Обнуление выбросов: отвечает ли климатическая политика России вызовам времени?

- Общие положения климатической политики России в имеющемся законодательстве в целом прописаны верно. Главный недостаток, который сводит на нет все усилия по декарбонизации, – это чрезвычайная осторожность, попытка отодвинуть достижение целей на длительный, а то и на неопределенный срок, а также скупое финансирование соответствующих инициатив. Показательный пример – программа поддержки ВИЭ.
- Первый этап поддержки возобновляемых источников энергии стартовал в России в 2014 году и был рассчитан на период до 2024 года. Прошедшим отборочный этап проектам государство гарантировало окупаемость инвестиций с базовой доходностью 12% годовых за счет повышенных платежей оптовых потребителей. В результате долю ВИЭ в российском энергобалансе удалось повысить почти с нуля до 1,3%. Впрочем, плановые показатели были примерно в два раза выше, поэтому считать ли это успехом – вопрос. Государство, очевидно, было раздражено как постоянным срывом сроков ввода объектов ВИЭ в эксплуатацию, так и невыполнением плана выработки электроэнергии. Бороться с негативными тенденциями на рынке решили привычным способом – штрафами.
- До 16 сентября 2021 года должен завершиться отбор проектов на второй этап поддержки ВИЭ, рассчитанный до 2035 года. Уже известно об ужесточении регулирования этой отрасли. Так, в случае невыполнения плана выработки электричества в первый год оператор электростанции может потерять от 30% до 80% от общего платежа. Кроме того, вводятся требования по локализации производства и штрафы за их невыполнение (75–85% от платежей). При этом поставляться за рубеж должно сначала не менее 5% произведенного в России оборудования для ВИЭ, а к 2035 году – не менее 15%. Штраф за срыв этого показателя составит от 10% до 33% от общего платежа. Наказывать планируется не только производителей, но и компании-операторы электростанции, если они будут закупать оборудование у «провинившихся» поставщиков.
- Перечень наказаний – совсем не то, что сейчас нужно российским ВИЭ. Создание собственного производства дело благое, но такая стратегия уже не отвечает вызовам времени. Речь не только о глобальном потеплении, но и о введении трансграничного углеродного налога. В перспективе двух-трех лет подобное законодательство начнет действовать в ЕС, а затем, возможно, и в других странах мира. Китай, к примеру, в 2020 году объявил о достижении углеродной нейтральности к 2060 году и начал активно стимулировать энергопереход. В июле 2021 года КНР начала выпускать квоты на выбросы СО2. Это знаковый шаг, говорящий о том, что «тихой гаванью» для поставщиков угля и нефти Китай более не будет.
- Если в ближайшей перспективе российские производители не снизят «углеродный след» (то есть выборы парниковых газов в процессе производства), их продукция станет неконкурентоспособной на европейском и, возможно, ряде других рынков из-за высоких углеродных пошлин. Следовательно, задача номер один сегодня – помочь им перейти на чистые источники энергии, повысить энергоэффективность предприятий, внедрить технологии улавливания углерода при производстве. Ее важность и срочность оправдывают закупку компонентов ВИЭ из-за рубежа даже в ущерб политике импортозамещения.

Любовь Глазунова о том, как РФ не отстать в глобальной гонке за достижение углеродной нейтральности - https://www.ridl.io/ru/obnulenie-vybrosov-otvechaet-li-klimaticheskaja-politika-rossii-vyzovam-vremeni/

«Не ГУЛАГ»: Принудительный труд как альтернатива лишению свободы

- Недавно Федеральная служба исполнения наказаний (ФСИН) сообщила, что ведет переговоры с РЖД об использовании труда заключенных на строительстве Байкало-Амурской магистрали (БАМ).
- Контекст этой «новой» формы наказания выглядит намеренно провокационным: Байкало-Амурский исправительно-трудовой лагерь (БАМЛАГ) в 1930-е гг. был одним из крупнейших советских лагерей. В 1938 году там содержалось 20% всех заключенных ГУЛАГа. В 1933-1938 гг. в этом лагере умерло 40 тысяч человек, из них 837 были казнены.
- Принудительный труд как форма наказания уходит корнями глубоко в историю России. В 2019 году ФСИН отметила столетний юбилей буклетом, в котором описана история организации, начиная с основания Московским городским советом 7 мая 1919 года Бюро принудительных работ. Принудительный труд обычно позиционируется как альтернатива тюремному заключению, хотя иногда, например во время Второй мировой войны, он имел и «карательный элемент». Как поясняется в буклете, принудительный труд помогал разрешать различные проблемы: нехватку охранников в ГУЛАГе, переполненность тюрем, недостаток финансирования и т.д. В течение большей части 20-го века такую практику называли «исправительным» трудом.
- Восстановление практики принудительного труда в постсоветский период связывают с попыткой министра юстиции Александра Коновалова сломить доминирование «воров в законе» в российских исправительных учреждениях, отделив рецидивистов от совершивших преступления впервые. Нынешняя цель, как поясняет действующий директор ФСИН Александр Калашников, — восполнить нехватку рабочей силы, вызванную оттоком мигрантов.
- «Принудительный труд как альтернатива лишению свободы» плохо сочетается с международно признанными альтернативами тюремному заключению, которые, согласно Токийским правилам, являются неинституциональными и позволяют отбывать наказание дома. Новая форма наказания в России требует жить на объекте, который осужденные не имеют права покидать.
- Приговоренные к принудительному труду не имеют права отказываться от работы, которая им определена. В противном случае суд может направить их на объект более высокой категории лишения свободы. Заключенные обязаны подчиняться распорядку дня.
- Проекту gulagechoes удалось взять интервью у людей, приговоренных к принудительному труду. Всех респондентов перевели с более «жестких» объектов. В целом они положительно отзывались об изменениях в своей жизни по сравнению с исправительными колониями, где они начинали отбывать наказание. Для большинства основным преимуществом стала возможность посещать свои семьи, если те проживают неподалеку, а также разрешение иметь «легальные» мобильные телефоны и выбирать режим питания. Основной жалобой было то, что переход из статуса заключенного в принудительно трудящиеся лишает возможности подать на условно-досрочное освобождение.
- После присоединения к Совету Европы в 1996 году России регулярно приходилось реагировать на критику в адрес ее пенитенциарной системы. Классификация этой «новой» формы наказания как альтернативы тюремному заключению помогает улучшить репутацию России как страны с самым жестким тюремным режимом в Европе. Во-первых, росчерком пера сокращается число заключенных. На данный момент Россия соревнуется с Турцией за первое место по количеству заключенных на душу населения среди государств-членов Совета Европы. В обеих странах процент заключенных на 2/3 выше среднего и превышает показатели следующих за ними государств на 100 заключенных на 100 тысяч населения. Как рассказал «Коммерсанту» министр юстиции Константин Чуйченко, 188 тысяч заключенных имеют право подать на перевод в трудовое учреждение. Если они выберут новый способ отбытия наказания, то это сделает процент заключенных в России ниже показателей Грузии и Литвы, поставив ее практически на один уровень с Польшей. И таких показателей можно добиться, фактически не освободив ни одного заключенного.

Джудит Пэллот о том, что стоит за использованием принудительного труда в России - https://www.ridl.io/ru/ne-gulag-prinuditelnyj-trud-kak-alternativa-lisheniju-svobody/

Стоит ли ждать новых санкционных волн против России или мы вступили в период «новой нормальности»?
Спикеры:
Владислав Иноземцев, директор Центра исследований постиндустриального общества;
Василий Жарков, декан факультета политических наук Шанинки;
Модератор:
Антон Барбашин, редакционный директор Riddle Russia
https://www.youtube.com/watch?v=3v1P9eO5jog&t=1s

Беседа прошла в рамках дискуссионной площадки Фонда «Либеральная миссия» и аналитического журнала Riddle.

Экспертиза в российских судах

- В российском публичном пространстве постоянно обсуждаются проблемы специальной экспертизы, то есть экспертизы, которая призвана определить, является ли тот или иной текст (или изображение) «экстремистским». Одной из наиболее важных гарантий качества судебной экспертизы является независимость эксперта от давления органов, возбудивших дело и, следовательно, напрямую заинтересованных в том, чтобы эксперт дал положительные ответы на поставленные вопросы.
- Экспертизы в России проводятся от имени Министерства юстиции (РФЦСЭ и региональные лаборатории Минюста), ФСБ (региональные криминальные лаборатории), МВД (экспертно-криминалистические центры) и с недавнего времени СК (пока создан только центральный Судебно-экспертный центр СК). Кроме того, экспертизу проводят негосударственные организации и различные университетские центры, например, Центр экспертиз СПБГУ. Правоведы сомневаются в том, что экспертов, аффилированных с правоохранительными органами, можно считать независимыми.
- Еще одной серьезной проблемой было и остается неравенство между статусом экспертизы и исследования: экспертиза производится «экспертом» по заказу следствия или суда, а исследование – «специалистом», который, как правило, проводит ее по запросу стороны защиты. Экспертиза содержится в материалах дела (чаще всего именно на ее основании дело и возбуждается), в то время как исследование предоставляется защитой и чаще всего судом рассматривается в ряду «иных доказательств».
- Некритический подход суда к содержанию и выводам экспертизы приводит к тому, что в «научные» концепции попадают не только идеологически заряженные теории вроде «геополитики», но и откровенно антинаучные (например, «нейролингвистическое программирование») и даже конспирологические («план Даллеса»).

Дмитрий Дубровский о том, как сделать российскую судебную экспертизу помощником суда, а не слугой следствия - https://www.ridl.io/ru/jekspertiza-v-rossijskih-sudah/?fbclid=IwAR06yj_tkSvb1ZNgYGUuAXAc2bmoPOI14h_gvRlXLAOrDoRqxKC9wn5KMw0

Как изменение климата повлияет на Россию?

- В публичное поле вернулись дискуссии о климатической геополитике, в частности утверждения, что Россия «выиграет» от кризиса. Например, в декабре прошлого года в New York Times вышла статья под названием «Как Россия выигрывает от климатического кризиса». Как правило, доступность новых земель для сельского хозяйства на Крайнем Севере и Дальнем Востоке приводят как свидетельство того, что в отличие от многих других государств, которые теряют пахотные земли на фоне роста населения, Россия может оказаться «островком стабильности», все более важным для мировых цепочек поставок продуктов питания.
- Само утверждение, что российское сельское хозяйство выиграет от изменения климата, довольно спорно: выводы научных исследований зачастую неоднозначны и указывают на значительные риски. Однако даже если принять эти утверждения как аксиому, все равно последствия резкого нагревания планеты и все более экстремальной и непредсказуемой погоды могут свести на нет большую часть потенциальной выгоды. Проще говоря, земля сама себя не вспашет: для ее эффективного использования требуется целая плеяда институциональных и инфраструктурных систем, трудовые ресурсы и инвестиции.
- Поскольку лучшие российские пахотные земли работают на экспорт, это означает, что резкие изменения климата за рубежом могут создавать более серьезные проблемы для спроса и предложения на региональном уровне. Камнем преткновения становятся огромные расстояния, которые продукты питания должны преодолевать по территории России, чтобы поступить на рынок. Осложняют ситуацию зачастую ненадежные цепочки поставок. Необычайно жаркая погода в этом году сократила доступность зерновых кормов для производителей молочной продукции на 15% и привела к росту цен на молоко в менее пригодных для сельского хозяйства районах страны.
- Чем серьезнее последствия изменения климата и характера погоды, тем более необходимы становятся инвестиции в «зеленую» инфраструктуру, в возобновляемые источники энергии, а также в такие основы инфраструктуры, как дороги, железные дороги, электросети, системы здравоохранения и др. Издержки такой адаптации распределены неравномерно и станут предметом напряженной политической борьбы. Например, этим летом оптовые цены на электроэнергию в России достигли исторического максимума, что связано с ростом спроса из-за более жаркой погоды.
- Впечатляющая эффективность сельскохозяйственной отрасли не может изменить реальность: ожидается, что в течение следующего десятилетия российская рабочая сила сократится на 7 миллионов человек. Любое расширение сельскохозяйственных мощностей на новых землях к северу или у китайской границы на Дальнем Востоке требует новых рабочих рук, иногда в малонаселенных районах, где существует мало стимулов для переезда и бюджеты которых в значительной степени зависят от федерального центра.
Ник Трикетт о том, почему изменение климата не пойдет России на пользу - https://www.ridl.io/ru/kak-izmenenie-klimata-povlijaet-na-rossiju/

Западные санкции против Беларуси и их значение для России

- Великобритания, Канада и США ввели новые санкции против Беларуси в годовщину сфальсифицированных президентских выборов. Эти меры, последовавшие за четвертым пакетом санкций ЕС, были призваны усилить давление на режим Лукашенко. По некоторым оценкам, предыдущие санкции ЕС и США обошлись Беларуси в $1,68 млрд (2,9% ВВП), причем большая часть потерь обусловлена финансовыми ограничениями. Новые санкции усилят это давление и сузят простор для маневра минских властей.
- Среди более болезненных британских мер — запрет на импорт карбоната калия (поташа) и нефтепродуктов, а также финансовые ограничения. Объемы импорта поташа и нефтепродуктов в Великобританию из Беларуси минимальны (в 2020 году они составили $0,33 млн), однако координация Лондона с ЕС помогает закрыть возможные лазейки. Положение об импорте достаточно широкое, чтобы коснуться возможных обманных практик, например, попыток перенаправить поташ и нефтепродукты через Россию. С мая этого года Беларусь начала поставки бензина и мазута через российские порты в Санкт-Петербурге и Усть-Луге. Британские меры запрещают подобную тактику обхода санкций, поскольку касаются импорта, «отгруженного из» и «имеющего происхождение из Беларуси». Другими словами, импортеры обязаны проверять происхождение, «даже в том случае, если отправка товаров происходила не из Беларуси».
- Великобритания также запретила операции с ценными бумагами и инструментами финансового рынка со сроком погашения более 90 дней, которые выпущены белорусским государством или государственными банками, а также ограничила предоставление кредитов. Такие же меры уже действуют со стороны ЕС и Швейцарии. Это ограничит возможности Минска брать новые займы на западных финансовых рынках.
- Управление по контролю за иностранными активами Министерства финансов США (OFAC) внесло в санкционные списки белорусские государственные и частные компании, которые являются основными источниками налоговых поступлений и иностранной валюты для Минска. В их число входит «Беларуськалий» (один из крупнейших в мире производителей поташа), «Белнефтегаз» (оператор национальной транзитной транспортной системы Беларуси), «Белказтранс» и его филиалы в России и Украине (имеют полный контроль над транзитом угля через Беларусь), New Oil Company (единственная частная белорусская компания, которой разрешено экспортировать нефтепродукты с государственных нефтеперерабатывающих заводов. Связана с фигурантом санкционного списка Михаилом Воробьем) и «Гродненская табачная фабрика «Неман» (один из основных источников контрабанды сигарет в ЕС).
- Это толкает Беларусь к усилению попыток обойти санкции. Белорусские власти уже отменили открытый доступ к данным об экспорте и импорте нефтепродуктов и поташа. Для обхода ограничений создаются новые посредники. Лукашенко уже подписал указ о выводе «Белоруснефти» из попавшего под санкции США «Белнефтехима». Компания перейдет в подчинение Министерства энергетики. Изменив структуру владения, власти пытаются обойти санкции OFAC, для которых действует правило о 50% собственности. Еще одним способом обойти ограничения может стать использование российского рубля.


Мария Шагина о том, как западные санкции увеличивают зависимость Беларуси от России - https://www.ridl.io/ru/zapadnye-sankcii-protiv-belarusi-i-ih-znachenie-dlja-rossii/

Антон Мардасов и Кирилл Семенов о реформе политики России на Ближнем Востоке - https://www.ridl.io/ru/rossijskaja-politika-na-blizhnem-vostoke-rebalansirovka/

- Российские власти, стремясь преодолеть последствия событий в Крыму и Донбассе, переориентировали усилия и наконец придали осмысленность своей ближневосточной политике: выбрали гибкую политику, где главным драйвером стал экспорт услуг в области безопасности с привлечением уже получивших боевой опыт в Украине наемнических групп. Этот подход понятен/важен авторитарным лидерам для стабилизации своего положения и не привязан к правам человека и экономической либерализации. Однако насколько такой акцент является стимулирующим, настолько же он ограничен по времени воздействия, а потому российское руководство теперь находится у него в заложниках, пока не придумает, как можно получать дивиденды и дальше закрепляться в регионе, но уже без вклинивания в тот или иной кризис.
- Не секрет, что в действиях РФ даже на нефтегазовом рынке, в частности в проектах с Турцией, Иракским Курдистаном и Ливаном, всегда больше политики, чем экономической выгоды. Но представления о том, что стратегически российская позиция всегда выверена и точна – не более чем миф, настойчиво взращиваемый пропагандой. В условиях отсутствия сменяемости власти Кремль не несет ответственности за свои решения в следующем политическом избирательном цикле. Поэтому он может себе позволить делегировать полномочия воевать за рубежом наемническим структурам, а делать бизнес – экономическим фирмам с непрозрачными схемами получения выгоды и, соответственно, серой схемой без выплат налогов и т.д. Из этого и состоит формула пресловутой «последовательной» политики в регионе Ближнего Востока: реакционные решения цементируются другими реакционными решениями и создают видимость глубоко личностно ориентированной политической стратегии. Роль Путина проявляется не только в оценке уровня игры основного состава участников и скамейки запасных, но и в непосредственном сборе команды и определении, кто и когда выйдет на поле.
- Несмотря на то, что чеченская кампания была триггером развития связей Москвы с государствами Ближнего Востока, в то же время «чеченский синдром» по-прежнему довлеет над отношениями Москвы со многими ближневосточными государственными и негосударственными акторами.
Поэтому Москва по-прежнему смотрит на различные исламские силы, которые обычно называют «исламистскими», через эту призму: в них она видит потенциальных «спонсоров» внутреннего мятежа в РФ, в который могут быть вовлечены российские мусульмане.
- Москва противопоставляет себе широкий разрез политических сил Ближнего Востока, выступающих с позиций умеренного ислама. Российской власти иногда приходится иметь с ними дело и вести переговоры, но при этом она продолжает держать «камень за пазухой» и проводить дискредитирующую их кампанию в российских СМИ, которые зачастую путаются, как освещать раунд переговоров российских чиновников с теми ближневосточными политиками, которых еще вчера называли нерукопожатными. В то же время эти силы могли быть заинтересованы в долговременном сотрудничестве (например, партия «Йа Биляди» и такие деятели, как Нури Абусамейн, Салахадин аль-Намруш или Усама аль-Джувейли в Ливии, партия «Аль-Ислах» в Йемене, Муктада ас-Садр и его сторонники в Ираке, «Ан-Нахда» в Тунисе и др.), если бы российская сторона в определенных условиях не боялась делать на них ставку и выстраивала действительно эффективный, а не эффектный вектор ближневосточной политики.

Иван Клышч о том, почему на этот раз Россия гораздо менее обеспокоена воцарением «Талибана» в Афганистан - https://www.ridl.io/ru/reakcija-rossii-na-zahvat-afganistana-talibami/
- Существуют параллели между действиями России в Афганистане в 1996 году (когда «Талибан» впервые занял Кабул) и в 2021 году. В 1990-е гг. Москва активно заверяла своих центральноазиатских партнеров, что Россия окажет им помощь в случае атаки «Талибана». Теперь Москва с начала августа проводит учения с центральноазиатскими союзниками, которые должны продлиться месяц. Эти учения проходят по сценарию, который напоминает вторжение «Талибана». В 1990-е гг. Россия поддержала Северный альянс, находившийся в оппозиции к «Талибану». В 2021 году Россия — активный участник «расширенной тройки» (Китай, США и Пакистан), которая стремится найти дипломатическое решение конфликта.
- Однако между 1996 годом и 2021-м существуют поразительные отличия. В первом случае Россия с 1995 года оказывала поддержку противостоящей «Талибану» коалиции. Сегодня она действует совсем иначе и даже не предлагает кабульскому правительству оружие или другую помощь в борьбе с талибами. Более того, 15 августа российские власти объявили, что не будут препятствовать захвату власти «Талибаном». По оценке Москвы, судьба Кабула была предрешена. Кроме того, переговоры «расширенной тройки» направлены именно на то, чтобы разрешить конфликт посредством переговоров с «Талибаном». О международной анти-талибановской коалиции речи не идет. Показательно, что на момент написания статьи Индия и Иран не входили в «тройку», хотя в 1990-е гг. выступали партнерами в борьбе с «Талибаном».
- Российский взгляд на афганскую проблему в целом не изменился. Москва по-прежнему рассматривает гражданскую войну в стране как источник нестабильности в регионе. Однако изменился ее взгляд на Центральную Азию. Российские власти уверены в относительной стабильности постсоветских центральноазиатских республик и в своей гегемонии над ними.
- Внешние акторы, заинтересованные в происходящем в Афганистане, разрушили табу на прямые переговоры с группировкой. В случае с Россией негласный запрет был снят примерно в 2015 году, когда угроза ИГ/«Даиш» в Центральной Азии стала более острой. Особо чувствительным для России является север Афганистана. «Талибан» заверил Москву, что будет бороться с ИГ в этом регионе. В ответ Россия оказала «Талибану» поддержку в этой миссии, в том числе передавая разведданные. Впоследствии отношения развивались по такой же схеме. 3 августа посланник Кремля в Афганистане Замир Кабулов заявил, что присутствие «Талибана» на севере Афганистана приветствуется, так как оно поможет изгнать оттуда ИГ и другие соперничающие группировки.
- Еще недавно полное взятие власти «Талибаном» в Афганистане казалось немыслимым. Теперь, когда «Талибан» готов не просто участвовать в переходном правительстве, но и возглавить его, все внешние акторы выжидают, чтобы понять, что «Талибан» сделает с обретенной им властью. Существуют некоторые намеки на то, что нас ожидает: довольно поразительным поворотом стало то, что мировое сообщество начинает принимать «Талибан» в международные отношения, в особенности в вопросах сотрудничества против таких более «международно ориентированных» группировок, как «Аль-Каида». Приняв приход «Талибана» к власти, Россия стала активным участником этого процесса.

30 лет конституционному правосудию в РФ: что надо менять?
- Учитывая, что нынешней власти не нужен независимый и сильный КС, сложно рассуждать о возможных реформах конституционного правосудия, не уходя в совершенно вымышленную плоскость. Но можно и нужно обсуждать возможные пути выхода из существующей реальности. Даже без грандиозных политических реформ КС может медленно, но верно выстроить свой авторитет и улучшить защиту конституционных прав.
- Можно повысить уровень поддержки и доверия КС – как среди населения, так и государственных органов. Популярные конституционные суды могут с большей уверенностью выносить нежелательные для властей решения, пусть и не во всех сферах, и в целом ожидать более высокого уровня исполнения своих решений государственными органами.
- КС должен рассматривать меньше дел, сконцентрировавшись на качестве решений и росте их исполнимости. Для этого необходимо ограничить юрисдикцию суда, убрав сверхполитические задачи по исполнению решений международных органов, и рассматривать больше споров, связанных с национальными конституционно-правовыми вопросами. Таким образом КС сможет защищать конституционные права, воздерживаясь от участия в политических вопросах.
- Необходимо также существенно ограничить практику рассмотрения дел без проведения слушания. Очень важно, чтобы решения КС принимались в открытом судебном заседании, а документы, связанные с процессом, публиковались в открытом доступе. С 2011 года КС может рассматривать дела без проведения слушания, когда разрешение дела возможно при помощи имеющейся судебной практики или характер спора не предполагает устного выступления сторон (ст. 47.1 ФКЗ 1). Это позволило суду рассматривать больше дел – из 317 постановлений, вынесенных в 2011–2019 гг., суд рассмотрел 169 (53%) в заседаниях без проведения слушания. Из-за пандемии коронавируса большую часть 2020 года суд также рассматривал дела в закрытом режиме.
- Еще одним ключевым фактором открытости суда является публикация особых мнений судей: в них отдельные судьи вправе выразить свое несогласие с позицией большинства по определенному вопросу. Раньше судьи писали особые мнения к каждому четвертому постановления. Однако с конца 2020 года публикация особых мнений или их упоминание в публичной сфере запрещены, а нарушившие порядок судьи могут быть привлечены к дисциплинарной ответственности.
- Ограничение юрисдикции суда до юридических, а не сверхполитических вопросов позволит КС рассматривать больше юридических споров об интерпретации Конституции и развивать правовую доктрину. Снятие запрета на публикацию особых мнений вместе с преимущественно публичным рассмотрением дел сможет повлиять на общественную и медийную поддержку суда. Учитывая уменьшение судебного состава, суду в скором времени все равно придется сдвинуть акцент с количества принятых постановлений на их качество. Переориентирование на индивидуальные споры может помочь суду более эффективно защищать конституционные права.
Юлия Халикова о том, как укрепить Конституционный суд - https://www.ridl.io/ru/30-let-konstitucionnomu-pravosudiju-v-rf-chto-nado-menjat/

Иван Давыдов о том, зачем Кремлю столько «иностранных агентов» - https://www.ridl.io/ru/vse-tam-budem/

«(…) Чаще всего репрессивную активность государства в сфере медиа увязывают с выборами. Это якобы такая тактика: дела у «Единой России» обстоят не блестяще, власть купирует угрозу, уничтожая потенциальные очаги вражеской агитации. И, следовательно, после выборов все само собой как-нибудь затихнет. Увы, но дело здесь, похоже, в другом.

Все попавшие под удар СМИ (за исключением «Медузы») не то, чтобы сверхпопулярны. А главное, их аудитория – это люди, и без того не поддерживающие власть. Их не переубедишь, они ни при каких условиях не проголосуют за «Единую Россию». Власть, говорят, боится выборов, и это, может быть, правда. Но если и боится – то вовсе не интеллигентов, сидящих в интернете и читающих оппозиционные медиа. Проблема не в них, от них и так не ждут хорошего, проблема – в возможном протестном голосовании широких масс, беднеющих, обозленных локдаунами и непопулярными реформами. Но электоральное поведение этих самых масс едва ли определяется публикациями нескольких нишевых сайтов. И корректировать его можно не репрессиями против журналистов, о которых обычные россияне никогда не слышали, а, например, раздачей денег накануне выборов, чем лично Путин сейчас и занимается. Или правильным подсчетом голосов – увидим в сентябре. Важно ведь не то, кто и как голосует, а то, кто и как считает.

Если следить за публичной активностью тех, кто определяет сейчас идеологию путинской России – самого Путина, секретаря Совета безопасности Николая Патрушева, директора ФСБ Александра Бортникова и других столь же влиятельных людей, – увидим, что они, похоже, искренне уверовали в ключевые месседжи, которыми пугает население государственная пропаганда. Они – на войне, пока, по счастью, на информационной. Их мировоззрение, сформированное еще в советских спецслужбах, не терпит полутонов. Есть враг. Враг пытается подорвать стабильность, покушается на суверенитет, навязывает чуждые ценности. Внутри этой логики любая критика власти мыслится только в качестве инспирированной извне. Существует (видимо, в Вашингтоне, но это не точно, да и не важно), некий единый центр по производству русофобских (читай – антипутинских) смыслов, этот центр руководит своими агентами внутри России и оплачивает их деятельность. Разумеется, с агентами врага следует бороться. А для начала – просто пометить их, чтобы не скрылись.

И даже словосочетание, позаимствованное из американского закона, удивительно хорошо легло на российские реалии. Оно великолепно соответствует взглядам больших начальников и у рядовых граждан вызывает правильные ассоциации: некоторое время назад социологи «Левада-центра» (включенного в реестр НКО, выполняющих на территории РФ функции иноагента) выясняли у россиян, какой синоним к словосочетанию «иностранный агент» кажется им наиболее подходящим. Самый популярный ответ – «шпион».

Речь не о предвыборной тактике, речь – о долгосрочной стратегии спасения государства. О войне, на которой еще будет много жертв. А то, что разгром пришелся на время кампании (освещать которую СМИ-иноагентам, возможно, вообще запретят), – это только приятный бонус для власти. Приятный, но мелкий (…)».

Чем отличаются предстоящие думские выборы от выборов 2016 года?

- За пять лет уровень общественной поддержки ЕР значительно снизился. Не будем вдаваться в рассуждения о том, стало ли это результатом размывания крымской эйфории, резкого снижения жизненного уровня в стране или каких-то других факторов. Нет нужды оценивать адекватность российских опросов общественного мнения. Тенденции они вполне могут фиксировать. Полностью лояльный властям «Фонд Общественное Мнение» (ФОМ) в августе 2016 года установил намерение голосовать за ЕР у 45% опрошенных. В августе 2021 года эта доля составила 30%. Надо учесть, что данные поступили от связанной с властями службы. В определенной степени они отражают собственные оценки стратегов ЕР и президентской администрации. Очевидно, что оснований для особого оптимизма у них нет. Если бы выборы проходили по чисто пропорциональной системе, то у ЕР было бы мало шансов выиграть не только конституционное, но и простое большинство мест.

- Повторить результат 2016 года при голосовании по партийным спискам ЕР, скорее всего, не сможет. Учитывая, что этот результат и тогда был довольно скромным, перед «партией власти» нет иного пути к завоеванию значительного думского большинства, кроме выигрыша в большинстве одномандатных округов. И действительно, простая арифметика подсказывает, что если ЕР – как и в 2016 году – выиграет более чем в 90% округов, то даже при 40% мест по пропорциональной системе у нее в кармане окажутся искомые две трети мест.

- Можно, конечно, предположить, что раз общий уровень поддержки ЕР снижается, то это скажется и на результатах в одномандатных округах. Однако это предположение не учитывает особой механики, присущей избирательной системе относительного большинства. Чтобы выиграть в округе, не надо пользоваться поддержкой массы избирателей. Достаточно превзойти по числу голосов всех остальных кандидатов, а это, при условии значительного распыления голосов между ними, вполне достижимо не только с 30%, но даже и с 20% голосов. Между тем число кандидатов в одномандатных округах значительно. Это обусловлено прежде всего тем, что их старается выдвинуть каждая из партий, участвующих в выборах по пропорциональной системе. Малые партии рассчитывают, что это немного повысит их заметность и принесет дополнительные голоса партийному списку, даже если шансы на выигрыш их кандидатов равняются абсолютному нулю. В этом и состоит основная польза, которую власти извлекают из участия в выборах малых партий.

- Могут ли оппозиционно настроенные избиратели противодействовать такому итогу выборов? Могут. Прежде всего в том случае, если удастся избежать распыления голосов в округах, а это достижимо путем голосования за тех кандидатов, не принадлежащих к «партии власти», которые имеют наибольшие шансы на победу над кандидатами ЕР. В этом и состоит цель стратегии, известной как «умное голосование».

- В большинстве случаев потенциально сильные оппоненты ЕР в округах – коммунисты, а иногда – выдвиженцы ЛДПР и СР. Так что эта стратегия определенно не подходит тем избирателям, кто полагает, что между ЕР и этими тремя партиями нет никакой разницы. Не вдаваясь в детальную критику такого подхода применительно к России, хочу отметить, что он не согласуется со сделанными в литературе выводами о динамике процессов демократизации в сравнительной перспективе. Снижение уровня представительства доминирующей партии не только служит для нее символическим поражением, поскольку подрывает претензии власти на выражение воли подавляющего большинства граждан, но – и это важнее – создает возможность более широкой автономии для других партий, представленных в парламенте. Такая возможность, даже если она возникает, может остаться невостребованной. Но мировая практика демократизаций показывает, что относительная автономия лояльной оппозиции может внести значительный вклад в процесс и направление преобразований, если они начинаются в силу каких-то серьезных политических стимулов.

- Если оппозиционно настроенные граждане примут навязываемые правила игры и не появятся на избирательных участках, то в Думу, помимо ЕР, пройдут лишь немногие выдвиженцы КПРФ, ЛДПР и СР, направленные туда их крайне малочисленными искренними сторонниками. Расширенное представительство этих партий уже давно обеспечивается по большей части теми избирателями, которые голосуют за них не в силу искренней поддержки, а просто потому, что они кажутся – за отсутствием лучших вариантов – правдоподобной альтернативой действующей власти. Поэтому при массовой неявке оппозиционных избирателей господство ЕР в Думе будет безраздельным.

Григорий Голосов о том, могут ли оппозиционно настроенные избиратели помешать «Единой России» получить большинство в Думе - https://www.ridl.io/ru/chem-otlichajutsja-predstojashhie-dumskie-vybory-ot-vyborov-2016-goda/?fbclid=IwAR2hsLvmmtmzmleYh5HJuhD2AIgTJG29ywRXKqFS5i7Nx8SiCYhxdskVMuE

Между «Хезболлой» и Асадом
- Активизация РФ на ливанском направлении – прямое следствие сирийской кампании, в которой первоначально в роли проводника для Москвы выступали Иран и союзная ему ливанская «Хезболла».
- В августе 2020 года, через полторы недели после разрушительного взрыва в порту Бейрута и на следующий день после заявления ливанского премьера Хасана Диаба об отставке своего правительства, уходящий на пенсию посол России в Ливане Александр Засыпкин внезапно заявил: «Мы предпочитаем, чтобы в Ливане было сформировано правительство национального единства под руководством Саада Харири». Слова российского дипломата тогда прозвучали смело и фактически наперекор «улице», ведь волна протестов в октябре 2019 года как раз началась с требований отправить в отставку фигурирующего в различных скандалах премьера Саада Харири (сына убитого в 2005 году премьера Рафика Харири) и представителей коррумпированной элиты.
- Однако Засыпкин оказался прав: в конце октября 2020 года президент Ливана Мишель Аун поручил формирование нового кабинета бывшему премьеру Сааду Харири, которому вновь удалось преподнести себя как безальтернативного кандидата на пост главы правительства (в соответствии с квотированной системой распределения политических должностей кресло премьера в Ливане должен занимать суннит).
- Весной 2021 года, когда глава МИД РФ Сергей Лавров находился в ОАЭ, туда для беседы с ним прилетел Саад Харири. После состоявшихся переговоров Лавров публично акцентировал «задачу скорейшего формирования нового правительства во главе с Харири, способного обеспечить выход Ливана из системного кризиса». После встречи с делегатами «Хезболлы» и советником Мишеля Ауна Амалем Абу Зейдем в Москве Лавров повторил этот тезис. Тогда такая позиция Москвы воспринималась как стремление донести до «Хезболлы», Ауна и претендующего на президентское кресло Джебрана Бассиля необходимость «встать в строй» и положить конец попыткам саботажа ливанского госстроительства. Последующий апрельский визит в Москву Саада Харири для переговоров с главой российского кабмина Михаилом Мишустиным и обсуждения расширения инвестиционного сотрудничества, казалось бы, это подтвердил.
- Почему, опираясь на внутриливанские силы, прикрывающие Иран и ратующие за наращивание связей с Дамаском, Россия не боялась публично и настойчиво делать ставку на суннита Саада Харири? Тем более, что во время своих премьерских сроков Харири не скрывал, что просил Москву надавить на Тегеран. К тому же он не поддержал инициативу по возвращению сирийских беженцев из Ливана в Сирию – процесс, на который Москва сделала ставку для имитации возвращения САР к мирной жизни и релегитимации режима Асада.
Антон Мардасов о политике России в Ливане - https://www.ridl.io/ru/mezhdu-hezbolloj-i-asadom/

Технологии против фальсификаций на выборах
- Экспертов по избирательным технологиям часто спрашивают, какие технологии должны быть введены в условной России будущего, чтобы избежать фальсификаций. Однако более важным является вопрос о том, как именно технологии могут помочь избежать фальсификаций.
- Одно из распространенных заблуждений касается «объективности» технологий. В такой картине мира существует четкое разделение на «плохие» и «хорошие» технологии. «Плохие» априори приводят к еще большим проблемам, «хорошие» – без особых усилий решают все существующие трудности. Большинство ранее использовавшихся технологий оказывается в первой группе, поскольку проблемы в процессе имплементации неизбежны. В противовес им предлагаются новые технологии, ранее не применявшиеся для решения определенной задачи (например, для борьбы с фальсификациями), а потому окутанные флером высоких ожиданий.
- Опыт России демонстрирует, что для борьбы с фальсификациями нет большой разницы между использованием высоких технологий и более доступных: ни запись всех электронных голосов в блокчейн во время экспериментов по электронному голосованию в Москве в 2019 году, ни многолетняя практика использования видеотехнологий для наблюдения за выборами на каждом отдельном участке не решили проблем с фальсификациями. Причина такого результата в том, что использование технологий либо не было прозрачным, либо не приводило к большей прозрачности избирательной системы.
- Ни одна даже самая инновационная технология не сможет гарантировать отсутствие фальсификаций. Несистемные фальсификации и их попытки – часть избирательного процесса даже в самых развитых демократиях (недавно, например, попытка несистемной фальсификации была зафиксирована в Швейцарии). Задача технологий скорее в том, чтобы сделать фальсификации более заметными для обнаружения.

Юлия Кривоносова о том, могут ли избирательные технологии помочь в борьбе с фальсификациями - https://www.ridl.io/ru/tehnologii-protiv-falsifikacij-na-vyborah/

Влияние «Умного голосования» на выборы 2020 года

- Еще в 2019 году возник вопрос: оказали ли рекомендации УМГ эффект на результаты выборов? Наш анализ муниципальных выборов в Санкт-Петербурге показал, что поддержка УМГ давала кандидатам дополнительные 7,46% голосов. Однако для других избирательных кампаний количественная оценка эффекта УМГ оставалась неизвестной.
- В 2020 году сторонники Навального включили в список УМГ 1 155 кандидатов: 239 человек были поддержаны на выборах в региональные парламенты, 612 – на выборах в представительные органы региональных столиц, 304 человека – на выборах в представительные органы городов численностью от 200 тысяч человек. Всего УМГ были охвачены 44 избирательных кампании: 11 – в регионах, 22 – в региональных столицах, 11 – в крупных городах.
- В результате трехдневных выборов 2020 года, где «единому дню голосования 13 сентября», предшествовали два дня досрочки, ЕР сохранила большинство в 41 из 44 переизбиравшихся ассамблей. Кандидаты от «партии власти» получили меньше половины мест только в городских думах Тамбова и Томска, а также в Совете депутатов Новосибирска. Но несмотря на абсолютные результаты, поддержка ЕР в 2020 году сократилась.
- Анализ показал, что поддержка УМГ давала кандидатам в среднем 10,39% голосов избирателей. В регионах эффект УМГ был 8,33% голосов избирателей, в столицах – 12,5%, а в крупных городах – 6,2%. Даже исключив из анализа избирательные кампании, на которые организаторы УМГ делали ставку, – Томск, Новосибирск, Новосибирская область, а также Тамбов, где успешное выступление кандидатов от партии «Родина» может быть объяснено специфическими факторами городской политики, – оценка эффекта УМГ сократится всего на 0,9%–1,98% в зависимости от вида выборов.
- УМГ способно повлиять на на результаты думских, а также региональных и местных выборов 17–19 сентября 2021 года. Сильнее всего эффект УМГ может проявиться в городах. В городах-миллионниках эффект УМГ может быть даже больше, чем 5–6%. На муниципальных выборах в 2019 году в Санкт-Петербурге эффект УМГ был 7,46%, а на выборах в Московскую городскую Думу (45 мест) в том же году при поддержке УМГ были избраны 20 депутатов – лучший показатель для оппозиции с начала нулевых.
Михаил Турченко и Григорий Голосов оценивают эффективность УМГ - https://www.ridl.io/ru/vlijanie-umnogo-golosovanija-na-vybory-2020-goda/

Последние выборы?
- Современная избирательная система России как минимум с середины 2000-х гг. держится на четырех основах: контроле властей за допуском кандидатов, контроле за медиапространством, принуждении избирателей и фальсификациях в дни голосования. В разные электоральные циклы баланс этих четырех составляющих мог быть разным – все зависело от конкретной политической ситуации.
- Для понимания того, как правильно оценить проходящие сейчас выборы, необходимо посмотреть на все четыре элемента, а также на условия, в которых они действуют.
- Несмотря на все введенные законодательные ограничения, сегодня возможностей для выдвижения оппозиционных политиков значительно больше: в России сейчас 32 партии, 14 из которых имеют парламентскую льготу (то есть не должны собирать подписи избирателей в поддержку своего выдвижения). Есть и 225 одномандатных округов, где возможно самовыдвижение. Безусловно, большинство неугодных кандидатов все равно были отсеяны, однако возможность «проскочить» в бюллетень сегодня значительно выше, чем десять лет назад.
- Картина избирательной кампании в соцсетях значительно отличается от того, что зрители видят по ТВ: КПРФ становится конкурентом «Единой России», появляются другие политические партии и кандидаты. Несколько лет назад сложно было представить, что ролик на политическую тему наберет больше 100 млн просмотров, но в этом году такое произошло с видео Алексея Навального. Аудитория некоторых оппозиционных и независимых аккаунтов в соцсетях становится сопоставимой с аудиторией аккаунтов государственных СМИ. Это еще не равная конкуренция в медиаполе, но уже совсем другая ситуация.
- В эту избирательную кампанию снова идет вал сообщений о принуждении к голосованию. На «Карте нарушений» движения «Голос» по состоянию на 7 сентября почти каждое десятое сообщение содержит информацию о принуждении. Правда, это все равно в два – два с половиной раза меньше, чем было к аналогичному моменту на президентских выборах 2018 года. При этом, например, в Москве поступают сообщения о принуждении к участию в электронном голосовании и это уже, возможно, отсылает нас к четвертой основе российской избирательной системы – фальсификациям.
- Основные фальсификации стали перемещаться в так называемые «электоральные султанаты» – полтора десятка регионов в разных частях страны. В этом году к проблеме с указанными регионами добавились еще две: дистанционное электронное голосование и трехдневное голосование.
- Ужесточение репрессивного законодательства выглядит как попытка властей противостоять этой постепенно накатывающейся волне общественного недовольства. Уже нет ощущения триумфа режима, как было в 2014 году (стоит вспомнить насколько скучными были парламентские выборы 2016 года на этом фоне). Нет ощущения уверенности, которое позволяет передать на время престол, как было в 2008 году. Нынешняя ситуация выглядит скорее как глубокая оборона. И это относительно хорошие новости.
- Плохие заключаются в том, что эти – далекие от совершенства – выборы могут оказаться последними. Очевидно, что власть намеревается к президентским выборам 2024 года распространить электронное голосование на всю страну.
Станислав Андрейчук о том, почему нынешние выборы депутатов Госдумы, возможно, не худшие, но, скорее всего, последние - https://www.ridl.io/ru/poslednie-vybory/

Авторитарная Россия: траектория политической эволюции
«К настоящему времени положение дел в российской внутренней политике можно охарактеризовать как «негативное равновесие». Хотя текущая ситуация не устраивает ни ряд представителей элит, ни многих рядовых россиян, возможные издержки кардинальных политических изменений для значительной части из них выглядят запретительно высокими – особенно для тех, чьи надежды на реформы 1990-х гг. обернулись разочарованиями. Таким образом, власти поддерживают сохранение политического статус-кво посредством сочетания кооптации зависимых от государства социальных групп – прежде всего, пенсионеров и бюджетников (включая «силовиков») – и подавления несогласных с их политикой активистов, журналистов и других свободомыслящих граждан. Стагнация реальных доходов россиян и слабые перспективы экономического роста ставят под вопрос устойчивость нынешнего «негативного равновесия», однако нет оснований полагать, что оно в обозримом будущем будет подорвано без усилий со стороны сторонников перемен в стране.

Каковы перспективы дальнейшей политической эволюции российского авторитаризма? Мы не можем предсказывать будущее, но на основе сравнительных исследований авторитарных режимов в разных странах мира стоит говорить о нескольких возможных траекториях развития. Прежде всего, российский авторитаризм (в отличие от однопартийного режима в Китае, монархии в Саудовской Аравии или военного режима в Мьянме) носит персоналистский характер. Такие режимы крайне уязвимы в плане преемственности: случаи успешной династической передачи власти в них весьма редки, а наиболее распространенным механизмом падения этих режимов являются государственные и/или военные перевороты. Более того, чем дольше автократы находятся у власти, тем выше вероятность того, что в случае их ухода из жизни при исполнении обязанностей на смену одному персоналистскому авторитарному режиму может прийти другой (недавний опыт Туркменистана или Узбекистана может служить примером такого рода).

Однако если мы обратимся к прошлому ныне вполне устойчивых демократий, то обнаружим, что и в них процесс демократизации был крайне непростым и сопровождался драматическими поворотами и авторитарными откатами на протяжении долгих лет, если не десятилетий. Поэтому неудача попытки посткоммунистической демократизации в России после 1991 года не говорит о том, что демократия в нашей стране навсегда обречена на провал. Не говорит она и о том, что последующие попытки демократизации (если и когда они состоятся) непременно принесут России новый поворот к авторитаризму или бесконечный цикл конфликтов, кризисов и насилия (…)».
Владимир Гельман о механизмах становления и консолидации постсоветского авторитаризма в России - https://www.ridl.io/ru/avtoritarnaja-rossija-traektorija-politicheskoj-jevoljucii/

Чрезвычайное законотворчество
- С каждым созывом Госдума России принимает все больше законов: седьмой созыв (2016–2021 гг.) принял 2673 закона — на 22% больше, чем предыдущий, и в два с половиной раза больше, чем, например, второй созыв (1995-2000 гг.). Такая динамика не может быть объяснена исключительно увеличением срока полномочий с четырех до пяти лет, поскольку растет и среднее число ежегодно принимаемых законов.
- Кроме того, в седьмом созыве выросла доля принятых законов (47%) от числа внесенных, что свидетельствует о низкой состязательности внутри Госдумы. Нижняя палата парламента не «разгребала завалы» прошлых лет, а преимущественно принимала законы по новым проектам: только 11% принятых законов были внесены во время предыдущих созывов.
- Начиная с третьего созыва законопроекты практически перестали отсеиваться на стадии Совета Федерации и президента. В 1995–2000 гг. так отсеяли 30% законопроектов, принятых вторым созывом Госдумы. Но уже с 2003 года доля таких законопроектов не превышала одного процента. В седьмом созыве были окончательно отклонены только два принятых Думой закона — это исторический минимум.
- При этом сократилось медианное время между третьим чтением и публикацией, на которое приходится рассмотрение законопроекта в Совете Федерации и утверждение президентом: с 22 дней в четвертом созыве до 12–13 дней в Госдуме шестого и седьмого созывов.
- Проанализированные данные говорят об отсутствии острой политической конкуренции как внутри Думы, так и между Думой и другими участниками законодательного процесса: Советом Федерации и президентом. Особенно ярко это проявилось во время пандемии, но порядок работы Госдумы, направленный на исключение из законотворческого процесса открытой дискуссии, сформировался еще до 2020 года.
Екатерина Боровикова, Наталия Смирнова, Максим Сорокин и Денис Шедов о том, как пандемия повлияла на законодательный процесс в России - https://www.ridl.io/ru/chrezvychajnoe-zakonotvorchestvo/