Хозяйке на заметку.
Мои друзья из издательства «Книжники» выпустили роман Александра Гулько «Райгород». Сага о судьбах нескольких поколений семьи Лейба Гройсмана — гениального предпринимателя, успешного во все времена и при любой власти. Очень хорошая книга на этот викенд.
https://knizhniki.ru/catalog/9785995308249/
Мои друзья из издательства «Книжники» выпустили роман Александра Гулько «Райгород». Сага о судьбах нескольких поколений семьи Лейба Гройсмана — гениального предпринимателя, успешного во все времена и при любой власти. Очень хорошая книга на этот викенд.
https://knizhniki.ru/catalog/9785995308249/
Кирилл Серебренников.
История человечества свидетельствует: когда авторитарные режимы в порыве борьбы за нравственность и чистоту помыслов своих граждан набрасываются на гомосексуальность и аборты, якобы борясь за «семейные ценности», то запреты эти обычно приводят сначала к репрессиям, а потом к чисткам и геноциду.
Новый закон о запрете «гомосексуализма» и «отрицания идеи семьи» за версту отдаёт евгеникой, он утверждает, что есть люди «правильные» и «неправильные», традиционные или нетрадиционные, и как бы говорит: либо ты – «нормальный мужик», либо твоё существование неуместно, потому что ты – дегенерат, отброс, дефект. Для меня это омерзительно, как и сама идея вмешательства государства в частную жизнь.
Однако мне и вовсе трудно подобрать слова, уместные для комментирования гомофобного закона, инициированного примерно теми же людьми, которые сейчас сбрасывают бомбы на другую страну. Факт того, что убийца-маньяк на досуге ещё и сворачивает головы птенцам в парке, не может уже ни удивить, ни возмутить, ни шокировать. У нас в России декриминализовано домашнее насилие; у нас возбуждают уголовное дело, только если женщину уже убили, оторвали ей руки или облили кислотой; у нас ликвидированы почти все правозащитные и экологические организации; у нас давно геев приравнивают к педофилам; у нас процветает культ тупой силы, которой плевать на женщин, на лгбтк+, на слабых и уязвимых, на больных СПИДом, на животных – бездомных, домашних и диких, да и вообще на природу и людей в целом.
То же касается и вопроса цензуры в кино или где-то ещё в культуре в связи со скорым - я в этом уверен! - принятием нового «закона» – да у нас за слово «война» дают 7 лет колонии. Так о какой ещё «цензуре в кино» может идти речь?
История человечества свидетельствует: когда авторитарные режимы в порыве борьбы за нравственность и чистоту помыслов своих граждан набрасываются на гомосексуальность и аборты, якобы борясь за «семейные ценности», то запреты эти обычно приводят сначала к репрессиям, а потом к чисткам и геноциду.
Новый закон о запрете «гомосексуализма» и «отрицания идеи семьи» за версту отдаёт евгеникой, он утверждает, что есть люди «правильные» и «неправильные», традиционные или нетрадиционные, и как бы говорит: либо ты – «нормальный мужик», либо твоё существование неуместно, потому что ты – дегенерат, отброс, дефект. Для меня это омерзительно, как и сама идея вмешательства государства в частную жизнь.
Однако мне и вовсе трудно подобрать слова, уместные для комментирования гомофобного закона, инициированного примерно теми же людьми, которые сейчас сбрасывают бомбы на другую страну. Факт того, что убийца-маньяк на досуге ещё и сворачивает головы птенцам в парке, не может уже ни удивить, ни возмутить, ни шокировать. У нас в России декриминализовано домашнее насилие; у нас возбуждают уголовное дело, только если женщину уже убили, оторвали ей руки или облили кислотой; у нас ликвидированы почти все правозащитные и экологические организации; у нас давно геев приравнивают к педофилам; у нас процветает культ тупой силы, которой плевать на женщин, на лгбтк+, на слабых и уязвимых, на больных СПИДом, на животных – бездомных, домашних и диких, да и вообще на природу и людей в целом.
То же касается и вопроса цензуры в кино или где-то ещё в культуре в связи со скорым - я в этом уверен! - принятием нового «закона» – да у нас за слово «война» дают 7 лет колонии. Так о какой ещё «цензуре в кино» может идти речь?
Привет, ребят.
Сегодня мой канал взломали мошенники. Минут сорок они тут бесновались. Команда телеги оперативно нанесла удар по вурдалакам. Канал вернули мне (и вам). В ближайшее время починим окончательно (плашка scam уйдёт, вернется синяя галка).
Уф.
Завтра снова вместе (точно).
Сегодня мой канал взломали мошенники. Минут сорок они тут бесновались. Команда телеги оперативно нанесла удар по вурдалакам. Канал вернули мне (и вам). В ближайшее время починим окончательно (плашка scam уйдёт, вернется синяя галка).
Уф.
Завтра снова вместе (точно).
Не представляете, как же приятно и круто это сегодня написать: доброе утро, потомки!
Рома, здравствуйте.
Я из Белгорода. 24 февраля в два часа ночи мы проснулись от гула большого количества тяжелых машин и поняли, что техника из наших перелесков неподалеку начинает какую-то движуху. Тревожность была до этого уже пару недель — такого количества техники и людей зеленого цвета мы не видели никогда (на парады никогда не ходила, не люблю оружие).
В 5 утра мы подскочили от разрывов (никакие это не хлопки), дом содрогнулся и все стало понятно. Снаряд упал в нашем жилом массиве, воронку и последствия от его падения мы видели своими глазами.
Спустя несколько дней я написала большое сообщение о своих чувствах, всем своим родственникам, друзьям и знакомым. Ответили несколько человек, в большинстве случаев народ предпочел отмолчаться. Так мы поняли, что нас мало, что одобряют войну в нашем окружении многие.
Это было очень горько и больно осознавать. Было недоумение: как, когда, как быстро и почему наши близкие стали такими? Сталь в голосе, непоколебимость, уверенность, что только так и никак иначе, «мы за страну, мы за Россию, нас хотят уничтожить, не позволим»...
Но ведь и мы за страну, тут живут наши дети, наши родители, тут наш дом, построенный нашими руками, наш сад, наша работа, наша жизнь.
Душно, невозможно.
На ваш вопрос о рутинизации войны я ответила «нет». Поясню. Белгород стал особым городом, мы тут шутим, что теперь все знают, где он находится. Поэтому хлопки, вспышки, пожары не дают расслабиться и просто заниматься своими делами. Оно тут рядом всё и на глазах. Тяжко, но жаловаться не буду: как только я подумаю о том, что происходит с людьми в 70 километрах от нас, слова в горле застревают. Каждый звук разрыва или самолета/вертолета такой болью отдается... болит даже кожа — в прямом смысле слова. И о другом просто невозможно думать.
Я из Белгорода. 24 февраля в два часа ночи мы проснулись от гула большого количества тяжелых машин и поняли, что техника из наших перелесков неподалеку начинает какую-то движуху. Тревожность была до этого уже пару недель — такого количества техники и людей зеленого цвета мы не видели никогда (на парады никогда не ходила, не люблю оружие).
В 5 утра мы подскочили от разрывов (никакие это не хлопки), дом содрогнулся и все стало понятно. Снаряд упал в нашем жилом массиве, воронку и последствия от его падения мы видели своими глазами.
Спустя несколько дней я написала большое сообщение о своих чувствах, всем своим родственникам, друзьям и знакомым. Ответили несколько человек, в большинстве случаев народ предпочел отмолчаться. Так мы поняли, что нас мало, что одобряют войну в нашем окружении многие.
Это было очень горько и больно осознавать. Было недоумение: как, когда, как быстро и почему наши близкие стали такими? Сталь в голосе, непоколебимость, уверенность, что только так и никак иначе, «мы за страну, мы за Россию, нас хотят уничтожить, не позволим»...
Но ведь и мы за страну, тут живут наши дети, наши родители, тут наш дом, построенный нашими руками, наш сад, наша работа, наша жизнь.
Душно, невозможно.
На ваш вопрос о рутинизации войны я ответила «нет». Поясню. Белгород стал особым городом, мы тут шутим, что теперь все знают, где он находится. Поэтому хлопки, вспышки, пожары не дают расслабиться и просто заниматься своими делами. Оно тут рядом всё и на глазах. Тяжко, но жаловаться не буду: как только я подумаю о том, что происходит с людьми в 70 километрах от нас, слова в горле застревают. Каждый звук разрыва или самолета/вертолета такой болью отдается... болит даже кожа — в прямом смысле слова. И о другом просто невозможно думать.
Рома, привет!
На днях был профессиональный праздник пиарщиков, и я решился написать. Наверное, в поиске моральной поддержки. Как и все тут.
Я пришел в пиар девять лет назад. Первым клиентом была алкогольная компания с большим количеством проектов, которые сейчас модно объединять в аббревиатуру ESG. Эта работа казалась более правильной и экологичной, чем журналистика или креатив. Ты придумываешь классные и полезные проекты, о которых бесплатно напишут СМИ, показываешь клиенту хорошие охваты, а в следующий раз он снова вкладывает деньги в социалку, экологию или образование вместо закупок полос напрямую. В выигрыше остаются все.
С закручиванием гаек по части запретов рекламы алкоголя в медиа коридор возможностей постепенно сужался, появлялись признаки гринвошинга, но и полезное тоже оставалось. Параллельно начал писать для других западных компаний, которые были готовы вкладываться в ESG в России. Логика была такая же: чем лучше я напишу тексты, которые выйдут потом в tier-1, тем больше обоснований будет потом под этот проект выбить дополнительное финансирование в штаб-квартире.
Писал сценарии мероприятий, статьи, релизы, гайды и инструкции, помогал готовить отчеты об устойчивом развитии и кучу всякого разного. Всегда руководствовался пользой для читателей СМИ и гостей событий, стремился уменьшить хаос в этом мире. На своем месте.
Дальше появилась работа с российскими стартапами: помогал перевести на человеческий скомканные истории увлеченных своими проектами людей, рассказать о практическом применении их изобретений, придумать темы, которые были бы интересны СМИ...
И вот сегодня, набирая этот текст, я пытаюсь понять, почему не получается найти мотивацию дальше делать свою работу с полной отдачей и искренностью. А отпуск не работает как отпуск (пробовал дважды: в мае и на прошлой неделе), и внутренние пружины не разжимаются.
Возможно, потому, что среди всех западных компаний, с которыми я работал, в России осталось ноль. Их социальных и прочих полезных проектов - тоже ноль. Возможности для успешного экзита российских стартапов на Западе - практически ноль. А про то, с какой лёгкостью и скоростью хаос пожирает плоды образовательной и просветительской работы, НКО, говорить вообще смешно. Всë это оставляет пустоту и абсолютное непонимание, как жить и работать тут дальше человеку, настроенному на созидание. Человеку, который любит свою страну и не хочет отсюда никуда уезжать.
Нет войне.
На днях был профессиональный праздник пиарщиков, и я решился написать. Наверное, в поиске моральной поддержки. Как и все тут.
Я пришел в пиар девять лет назад. Первым клиентом была алкогольная компания с большим количеством проектов, которые сейчас модно объединять в аббревиатуру ESG. Эта работа казалась более правильной и экологичной, чем журналистика или креатив. Ты придумываешь классные и полезные проекты, о которых бесплатно напишут СМИ, показываешь клиенту хорошие охваты, а в следующий раз он снова вкладывает деньги в социалку, экологию или образование вместо закупок полос напрямую. В выигрыше остаются все.
С закручиванием гаек по части запретов рекламы алкоголя в медиа коридор возможностей постепенно сужался, появлялись признаки гринвошинга, но и полезное тоже оставалось. Параллельно начал писать для других западных компаний, которые были готовы вкладываться в ESG в России. Логика была такая же: чем лучше я напишу тексты, которые выйдут потом в tier-1, тем больше обоснований будет потом под этот проект выбить дополнительное финансирование в штаб-квартире.
Писал сценарии мероприятий, статьи, релизы, гайды и инструкции, помогал готовить отчеты об устойчивом развитии и кучу всякого разного. Всегда руководствовался пользой для читателей СМИ и гостей событий, стремился уменьшить хаос в этом мире. На своем месте.
Дальше появилась работа с российскими стартапами: помогал перевести на человеческий скомканные истории увлеченных своими проектами людей, рассказать о практическом применении их изобретений, придумать темы, которые были бы интересны СМИ...
И вот сегодня, набирая этот текст, я пытаюсь понять, почему не получается найти мотивацию дальше делать свою работу с полной отдачей и искренностью. А отпуск не работает как отпуск (пробовал дважды: в мае и на прошлой неделе), и внутренние пружины не разжимаются.
Возможно, потому, что среди всех западных компаний, с которыми я работал, в России осталось ноль. Их социальных и прочих полезных проектов - тоже ноль. Возможности для успешного экзита российских стартапов на Западе - практически ноль. А про то, с какой лёгкостью и скоростью хаос пожирает плоды образовательной и просветительской работы, НКО, говорить вообще смешно. Всë это оставляет пустоту и абсолютное непонимание, как жить и работать тут дальше человеку, настроенному на созидание. Человеку, который любит свою страну и не хочет отсюда никуда уезжать.
Нет войне.