Каждая четвертая женщина на Кавказе не разводится — боится, что муж заберет ребенка. Такие результаты получили правозащитники, опросив жительниц Дагестана, Чечни и Ингушетии. Суды чаще встают на сторону матерей, но отцы не отдают детей, прикрываясь традициями. Эксперты подчеркивают: страдают в итоге несовершеннолетние.
#Кавказ
Правозащитный проект "Кавказ без матери" провел масштабный опрос о разлучении с детьми после развода. В нем приняли участие около полутора тысяч женщин. Из них 80 процентов заявили, что знают о существовании проблемы. Семнадцать процентов лично столкнулись с этим или их самих отняли у матери в детском возрасте. И еще 25 процентов остаются в браке лишь из-за риска потерять детей.
Активисты обратились к главам трех кавказских регионов — Дагестана, Ингушетии и Чечни. Просили фиксировать все факты незаконного отъема детей и препятствования их общению с матерями. Однако, как отмечает адвокат Ольга Гнездилова, специализирующаяся на таких делах, подсчитать и назвать точные цифры очень сложно.
"На одну мать, которая добивается справедливости в суде, — три-четыре женщины, боящихся идти за помощью к юристам, — рассказывает Гнездилова. — Кто-то считает это позором, кто-то боится, кто-то не хочет травмировать детей".
В то же время общественники уверяют: случаев отъема несовершеннолетних после развода в последнее время все больше.
По чеченским и ингушским, реже дагестанским обычаям ребенок принадлежит роду мужа. При этом традиции в семейных перипетиях, как поясняют эксперты, далеко не всегда играют главную роль.
"Это просто удобное оправдание, — уверена правозащитница Светлана Анохина. — Мужчинам, которые насильно забирают детей, они на самом деле не нужны. Отцы часто открыто заявляют, что делают это ради алиментов или из мести. Потом несовершеннолетних передают на воспитание родственникам или новым женам".
При этом с религиозной точки зрения до семи лет ребенок должен оставаться с матерью — при условии, что она не замужем. После он сам выбирает, с кем из родителей жить.
"Получается, традиции идут вразрез с исламом, а решение на практике принимает тот, кто сильнее", — заключает Анохина.
Несмотря на то, что суды чаще встают на сторону матери, многие из таких постановлений остаются на бумаге. По закону, если отец удерживает детей, максимум, что ему грозит, — штраф до 2,5 тысяч рублей или ограничение на выезд из страны.
"В прошлом году Минюст предложил ввести за повторное неисполнение решения суда уголовную ответственность. Мы эту инициативу поддерживаем, потому что много тупиковых ситуаций, когда на отца не могут повлиять ни суд, ни приставы", — говорит юрист Ольга Гнездилова.
Так, например, жительница Дагестана Аминат Махмудова уже пять лет не может вернуть детей, которые по суду должны жить с ней.
Бездействие приставов и полицейских в этой ситуации дважды признавалось незаконным: сперва Верховным судом Дагестана, затем Московским городским судом.
"Это одно из самых тяжелых дел в моей практике, — объясняет адвокат Махмудовой Оксана Садчикова. — Хуже всего, что закон на нашей стороне, но никакого результата нет. Сейчас ей даже видеться с детьми не дают. Московский пристав перепоручил дело дагестанским, а те, в свою очередь, не желают участвовать в скандале".
В пресс-службе уполномоченного по правам ребенка в Чеченской Республике агентству сообщили, что жалобы от матерей, у которых незаконно отбирали детей, раньше поступали "достаточно часто".
"Однако после того как глава Чеченской Республики взял под особый контроль вопросы, связанные с защитой прав ребенка после развода, а в регионе создали комиссию по гармонизации брачно-семейных отношений, количество обращений сократилось",— заявили представители аппарата детского омбудсмена.
Правозащитники сходятся во мнении: борьба родителей больнее всего бьет по самим детям.
"Полное отрицание существования матери оказывает тяжелое влияние на их психику", — подчеркивает Ольга Гнездилова.
Травмы, характерные для сирот, остаются на всю жизнь: дети растут тревожными, замкнутыми, с ощущением ненужности. У многих наблюдается задержка в развитии.
Плеть.
#Кавказ
Правозащитный проект "Кавказ без матери" провел масштабный опрос о разлучении с детьми после развода. В нем приняли участие около полутора тысяч женщин. Из них 80 процентов заявили, что знают о существовании проблемы. Семнадцать процентов лично столкнулись с этим или их самих отняли у матери в детском возрасте. И еще 25 процентов остаются в браке лишь из-за риска потерять детей.
Активисты обратились к главам трех кавказских регионов — Дагестана, Ингушетии и Чечни. Просили фиксировать все факты незаконного отъема детей и препятствования их общению с матерями. Однако, как отмечает адвокат Ольга Гнездилова, специализирующаяся на таких делах, подсчитать и назвать точные цифры очень сложно.
"На одну мать, которая добивается справедливости в суде, — три-четыре женщины, боящихся идти за помощью к юристам, — рассказывает Гнездилова. — Кто-то считает это позором, кто-то боится, кто-то не хочет травмировать детей".
В то же время общественники уверяют: случаев отъема несовершеннолетних после развода в последнее время все больше.
По чеченским и ингушским, реже дагестанским обычаям ребенок принадлежит роду мужа. При этом традиции в семейных перипетиях, как поясняют эксперты, далеко не всегда играют главную роль.
"Это просто удобное оправдание, — уверена правозащитница Светлана Анохина. — Мужчинам, которые насильно забирают детей, они на самом деле не нужны. Отцы часто открыто заявляют, что делают это ради алиментов или из мести. Потом несовершеннолетних передают на воспитание родственникам или новым женам".
При этом с религиозной точки зрения до семи лет ребенок должен оставаться с матерью — при условии, что она не замужем. После он сам выбирает, с кем из родителей жить.
"Получается, традиции идут вразрез с исламом, а решение на практике принимает тот, кто сильнее", — заключает Анохина.
Несмотря на то, что суды чаще встают на сторону матери, многие из таких постановлений остаются на бумаге. По закону, если отец удерживает детей, максимум, что ему грозит, — штраф до 2,5 тысяч рублей или ограничение на выезд из страны.
"В прошлом году Минюст предложил ввести за повторное неисполнение решения суда уголовную ответственность. Мы эту инициативу поддерживаем, потому что много тупиковых ситуаций, когда на отца не могут повлиять ни суд, ни приставы", — говорит юрист Ольга Гнездилова.
Так, например, жительница Дагестана Аминат Махмудова уже пять лет не может вернуть детей, которые по суду должны жить с ней.
Бездействие приставов и полицейских в этой ситуации дважды признавалось незаконным: сперва Верховным судом Дагестана, затем Московским городским судом.
"Это одно из самых тяжелых дел в моей практике, — объясняет адвокат Махмудовой Оксана Садчикова. — Хуже всего, что закон на нашей стороне, но никакого результата нет. Сейчас ей даже видеться с детьми не дают. Московский пристав перепоручил дело дагестанским, а те, в свою очередь, не желают участвовать в скандале".
В пресс-службе уполномоченного по правам ребенка в Чеченской Республике агентству сообщили, что жалобы от матерей, у которых незаконно отбирали детей, раньше поступали "достаточно часто".
"Однако после того как глава Чеченской Республики взял под особый контроль вопросы, связанные с защитой прав ребенка после развода, а в регионе создали комиссию по гармонизации брачно-семейных отношений, количество обращений сократилось",— заявили представители аппарата детского омбудсмена.
Правозащитники сходятся во мнении: борьба родителей больнее всего бьет по самим детям.
"Полное отрицание существования матери оказывает тяжелое влияние на их психику", — подчеркивает Ольга Гнездилова.
Травмы, характерные для сирот, остаются на всю жизнь: дети растут тревожными, замкнутыми, с ощущением ненужности. У многих наблюдается задержка в развитии.
Плеть.
РИА Новости
"Мама, он нас не найдет?": как на Кавказе делят детей после развода
Каждая четвертая женщина на Кавказе не разводится — боится, что муж заберет ребенка. Такие результаты получили правозащитники, опросив жительниц Дагестана,... РИА Новости, 20.08.2021
Часть 2.
— Какие эпизоды, связанные с обретением свободы вам запомнились?
— Очень многие девушки начинают красить волосы в розовый цвет, не знаю, почему именно розовый. Или делать яркие прически, макияж, снимать видео в тикток. Какое видео в тикток, ты же скрываешься! Но они так ищут пути самовыражения. Или надевать платья с декольте, даже просто примерять, а не ходить по улулице Не могу сказать, что они начинают выпивать или гулять с мужчинами, такого нет. Видимо, родители думают, что девочки пустятся во все тяжкие, если окажутся предоставлены сами себе, но ничего такого нет, они начинают много работать, пахать как лошади. Как-то раз я помогала съезжать девушке, она несла один пакет с вещами и коробку с книжками, и сверху там был С. Лем. Я спросила: «Ты тоже любишь Лема?». Она ответила: «Да». В этот момент я почувствовала, будто бы она моя сестра. Любые наши представления о людях могут оказаться ложными. Настолько мы все сложные, уникальные, каждый человек это отдельная вселенная, подходить с линейкой и обобщить их до категории «кавказские девушки» невозможно. Я могу только сказать о них, что они потрясающе красивые и, мне кажется, крепко стоят на ногах, как несгибаемые деревца.
Я вспоминаю одну девушку, которая пережила страшное, и когда я пришла к ней, она стояла своими босыми ножками на полу, и я вдруг увидела, как крепко она стоит на земле и насколько сложно ее сломать. Сколько силы нужно иметь, чтобы выбраться из этого всего. Я очень уважаю и люблю наших подопечных, несмотря на то, что иногда они делали ошибки, но это ошибки живых людей.
— Как же это сочетается с выученной беспомощностью?
— Думаю, это как в метафоре со всплывшей рыбой: нужно время, чтобы выстроить границы. Рано или поздно все нормализуется. А после в девочках остается стремление сеять добро. Они спрашивают, как могут отблагодарить нас за помощь, а я говорю, что потом, когда они встанут на ноги, то смогут прийти в какой-нибудь кризисный центр и помочь. Когда после жизни в болоте женщина в какой-то момент ощущает, что все зависит только от нее, и делает первый шаг к обретению самостоятельности. Это и есть путь преодоления выученной беспомощности.
— Недавно была громкая история, когда чеченские силовики ворвались в кризисную квартиру группы «Марем» в Махачкале. Происходило ли что-то подобное с «Китежем»? Есть ли точки, где не срабатывают протоколы безопасности?
— Это сами женщины. Был случай, когда женщину обманули, ей сказали, что приехали ее друзья, она вышла, и ее забрали – на столе остались документы, деньги, линзы. К тому же страх – это сильнейшая эмоция, поэтому люди иногда не понимают что делают.
Или случай с Марем Алиевой, когда мы ее уже эвакуировали в Беларусь, а там уже каким-то образом через вотсапп ее раскрыли. Она написала сестре, я уже не помню подробностей. Мы пытаемся объяснять, что даже если она поменяла телефон, ее родственники номера не поменяли, и кто-то может читать переписку родственников и таким образом выходить на них. Но как отказаться от родни? Сложно. Мы можем сто раз сказать, а они не выдержат и напишут подруге.
#Кавказ
Продолжение в следующем посте.
Плеть
— Какие эпизоды, связанные с обретением свободы вам запомнились?
— Очень многие девушки начинают красить волосы в розовый цвет, не знаю, почему именно розовый. Или делать яркие прически, макияж, снимать видео в тикток. Какое видео в тикток, ты же скрываешься! Но они так ищут пути самовыражения. Или надевать платья с декольте, даже просто примерять, а не ходить по улулице Не могу сказать, что они начинают выпивать или гулять с мужчинами, такого нет. Видимо, родители думают, что девочки пустятся во все тяжкие, если окажутся предоставлены сами себе, но ничего такого нет, они начинают много работать, пахать как лошади. Как-то раз я помогала съезжать девушке, она несла один пакет с вещами и коробку с книжками, и сверху там был С. Лем. Я спросила: «Ты тоже любишь Лема?». Она ответила: «Да». В этот момент я почувствовала, будто бы она моя сестра. Любые наши представления о людях могут оказаться ложными. Настолько мы все сложные, уникальные, каждый человек это отдельная вселенная, подходить с линейкой и обобщить их до категории «кавказские девушки» невозможно. Я могу только сказать о них, что они потрясающе красивые и, мне кажется, крепко стоят на ногах, как несгибаемые деревца.
Я вспоминаю одну девушку, которая пережила страшное, и когда я пришла к ней, она стояла своими босыми ножками на полу, и я вдруг увидела, как крепко она стоит на земле и насколько сложно ее сломать. Сколько силы нужно иметь, чтобы выбраться из этого всего. Я очень уважаю и люблю наших подопечных, несмотря на то, что иногда они делали ошибки, но это ошибки живых людей.
— Как же это сочетается с выученной беспомощностью?
— Думаю, это как в метафоре со всплывшей рыбой: нужно время, чтобы выстроить границы. Рано или поздно все нормализуется. А после в девочках остается стремление сеять добро. Они спрашивают, как могут отблагодарить нас за помощь, а я говорю, что потом, когда они встанут на ноги, то смогут прийти в какой-нибудь кризисный центр и помочь. Когда после жизни в болоте женщина в какой-то момент ощущает, что все зависит только от нее, и делает первый шаг к обретению самостоятельности. Это и есть путь преодоления выученной беспомощности.
— Недавно была громкая история, когда чеченские силовики ворвались в кризисную квартиру группы «Марем» в Махачкале. Происходило ли что-то подобное с «Китежем»? Есть ли точки, где не срабатывают протоколы безопасности?
— Это сами женщины. Был случай, когда женщину обманули, ей сказали, что приехали ее друзья, она вышла, и ее забрали – на столе остались документы, деньги, линзы. К тому же страх – это сильнейшая эмоция, поэтому люди иногда не понимают что делают.
Или случай с Марем Алиевой, когда мы ее уже эвакуировали в Беларусь, а там уже каким-то образом через вотсапп ее раскрыли. Она написала сестре, я уже не помню подробностей. Мы пытаемся объяснять, что даже если она поменяла телефон, ее родственники номера не поменяли, и кто-то может читать переписку родственников и таким образом выходить на них. Но как отказаться от родни? Сложно. Мы можем сто раз сказать, а они не выдержат и напишут подруге.
#Кавказ
Продолжение в следующем посте.
Плеть
Instagram
— В этом году после ряда материалов о домашнем насилии на Северном Кавказе развернулась дискуссия о колониальности взгляда их авторов: Как избежать этой ловушки?
— У меня есть своя точка зрения, как воспринимать это с точки зрения критики колониализма. Большая часть активисток на Северном Кавказе – мусульманки. И когда я вижу русских девочек, которые приходят учить их феминизму, говоря снять с себя «эту тряпку», я каждый раз думаю: какое право ты имеешь? Люди могут быть разными, у всех есть своя культура, которой они не хотят лишаться, и они в этом правы. Конечно, в любой культуре есть патриархальные предрассудки, но они есть везде. Борясь за права женщин, не нужно пытаться привести всех к одному знаменателю. Мы не можем учить кого-то правильно спасаться или говорить, ходить ли им в хиджабе или нет. У меня есть коллеги-феминистки, которые исповедуют ислам, есть много православных и католических феминисток, вообще вера и права женщин лежат в разных плоскостях. Надо поддерживать наше разнообразие: и религиозное, и этническое.
Надо бороться не с самой культурой, а с патриархальными предрассудками – тут могут быть разные дискуссии, конечно.
#Кавказ
_________________________
В качестве комментария могу сказать, что да, по распространенному заблуждению, женщины из исламской культуры под своим освобождением якобы понимают то же самое, что из неисламской.
Однако, очевидно, что даже если в глобальном понимании Ислам это набор инструментов, включая покрытость, для поддержания неравенства в отношении женщин, то здесь, на земле, мусульманки на данный момент не заявляют о своей потребности покинуть ислам или искоренить его в своей среде.
На данный момент их запрос в том, чтобы их собственная родная культура, их семьи и "традиции" перестали их уничтожать.
#Кавказ
Плеть
— У меня есть своя точка зрения, как воспринимать это с точки зрения критики колониализма. Большая часть активисток на Северном Кавказе – мусульманки. И когда я вижу русских девочек, которые приходят учить их феминизму, говоря снять с себя «эту тряпку», я каждый раз думаю: какое право ты имеешь? Люди могут быть разными, у всех есть своя культура, которой они не хотят лишаться, и они в этом правы. Конечно, в любой культуре есть патриархальные предрассудки, но они есть везде. Борясь за права женщин, не нужно пытаться привести всех к одному знаменателю. Мы не можем учить кого-то правильно спасаться или говорить, ходить ли им в хиджабе или нет. У меня есть коллеги-феминистки, которые исповедуют ислам, есть много православных и католических феминисток, вообще вера и права женщин лежат в разных плоскостях. Надо поддерживать наше разнообразие: и религиозное, и этническое.
Надо бороться не с самой культурой, а с патриархальными предрассудками – тут могут быть разные дискуссии, конечно.
#Кавказ
_________________________
В качестве комментария могу сказать, что да, по распространенному заблуждению, женщины из исламской культуры под своим освобождением якобы понимают то же самое, что из неисламской.
Однако, очевидно, что даже если в глобальном понимании Ислам это набор инструментов, включая покрытость, для поддержания неравенства в отношении женщин, то здесь, на земле, мусульманки на данный момент не заявляют о своей потребности покинуть ислам или искоренить его в своей среде.
На данный момент их запрос в том, чтобы их собственная родная культура, их семьи и "традиции" перестали их уничтожать.
#Кавказ
Плеть
Instagram
Немного о причинах необузданного поведения молодёжи с Северного Кавказа в некавказских регионах.
#Кавказ #Росссия
От чего-то принято считать, что суровое патриархальное клановое воспитание детей на Северном Кавказе должно иметь благие последствия – ведь "крепкая семья и послушание" это неоспоримые ценности. Однако по сути такой подход является ни чем иным как гиперопекой – неусыпным контролем и подавлением во имя целей старших членов общества, главной из которых является сохранение нынешнего положения дел любой ценой, включая применение всех форм насилия.
Это явление касается детей обоих полов. Я публиковала интервью главы кризисного центра, которая прямо говорит о выученной беспомощности многих кавказских девушек, которых спасать от насилия в своем кругу чуть ли не опаснее, чем не спасать – настолько они приучены не отвечать за себя сами, никогда не принимали даже простых решений.
Очевидно, что в регламентированном, контролирующем обществе, где главной целью детей и молодежи является "не расстроить и не опозорить родителей", (а это не такая простая задача для живого человека, особенно когда правила противоречивы и нечеловечны), а у взрослого – не быть опозоренным детьми, человек формируется определенным образом.
Чаще всего – несамостоятельным, не получающим свой личный опыт несения ответственности, а привыкший, что за всё отвечает кто-то извне. Тот, кто говорит тебе, как думать и говорить, с кем дружить и в чем твои жизненные цели. С полным непониманием такого явления как САМОконтроль.
Вследствие этого, многие из них, попав в более свободную среду, буквально находятся в состоянии, как у нас говорят: "воздух свободы в жопу надул". Не умея обращаться с самостоятельностью и ответственностью, привыкшие быть ведомыми, инфантилы во взрослых телах впитывают опыт на ходу и если уж этот опыт им поставляет криминогенная среда, то она их и дорастит.
Всем уже понятно, что с эффектом "спустившегося с гор" дикаря надо что-то делать. Думаю, что, во избежание коллапса, переход из области полного контроля должен быть постепенным, с привыканием к новым формам ответственности как при подъёме с глубины.
Хотя, есть ли надежда, что этим озадачатся люди, поддерживающие это самое высокое давление, а потом отправляющие из него в свободное плавание крепких молодых мужчин, не ведавших жизни без контроля?
Плеть
#Кавказ #Росссия
От чего-то принято считать, что суровое патриархальное клановое воспитание детей на Северном Кавказе должно иметь благие последствия – ведь "крепкая семья и послушание" это неоспоримые ценности. Однако по сути такой подход является ни чем иным как гиперопекой – неусыпным контролем и подавлением во имя целей старших членов общества, главной из которых является сохранение нынешнего положения дел любой ценой, включая применение всех форм насилия.
Это явление касается детей обоих полов. Я публиковала интервью главы кризисного центра, которая прямо говорит о выученной беспомощности многих кавказских девушек, которых спасать от насилия в своем кругу чуть ли не опаснее, чем не спасать – настолько они приучены не отвечать за себя сами, никогда не принимали даже простых решений.
Очевидно, что в регламентированном, контролирующем обществе, где главной целью детей и молодежи является "не расстроить и не опозорить родителей", (а это не такая простая задача для живого человека, особенно когда правила противоречивы и нечеловечны), а у взрослого – не быть опозоренным детьми, человек формируется определенным образом.
Чаще всего – несамостоятельным, не получающим свой личный опыт несения ответственности, а привыкший, что за всё отвечает кто-то извне. Тот, кто говорит тебе, как думать и говорить, с кем дружить и в чем твои жизненные цели. С полным непониманием такого явления как САМОконтроль.
Вследствие этого, многие из них, попав в более свободную среду, буквально находятся в состоянии, как у нас говорят: "воздух свободы в жопу надул". Не умея обращаться с самостоятельностью и ответственностью, привыкшие быть ведомыми, инфантилы во взрослых телах впитывают опыт на ходу и если уж этот опыт им поставляет криминогенная среда, то она их и дорастит.
Всем уже понятно, что с эффектом "спустившегося с гор" дикаря надо что-то делать. Думаю, что, во избежание коллапса, переход из области полного контроля должен быть постепенным, с привыканием к новым формам ответственности как при подъёме с глубины.
Хотя, есть ли надежда, что этим озадачатся люди, поддерживающие это самое высокое давление, а потом отправляющие из него в свободное плавание крепких молодых мужчин, не ведавших жизни без контроля?
Плеть
О случаях в Чечне сейчас ничего не известно, потому что в целом мало что известно о жизни в Чечне.
#Кавказ #Чечня #убийствачести
Я разговаривала с местной женщиной и мужчиной с разницей в несколько лет – да, там не застрелят девушку за короткую юбку в центре Грозного, однако у моего собеседника перспектива убийства сестры "если она шлюха' и возможности оформить всё как несчастный случай ("да даже если и отсидеть") не вызывала ни малейшей запинки или сомнения.
Что до подавленной сексуальной энергии, выходящей боком, то этот процесс неотрывно связан с принятой в отдельных обществах дегуманизацией женщин, отождествления их тел с грехом и позором и приводит не к формированию высокоморального порядка (такова вроде бы цель жёсткого регулирования), а, напротив, к росту напряжения и насилия в отношении женщин.
Понятно почему – от них все беды, позоры, похоть, преступления и они, к тому же, слабее.
И мужчин, кстати, тоже – думаю, о том, что творят дорвавшиеся до Европы выходцы из стран с высоким уровнем любви к "традиционным ценностям и нравственности" никому напоминать не надо.
Плеть
#Кавказ #Чечня #убийствачести
Я разговаривала с местной женщиной и мужчиной с разницей в несколько лет – да, там не застрелят девушку за короткую юбку в центре Грозного, однако у моего собеседника перспектива убийства сестры "если она шлюха' и возможности оформить всё как несчастный случай ("да даже если и отсидеть") не вызывала ни малейшей запинки или сомнения.
Что до подавленной сексуальной энергии, выходящей боком, то этот процесс неотрывно связан с принятой в отдельных обществах дегуманизацией женщин, отождествления их тел с грехом и позором и приводит не к формированию высокоморального порядка (такова вроде бы цель жёсткого регулирования), а, напротив, к росту напряжения и насилия в отношении женщин.
Понятно почему – от них все беды, позоры, похоть, преступления и они, к тому же, слабее.
И мужчин, кстати, тоже – думаю, о том, что творят дорвавшиеся до Европы выходцы из стран с высоким уровнем любви к "традиционным ценностям и нравственности" никому напоминать не надо.
Плеть
Telegram
Рыбарь
⛓ «Убийства чести», о которых пишет Русский Ориенталист @russ_orientalist, — страшный рудимент варварских традиций многих ближневосточных государств.
Вот история из Палестины — визажистку забили до смерти родственники за опубликованное в соцсетях видео…
Вот история из Палестины — визажистку забили до смерти родственники за опубликованное в соцсетях видео…
Подпольные аборты и контрацепция на Кавказе.
#Кавказ #Россия #аборты
Каждый год чиновники и исследователи отчитываются о снижении числа абортов в России. Меньше всего прерываний беременности приходится на кавказские регионы: Карачаево-Черкесию, Кабардино-Балкарию, Чечню, Ингушетию и Дагестан. В трех последних их почти нет.
Те же регионы — одни из самых неблагополучных в России. Здесь самые низкие зарплаты. Как говорят местные жители, «рады и пятнадцати тысячам». При этом самая высокая рождаемость официально в Чеченской республике, в четверке лучших также Ингушетия и Дагестан.
В закрытых группах в соцсетях для кавказских женщин можно встретить анонимный вопрос: как избавиться от беременности? Кто-то советует клиники и медицинские препараты для прерывания, другие бросаются уговаривать: «Роди! Даст бог зайку, даст лужайку!» Тем, кто рассказал про таблетки, девушки с религиозными аватарками пишут: «Джахилька, невежественная, бессовестная!» Проблему видят не в нежелательной, незапланированной или опасной для женщины беременности, а в самом желании эту проблему решить.
С одной стороны, препараты лучше и безопаснее, чем операции по прерыванию беременности — меньше грубых вмешательств в организм, не возникает хронического эндометрита, бесплодия и воспалительных процессов. Женщины реже умирают от сепсиса или кровотечений. Но проблема в том, что многие применяют таблетки без консультации с врачом.
Ввиду ряда установок и предрассудков аборт на Кавказе — самая спорная медицинская процедура. Здесь врач не может руководствоваться только профессиональными обязанностями.
Гинекологами работают женщины. Если они провели аборт незамужней и это станет известно, пациентка может стать жертвой «убийства чести», а врача обвинят в сокрытии греха. Это тем более вероятно, что через разветвленную сеть родственников информация разносится очень быстро. Если пациентка семейная, но пришла без ведома мужа, то в условиях тейпового устройства общества могут вмешаться ее близкие или семья отца ребенка. Медиков могут преследовать, явиться к ним домой, пожаловаться. После скандала родственники самого доктора ополчатся против нее, запрут ее дома и не пустят на работу.
Женщины всячески пытаются избежать такого сценария и ищут иные методы, в том числе подпольные. Риск бесплодия, воспаления матки и даже вероятность летального исхода страшит их меньше, чем обнародование обращения за абортом.
Гинеколог из Чечни Альбина* работает в местном стационаре. Она честно признается: ни один врач не напишет в истории болезни, что сделал аборт по желанию пациентки. Процедуру обязательно замаскируют под выкидыш или замершую беременность, что-то жизненно необходимое. Это нужно, чтобы «подчистить» за собой, предусмотреть вопросы со стороны инстанций и претензии семьи пациентки. Более щепетильные к своему здоровью девушки находят по сарафанному радио врача, который готов приватно делать аборт.
Следование арабскому варианту ислама принесло на Кавказ многоженство. Оно было у традиционалистов и раньше, но носило скрытый характер. Семьи на стороне заводились не публично. Родственники мужчин признавали только одну, официальную жену. Сейчас вторые-третьи жены признаны внутри некоторых общин, и от них так же ждут рождения детей наравне с первой женой.
Объявив светлую цель, заботу о демографии, власти в республиках не спрашивают и не слушают тех, кто справляется с ней лучше всего — женщин Кавказа. До сих пор руководители не заботятся, чтобы у мам перестали отнимать детей при разводах, как «принадлежащих роду отца»; чтобы девственность перестала быть товаром, по которому оценивают живого человека; чтобы женщины перестали быть средством товарообмена между мужчинами, а секспросвет в школах помогал бы планировать детей до, а не после наступления беременности. Тогда число абортов будет по-настоящему небольшим, а у детей появится шанс рождаться по желанию мам, а не от страха, безысходности или отсутствия выбора.
Плеть
#Кавказ #Россия #аборты
Каждый год чиновники и исследователи отчитываются о снижении числа абортов в России. Меньше всего прерываний беременности приходится на кавказские регионы: Карачаево-Черкесию, Кабардино-Балкарию, Чечню, Ингушетию и Дагестан. В трех последних их почти нет.
Те же регионы — одни из самых неблагополучных в России. Здесь самые низкие зарплаты. Как говорят местные жители, «рады и пятнадцати тысячам». При этом самая высокая рождаемость официально в Чеченской республике, в четверке лучших также Ингушетия и Дагестан.
В закрытых группах в соцсетях для кавказских женщин можно встретить анонимный вопрос: как избавиться от беременности? Кто-то советует клиники и медицинские препараты для прерывания, другие бросаются уговаривать: «Роди! Даст бог зайку, даст лужайку!» Тем, кто рассказал про таблетки, девушки с религиозными аватарками пишут: «Джахилька, невежественная, бессовестная!» Проблему видят не в нежелательной, незапланированной или опасной для женщины беременности, а в самом желании эту проблему решить.
С одной стороны, препараты лучше и безопаснее, чем операции по прерыванию беременности — меньше грубых вмешательств в организм, не возникает хронического эндометрита, бесплодия и воспалительных процессов. Женщины реже умирают от сепсиса или кровотечений. Но проблема в том, что многие применяют таблетки без консультации с врачом.
Ввиду ряда установок и предрассудков аборт на Кавказе — самая спорная медицинская процедура. Здесь врач не может руководствоваться только профессиональными обязанностями.
Гинекологами работают женщины. Если они провели аборт незамужней и это станет известно, пациентка может стать жертвой «убийства чести», а врача обвинят в сокрытии греха. Это тем более вероятно, что через разветвленную сеть родственников информация разносится очень быстро. Если пациентка семейная, но пришла без ведома мужа, то в условиях тейпового устройства общества могут вмешаться ее близкие или семья отца ребенка. Медиков могут преследовать, явиться к ним домой, пожаловаться. После скандала родственники самого доктора ополчатся против нее, запрут ее дома и не пустят на работу.
Женщины всячески пытаются избежать такого сценария и ищут иные методы, в том числе подпольные. Риск бесплодия, воспаления матки и даже вероятность летального исхода страшит их меньше, чем обнародование обращения за абортом.
Гинеколог из Чечни Альбина* работает в местном стационаре. Она честно признается: ни один врач не напишет в истории болезни, что сделал аборт по желанию пациентки. Процедуру обязательно замаскируют под выкидыш или замершую беременность, что-то жизненно необходимое. Это нужно, чтобы «подчистить» за собой, предусмотреть вопросы со стороны инстанций и претензии семьи пациентки. Более щепетильные к своему здоровью девушки находят по сарафанному радио врача, который готов приватно делать аборт.
Следование арабскому варианту ислама принесло на Кавказ многоженство. Оно было у традиционалистов и раньше, но носило скрытый характер. Семьи на стороне заводились не публично. Родственники мужчин признавали только одну, официальную жену. Сейчас вторые-третьи жены признаны внутри некоторых общин, и от них так же ждут рождения детей наравне с первой женой.
Объявив светлую цель, заботу о демографии, власти в республиках не спрашивают и не слушают тех, кто справляется с ней лучше всего — женщин Кавказа. До сих пор руководители не заботятся, чтобы у мам перестали отнимать детей при разводах, как «принадлежащих роду отца»; чтобы девственность перестала быть товаром, по которому оценивают живого человека; чтобы женщины перестали быть средством товарообмена между мужчинами, а секспросвет в школах помогал бы планировать детей до, а не после наступления беременности. Тогда число абортов будет по-настоящему небольшим, а у детей появится шанс рождаться по желанию мам, а не от страха, безысходности или отсутствия выбора.
Плеть
Черта
«Они не решаются сказать мужу: я не хочу снова рожать». Подпольные аборты и контрацепция на Кавказе — Черта
Контрацепция в наши дни недорогая и доступная, но самые бедные по-прежнему рожают больше всех и реже остальных прерывают беременность, по крайней мере по официальным данным. В лидерах по этим показателям в России — кавказские регионы. Что стоит за потрясающими…
"Правоохранительные органы за дело браться не стали, так как похищенная девушка и сама оказалась из Дагестана. Якобы у них там так принято, пусть сами между собой разбираются."
Удивительные процессуальные находки демонстрирует полиция как только появляется шанс ничего не делать по обращению женщины с Кавказа.
Женщин с Кавказа похищают с улиц и из убежищ, но полиция Российской Федерации не может применять в таких случая нормы права, придуманные для регулирования поведения людей и граждан страны, потому что "девушка с Кавказа", очевидно, предмет и как им распорядится виднее, естественно, хозяину предмета.
Как там дела у всех, кто тычет достижениям Советского Союза в области прав женщин и искоренения варварских традиций, всё нормально работает, никаких проблем?
В целом, я могу даже понять полицейских, которые предпочтут ушат помоев от пары-тройки ТГ–каналов, а не противостоять своей собственной системе, которая тебе это "пусть сами разбираются" доведёт в самой неконвенциональной форме.
Я не понимаю только, что женщинам с Кавказа со всем этим делать? Надеяться, что когда-то все эти "в России у женщин и так всё нормально, новые права не нужны" распространятся и на них?
#Кавказ
Плеть
Удивительные процессуальные находки демонстрирует полиция как только появляется шанс ничего не делать по обращению женщины с Кавказа.
Женщин с Кавказа похищают с улиц и из убежищ, но полиция Российской Федерации не может применять в таких случая нормы права, придуманные для регулирования поведения людей и граждан страны, потому что "девушка с Кавказа", очевидно, предмет и как им распорядится виднее, естественно, хозяину предмета.
Как там дела у всех, кто тычет достижениям Советского Союза в области прав женщин и искоренения варварских традиций, всё нормально работает, никаких проблем?
В целом, я могу даже понять полицейских, которые предпочтут ушат помоев от пары-тройки ТГ–каналов, а не противостоять своей собственной системе, которая тебе это "пусть сами разбираются" доведёт в самой неконвенциональной форме.
Я не понимаю только, что женщинам с Кавказа со всем этим делать? Надеяться, что когда-то все эти "в России у женщин и так всё нормально, новые права не нужны" распространятся и на них?
#Кавказ
Плеть
Telegram
Многонационал
Специалист в области ремонтных работ из Таджикистана культурно обогатил и напомнил дагестанской семье из Москвы про один из красивейших обычаев своего древнего народа.
31-летний Джамшид подкараулил и похитил 16-летнюю девушку, когда та возвращалась из фитнес…
31-летний Джамшид подкараулил и похитил 16-летнюю девушку, когда та возвращалась из фитнес…