Моя первая встреча с Буниным
10 мая 1938 г. я поехал из Саркуля в Таллинн на лекцию Бунина, совершавшего поездку по государствам Прибалтики. В России и в эмиграции я лично с ним никогда не встречался, всегда ценя его как беллетриста, а еще больше как поэта. В Тапа наш поезд соединялся с поездом из Тарту. Закусив в буфете, я вышел на перрон. В это время подошел поезд из Тарту. Из вагона второго класса вышел среднего роста худощавый господин, бритый, с большой проседью, в серой кепке и коротком синем пальто с поднятым воротником: был серенький прохладный день с перемежающимся дождем. Я сразу узнал Бунина, но еще медлил к нему подойти, убеждаясь. Путник, заложив руки в карманы, быстро прошел мимо меня, в свою очередь внимательно в меня вглядываясь, сделал несколько шагов и круто повернулся. Я приподнял фуражку:
— Иван Алексеевич?
— Никто иной как Игорь! — было мне ответом, из которого я усвоил, что мои познания в «Истории новой русской литературы» были несколько полнее.
— Выглядите молодцом, — оживленно продолжал он, постукивая пальцем по вагону (очевидно, чтобы не сглазить), — загорелый, стройный, настоящий моряк!
— Однако жизнь не из легких…
— Во всяком случае во много раз легче, чем в Париже. И одет лучше наших, и в глазах — море и ветер.
— Но чтобы и в природе жить, нужно иногда в город ездить и по квартирам книги своим друзьям навязывать: в магазине, знаете ли, не очень-то покупают.
— Еще и еще раз молодец! Хвалю за энергию. В наше время так и надо, кто жить хочет. Однако, куда вы едете?
— «На вас». Значит, в одном направлении с вами
— Ну идем тогда в вагон.
— Позвольте: вы во втором, я — в третьем.
— Тогда пройдем в вагон-ресторан: нейтрально Прошли. Сели. Поезд двинулся.
— Что пить будем? Вино? Пиво?
— Вино здесь дорого, да и не хочется сейчас, пива не люблю.
— Ну, что же тогда?
— Чаю.
— Чаю?! Северянин?! Ха-ха-ха! Однако… Заказали чай. Подали. Бунин официанту:
— Я просил чаю, а вы воду даете. В Петербурге говорили про такое: «Кронштадт виден». Официант:
— Это чай.
Бунин: — А по-моему — вода. Дайте крепче.
— Встречаете Бальмонта? — спрашиваю я Бунина. — Поправился?
— Поправился. Болезнь его изменила: раньше очень многоречив был, теперь почти все время молчит. Изредка реплику вставляет.
— Это, может быть, иногда и лучше.
— Возможно.
Здесь я пропущу целый ряд более интимных вопросов и таких же ответов на них.
— Пишите стихи? Читаете? — спрашиваю я.
— Почти не пишу. «Жизнь Арсеньева» кончаю. А что значит «читаете»? Свои публично или чужие про себя?
— Свои публично.
— Что вы, батенька! Смешно, право. Кому? Да и годы не те.
— Рады, что опять на севере?
— Терпеть его никогда не мог. Взгляните в окно: тошно делается. Дождь, холод. Все серо, скучно.
— В свое время любили Орловскую губернию, Оку…
— Любил в стихах. Издали. Всегда к югу тянулся. В Одессе жил. Путешествовал.
— Поедемте после завтрашней вашей лекции ко мне в Саркуль, на Россонь. Две реки, озеро, море, леса. У меня лодочка своя — «Дрина». Понравится.
— Устал ужасно от своего турнэ. Везде чествования, люди. Домой хочу — во Францию. Прочту в Таллинне и по домам.
Публика в вагоне нас узнала. Шушукались. Стало неприятно.
— Узнают, Иван Алексеевич.
— Вижу. Ну и Бог с ними.
— Подъезжаем. Итак, до завтра. Пойду в свой пролетарский вагон.
— Почему? Вместе выйдем из этого самого. Впрочем, у меня вещи. Хотя их и потом взять можно. Сейчас встречать будут.
— Оттого-то я и испаряюсь. Не хочу быть «сбоку припека». Привык, чтобы меня самого встречали. Конечно, в новых краях…
— Ха-ха! Понимаю. Ну, как хотите. Заходите в отель.
— Нет, уж я лучше прямо на лекцию, а потом на банкете встретимся.
(Колонка Игоря Северянина в газете "Вести дня", 1939г)
10 мая 1938 г. я поехал из Саркуля в Таллинн на лекцию Бунина, совершавшего поездку по государствам Прибалтики. В России и в эмиграции я лично с ним никогда не встречался, всегда ценя его как беллетриста, а еще больше как поэта. В Тапа наш поезд соединялся с поездом из Тарту. Закусив в буфете, я вышел на перрон. В это время подошел поезд из Тарту. Из вагона второго класса вышел среднего роста худощавый господин, бритый, с большой проседью, в серой кепке и коротком синем пальто с поднятым воротником: был серенький прохладный день с перемежающимся дождем. Я сразу узнал Бунина, но еще медлил к нему подойти, убеждаясь. Путник, заложив руки в карманы, быстро прошел мимо меня, в свою очередь внимательно в меня вглядываясь, сделал несколько шагов и круто повернулся. Я приподнял фуражку:
— Иван Алексеевич?
— Никто иной как Игорь! — было мне ответом, из которого я усвоил, что мои познания в «Истории новой русской литературы» были несколько полнее.
— Выглядите молодцом, — оживленно продолжал он, постукивая пальцем по вагону (очевидно, чтобы не сглазить), — загорелый, стройный, настоящий моряк!
— Однако жизнь не из легких…
— Во всяком случае во много раз легче, чем в Париже. И одет лучше наших, и в глазах — море и ветер.
— Но чтобы и в природе жить, нужно иногда в город ездить и по квартирам книги своим друзьям навязывать: в магазине, знаете ли, не очень-то покупают.
— Еще и еще раз молодец! Хвалю за энергию. В наше время так и надо, кто жить хочет. Однако, куда вы едете?
— «На вас». Значит, в одном направлении с вами
— Ну идем тогда в вагон.
— Позвольте: вы во втором, я — в третьем.
— Тогда пройдем в вагон-ресторан: нейтрально Прошли. Сели. Поезд двинулся.
— Что пить будем? Вино? Пиво?
— Вино здесь дорого, да и не хочется сейчас, пива не люблю.
— Ну, что же тогда?
— Чаю.
— Чаю?! Северянин?! Ха-ха-ха! Однако… Заказали чай. Подали. Бунин официанту:
— Я просил чаю, а вы воду даете. В Петербурге говорили про такое: «Кронштадт виден». Официант:
— Это чай.
Бунин: — А по-моему — вода. Дайте крепче.
— Встречаете Бальмонта? — спрашиваю я Бунина. — Поправился?
— Поправился. Болезнь его изменила: раньше очень многоречив был, теперь почти все время молчит. Изредка реплику вставляет.
— Это, может быть, иногда и лучше.
— Возможно.
Здесь я пропущу целый ряд более интимных вопросов и таких же ответов на них.
— Пишите стихи? Читаете? — спрашиваю я.
— Почти не пишу. «Жизнь Арсеньева» кончаю. А что значит «читаете»? Свои публично или чужие про себя?
— Свои публично.
— Что вы, батенька! Смешно, право. Кому? Да и годы не те.
— Рады, что опять на севере?
— Терпеть его никогда не мог. Взгляните в окно: тошно делается. Дождь, холод. Все серо, скучно.
— В свое время любили Орловскую губернию, Оку…
— Любил в стихах. Издали. Всегда к югу тянулся. В Одессе жил. Путешествовал.
— Поедемте после завтрашней вашей лекции ко мне в Саркуль, на Россонь. Две реки, озеро, море, леса. У меня лодочка своя — «Дрина». Понравится.
— Устал ужасно от своего турнэ. Везде чествования, люди. Домой хочу — во Францию. Прочту в Таллинне и по домам.
Публика в вагоне нас узнала. Шушукались. Стало неприятно.
— Узнают, Иван Алексеевич.
— Вижу. Ну и Бог с ними.
— Подъезжаем. Итак, до завтра. Пойду в свой пролетарский вагон.
— Почему? Вместе выйдем из этого самого. Впрочем, у меня вещи. Хотя их и потом взять можно. Сейчас встречать будут.
— Оттого-то я и испаряюсь. Не хочу быть «сбоку припека». Привык, чтобы меня самого встречали. Конечно, в новых краях…
— Ха-ха! Понимаю. Ну, как хотите. Заходите в отель.
— Нет, уж я лучше прямо на лекцию, а потом на банкете встретимся.
(Колонка Игоря Северянина в газете "Вести дня", 1939г)
На неделе решил на три дня вырваться в Вологду.
Традиционно отсылаю вас к своему инстаграму https://www.instagram.com/delegatezerro/
Традиционно отсылаю вас к своему инстаграму https://www.instagram.com/delegatezerro/
От югендстиля до функционализма
Сегодня я хочу вам показать работы замечательного архитектора Карла Бурмана, который внёс значительный вклад в развитие архитектуры Эстонии, вот самые известные проекты в которых он принимал участие:
1. Жилой дом, ул Tina 26
2. Народный дом "Калев" в Пирита (утрачен)
3. Водоочистительная станция, ул Järvevana tee 3
4. Дом Буша, ул Tatari 21b
5. Вилла, Kadaka tee 62
6. Бывшее здание главного почтамта, ул Kreutzwaldi 12
7. Жилой дом, ул Raua 39
Сегодня я хочу вам показать работы замечательного архитектора Карла Бурмана, который внёс значительный вклад в развитие архитектуры Эстонии, вот самые известные проекты в которых он принимал участие:
1. Жилой дом, ул Tina 26
2. Народный дом "Калев" в Пирита (утрачен)
3. Водоочистительная станция, ул Järvevana tee 3
4. Дом Буша, ул Tatari 21b
5. Вилла, Kadaka tee 62
6. Бывшее здание главного почтамта, ул Kreutzwaldi 12
7. Жилой дом, ул Raua 39
Карл Бурман также был художником-акварелистом, он принимал участие почти во всех крупных художественных выставках Эстонии.
Импрессионистические акварели 1920-х годов были более декоративными. В 1930-е годы подход к работам стал взвешеннее, а колорит более сдержанным как и его постепенный переход в архитектуре от югендстиля к функционализму.
Импрессионистические акварели 1920-х годов были более декоративными. В 1930-е годы подход к работам стал взвешеннее, а колорит более сдержанным как и его постепенный переход в архитектуре от югендстиля к функционализму.
Продолжая обзор русской периодической печати в Эстонии после революции, представляю вторую его часть о газетах эсеров в Ревеле и русских газетах в Печорах и Нарве.
В последней даже существовала острая конкурентная борьба за читателя между левыми и правыми кругами, посмотрите.
В последней даже существовала острая конкурентная борьба за читателя между левыми и правыми кругами, посмотрите.
Telegraph
История русской периодической печати в Эстонии (часть вторая)
В 1920-1921 гг. Эстония была одним из центров партии эсеров за рубежом. С осени 1920 г. здесь в течение полутора лет находился на полулегальном положении вождь партии Виктор Чернов, именно отсюда пытавшийся наладить связи с эсеровскими группами в России.…
Работы художницы Эви Мардна с выставки "Пролетарии всех стран, разбегайтесь", 1991 год