наша АРККа - это 155 зарегистрированных русскоязычных книжных клубов на четырёх континентах, включая большинство стран бывшего СССР. Но, самое главное, АРККа объединяет прогрессивно думающую, читающую публику. Нам ни в коем случае нельзя терять наше единство.

Мы подумали, что беседа о классике и хорошо знакомом произведении сейчас более правильный вариант, чем что-то современное.

Событие бесплатное, но для получения ссылки на зум, вам необходимо приобрести билет.

Приходите - хоть погреемся немного друг о друга.


https://www.eventbrite.co.uk/e/308251627917

Это интервью с Николаем Цискаридзе - свет мертвой звезды. Мы записали его в декабре 2021, когда главной из наших проблем были жуткие снежные заносы в Питере (ну, и так - по мелочи, сессия, перегруз по работе, планы на каникулы, пол на даче в хозблоке надо переложить). Думали совсем его списать в утиль, честно говоря, а потом решили - какого черта. Если хоть кому-то от него будет немного радости, то пусть выйдет. Не стала вешать вчера ссылку, просто физически не могла себя заставить после Бучи. А сегодня повешу.

So glows the past, the joy of other days, как писал поэт.

https://www.youtube.com/watch?v=gq4_mcZvd_g

Меня часто спрашивают (ТМ), что почитать подросткам (или с подростками) в наше нелегкое время. Честно говоря, поскольку мои подростки уже довольно подрощенные подростки, я слегка подзабыла, что читает эта категория народонаселения. Но вот вспомнилась одна книжка - не то, чтобы прямо хорошая с литературной точки зрения, но очень подходящая к нынешним реалиям.

Это повесть "Тайна брата" американца Дэна Смита, рассказывающая о юношах и девушках из немецкого антифашистского общества "Эдельвейс". Конечно, это немножко "книга о пионерах-героях", со всеми привычными атрибутами жанра, включая мученический конец некоторых героев - или, если угодно, "Молодая гвардия" Фадеева. Но есть нюанс (как мне кажется, сегодня существенный) - персонажи "Тайны брата" борются не с врагами-оккупантами, а с условными "своими", которые оказываются хуже любых чужих. И помимо героически-мученической части в книге есть очень трогательный и эмоционально достоверный слой, касающийся именно этого сложного этического выбора - понимания, какая сторона твоя, и что такое вообще любовь к родине.

Повторюсь - "Тайна брата" ни коим образом не шедевр, но, во-первых, там много приключений - в том числе, довольно забавных (то есть при желании ее можно читать и просто для развлечения), а во-вторых, она, мне кажется, говорит о чем-то важном для многих сегодня. Завтра, возможно, ее справедливо будет с чистой совестью списать и забыть, но сегодня она - примерно то, что нужно.

https://www.clever-media.ru/books/tayna_brata/

Поговорили с Лёшей и Аней из подкаста "Кавачай" о кэнселинге русской культуры и о том, что почитать в тёмные времена. По ходу разговора сформулировала для себя, в чем "виноват" Пушкин и как нам быть с русской культурой, которая внезапно failed (спойлер: Пушкин не виноват, культура не failed, а вот к носителям культуры и правда есть вопросики). Соберусь с силами и напишу обо всём этом буквами чуть позже, так что stay tuned.

https://kavachay.simplecast.com/episodes/27

Еще немного света из прошлого - разговор с книжным блогером Евгением Калинкиным на моем канале в YouTube. Решили выложить, пока всю платформу не заблокировали - пусть останется на память о счастливых временах, так сказать.

https://www.youtube.com/watch?v=msWYy__nyLk

Кэнселинг русской культуры: заметки по поводу

Часть 1

Анонсировала большой пост про кэнселинг русской классической культуры – придется выполнять.

Мне кажется, что для простоты эту проблему нужно разделить на две: с одной стороны, условный отказ от исполнения Чайковского за рубежом, а с другой – наше собственное непонимание того, как нам всем сегодня должно думать и говорить о культуре, которая нас вскормила и при этом, как кажется многим, не уберегла Россию от вторжения в Украину, от Бучи, от уничтожения мирных городов.

С первой частью (кэнселингом русской культуры в мире) мы вряд ли что-то можем поделать прямо сейчас, да и, честно сказать, происходящее видится мне эмоционально понятным в моменте, но, я надеюсь, оно не станет сколько-нибудь долгосрочным и глобальным трендом. А вот вторая часть – как нам самим воспринимать собственную культуру – лежит в сфере нашей ответственности, и нам правда нужно тут что-то предпринять. Об этом и поговорим.

Простая реакция, понятное дело, состоит в том, чтобы в ужасе отшатнуться от Пушкина и особенно Лермонтова (офицер, империалист, милитарист!), посыпать голову пеплом, пересмотреть свое отношение к классике и, как это было принято у еврейских пророков, «сесть на мешок» в скорби и отречении. Мне этот подход видится в корне неправильным, но я слышу подобные удивительные призывы из уст моих уважаемых коллег и – в большинстве ключевых вопросов – единомышленников. Поэтому все же выскажусь в любимом моем сегодня жанре «капитан очевидность на проводе». Нет, ни Пушкин, ни Вяземский, ни Катенин, ни Баратынский, ни Толстой, ни Гумилев не виноваты в происходящем сегодня с нами. Их кэнселинг внутри нашей собственной головы – вещь в лучшем случае глупая, а в худшем – вредная. Оставьте классиков в покое, они ни при чем.

Но что-то же надо закэнселить, правда? Правда. На мой взгляд, закэнселить нужно наше родное (и, насколько я могу судить, специфически русское), проросшее в нас на протяжение ста пятидесяти по меньшей мере лет убеждение, что классики – это вечные современники. Что Пушкин (или Ахматова) – они как мы, что их мысли, мотивы, эмоции, представления о добре и зле можно и даже должно механически надевать на себя. Что их слова и лексические конструкции значат ровно то же, что значат те же слова и конструкции сегодня. Что вообще разницы между людьми (лучшими, талантливейшими, умнейшими), жившими сто или двести лет назад, и нами нет. Как писал великий Григорий Дашевский (о котором речь пойдет чуть ниже), «дети - всюду дети, кровь – вечно кровь, огонь – всегда огонь».

Это очень комфортное ощущение и большой соблазн – протяни руку в прошлое и обопрешься там на надежную руку условного Пушкина, Толстого, Тургенева. Но, как многие комфортные ощущения, это представляется мне очень вредным, опасным и преимущественно ложным.

(продолжение следует)