Вот что имел ввиду дружбонародный мэр вилайета Екатеринбург Алексей Орлов, когда говорил:

"Поддержание гармоничных отношений между представителями разных народов и конфессий - безусловный приоритет. Наши совместные усилия делают Екатеринбург городом добра и соучастия".

Учитывая общий "поворот на Восток", это могло быть отдельным нацпроектом или хотя бы грантовой программой.

#дружбанародов

"Через дебри вековые,
Сквозь далёкие края,
Молвим, братия родные:
Славься, Русь, земля моя!"

🎧 Это наша традиционная воскресная музыкальная пауза. И сегодня в эфире несравненная Аркона и её "Славься, Русь!".

Наши предыдущие крупнокалиберные треки можно легко найти по хештегу #музыкавойны

Разъезжая по лермонтовским местам (Кисловодск-Пятигорск), перечитал – впервые со школьных времен – «Героя нашего времени».

Удивился, насколько это беззастенчиво колониалистский текст, ничем не хуже Киплинга. 

Об этом не расскажет Марь Иванна на уроке. Об этом школьникам не дадут писать сочинение на ЕГЭ. Но лермонтовская тема все равно навеки вплетена в топонимию и культурную географию русского Кавказа, работая как антидот против многонациональных сказок советских дедов.

Роман пронизан неприкрытым инстинктом доминирования. Как Печорин забирает себе Бэлу, так и Российская империя овладевает Северным Кавказом, просто потому что хочется. Просто потому, что может. Это чистая, неотрефлексированная витальность.

Русские офицеры в лермонтовском тексте прибегают к самым огульным стереотипам в отношении покоренных народов, чтобы оправдать колониальный захват: «разбойничья кровь», «хищники», «преглупый народ, уж подлинно осетины», «эти черкесы известный воровской народ», «чеченец окаянный».

Восток в романе конструируется прямо по канонам Эдварда Саида, как коварный, манящий и по-детски первобытный:  «Уж эта мне Азия! Что люди, что речки – никак нельзя положиться!».

Черкесы, нападения которых безосновательно боится княжна Мэри вместе с другими отдыхающими Кисловодска – это аналог индейцев из книг Фенимора Купера, племя, исчезающее под напором цивилизации, экзотический Другой, предмет романтического восхищения и культурного присвоения. Печорин гордится, что в своем черкесском костюме он «больше похож на кабардинца, чем многие кабардинцы».

«Герой нашего времени» прочно вошел в канон русской классической литературы. И, как бы ни скулили заграничные деколонизаторы-ревизионисты, он там останется и дальше, напоминая русским, что они – не евразийские дружбонародники, а белые люди, которые исторически, подобно британцам или французам, действовали в логике господства, расширяя свое жизненное пространство за счет туземцев.

Ваххабитская провокация в аэропорту Шереметьево.

#машалла

Москва. Митинг против строительства мечети.

#машалла

Группа поддержки Маги "Воздуха" Исмаилова перед боем, где он мощно выхватил по тыкве. Похоже на этническую ОПГ на стрелке.

#спорт

Разговоры о влажном.

#машалла

🇺🇸 Весь лаосский телеграм взахлёб обсуждает заявления старика Байдена. Туземцы третьего мира as it is.

Но с другой стороны понять можно. Когда своя внутренняя политика отсутствует как явление, остаётся обсасывать чужую.