Как сторителлинг привел к нарративному вакууму
Прочитал книгу главного поп-философа момента Бен Чхоль Хана «Кризис повествования» (издательство «Лед»). Книга посвящена теме, которая лично меня очень интересует: как сторителлинг поглотил современность, как все прочное расплавилось в истории. Мы живем в постнарративном мире, говорит Хан. Повсеместный сторителлинг привел к нарративному вакууму: настоящих историй не осталось, вместо них — набор данных и информационный шум.
Бен Чхоль Хан родился в Южной Корее, но живет в Германии и пишет на немецком. Он ценит умение рассказывать истории. Чтобы не путаться, он называет повествование со знаком плюс на немецком – geshitenerzahlen, со знаком минус на английском — storytelling. Книга о том, чем первое отличается от второго.
Информатизация расколдовала мир, пишет Хан. Теперь он стал прозрачным: каждый производит себя, непрерывно протоколирует действительность. Но у информации нет ауры – в ней нет солнечного света и движения ветра, это просто новый уровень истощения языка. В повествовании должны быть лакуны. Тот, кто рассказывает, должен уметь умалчивать — так создается нарративное напряжение.
Мы уже не контролируем ни информацию, ни коммуникации, скорее наоборот: люди — просто часть информационного обмена, управляемый набор данных. Хан вспоминает отрывок из мультфильма Чарли Кауфмана «Аномализа». Герой Майл Стоун — мотивационный коуч — вдруг понимает, что он кукла. У него отваливается рот, он держит его в руке, но настоящий ужас наступает тогда, когда он видит, что рот в руках продолжает говорить сам по себе. Как говорится – ну, мы.
Бен Чхоль Хан ругает современность, интернет, социальные сети, отчего становится популярным современным философом, особенно в интернете и социальных сетях. Зумеры постят цитаты из его книг в сториз, снимают тиктоки. Это не ирония судьбы: так устроен капитализм.
Главы в книге имеют одинаковую структуру: сначала Хан вспоминает любимых людей, которые ругали современность в свое время — Пруст, Хайдеггер, Беньямин — а потом продлевает их идеи до наших дней. Как будто в экселе ячейку с формулой Беньямина протягивают на следующую строку – получается новый результат. Беньямин писал, что пресса расколдовывает мир с помощью информации. Если так, представляете, что с миром происходит во время цифровизации и развития социальных сетей? Один снапчат чего стоит — он провозглашает, что теперь важен только момент: присходит атрофия темпоральности, действительность распадается на снапы.
Ну и про сторителлинг. Пиарщики и маркетологи используют сторителлинг чтобы продавать. Рассказывание историй становится сториселлингом (story+sell). Это уловка — повествование вызывает эмоции, которые локализуются в лимбической системе мозга, которую мы не можем контролировать. Система апроприирует повествование, чтобы ускользнуть от контроля и рефлексии, чтобы продать больше товаров и услуг.
Повествование укореняет нас в мире, а сторителлинг (и сториселлинг) лишает опоры. Люди – это животные, рассказывающие истории. Они могут быть разными, истории меняют, создают новое, порождают разные формы жизни. Но капитализм присвоил это право себе – он придумал сториселлинг, который может создавать только одну форму – потребительскую. Кризис повествования — потому что никаких других форм уже не существует.
Прочитал книгу главного поп-философа момента Бен Чхоль Хана «Кризис повествования» (издательство «Лед»). Книга посвящена теме, которая лично меня очень интересует: как сторителлинг поглотил современность, как все прочное расплавилось в истории. Мы живем в постнарративном мире, говорит Хан. Повсеместный сторителлинг привел к нарративному вакууму: настоящих историй не осталось, вместо них — набор данных и информационный шум.
Бен Чхоль Хан родился в Южной Корее, но живет в Германии и пишет на немецком. Он ценит умение рассказывать истории. Чтобы не путаться, он называет повествование со знаком плюс на немецком – geshitenerzahlen, со знаком минус на английском — storytelling. Книга о том, чем первое отличается от второго.
Информатизация расколдовала мир, пишет Хан. Теперь он стал прозрачным: каждый производит себя, непрерывно протоколирует действительность. Но у информации нет ауры – в ней нет солнечного света и движения ветра, это просто новый уровень истощения языка. В повествовании должны быть лакуны. Тот, кто рассказывает, должен уметь умалчивать — так создается нарративное напряжение.
Мы уже не контролируем ни информацию, ни коммуникации, скорее наоборот: люди — просто часть информационного обмена, управляемый набор данных. Хан вспоминает отрывок из мультфильма Чарли Кауфмана «Аномализа». Герой Майл Стоун — мотивационный коуч — вдруг понимает, что он кукла. У него отваливается рот, он держит его в руке, но настоящий ужас наступает тогда, когда он видит, что рот в руках продолжает говорить сам по себе. Как говорится – ну, мы.
Бен Чхоль Хан ругает современность, интернет, социальные сети, отчего становится популярным современным философом, особенно в интернете и социальных сетях. Зумеры постят цитаты из его книг в сториз, снимают тиктоки. Это не ирония судьбы: так устроен капитализм.
Главы в книге имеют одинаковую структуру: сначала Хан вспоминает любимых людей, которые ругали современность в свое время — Пруст, Хайдеггер, Беньямин — а потом продлевает их идеи до наших дней. Как будто в экселе ячейку с формулой Беньямина протягивают на следующую строку – получается новый результат. Беньямин писал, что пресса расколдовывает мир с помощью информации. Если так, представляете, что с миром происходит во время цифровизации и развития социальных сетей? Один снапчат чего стоит — он провозглашает, что теперь важен только момент: присходит атрофия темпоральности, действительность распадается на снапы.
Ну и про сторителлинг. Пиарщики и маркетологи используют сторителлинг чтобы продавать. Рассказывание историй становится сториселлингом (story+sell). Это уловка — повествование вызывает эмоции, которые локализуются в лимбической системе мозга, которую мы не можем контролировать. Система апроприирует повествование, чтобы ускользнуть от контроля и рефлексии, чтобы продать больше товаров и услуг.
Повествование укореняет нас в мире, а сторителлинг (и сториселлинг) лишает опоры. Люди – это животные, рассказывающие истории. Они могут быть разными, истории меняют, создают новое, порождают разные формы жизни. Но капитализм присвоил это право себе – он придумал сториселлинг, который может создавать только одну форму – потребительскую. Кризис повествования — потому что никаких других форм уже не существует.
Я подписан на чат или чат-бот в телеграме, где люди ищут книги. Интересно иногда смотреть, как поиск книг зависит от новостей. Вчера и сегодня список такой: Сорокин, Сорокин, Каннингем, Каннингем, Сорокин, Каннингем…
Я не сторонник эффекта Стрейзанд, и в краткосрочной и долгосрочной перспективе запрещенные книги проиграют — через несколько дней волна схлынет, а таких книг будет все больше и больше. Поэтому возникновение какого-то цензурного органа, который будет теперь решать, что можно читать, а что нет — это очень плохие новости. Добавить тут особо нечего. Хочется присоединиться к поддержке издательства CORPUS и группы Эксмо-АСТ, которые первые приняли удар и рассказали об этом.
Я не сторонник эффекта Стрейзанд, и в краткосрочной и долгосрочной перспективе запрещенные книги проиграют — через несколько дней волна схлынет, а таких книг будет все больше и больше. Поэтому возникновение какого-то цензурного органа, который будет теперь решать, что можно читать, а что нет — это очень плохие новости. Добавить тут особо нечего. Хочется присоединиться к поддержке издательства CORPUS и группы Эксмо-АСТ, которые первые приняли удар и рассказали об этом.
Немного про книги с переплетом из человеческой кожи
На фотографии ниже — именно такая книга. Переплет был сделан в 1682 году итальянским врачом и анатомом Якопо Иксом. По семейным приданиям, Якопо во время вскрытия узнал в трупе актрису, которую он видел в комедии Корнеля «Барон д'Альбикрак». Трупы, которые продают медицинским школам для вскрытия, редко хоронят должным образом, подумал Якопо. Поэтому он снял кожу с тела женщины и переплел ею копию той самой пьесы.
«Это что-то вроде знака уважения», — говорит продавец на Нью-йоркской международной антикварной книжной ярмарке, где книгу оценили в 45 000 долларов.
NYT выпустил интересную статью о этичности подобных книг. Дискусиия усилилась после этого Гарвардский университет объявил, что снял человеческий переплет с одной из книг в библиотеке и будет добиваться «окончательного, уважительного решения».
Слухи о книгах из человеческой кожи ходили веками, но никаких доказательств их существования не было. Человеческая или верблюжья, на ощупь не отличишь. Десять лет назад появился научный метод, который позволил определить материал наверняка. Сейчас известно о нескольких десятках книг из человеческой кожи. Некоторые из них находятся в частных коллекциях.
Самые старые — три Библии XIII века, они сейчас в Национальной библиотеке во Франции. В Эдинбурге хранится блокнот, сделанный из кожи Уильяма Берка, известного преступника, который вместе с напарником убивал людей, чтобы продать трупы анатомическому театру. В Бостоне есть своя книга из кожи преступника — перед смертью в тюрьме заключенный попросил, чтобы две копии его мемуаров и предсмертная записка были переплетены в его кожу. Два тома стихов Филлис Уитли — первой афроамериканки, опубликовавшей книгу в США, тоже были переплетены в человеческую кожу. В чью — неизвестно.
Эксперты, оценивающие такую практику, делятся на несколько групп. Первая считает, что кожу лучше снять. Ведь библиотеки используют книги не по назначению — они пугают ими студентов, шутят про них в социальных сетях и возят на Хэллоуины и другие праздники. Есть группа, которая видит в таких книгах дух колониализма и мизогинии: они считают, что кожа на большинстве книг — женщин и рабов (текущие тесты не могут определить расу и пол кожи). Третья группа категорически против замены переплета — по их мнению, не стоит подходить с этикой 21 века к историческим артефактам, создававшимся в разных эпохах и контекстах.
В последнее время такие дискуссии возникает часто. Помните, когда стало известно, что книги Роальда Даля переписывают, вымарывая оскорбительные слова. Если с Далем и подобными случаями общественный консенсус все-таки разумно склонялся к тому, что не нужно решать за автора, как ему лучше писать, то с человеческой кожей все сложнее. Во-первых, переплет все-таки второстепенен по сравнению с текстом— никто не вмешается в работу писателя. А во-вторых, между этими примерами этическая пропасть — сейчас сложно представить, что когда-то такая практика была социально приемлемой.
Увидеть среди трупов актрису, снять с нее кожу, а потом завернуть в эту кожу томик с пьесой, в которой она вроде как играла? Из уважения? Что вообще было в голове у этого врача.
На фотографии ниже — именно такая книга. Переплет был сделан в 1682 году итальянским врачом и анатомом Якопо Иксом. По семейным приданиям, Якопо во время вскрытия узнал в трупе актрису, которую он видел в комедии Корнеля «Барон д'Альбикрак». Трупы, которые продают медицинским школам для вскрытия, редко хоронят должным образом, подумал Якопо. Поэтому он снял кожу с тела женщины и переплел ею копию той самой пьесы.
«Это что-то вроде знака уважения», — говорит продавец на Нью-йоркской международной антикварной книжной ярмарке, где книгу оценили в 45 000 долларов.
NYT выпустил интересную статью о этичности подобных книг. Дискусиия усилилась после этого Гарвардский университет объявил, что снял человеческий переплет с одной из книг в библиотеке и будет добиваться «окончательного, уважительного решения».
Слухи о книгах из человеческой кожи ходили веками, но никаких доказательств их существования не было. Человеческая или верблюжья, на ощупь не отличишь. Десять лет назад появился научный метод, который позволил определить материал наверняка. Сейчас известно о нескольких десятках книг из человеческой кожи. Некоторые из них находятся в частных коллекциях.
Самые старые — три Библии XIII века, они сейчас в Национальной библиотеке во Франции. В Эдинбурге хранится блокнот, сделанный из кожи Уильяма Берка, известного преступника, который вместе с напарником убивал людей, чтобы продать трупы анатомическому театру. В Бостоне есть своя книга из кожи преступника — перед смертью в тюрьме заключенный попросил, чтобы две копии его мемуаров и предсмертная записка были переплетены в его кожу. Два тома стихов Филлис Уитли — первой афроамериканки, опубликовавшей книгу в США, тоже были переплетены в человеческую кожу. В чью — неизвестно.
Эксперты, оценивающие такую практику, делятся на несколько групп. Первая считает, что кожу лучше снять. Ведь библиотеки используют книги не по назначению — они пугают ими студентов, шутят про них в социальных сетях и возят на Хэллоуины и другие праздники. Есть группа, которая видит в таких книгах дух колониализма и мизогинии: они считают, что кожа на большинстве книг — женщин и рабов (текущие тесты не могут определить расу и пол кожи). Третья группа категорически против замены переплета — по их мнению, не стоит подходить с этикой 21 века к историческим артефактам, создававшимся в разных эпохах и контекстах.
В последнее время такие дискуссии возникает часто. Помните, когда стало известно, что книги Роальда Даля переписывают, вымарывая оскорбительные слова. Если с Далем и подобными случаями общественный консенсус все-таки разумно склонялся к тому, что не нужно решать за автора, как ему лучше писать, то с человеческой кожей все сложнее. Во-первых, переплет все-таки второстепенен по сравнению с текстом— никто не вмешается в работу писателя. А во-вторых, между этими примерами этическая пропасть — сейчас сложно представить, что когда-то такая практика была социально приемлемой.
Увидеть среди трупов актрису, снять с нее кожу, а потом завернуть в эту кожу томик с пьесой, в которой она вроде как играла? Из уважения? Что вообще было в голове у этого врача.
В январе 1995 года два человека зашли в банк «Меллон» в пригороде Питтсбурга. У одного из них был пистолет, он направил его на кассира. Тот, дрожа от страха, протянул деньги. После этого грабители выбежали.
Странность этого ограбления была в том, что преступники были без масок: они никак не прятали своих лиц и даже как будто смотрели с вызовом прямо в видеокамеры. Фотографии грабителей показали в вечерних новостях, уже через час одного преступника — Макартура Уилера — задержали.
Уилер был ошарашен. Ему показали видео, где он без маски грабит банк, а он все повторял, что на нем был сок, был лимонный сок. Только в камере он понял, что его гениальный план с лимонным соком провалился.
Уилер почему-то верил, что лимонный сок делает человеческие лица невидимыми для камер. Было непросто, жгло глаза, но без трудностей не бывает больших побед, поэтому Уилер обильно смазал лицо лимонным соком, прежде чем зайти в банк. Не стоит недооценивать Уилера: прежде, чем спланировать это идеальное преступление, он все проверил. Смазал лимонным соком лицо, щелкнул себя на полароид и не увидел себя на снимке. Черт, это действительно работает, подумал Уилер и пошел собираться на дело. Исследователи считают, что он направил на себя полароид неправильной стороной и не понял этого.
Прочитал увлекательное эссе Брайана Клааса про интеллект и человеческую глупость. Всем советую, хотя бы потому что в тексте много интересных фактов, которые можно рассказывать случайным знакомым.
У человека и шимпанзе на 99% схожий генетический код. Как может 1% давать такую разницу? Дело в культуре — люди научились сохранять, накапливать, передавать и использовать информацию. Поэтому в 2024 году люди могут инвестировать в криптовалюты, а шимпанзе нет.
В тексте есть упоительные рассказы об осьминогах. Работники немецкого аквариума долго не могли понять, почему каждую ночь у них перегорает свет. Они устроили засаду. Оказалось, что каждую ночь осьминог Отто вылазил на край аквариума и стрелял водой в лампы, свет раздражал его. Отто заметил, что если несколько раз полить их водой, то происходит замыкание и свет отключается.
Другой хитрый осьминог каждую ночь вылазил из своего аквариума, забирался в соседний, хватал рыбу и потом возвращался обратно, как будто ничего не было. Более продуманное, чем у Уилера, преступление.
Осьминоги могут не любить отдельных людей. Один из них всегда поливал водой неприятного исследователя. Люди менялись одеждой, но он всегда узнавал того самого и плевался в него. Еще один осьминог смекнул, как можно сбежать домой: он выполз из аквариума, прополз по помещению, залез в водосточную трубу и по ней добрался до моря.
Осьминоги — единственные беспозвоночные с развитым интеллектом. У всех остальных — ворон, шимпанзе, дельфинов — есть позвоночник. Позвоночные благодаря интеллекту забоятся о потомстве и долго живут. Осьминоги — одиночки, они плевали на потомство и живут максимум до двух лет. Никто до сих пор точно не знает, почему у осьминогов развился интеллект.
Можно лишь сказать, что по одному из критериев люди глупее осьминогов. Есть люди, которые никогда не изменят своего мнения, какие бы аргументы не услышали. Осьминоги будут реагировать на полезную и актуальную информацию, люди могут отринуть любую, которая противоречит их мнению о том, как должен быть устроен мир.
https://www.forkingpaths.co/p/the-evolution-of-stupidity-and-octopus
Брайан Клаас есть на сабстаке — https://substack.com/@brianklaas
Странность этого ограбления была в том, что преступники были без масок: они никак не прятали своих лиц и даже как будто смотрели с вызовом прямо в видеокамеры. Фотографии грабителей показали в вечерних новостях, уже через час одного преступника — Макартура Уилера — задержали.
Уилер был ошарашен. Ему показали видео, где он без маски грабит банк, а он все повторял, что на нем был сок, был лимонный сок. Только в камере он понял, что его гениальный план с лимонным соком провалился.
Уилер почему-то верил, что лимонный сок делает человеческие лица невидимыми для камер. Было непросто, жгло глаза, но без трудностей не бывает больших побед, поэтому Уилер обильно смазал лицо лимонным соком, прежде чем зайти в банк. Не стоит недооценивать Уилера: прежде, чем спланировать это идеальное преступление, он все проверил. Смазал лимонным соком лицо, щелкнул себя на полароид и не увидел себя на снимке. Черт, это действительно работает, подумал Уилер и пошел собираться на дело. Исследователи считают, что он направил на себя полароид неправильной стороной и не понял этого.
Прочитал увлекательное эссе Брайана Клааса про интеллект и человеческую глупость. Всем советую, хотя бы потому что в тексте много интересных фактов, которые можно рассказывать случайным знакомым.
У человека и шимпанзе на 99% схожий генетический код. Как может 1% давать такую разницу? Дело в культуре — люди научились сохранять, накапливать, передавать и использовать информацию. Поэтому в 2024 году люди могут инвестировать в криптовалюты, а шимпанзе нет.
В тексте есть упоительные рассказы об осьминогах. Работники немецкого аквариума долго не могли понять, почему каждую ночь у них перегорает свет. Они устроили засаду. Оказалось, что каждую ночь осьминог Отто вылазил на край аквариума и стрелял водой в лампы, свет раздражал его. Отто заметил, что если несколько раз полить их водой, то происходит замыкание и свет отключается.
Другой хитрый осьминог каждую ночь вылазил из своего аквариума, забирался в соседний, хватал рыбу и потом возвращался обратно, как будто ничего не было. Более продуманное, чем у Уилера, преступление.
Осьминоги могут не любить отдельных людей. Один из них всегда поливал водой неприятного исследователя. Люди менялись одеждой, но он всегда узнавал того самого и плевался в него. Еще один осьминог смекнул, как можно сбежать домой: он выполз из аквариума, прополз по помещению, залез в водосточную трубу и по ней добрался до моря.
Осьминоги — единственные беспозвоночные с развитым интеллектом. У всех остальных — ворон, шимпанзе, дельфинов — есть позвоночник. Позвоночные благодаря интеллекту забоятся о потомстве и долго живут. Осьминоги — одиночки, они плевали на потомство и живут максимум до двух лет. Никто до сих пор точно не знает, почему у осьминогов развился интеллект.
Можно лишь сказать, что по одному из критериев люди глупее осьминогов. Есть люди, которые никогда не изменят своего мнения, какие бы аргументы не услышали. Осьминоги будут реагировать на полезную и актуальную информацию, люди могут отринуть любую, которая противоречит их мнению о том, как должен быть устроен мир.
https://www.forkingpaths.co/p/the-evolution-of-stupidity-and-octopus
Брайан Клаас есть на сабстаке — https://substack.com/@brianklaas
В 2012 году черная дыра всосала Землю. Дыру проделал ЦЕРН — случайно, когда открыл бозон Хиггса. Тогда настал Конец света, мы просто этого не заметили.
Динозавры помогали египтянам строить пирамиды. Некоторые виды выжили, находчивым египтянам удалось их приручить, правду об этом скрывают.
Видели на небе следы от самолета? Это правительство распыляет опасные химикаты. Какие? Точно никто не знает, но делается это для контроля рождаемости.
В Арктике спецслужбы строят подземные города: открой на улице люк — из него высунется рука.
В мире существует огромное количество теорий заговоров, хотя совсем недавно их практически не было. Журнал Атлантик утверждает, что родоначальником теорий заговора (по меньшей мере политических) был писатель-фантаст Кордвайнер Смит (настоящее имя Пол Лайнбарджер), который жил в двадцатом веке. Помимо писательства у Лайнбарджера была серьезная работа — он был военным экспертом и психологом, специалистом по психологической войне.
В 1950 году Лайнбарджер опубликовал рассказ «Сканеры живут напрасно». В России его издавали минимум дважды — в 1991 году и в 2021. Главный герой Мартел работает на «глубинное государство». Он то ли человек, то ли машина — таких называют «сканерами». Мартел управляет звездолетом, а его мозг контролируют злобные бюрократы. В какой-то момент Мартел понимает, что его боссы в правительстве убивают всех, кто пытается помешать им контролировать экономику и космические путешествия. Ему это не нравится, и он решает присоединиться к повстанцам.
Элементы этого нарратива присутствуют во многих современных конспирологических теориях. Это не случайно — Лайнбарджер знал, на какие кнопки давить: он проводил психологические операции во время двух войн — Второй мировой и Холодной. Именно Лайнбарджер придумал использовать сторителлинг в качестве оружия.
В самой главной книге Лайнбарджера нет ни бластеров, ни легионеров млечного пути. Это написанное академическим языком секретное пособие для армии США под названием «Психологическая война». Правительство ограничивается скучной пропагандой и цензурой новостей, нужно поменять подход, писал Лайнберджер: американская пропаганда должна быть такой же интересной, как фильм «Лорел и Харди». США уже использовали поп-культуру для продвижения национальных интересов, Лайнбарджер развил это направление. Он считал, что пропаганда должна быть как реклама в журнале: содержать одно простое сообщение, убедительное и привлекательное.
Такой подход контрастировал с советским. В США под ним подразумевали метод, когда в СМИ публикуется дезинформация и хаотичные, противоречивые истории. Это подрывает доверие общества ко всем источникам информации. Если девизом России было «Никому не верьте», то девизом Америки — «Верьте нам». Лайнбарджер не учел, что побочным эффектом такого боевого сторителлинга может быть разгул конспирологии — повсеместное распространение подобного мышления. «Верьте нам» легко превращается в «Верьте кому угодно».
https://www.theatlantic.com/ideas/archive/2024/04/science-fiction-conspiracy-theory-psyops/678195/
Динозавры помогали египтянам строить пирамиды. Некоторые виды выжили, находчивым египтянам удалось их приручить, правду об этом скрывают.
Видели на небе следы от самолета? Это правительство распыляет опасные химикаты. Какие? Точно никто не знает, но делается это для контроля рождаемости.
В Арктике спецслужбы строят подземные города: открой на улице люк — из него высунется рука.
В мире существует огромное количество теорий заговоров, хотя совсем недавно их практически не было. Журнал Атлантик утверждает, что родоначальником теорий заговора (по меньшей мере политических) был писатель-фантаст Кордвайнер Смит (настоящее имя Пол Лайнбарджер), который жил в двадцатом веке. Помимо писательства у Лайнбарджера была серьезная работа — он был военным экспертом и психологом, специалистом по психологической войне.
В 1950 году Лайнбарджер опубликовал рассказ «Сканеры живут напрасно». В России его издавали минимум дважды — в 1991 году и в 2021. Главный герой Мартел работает на «глубинное государство». Он то ли человек, то ли машина — таких называют «сканерами». Мартел управляет звездолетом, а его мозг контролируют злобные бюрократы. В какой-то момент Мартел понимает, что его боссы в правительстве убивают всех, кто пытается помешать им контролировать экономику и космические путешествия. Ему это не нравится, и он решает присоединиться к повстанцам.
Элементы этого нарратива присутствуют во многих современных конспирологических теориях. Это не случайно — Лайнбарджер знал, на какие кнопки давить: он проводил психологические операции во время двух войн — Второй мировой и Холодной. Именно Лайнбарджер придумал использовать сторителлинг в качестве оружия.
В самой главной книге Лайнбарджера нет ни бластеров, ни легионеров млечного пути. Это написанное академическим языком секретное пособие для армии США под названием «Психологическая война». Правительство ограничивается скучной пропагандой и цензурой новостей, нужно поменять подход, писал Лайнберджер: американская пропаганда должна быть такой же интересной, как фильм «Лорел и Харди». США уже использовали поп-культуру для продвижения национальных интересов, Лайнбарджер развил это направление. Он считал, что пропаганда должна быть как реклама в журнале: содержать одно простое сообщение, убедительное и привлекательное.
Такой подход контрастировал с советским. В США под ним подразумевали метод, когда в СМИ публикуется дезинформация и хаотичные, противоречивые истории. Это подрывает доверие общества ко всем источникам информации. Если девизом России было «Никому не верьте», то девизом Америки — «Верьте нам». Лайнбарджер не учел, что побочным эффектом такого боевого сторителлинга может быть разгул конспирологии — повсеместное распространение подобного мышления. «Верьте нам» легко превращается в «Верьте кому угодно».
https://www.theatlantic.com/ideas/archive/2024/04/science-fiction-conspiracy-theory-psyops/678195/
The Atlantic
The Sci-Fi Writer Who Invented Conspiracy Theory
It all goes back to one man in the 1950s: a military-intelligence expert in psychological warfare.
Лучшие книги по версии The New York Times за последние 23 года
Полезная ссылка — газета NYT сделала удобную страницу, где можно посмотреть все лучшие по ее версии книги, начиная с 2000 года. Можно искать по категории (fiction/nonfiction), по жанру, по году, а можно сразу по нескольким параметрам. Не знаете, что почитать – здесь 3228 вариантов.
https://www.nytimes.com/interactive/2024/books/top-books-list.html
Полезная ссылка — газета NYT сделала удобную страницу, где можно посмотреть все лучшие по ее версии книги, начиная с 2000 года. Можно искать по категории (fiction/nonfiction), по жанру, по году, а можно сразу по нескольким параметрам. Не знаете, что почитать – здесь 3228 вариантов.
https://www.nytimes.com/interactive/2024/books/top-books-list.html
Nytimes
The Book Review’s Best Books Since 2000
Looking for your next great read? We’ve got 3,228. Explore the best fiction and nonfiction from 2000 - 2023 chosen by our editors.
«Перестань волноваться, что ты никогда не будешь по-настоящему счастливым. Не будешь». Дэйв Тарновски выпустил книгу с «разочаровывающими аффирмациями».
Дэйв Тарновски называет себя защитником психического здоровья. Он противник позитивных аффирмаций и токсичного позитива (когда человек подавляет свои чувства и старается поддерживать позитивный настрой, но делает этим только хуже и себе, и окружающим). Тарновски создал аккаунт в запрещенной в России сети — инстаграме — с «разочаровывающими аффирмациями». Он публикует емкие цитаты на фоне нежных закатов, водопадов и других безмятежных пейзажей. Это типичные позитивные утверждения, но с депрессивным финалом. Посты завирусились, он набрал более 2 млн подписчиков. Теперь Тарновски выпускает книгу, состоящую из распечатанных постов и некоторых дополнений.
У Тарновски биполярное расстройство и депрессия. «Трюк с депрессией заключается в том, чтобы позволить ей быть. Я знаю, это может прозвучать глупо, но когда я внезапно оказываюсь в «дерьмовом туннеле» депрессии, как однажды сказал мой старый друг, я просто отпускаю ситуацию. Потому что раньше, когда я расстраивался из-за депрессии, я чувствовал себя бессильным и ненавидел себя».
Примеры некоторых аффирмаций из книги:
▪️Это пройдет. А потом вместо этого случится еще какое-нибудь говно. Это, черт возьми, никогда не кончится
▪️Перестань задаваться вопросом, достаточно ли ты хорош. Не хорош
▪️Ты находишься именно там, где ты должен быть. Потому что ты принимаешь ужасные решения
▪️Ты уже не тот, кем был год назад. Теперь ты стал еще хуже
▪️Жизнь. Какой же гребаный кошмар
▪️Просто потому что можешь это сделать, не нужно обязательно это делать. Но ты же все равно не остановишься. Потому что ты никогда, черт возьми, не учишься
▪️Никогда не забывай, кто ты есть на самом деле. Потому что большинство людей понятия не имеют, что ты существуешь
▪️Перестань волноваться, что ты никогда не будешь по-настоящему счастливым. Не будешь
▪️Сегодня я беру свои эмоции под контроль. Я выбираю гнев
▪️Ты важен. Просто не очень сильно
▪️Я могу принимать правильные решения. Но я чертовски хорош в плохих
▪️Панические атаки? Ты их заслужил
▪️Ничего страшного, что ты не там, где хотел быть к этому моменту. Никто вообще не ожидал, что ты доберешься так далеко
▪️Где бы ты ни был, ты — это ты. Тот же самый бедолага, только в другом месте
Дэйв Тарновски называет себя защитником психического здоровья. Он противник позитивных аффирмаций и токсичного позитива (когда человек подавляет свои чувства и старается поддерживать позитивный настрой, но делает этим только хуже и себе, и окружающим). Тарновски создал аккаунт в запрещенной в России сети — инстаграме — с «разочаровывающими аффирмациями». Он публикует емкие цитаты на фоне нежных закатов, водопадов и других безмятежных пейзажей. Это типичные позитивные утверждения, но с депрессивным финалом. Посты завирусились, он набрал более 2 млн подписчиков. Теперь Тарновски выпускает книгу, состоящую из распечатанных постов и некоторых дополнений.
У Тарновски биполярное расстройство и депрессия. «Трюк с депрессией заключается в том, чтобы позволить ей быть. Я знаю, это может прозвучать глупо, но когда я внезапно оказываюсь в «дерьмовом туннеле» депрессии, как однажды сказал мой старый друг, я просто отпускаю ситуацию. Потому что раньше, когда я расстраивался из-за депрессии, я чувствовал себя бессильным и ненавидел себя».
Примеры некоторых аффирмаций из книги:
▪️Это пройдет. А потом вместо этого случится еще какое-нибудь говно. Это, черт возьми, никогда не кончится
▪️Перестань задаваться вопросом, достаточно ли ты хорош. Не хорош
▪️Ты находишься именно там, где ты должен быть. Потому что ты принимаешь ужасные решения
▪️Ты уже не тот, кем был год назад. Теперь ты стал еще хуже
▪️Жизнь. Какой же гребаный кошмар
▪️Просто потому что можешь это сделать, не нужно обязательно это делать. Но ты же все равно не остановишься. Потому что ты никогда, черт возьми, не учишься
▪️Никогда не забывай, кто ты есть на самом деле. Потому что большинство людей понятия не имеют, что ты существуешь
▪️Перестань волноваться, что ты никогда не будешь по-настоящему счастливым. Не будешь
▪️Сегодня я беру свои эмоции под контроль. Я выбираю гнев
▪️Ты важен. Просто не очень сильно
▪️Я могу принимать правильные решения. Но я чертовски хорош в плохих
▪️Панические атаки? Ты их заслужил
▪️Ничего страшного, что ты не там, где хотел быть к этому моменту. Никто вообще не ожидал, что ты доберешься так далеко
▪️Где бы ты ни был, ты — это ты. Тот же самый бедолага, только в другом месте
Сайты возвращаются, потому что новостям в социальных сетях уже не доверяют
Интересная статья Кайла Чайки в Нью-Йоркере, в которой он провозглашает возрождение новостных сайтов. Мне понравился материал, потому что он резонирует с моим опытом — я давно отписался от всех новостных агентств в телеграме и захожу читать новости на сайты (на один-два, если говорить про российские новости). Я сам выбираю время, когда хочу узнать, что происходит, и площадку, которой доверяю больше других.
Когда сайт The Verge в 2022 году потратил кучу денег на редизайн главной страницы, многие крутили у виска — ну какие сайты, когда есть твиттер и тикток. Но это сработало — число лояльных пользователей (те, кто заходит на сайт более пяти раз за месяц) увеличилось на 47% в 2023 году, пишет Чайка. К слову, сайт действительно удобный — я тоже периодически на него захожу.
Инфраструктура дистрибуции новостей рушится, уверен Чайка. Соцсети отталкивают пользователей — там фейки и мусор, сгенерированный ИИ. В тиктоке, на ютьюбе и запрещенном в России инстаграме говорящие головы и рандомно нарезанные ролики. Если вы предпочитаете получать информацию по-другому, то вам не повезло.
Медиа, которые работали по модели рассылки, тоже стали создавать веб-страницы. Так, например, поступил Semafor. Один из его создателей — Бен Смит (работал редактором в BuzzFeed New), говорит: «Мы были убеждены, что домашние страницы мертвы. На самом деле они просто отдыхали». Сам Нью-Йоркер, где опубликован текст, тоже обновил дизайн в 2023 году.
Сайты стали использовать приемы соцсетей — они оформляют новости как твиты, добавляют комментарии и другие инструменты социального взаимодействия, становятся более динамичными и визуально привлекательными. При этом у них остается лояльная аудитория. Алгоритмы соцсетей могут подобрать подходящий контент, но, как заметил Смит, «люди интересуются вещами, которые курируют люди».
https://www.newyorker.com/culture/infinite-scroll/the-revenge-of-the-home-page
Интересная статья Кайла Чайки в Нью-Йоркере, в которой он провозглашает возрождение новостных сайтов. Мне понравился материал, потому что он резонирует с моим опытом — я давно отписался от всех новостных агентств в телеграме и захожу читать новости на сайты (на один-два, если говорить про российские новости). Я сам выбираю время, когда хочу узнать, что происходит, и площадку, которой доверяю больше других.
Когда сайт The Verge в 2022 году потратил кучу денег на редизайн главной страницы, многие крутили у виска — ну какие сайты, когда есть твиттер и тикток. Но это сработало — число лояльных пользователей (те, кто заходит на сайт более пяти раз за месяц) увеличилось на 47% в 2023 году, пишет Чайка. К слову, сайт действительно удобный — я тоже периодически на него захожу.
Инфраструктура дистрибуции новостей рушится, уверен Чайка. Соцсети отталкивают пользователей — там фейки и мусор, сгенерированный ИИ. В тиктоке, на ютьюбе и запрещенном в России инстаграме говорящие головы и рандомно нарезанные ролики. Если вы предпочитаете получать информацию по-другому, то вам не повезло.
Медиа, которые работали по модели рассылки, тоже стали создавать веб-страницы. Так, например, поступил Semafor. Один из его создателей — Бен Смит (работал редактором в BuzzFeed New), говорит: «Мы были убеждены, что домашние страницы мертвы. На самом деле они просто отдыхали». Сам Нью-Йоркер, где опубликован текст, тоже обновил дизайн в 2023 году.
Сайты стали использовать приемы соцсетей — они оформляют новости как твиты, добавляют комментарии и другие инструменты социального взаимодействия, становятся более динамичными и визуально привлекательными. При этом у них остается лояльная аудитория. Алгоритмы соцсетей могут подобрать подходящий контент, но, как заметил Смит, «люди интересуются вещами, которые курируют люди».
https://www.newyorker.com/culture/infinite-scroll/the-revenge-of-the-home-page
The New Yorker
The Revenge of the Home Page
As social networks become less reliable distributors of the news, consumers of digital journalism are seeking out an older form of online real estate.
Консерваторы и либералы — биологические отличия
Вроде каждый знает, что люди не рождаются консерваторами или либералами. На формирование политических взглядов влияет множество факторов — воспитание и образование, среда, социально-экономические условия и личный опыт — тот, кто в пятнадцать лет убежал из дома, вряд ли поймет того, кто учился в спецшколе. Но есть еще и биологические причины.
Исследователи Джон Хиббинг, Кевин Смит и Джон Алфорд в книге Predisposed: Liberals, Conservatives, and the Biology of Political Differences говорят, что наша политическая ориентация частично заложена биологически.
Об этом подробно на рассказывает Джон Хиббинг (профессор политологии в Университете Небраски в Линкольне) на этом видео.
Хиббинг трактует консерваторов и либералов в широком смысле. Первые предпочитают стабильность и чтут традиции, вторые любят инновации и выступают за прогресс. Например, консерваторы считают, что стихи должны быть рифмованные, у хороших романов должна быть понятная развязка, они предпочтут любимое блюдо новому, а реалистичное искусство – абстрактному (либералы тоже могут любить Айвазовского больше Ротко, но в в целом предпочтения у них обратные).
Либералы и консерваторы по-разному проходят тесты. Например, на экране нарисовано схематичное лицо, человеку нужно нажать на пробел, когда он увидит крупную черную точку рядом с лицом. Но прежде, чем появляется точка, на лице возникают зрачки, смотрящие в ту или иную сторону. Для либералов важно, куда смотрят глаза на рисунке — если точка появлялась в направлении взгляда, они быстрее нажимают пробел, чем в том случае, когда точка с другой стороны лица. Результат консерваторов почти не отличался от направления зрачков — скорость сопоставима.
Этот тест не про то, что одни справляются с чем-то лучше других. Консерватор может сказать – я самодостаточен и независим, мне не важно, куда смотрят другие. Либерал скажет, что естественно обращать внимания на глаза, это часть человеческой натуры.
Еще одно отличие в том, что у консерваторов легче вызвать отвращение. Респондентов подключали к датчикам, которые считывают возбуждение симпатической нервной системы, и показывали омерзительные фотографии — переполненные унитазы, людей с личинками во рту и прочее. Чем консервативнее человек, тем сильнее реагировала его нервная система.
С респондентами обсуждали спорные темы – нелегальных мигрантов, разрешение на ношение оружия, социальные выплаты. И опросы (без датчиков), и физиологические тесты показали, что консерваторы сильнее всего реагируют на гей-браки. Интересно, что физиологические тесты показали большую реакцию, чем опросы: то есть некоторые люди говорили, что они терпимо относятся к однополым бракам, но на тесте у них зашкаливали датчики.
Консерваторы чаще обращают внимание на негативные картинки. Когда перед человеком разложены фотографии смеющихся лыжников, спускающихся с горы, и горящей деревни, то консерватор сперва смотрит на пожар, а либерал – на лыжников. Это — внимание — прослеживается даже тогда, когда человек не успевает обдумать изображение. Людям показывали кадры в течение доли миллисекунд – просто мельтешение на экране – но мозг консерваторов сильнее реагировал на негатив и отвращение.
Консерваторы видят мир, как более опасное место, либералы чаще замечают хорошее. Биологический подход мог бы снизить поляризацию и напряжение в обществе, когда две группы считают оппонентов патологическими идиотами. Ничья идеология не хуже, не лучше — люди просто совершенно по-разному реагируют на одни и те же раздражители. Мог бы, но не снизил — теории не один год, этому видео, например, уже семь лет.
https://www.youtube.com/watch?v=1uq-kxDrZYU
Вроде каждый знает, что люди не рождаются консерваторами или либералами. На формирование политических взглядов влияет множество факторов — воспитание и образование, среда, социально-экономические условия и личный опыт — тот, кто в пятнадцать лет убежал из дома, вряд ли поймет того, кто учился в спецшколе. Но есть еще и биологические причины.
Исследователи Джон Хиббинг, Кевин Смит и Джон Алфорд в книге Predisposed: Liberals, Conservatives, and the Biology of Political Differences говорят, что наша политическая ориентация частично заложена биологически.
Об этом подробно на рассказывает Джон Хиббинг (профессор политологии в Университете Небраски в Линкольне) на этом видео.
Хиббинг трактует консерваторов и либералов в широком смысле. Первые предпочитают стабильность и чтут традиции, вторые любят инновации и выступают за прогресс. Например, консерваторы считают, что стихи должны быть рифмованные, у хороших романов должна быть понятная развязка, они предпочтут любимое блюдо новому, а реалистичное искусство – абстрактному (либералы тоже могут любить Айвазовского больше Ротко, но в в целом предпочтения у них обратные).
Либералы и консерваторы по-разному проходят тесты. Например, на экране нарисовано схематичное лицо, человеку нужно нажать на пробел, когда он увидит крупную черную точку рядом с лицом. Но прежде, чем появляется точка, на лице возникают зрачки, смотрящие в ту или иную сторону. Для либералов важно, куда смотрят глаза на рисунке — если точка появлялась в направлении взгляда, они быстрее нажимают пробел, чем в том случае, когда точка с другой стороны лица. Результат консерваторов почти не отличался от направления зрачков — скорость сопоставима.
Этот тест не про то, что одни справляются с чем-то лучше других. Консерватор может сказать – я самодостаточен и независим, мне не важно, куда смотрят другие. Либерал скажет, что естественно обращать внимания на глаза, это часть человеческой натуры.
Еще одно отличие в том, что у консерваторов легче вызвать отвращение. Респондентов подключали к датчикам, которые считывают возбуждение симпатической нервной системы, и показывали омерзительные фотографии — переполненные унитазы, людей с личинками во рту и прочее. Чем консервативнее человек, тем сильнее реагировала его нервная система.
С респондентами обсуждали спорные темы – нелегальных мигрантов, разрешение на ношение оружия, социальные выплаты. И опросы (без датчиков), и физиологические тесты показали, что консерваторы сильнее всего реагируют на гей-браки. Интересно, что физиологические тесты показали большую реакцию, чем опросы: то есть некоторые люди говорили, что они терпимо относятся к однополым бракам, но на тесте у них зашкаливали датчики.
Консерваторы чаще обращают внимание на негативные картинки. Когда перед человеком разложены фотографии смеющихся лыжников, спускающихся с горы, и горящей деревни, то консерватор сперва смотрит на пожар, а либерал – на лыжников. Это — внимание — прослеживается даже тогда, когда человек не успевает обдумать изображение. Людям показывали кадры в течение доли миллисекунд – просто мельтешение на экране – но мозг консерваторов сильнее реагировал на негатив и отвращение.
Консерваторы видят мир, как более опасное место, либералы чаще замечают хорошее. Биологический подход мог бы снизить поляризацию и напряжение в обществе, когда две группы считают оппонентов патологическими идиотами. Ничья идеология не хуже, не лучше — люди просто совершенно по-разному реагируют на одни и те же раздражители. Мог бы, но не снизил — теории не один год, этому видео, например, уже семь лет.
https://www.youtube.com/watch?v=1uq-kxDrZYU
Плохая тенденция – дети перестают читать ради удовольствия
Бумажным книгам не один раз пророчили смерть, но их все равно продолжают покупать. В США в 2023 году продажи снизились на 2,6% к прошлому году, но этот результат все равно выше, чем в допандемийном 2019-ом. В России продажи бумажных книг в этом же году в штуках выросли на 3%, в деньгах – на 9%.
Есть правда один сегмент литературы, который вызывает тревогу у американцев — это книги для детей от 8 до 12 лет, пишет Slate. За первые три квартала 2023 года продажи этих книг упали на 10%, в 2012 — рухнули на 16%. Это единственная категория книг, которая продается хуже, чем в 2019 году. Причина для беспокойства действительно есть: это самые важные годы с точки зрения формирования привычки к чтению: если дети полюбят читать в этом возрасте — они с большей вероятностью будут читать и когда вырастут, а если не полюбят, то это уже скорее всего навсегда, говорит отраслевой аналитик Circana.
Дети в 3-4 классе перестают читать книги ради удовольствия. В США этот эффект назвали decline by nine. По данным издательства Scholastic, 57% детей в возрасте 8 лет говорят, что читают книги ради развлечения; в возрасте 9 лет так делают только 35%. Тенденция началась еще до пандемии, а после нее — усилилась.
Одна из причин — понятно, цифровизация и экраны (телефоны на деле действуют разнонаправленно: бум подросткового чтения принято связывать с буктоком, у младшеклассников в США нет смартфонов — букток тренды проходят мимо них).
Другая причина — снижение социальной коммуникации. Чтение заразительно: друг принес в школу интересную книгу — и пошло-поехало. В пандемию контакты были прерваны; что-то поломалось: когда школьники вернулись, они уже реже стали читать. Тут виноваты экраны и более дофаминовые развлечения, в полной мере развернувшиеся в локдауны.
Среди других обстоятельств — дурная система образования, заточенная на тесты, а не на чтение и осмысление, а также запреты книг в школьных библиотеках и гонение библиотекарей в США.
Издательства, столкнувшись с падением продаж детских книг, переиздают главные бестселлеры — комиксы с человеками-пауками и издание Капитан подштанник. Это здорово, но работает на дальнейшее упрощение. Если молодой автор принесет книгу и в ней будет мало картинок — ему либо укажут на дверь, либо прикрепят опытного иллюстратора. В таких условиях сложно появиться новому Мосту в Терабитию.
Эксперты книжной индустрии говорят, что ситуацию сможет выправить новый большой бестселлер. Многие издатели в США, как и в России, ждут нового Гарри Поттера, но пока сопоставимых книг нет на горизонте. «А что если их не будет? — говорят журналисту Slate издатели — Что если мы живем в эпоху пост-блокбастеров?».
Бумажным книгам не один раз пророчили смерть, но их все равно продолжают покупать. В США в 2023 году продажи снизились на 2,6% к прошлому году, но этот результат все равно выше, чем в допандемийном 2019-ом. В России продажи бумажных книг в этом же году в штуках выросли на 3%, в деньгах – на 9%.
Есть правда один сегмент литературы, который вызывает тревогу у американцев — это книги для детей от 8 до 12 лет, пишет Slate. За первые три квартала 2023 года продажи этих книг упали на 10%, в 2012 — рухнули на 16%. Это единственная категория книг, которая продается хуже, чем в 2019 году. Причина для беспокойства действительно есть: это самые важные годы с точки зрения формирования привычки к чтению: если дети полюбят читать в этом возрасте — они с большей вероятностью будут читать и когда вырастут, а если не полюбят, то это уже скорее всего навсегда, говорит отраслевой аналитик Circana.
Дети в 3-4 классе перестают читать книги ради удовольствия. В США этот эффект назвали decline by nine. По данным издательства Scholastic, 57% детей в возрасте 8 лет говорят, что читают книги ради развлечения; в возрасте 9 лет так делают только 35%. Тенденция началась еще до пандемии, а после нее — усилилась.
Одна из причин — понятно, цифровизация и экраны (телефоны на деле действуют разнонаправленно: бум подросткового чтения принято связывать с буктоком, у младшеклассников в США нет смартфонов — букток тренды проходят мимо них).
Другая причина — снижение социальной коммуникации. Чтение заразительно: друг принес в школу интересную книгу — и пошло-поехало. В пандемию контакты были прерваны; что-то поломалось: когда школьники вернулись, они уже реже стали читать. Тут виноваты экраны и более дофаминовые развлечения, в полной мере развернувшиеся в локдауны.
Среди других обстоятельств — дурная система образования, заточенная на тесты, а не на чтение и осмысление, а также запреты книг в школьных библиотеках и гонение библиотекарей в США.
Издательства, столкнувшись с падением продаж детских книг, переиздают главные бестселлеры — комиксы с человеками-пауками и издание Капитан подштанник. Это здорово, но работает на дальнейшее упрощение. Если молодой автор принесет книгу и в ней будет мало картинок — ему либо укажут на дверь, либо прикрепят опытного иллюстратора. В таких условиях сложно появиться новому Мосту в Терабитию.
Эксперты книжной индустрии говорят, что ситуацию сможет выправить новый большой бестселлер. Многие издатели в США, как и в России, ждут нового Гарри Поттера, но пока сопоставимых книг нет на горизонте. «А что если их не будет? — говорят журналисту Slate издатели — Что если мы живем в эпоху пост-блокбастеров?».
Любопытная история о том, как возникли летние романы. Скоро — по крайней мере, на календаре — будет лето и всюду будут висеть списки летнего или пляжного чтения. Принято считать, что это легкие и захватывающие истории. Они же — более эскапистские, чем литература в среднем, и это качество делает их особенно привлекательными — я делаю вид, что я цел внутри, пока мир горит. Но кто вообще придумал эту концепцию — что на пляже нужно читать какие-то специальные книги и почему она закрепилась?
Термин «пляжное чтение» впервые появился в американской литературной периодике примерно в 1990 году, автор неизвестен. Концепция же уходит корнями в 19 век. Ее изобрела издательская индустрия в ответ на появление летних каникул и отпусков. До 19 века их не было.
Сначала летние чтение было уделом самых богатых — они могли путешествовать и брать с собой в дорогу литературу. Ситуация изменилась в середине-конце 19 века, когда индустриализация (в том числе строительство железных дорог и отелей в США) сделало отдых доступным среднему классу.
Летний роман был ориентирован на женщин, объясняет Донна Харрингтон-Люкер, написавшая книгу про историю летнего чтения. Действие книг обычно происходит летом на курорте с соответствующим антуражем — пикниками, описанием купальников и женской одежды; часто роман заканчивался помолвкой главной героини.
По сути это были такие инструкции, как проводить летний отдых, и они стали очень популярными. Планам издателей помогли еще два фактора. В середине 19 века
изобрели бумагу из древесины (до этого использовали лен), что значительно снизило цены на книги. В это же время вырос уровень грамотности женщин, которые проводили на курортах больше времени, чем их мужья.
Летние романы нравились не всем. Например, церкви. Преподобный Талмейдж в проповеди 1876 года заявил, что «в июле и августе интеллигенты читают больше вредного мусора, чем за все остальные десять месяцев года».
Некоторые критики тоже возмущались. В журнальной колонке 1885 года романы того лета были названы «чрезвычайно тривиальными», автор выдвинул гипотезу, что издатели брали в расчет эпидемию холеры, свирепствующую в ту эпоху. Издатели полагали, что «массовое сознание настолько подавлено беспокойством, что не останется никакого внимания на критическое отношение».
Термин «пляжное чтение» впервые появился в американской литературной периодике примерно в 1990 году, автор неизвестен. Концепция же уходит корнями в 19 век. Ее изобрела издательская индустрия в ответ на появление летних каникул и отпусков. До 19 века их не было.
Сначала летние чтение было уделом самых богатых — они могли путешествовать и брать с собой в дорогу литературу. Ситуация изменилась в середине-конце 19 века, когда индустриализация (в том числе строительство железных дорог и отелей в США) сделало отдых доступным среднему классу.
Летний роман был ориентирован на женщин, объясняет Донна Харрингтон-Люкер, написавшая книгу про историю летнего чтения. Действие книг обычно происходит летом на курорте с соответствующим антуражем — пикниками, описанием купальников и женской одежды; часто роман заканчивался помолвкой главной героини.
По сути это были такие инструкции, как проводить летний отдых, и они стали очень популярными. Планам издателей помогли еще два фактора. В середине 19 века
изобрели бумагу из древесины (до этого использовали лен), что значительно снизило цены на книги. В это же время вырос уровень грамотности женщин, которые проводили на курортах больше времени, чем их мужья.
Летние романы нравились не всем. Например, церкви. Преподобный Талмейдж в проповеди 1876 года заявил, что «в июле и августе интеллигенты читают больше вредного мусора, чем за все остальные десять месяцев года».
Некоторые критики тоже возмущались. В журнальной колонке 1885 года романы того лета были названы «чрезвычайно тривиальными», автор выдвинул гипотезу, что издатели брали в расчет эпидемию холеры, свирепствующую в ту эпоху. Издатели полагали, что «массовое сознание настолько подавлено беспокойством, что не останется никакого внимания на критическое отношение».
Рецепты пирогов из Твин Пикса, Крестного отца и Ведьмака. На рынке расцвет кулинарных книг по поп-культурным феноменам
Чтобы приготовить лук в мясной подливке, тот, в который «впился зубами» Бен Старк в романе Джорджа Мартина, нужно не так много ингридиентов. Понадобится 300 грамм лука-севка, веточка пряной зелени, большая ложка муки, мед, треть стакана яблочного сока и еще три стакана говяжьего бульона. Лук нужно очистить и обжарить, поставить на огонь мед, добавить масло, потом полить соком. Обжаренный лук залить бульоном. На все про все — полчаса и можно почувствовать себя Беном Старком, вспомнив для начала, кто это (брат Неда Старка).
Рецепт воздушных пончиков из «Очень странных дел» подозрительно напоминает рецепт просто пончиков: 12 штук можно сделать за 2 часа. Детектив Хоппер обычно запивает их кофе, написано на странице. Книга «Готовим, как в аниме. Рецепты для настоящих отаку!» обещает научить готовить «тот самый рамэн для Наруто» и «гюдон для Ренгоку». Есть еще книга с гениальным названием «Некрономномном. Рецепты и обряды из преданий Г. Ф. Лавкрафта». Есть сборники кулинарии из Гарри Поттера, Форсажа, Годзиллы, Охотников за привидениями, Титаника, Чужого. Таких книг десятки. Одна из крупнейших компаний этого сегмента в России — издательство «Хлеб и соль».
Журнал Esquire объясняет, что такие книги заполонили полки книжных магазинов. Рассчитаны на фанатов франшиз — книга здесь опять как мерч, который можно поставить на полку, где уже есть другая сувенирка с логотипами. Готовить еду не обязательно, но,
с другой стороны, с помощью пищи читатели могут воплотить часть любимого вымышленного мира и погрузиться в него, например, ложкой.
Почему их стало так много? Раньше фандомы собирались в укромных местах, они были разобщены, чувствовали себя уязвимыми. Социальные сети помогли им набрать силу, легитимизировали хобби и сделали его мейнстримом. Фандомы — это теперь крупная платежеспособная группа населения.
Кулинарные рецепты — золотая жила для издателей. Не на все из них даже нужна лицензия. Надпись «неофициальная кулинарная книга» на обложке служит веским аргументом при споре об авторских правах.
HarperCollins даже создала целый издательский дом Expanse, который работает над лицензионными продуктами из тв, кино и игр. Девиз компании — «Книги для фанатов, написанные фанатами». Продукция издательства пользуется успехом. Например, книги по Dungeons & Dragons и Майнкрафту входят в топы продаж на глобальном рынке.
Не похоже, что у издателей скоро кончатся материалы, говорит Ванесса Лопес из издательства Insight Editions: «У нас есть и другие направления [литературы], например, выпечка, коктейли, развлечения».
Чтобы приготовить лук в мясной подливке, тот, в который «впился зубами» Бен Старк в романе Джорджа Мартина, нужно не так много ингридиентов. Понадобится 300 грамм лука-севка, веточка пряной зелени, большая ложка муки, мед, треть стакана яблочного сока и еще три стакана говяжьего бульона. Лук нужно очистить и обжарить, поставить на огонь мед, добавить масло, потом полить соком. Обжаренный лук залить бульоном. На все про все — полчаса и можно почувствовать себя Беном Старком, вспомнив для начала, кто это (брат Неда Старка).
Рецепт воздушных пончиков из «Очень странных дел» подозрительно напоминает рецепт просто пончиков: 12 штук можно сделать за 2 часа. Детектив Хоппер обычно запивает их кофе, написано на странице. Книга «Готовим, как в аниме. Рецепты для настоящих отаку!» обещает научить готовить «тот самый рамэн для Наруто» и «гюдон для Ренгоку». Есть еще книга с гениальным названием «Некрономномном. Рецепты и обряды из преданий Г. Ф. Лавкрафта». Есть сборники кулинарии из Гарри Поттера, Форсажа, Годзиллы, Охотников за привидениями, Титаника, Чужого. Таких книг десятки. Одна из крупнейших компаний этого сегмента в России — издательство «Хлеб и соль».
Журнал Esquire объясняет, что такие книги заполонили полки книжных магазинов. Рассчитаны на фанатов франшиз — книга здесь опять как мерч, который можно поставить на полку, где уже есть другая сувенирка с логотипами. Готовить еду не обязательно, но,
с другой стороны, с помощью пищи читатели могут воплотить часть любимого вымышленного мира и погрузиться в него, например, ложкой.
Почему их стало так много? Раньше фандомы собирались в укромных местах, они были разобщены, чувствовали себя уязвимыми. Социальные сети помогли им набрать силу, легитимизировали хобби и сделали его мейнстримом. Фандомы — это теперь крупная платежеспособная группа населения.
Кулинарные рецепты — золотая жила для издателей. Не на все из них даже нужна лицензия. Надпись «неофициальная кулинарная книга» на обложке служит веским аргументом при споре об авторских правах.
HarperCollins даже создала целый издательский дом Expanse, который работает над лицензионными продуктами из тв, кино и игр. Девиз компании — «Книги для фанатов, написанные фанатами». Продукция издательства пользуется успехом. Например, книги по Dungeons & Dragons и Майнкрафту входят в топы продаж на глобальном рынке.
Не похоже, что у издателей скоро кончатся материалы, говорит Ванесса Лопес из издательства Insight Editions: «У нас есть и другие направления [литературы], например, выпечка, коктейли, развлечения».
Отопление и литература
Прочитал интересную историю про Декарта и печь. В своем «Рассуждении о методе», вышедшем в 1637 году, Рене Декарт вспоминает знаменательную ночь 10 ноября 1619 года. Он провел ее в одиночестве в комнате, отапливаемой печью. «Я был совершенно свободен беседовать с самим собой», — пишет он. В ту ночь Декарту приснилось три сна: в первом невероятно сильный ветер сбил его с ног и прижал к церкви; во втором – свет озарил комнату, в то время как снаружи бушевала буря; а в третьем он сидел за столом и читал энциклопедию Quod vitae sectabor iter? («Какую дорогу выбрать в этой жизни?»).
Декарт истолковал эти сны как знак того, что следует заняться объединением наук. Он создал аналитическую геометрию и разработал философскую концепцию рационализма как универсального метода познания. В обоих случаях видна идея Декарта о дуализме — разум и тело разделены. Все эти работы случились из-за того, что в ту ноябрьскую ночь Декарт чувствовал себя отделенным от природной стихии благодаря печке, считает профессор английского языка Калифорнийского университета Сюань Л. Сюй.
Если бы мы пересмотрели знаменитое положение Декарта «Я мыслю, следовательно, существую», учитывая температурные условия, повлиявшие на подход к мышлению, то оно могло бы звучать так — «Я мыслю в отапливаемой комнате, следовательно, я существую», пишет Сюй. Или так: «Я думаю, что мой разум свободен от тела, потому что я нахожусь в комнате с климат-контролем».
Сюй написал книгу под названием Air Conditioning (можно перевести как Кондиционирование воздуха). На обложке натурально кондиционер, писатель задается такими вопросами: как современные технологии кондиционирования воздуха влияют на мышление, культуру и социальный опыт? Как качество воздуха и температура окружающей среды влияют на настроение и опыт работы?
Кондиционирование мне кажется менее важным фактором, чем отопление или тепло в целом. Есть примеры, когда бытовые условия и обстоятельства могли влиять на писателей и литературные произведения. Как сказал один современник в песне под названием «Отопление» — слепые руки обстоятельств нас задушат, как котят.
Помните Оруэлла, который писал 1984 на нелюдимом шотландском острове Джура? Сейчас там проводят экскурсии: жизнь течет здесь размеренно, а очарование природы проникает в самую душу, говорят менеджеры по продажам. Оруэлл же описывал сложнейшие условия, в которых ему приходилось работать: холод, влажность и отсутствие центрального отопления. Он писал, закутавшись в несколько слоев одежды. Это не могло не повлиять на настроение романа. У Оруэлла был туберкулез, он умер через семь месяцев после публикации 1984.
Сильвия Плат по похожим причинам страдала в Лондоне в 1962 году. Дом, в котором она жила с детьми, практически не отапливался, она и дети часто болели. Бывало, она вставала в 4 утра, пока спали дети, и писала стихи. Батареи замерзли, депрессия усиливалась. Тогда у нее окрепли мысли о самоубийстве, пишет ее биограф. Сильвия Плат покончила с собой 11 февраля 1963 года.
Альбер Камю, выросший в жарком Алжире, жаловался на промозглость Франции. Если посмотреть на его фотографии, можно заметить, что на многих из них он кутается в пальто, его как будто знобит. Он пишет: «Рожденный бедняком в рабочем квартале, я не ведал, однако, что такое настоящее несчастье, до того, как увидел наши холодные пригороды». Он переехал во Францию в марте 1940 года, в мае — закончил писать «Постороннего».
Прочитал интересную историю про Декарта и печь. В своем «Рассуждении о методе», вышедшем в 1637 году, Рене Декарт вспоминает знаменательную ночь 10 ноября 1619 года. Он провел ее в одиночестве в комнате, отапливаемой печью. «Я был совершенно свободен беседовать с самим собой», — пишет он. В ту ночь Декарту приснилось три сна: в первом невероятно сильный ветер сбил его с ног и прижал к церкви; во втором – свет озарил комнату, в то время как снаружи бушевала буря; а в третьем он сидел за столом и читал энциклопедию Quod vitae sectabor iter? («Какую дорогу выбрать в этой жизни?»).
Декарт истолковал эти сны как знак того, что следует заняться объединением наук. Он создал аналитическую геометрию и разработал философскую концепцию рационализма как универсального метода познания. В обоих случаях видна идея Декарта о дуализме — разум и тело разделены. Все эти работы случились из-за того, что в ту ноябрьскую ночь Декарт чувствовал себя отделенным от природной стихии благодаря печке, считает профессор английского языка Калифорнийского университета Сюань Л. Сюй.
Если бы мы пересмотрели знаменитое положение Декарта «Я мыслю, следовательно, существую», учитывая температурные условия, повлиявшие на подход к мышлению, то оно могло бы звучать так — «Я мыслю в отапливаемой комнате, следовательно, я существую», пишет Сюй. Или так: «Я думаю, что мой разум свободен от тела, потому что я нахожусь в комнате с климат-контролем».
Сюй написал книгу под названием Air Conditioning (можно перевести как Кондиционирование воздуха). На обложке натурально кондиционер, писатель задается такими вопросами: как современные технологии кондиционирования воздуха влияют на мышление, культуру и социальный опыт? Как качество воздуха и температура окружающей среды влияют на настроение и опыт работы?
Кондиционирование мне кажется менее важным фактором, чем отопление или тепло в целом. Есть примеры, когда бытовые условия и обстоятельства могли влиять на писателей и литературные произведения. Как сказал один современник в песне под названием «Отопление» — слепые руки обстоятельств нас задушат, как котят.
Помните Оруэлла, который писал 1984 на нелюдимом шотландском острове Джура? Сейчас там проводят экскурсии: жизнь течет здесь размеренно, а очарование природы проникает в самую душу, говорят менеджеры по продажам. Оруэлл же описывал сложнейшие условия, в которых ему приходилось работать: холод, влажность и отсутствие центрального отопления. Он писал, закутавшись в несколько слоев одежды. Это не могло не повлиять на настроение романа. У Оруэлла был туберкулез, он умер через семь месяцев после публикации 1984.
Сильвия Плат по похожим причинам страдала в Лондоне в 1962 году. Дом, в котором она жила с детьми, практически не отапливался, она и дети часто болели. Бывало, она вставала в 4 утра, пока спали дети, и писала стихи. Батареи замерзли, депрессия усиливалась. Тогда у нее окрепли мысли о самоубийстве, пишет ее биограф. Сильвия Плат покончила с собой 11 февраля 1963 года.
Альбер Камю, выросший в жарком Алжире, жаловался на промозглость Франции. Если посмотреть на его фотографии, можно заметить, что на многих из них он кутается в пальто, его как будто знобит. Он пишет: «Рожденный бедняком в рабочем квартале, я не ведал, однако, что такое настоящее несчастье, до того, как увидел наши холодные пригороды». Он переехал во Францию в марте 1940 года, в мае — закончил писать «Постороннего».
Наверное, вы уже видели анонс этого мероприятия. А может и нет. В последнее время проходит много книжных презентаций и выставок, за всем можно не уследить.
Поэтому напомню про важное событие этих выходных — большую благотворительную книжную распродажу. Организатор — «Медленные книги», это книжный дистрибьютор, но здесь можно использовать слово сообщество. Я довольно давно знаком с их работой, она меня всегда приятно удивляла и, можно сказать, восхищала. К ним пришла беда, и вы можете помочь. Я и сам планирую посетить один из магазинов.
Все подробности — https://t.iss.one/primusversus/1316
Поэтому напомню про важное событие этих выходных — большую благотворительную книжную распродажу. Организатор — «Медленные книги», это книжный дистрибьютор, но здесь можно использовать слово сообщество. Я довольно давно знаком с их работой, она меня всегда приятно удивляла и, можно сказать, восхищала. К ним пришла беда, и вы можете помочь. Я и сам планирую посетить один из магазинов.
Все подробности — https://t.iss.one/primusversus/1316
Узнал, что в прошлом году вышла книга Джеймса Ханнахэма с нетривиальным названием «Неужели всем было насрать, что случилось с Карлоттой». В центре сюжета — отсидевшая трансгендерная женщина, которая пытается примириться с семьей и не нарушить условия УДО.
По этому поводу поискал другие книги с необычными названиями.
🔹«Все мои друзья мертвы» — комикс про динозавра
🔹«Вязание из собачьей шерсти: лучше свитер от собаки, которую вы знаете и любите, чем от овцы, которую вы никогда не встретите» — переиздание классической книги про пряжу «теперь и с новыми породами собак»
🔹«Все, что я знаю про женщин, я узнал от своего трактора» — анекдоты с фермерских полей
🔹Go the Fuck to Sleep — рука не поднимается написать по-русски, пособие по воспитанию детей
🔹«Руководство для начинающих по сексу после смерти» — исследование сексуальной энергии
🔹«Снова Америка: возвращаем величие, которого никогда не было» — рассуждения про внутреннию и внешнюю политику США
🔹 «Ты здесь, водка? Это я, Челси». Роман в духе Бриджит Джонс
По этому поводу поискал другие книги с необычными названиями.
🔹«Все мои друзья мертвы» — комикс про динозавра
🔹«Вязание из собачьей шерсти: лучше свитер от собаки, которую вы знаете и любите, чем от овцы, которую вы никогда не встретите» — переиздание классической книги про пряжу «теперь и с новыми породами собак»
🔹«Все, что я знаю про женщин, я узнал от своего трактора» — анекдоты с фермерских полей
🔹Go the Fuck to Sleep — рука не поднимается написать по-русски, пособие по воспитанию детей
🔹«Руководство для начинающих по сексу после смерти» — исследование сексуальной энергии
🔹«Снова Америка: возвращаем величие, которого никогда не было» — рассуждения про внутреннию и внешнюю политику США
🔹 «Ты здесь, водка? Это я, Челси». Роман в духе Бриджит Джонс
Ждем подъема викторианской литературы в России
Викторианская литература вызывает острый интерес издателей, в работе находятся параллельно несколько проектов, говорят люди из книжной индустрии.
Причин у этого несколько. Первая — издателям сложно работать с западными правообладателями, а на викторианскую литературу все права давно кончились. Вторая — цензура: пуританская мораль 19 века оказалась близка современным российским законодателям. Риски запрета подобных книг значительно ниже, чем современных.
Издатели особенно не афишируют работу над этими книгами (права не нужны — кто угодно может их издать), но осторожно привлекают переводчиков, сообщила переводчица Александра Борисенко на сегодняшней лекции посвященной изданию «В другом доме» Генри Джеймса.
Это вторая книга в серии ранее непереведенной классики, которую издают Букмейт и Подписные издания. Первой была книга «Под маской» Олкотт. В Букмейте говорят, что результаты «Под маской» впечатляют — книга пользуются популярностью в Подписных. Про Генри Джеймса пока рано говорить — книга появилась совсем недавно.
Впрочем, у Генри Джеймса не может быть много читателей, осторожно заметил Александр Глазырин, работавший над переводом «В другом доме».
Глазырин рассказал одну неприятную новость, уже переведенный роман последователя Джеймса — Алана Холлингхерста (автора знакового для нулевых романа «Линия красоты») вероятно не будет опубликован из-за законодательных ограничений.
Викторианская литература вызывает острый интерес издателей, в работе находятся параллельно несколько проектов, говорят люди из книжной индустрии.
Причин у этого несколько. Первая — издателям сложно работать с западными правообладателями, а на викторианскую литературу все права давно кончились. Вторая — цензура: пуританская мораль 19 века оказалась близка современным российским законодателям. Риски запрета подобных книг значительно ниже, чем современных.
Издатели особенно не афишируют работу над этими книгами (права не нужны — кто угодно может их издать), но осторожно привлекают переводчиков, сообщила переводчица Александра Борисенко на сегодняшней лекции посвященной изданию «В другом доме» Генри Джеймса.
Это вторая книга в серии ранее непереведенной классики, которую издают Букмейт и Подписные издания. Первой была книга «Под маской» Олкотт. В Букмейте говорят, что результаты «Под маской» впечатляют — книга пользуются популярностью в Подписных. Про Генри Джеймса пока рано говорить — книга появилась совсем недавно.
Впрочем, у Генри Джеймса не может быть много читателей, осторожно заметил Александр Глазырин, работавший над переводом «В другом доме».
Глазырин рассказал одну неприятную новость, уже переведенный роман последователя Джеймса — Алана Холлингхерста (автора знакового для нулевых романа «Линия красоты») вероятно не будет опубликован из-за законодательных ограничений.
Еще пару слов о вчерашнем Генри Джеймсе. Сразу несколько хороших организаций — Переделкино, Букмейт, Подписные издания и Мастерская Брусникина придумали проект «День в другом доме». Это презентация книги Джеймса в таких полевых, переделкинских условиях: не только традиционные выступления авторов/переводчиков и издателей, но и «интерактивная прогулка в викторианском стиле».
На территории поселка писателей было 11 сцен, воплощающих дух книги (и в целом викторианский дух). Например, возле пруда были организованы чтения — мужчина в бархатном пиджаке декламировал стихи и прозу, и ненавязчиво вовлекал в это занятие посетителей. На другой площадке можно было буквально через дыру в заборе подсмотреть за соседями (отсылка к сюжету книги) — актеры разыгрывали быт 19 века. Была еще площадка «солнечные ванны», но из-за дождя ее быстро свернули. Параллельно проходил паблик-ток про викторианскую литературу с переводчиками и экспертами.
Мне кажется, это удачное воплощение идеи книги как события. У Джеймса плохая репутация с точки зрения увлекательности чтения, он где-то на полке с Прустом — их принято хвалить, но мало кто читает. Такие события могут привлечь читателей не только к Джеймсу, но и (в какой-то степени) к литературе вообще. Продвижение концепции чтения вообще тема довольно тонкая, тут даже слово «продвижение» может казаться инородным. Можно рисовать Пушкина и Толстого в вайфарерах и кроссовках найк и писать «чтение — это модно», что автоматически опровергает саму эту конструкцию, а можно придумывать оригинальные проекты, как делают это описанные организации (где работают, чего там скрывать, прекрасные люди).
Про перевод:
Приятный факт — при переводе Джеймса его не стали упрощать («не стали дробить предложения и делать из него Хемингуэя», уточнила переводчица Александра Борисенко). Хотя риски такие сейчас есть. Над книгой работала переводческая мастерская из 5 или 7 (извините, точно не помню) переводчиц под руководством Александра Глазырина. Текст разделили на относительно равные куски и люди работали параллельно, результат обсуждали на встречах. Финализировал текст Глазырин. Было непросто, говорит он, в одиночку он перевел бы книгу за три месяца, здесь понадобилось полгода — коллеги могли срывать дедлайны. Глазырин надеется, что результат получился достойным. Александра Борисенко заметила, что претензии к переводу всегда будут, порой неожиданные. Она вспомнила один такой: «У вас над книгой работали три переводчика, а главный герой все равно умер».
На территории поселка писателей было 11 сцен, воплощающих дух книги (и в целом викторианский дух). Например, возле пруда были организованы чтения — мужчина в бархатном пиджаке декламировал стихи и прозу, и ненавязчиво вовлекал в это занятие посетителей. На другой площадке можно было буквально через дыру в заборе подсмотреть за соседями (отсылка к сюжету книги) — актеры разыгрывали быт 19 века. Была еще площадка «солнечные ванны», но из-за дождя ее быстро свернули. Параллельно проходил паблик-ток про викторианскую литературу с переводчиками и экспертами.
Мне кажется, это удачное воплощение идеи книги как события. У Джеймса плохая репутация с точки зрения увлекательности чтения, он где-то на полке с Прустом — их принято хвалить, но мало кто читает. Такие события могут привлечь читателей не только к Джеймсу, но и (в какой-то степени) к литературе вообще. Продвижение концепции чтения вообще тема довольно тонкая, тут даже слово «продвижение» может казаться инородным. Можно рисовать Пушкина и Толстого в вайфарерах и кроссовках найк и писать «чтение — это модно», что автоматически опровергает саму эту конструкцию, а можно придумывать оригинальные проекты, как делают это описанные организации (где работают, чего там скрывать, прекрасные люди).
Про перевод:
Приятный факт — при переводе Джеймса его не стали упрощать («не стали дробить предложения и делать из него Хемингуэя», уточнила переводчица Александра Борисенко). Хотя риски такие сейчас есть. Над книгой работала переводческая мастерская из 5 или 7 (извините, точно не помню) переводчиц под руководством Александра Глазырина. Текст разделили на относительно равные куски и люди работали параллельно, результат обсуждали на встречах. Финализировал текст Глазырин. Было непросто, говорит он, в одиночку он перевел бы книгу за три месяца, здесь понадобилось полгода — коллеги могли срывать дедлайны. Глазырин надеется, что результат получился достойным. Александра Борисенко заметила, что претензии к переводу всегда будут, порой неожиданные. Она вспомнила один такой: «У вас над книгой работали три переводчика, а главный герой все равно умер».
На чьей стороне был бы сегодня Кафка
Статья в NYT о том, что не только у нас пытаются приписать в свои ряды мертвых знаменитостей – Летова, Бодрова, Цоя. Францу Кафке в этом случае повезло еще меньше — его считали своим соратником вообще все.
Друг Кафки — Макс Брод, который не выполнил свое обещание и не сжег все рукописи Кафки после его смерти, представлял писателя как современного «святого», чьи истории «являются одним из самых типичных еврейских документов нашего времени».
Первые переводчики Кафки на английский, Эдвин и Уилла Мьюир, подписали его как аллегориста христианской благодати.
Это не помешало экзистенциалистам в 60-х принимать Кафку за своего. Они считали писателя своим предшественником, охваченным тоской. Он вглядывается в бездну абсурда и спрашивает, как это делает Йозеф К. в предпоследнем абзаце «Процесса»: «Где тот судья, которого он никогда не видел?». Симона де Бовуар сказала, что Кафка «показал нам наши собственные проблемы, с которыми мы столкнулись в мире без Бога».
Психоаналитики объявили Кафку адептом психоанализа — невротичным глашатаем сверхъестественного и склонным к самоистязанию «поэтом стыда и вины»
Модернисты считали Кафку модернистом. Они видели Кафку не как пациента, которому нужно поставить диагноз, а как писателя, который остро ощутил ошеломляющий крах общепринятых идей в обществе. «Если бы кто-нибудь спросил про художника, который ближе всего подходит к нашему веку, как Данте, Шекспир и Гете к своему, – сказал У.Х. Оден, — то первым на ум пришел бы Кафка».
С особенной силой делили Кафку во время Холодной войны. Советские критики считали Кафку союзником достойного человека, смело вступающего в борьбу с капиталистической системой, антикоммунисты превратили его в противника бюрократического террора, практикуемого авторитарными режимами.
В 1954 году, задолго до того, как имя писателя стало нарицательным, Артур Кестлер пренебрежительно отозвался о московских процессах, назвав их «в духе Кафки». Два года спустя советские танки подавили венгерское восстание, а литературного критика-марксиста Лукача арестовали в Будапеште и лишили не только права опровергнуть обвинения, но и вообще ознакомиться с ними. «Значит, Кафка все-таки был реалистом!», — заявил он.
Государства в судах спорили о национальности Кафки. С 2007 года в течение девяти лет в израильских судах велась борьба за право опеки над рукописям писателя. Национальная библиотека Израиля настаивала на том, что Кафка еврей. Юристы Архива немецкой литературы в Марбахе утверждали, что рукописи Кафки принадлежат Германии, потому что его языком был немецкий — «самая чистая немецкая проза века», — сказала Ханна Арендт. Суд выиграла Израильская библиотека.
Этот список, конечно, не полный. Бенджамин Балинт в NYT говорит о том, что Кафка был верен своей непринадлежности ни к каким политическим или религиозным течениям. В письме к своей невесте Фелиции Бауэр Кафка пишет о своем «бесконечном стремлении к независимости и свободе во всем». Это его стремление оторвало его от любой коллективной принадлежности, пишет Балинт: «Позволило его воображению выйти за рамки любых канонов, подчиняясь, по его словам, своим собственным законам движения».
https://www.nytimes.com/2024/05/23/books/review/franz-kafka-death-centennial-legacy.html
Статья в NYT о том, что не только у нас пытаются приписать в свои ряды мертвых знаменитостей – Летова, Бодрова, Цоя. Францу Кафке в этом случае повезло еще меньше — его считали своим соратником вообще все.
Друг Кафки — Макс Брод, который не выполнил свое обещание и не сжег все рукописи Кафки после его смерти, представлял писателя как современного «святого», чьи истории «являются одним из самых типичных еврейских документов нашего времени».
Первые переводчики Кафки на английский, Эдвин и Уилла Мьюир, подписали его как аллегориста христианской благодати.
Это не помешало экзистенциалистам в 60-х принимать Кафку за своего. Они считали писателя своим предшественником, охваченным тоской. Он вглядывается в бездну абсурда и спрашивает, как это делает Йозеф К. в предпоследнем абзаце «Процесса»: «Где тот судья, которого он никогда не видел?». Симона де Бовуар сказала, что Кафка «показал нам наши собственные проблемы, с которыми мы столкнулись в мире без Бога».
Психоаналитики объявили Кафку адептом психоанализа — невротичным глашатаем сверхъестественного и склонным к самоистязанию «поэтом стыда и вины»
Модернисты считали Кафку модернистом. Они видели Кафку не как пациента, которому нужно поставить диагноз, а как писателя, который остро ощутил ошеломляющий крах общепринятых идей в обществе. «Если бы кто-нибудь спросил про художника, который ближе всего подходит к нашему веку, как Данте, Шекспир и Гете к своему, – сказал У.Х. Оден, — то первым на ум пришел бы Кафка».
С особенной силой делили Кафку во время Холодной войны. Советские критики считали Кафку союзником достойного человека, смело вступающего в борьбу с капиталистической системой, антикоммунисты превратили его в противника бюрократического террора, практикуемого авторитарными режимами.
В 1954 году, задолго до того, как имя писателя стало нарицательным, Артур Кестлер пренебрежительно отозвался о московских процессах, назвав их «в духе Кафки». Два года спустя советские танки подавили венгерское восстание, а литературного критика-марксиста Лукача арестовали в Будапеште и лишили не только права опровергнуть обвинения, но и вообще ознакомиться с ними. «Значит, Кафка все-таки был реалистом!», — заявил он.
Государства в судах спорили о национальности Кафки. С 2007 года в течение девяти лет в израильских судах велась борьба за право опеки над рукописям писателя. Национальная библиотека Израиля настаивала на том, что Кафка еврей. Юристы Архива немецкой литературы в Марбахе утверждали, что рукописи Кафки принадлежат Германии, потому что его языком был немецкий — «самая чистая немецкая проза века», — сказала Ханна Арендт. Суд выиграла Израильская библиотека.
Этот список, конечно, не полный. Бенджамин Балинт в NYT говорит о том, что Кафка был верен своей непринадлежности ни к каким политическим или религиозным течениям. В письме к своей невесте Фелиции Бауэр Кафка пишет о своем «бесконечном стремлении к независимости и свободе во всем». Это его стремление оторвало его от любой коллективной принадлежности, пишет Балинт: «Позволило его воображению выйти за рамки любых канонов, подчиняясь, по его словам, своим собственным законам движения».
https://www.nytimes.com/2024/05/23/books/review/franz-kafka-death-centennial-legacy.html
NY Times
Everyone Wants a Piece of Kafka, a Writer Who Refused to Be Claimed
A hundred years after Kafka’s death, people and nations are still fighting over his legacy.
Читаю активно прозу молодых авторов — компания Ridero пригласила в жюри блогеров премии «Лицей». Не знаю, можно ли из этого сделать какой-либо вывод, но пока обе моих книги-фаворита начинаются с похорон.
Одна из них — роман Аси Демишкевич «Под рекой» — замаскированный под автофикшн триллер. Я буду отталкиваться от этой гипотезы — что доля документального здесь невелика, в обратном случае все написанное ниже теряет силу.
Итак, главная героиня Кира узнает о смерти отца и возвращается в родной город, чтобы встретиться с семьей. Она пытается разобраться в своих чувствах, понять, каким человеком был ее отец и какой он оставил след в ее душе. Что-то знакомое, да?
Сначала роман как будто удобно ложится на полку с современной литературой – сюжетно он перекликается сразу с несколькими недавними бестселлерами, на уровне идеи — принадлежит к еще большему корпусу книг о психологических травмах. В общем, что-то такое мы точно читали и еще не раз прочитаем. Но потом сюжет делает небольшой крен и книга обретает свой собственный голос.
Родной город героини (как и писательницы) — сибирский Дивногорск. Живописные горы, величественный Енисей, сказочная тайга — лучшего сеттинга для триллера не найти. Дивногорск возник на месте строительства Красноярской ГЭС. Люди усмиряли стихию, было затоплено множество деревень и поселков, жителям пришлось переезжать, но кто-то предпочел остаться дома, даже если этот дом окажется под рекой. Иррациональное, по всем меркам, решение.
Природа тоже по-своему мстит, из-за плотины Енисей не замерзает зимой — в городе невообразимая влажность: вода везде, что в реке, что над, разница почти условная. В Дивногорске можно было бы снять хороший сезон Настоящего детектива, вместо того, который показали недавно.
Рассказчик неспешно погружается в вязкое, как ил, зло. Появляются трупы животных, людей; из шкафа, толкаясь плечевыми костями, лезут скелеты. Демишкевич смело замахивается, но удар все же проходит несколько по касательной — зло здесь довольно абстрактное, явленное со стороны, выписанное широкими мазками. То ли слабость, то ли власть, помните, как у Андреева — я боюсь ножей, всего острого, блестящего: мне кажется, что если я возьму в руки нож, то непременно кого-нибудь зарежу.
На последней странице писательница открыто рифмует личное и общественное, предлагая трактовку: для торжества зла нужно, чтобы хорошие люди ничего не делали. Но лично мне нравится другая — про то, как человек оглядывается назад и видит труху идеалов, фальшивую молодость, обманутые ожидания. Все те, кого он любил, не прошли проверку, оказались хуже. Но главное — хуже оказался он сам, такой же, как те, которых он любил и ненавидел, и которые во всем подвели. Что это история про человека, который смотрит на нож и думает: а почему бы действительно не ударить, если нож острый?
Одна из них — роман Аси Демишкевич «Под рекой» — замаскированный под автофикшн триллер. Я буду отталкиваться от этой гипотезы — что доля документального здесь невелика, в обратном случае все написанное ниже теряет силу.
Итак, главная героиня Кира узнает о смерти отца и возвращается в родной город, чтобы встретиться с семьей. Она пытается разобраться в своих чувствах, понять, каким человеком был ее отец и какой он оставил след в ее душе. Что-то знакомое, да?
Сначала роман как будто удобно ложится на полку с современной литературой – сюжетно он перекликается сразу с несколькими недавними бестселлерами, на уровне идеи — принадлежит к еще большему корпусу книг о психологических травмах. В общем, что-то такое мы точно читали и еще не раз прочитаем. Но потом сюжет делает небольшой крен и книга обретает свой собственный голос.
Родной город героини (как и писательницы) — сибирский Дивногорск. Живописные горы, величественный Енисей, сказочная тайга — лучшего сеттинга для триллера не найти. Дивногорск возник на месте строительства Красноярской ГЭС. Люди усмиряли стихию, было затоплено множество деревень и поселков, жителям пришлось переезжать, но кто-то предпочел остаться дома, даже если этот дом окажется под рекой. Иррациональное, по всем меркам, решение.
Природа тоже по-своему мстит, из-за плотины Енисей не замерзает зимой — в городе невообразимая влажность: вода везде, что в реке, что над, разница почти условная. В Дивногорске можно было бы снять хороший сезон Настоящего детектива, вместо того, который показали недавно.
Рассказчик неспешно погружается в вязкое, как ил, зло. Появляются трупы животных, людей; из шкафа, толкаясь плечевыми костями, лезут скелеты. Демишкевич смело замахивается, но удар все же проходит несколько по касательной — зло здесь довольно абстрактное, явленное со стороны, выписанное широкими мазками. То ли слабость, то ли власть, помните, как у Андреева — я боюсь ножей, всего острого, блестящего: мне кажется, что если я возьму в руки нож, то непременно кого-нибудь зарежу.
На последней странице писательница открыто рифмует личное и общественное, предлагая трактовку: для торжества зла нужно, чтобы хорошие люди ничего не делали. Но лично мне нравится другая — про то, как человек оглядывается назад и видит труху идеалов, фальшивую молодость, обманутые ожидания. Все те, кого он любил, не прошли проверку, оказались хуже. Но главное — хуже оказался он сам, такой же, как те, которых он любил и ненавидел, и которые во всем подвели. Что это история про человека, который смотрит на нож и думает: а почему бы действительно не ударить, если нож острый?
Свежая бизнес-идея: запрещенные книги, обнаженные тела
Именно такой магазин в Сан-Франциско хочет открыть Джордж Дэвис. Он разместил объявление о поиске «подходящей, амбициозной» женщины на роль исполнительного директора. Она должна возглавить магазин в торговом центре города с августа по декабрь. На работе она должна быть голой.
Среди продавцов должно быть поровну женщин и мужчин, форма одежды соответствующая (то есть никакая), продавать они будут запрещенные, не только в США, но и по всему миру, книги.
Дэвис уверен, что соберутся толпы поглазеть на магазин и кто-то наверняка что-то купит. «Зарубежные туристы и американцы из провинции захотят приехать. У нас будет масса рекламы. Если это пространство будет приносить хорошие деньги, вы сможете быстро и легко воспроизвести этот проект в Чикаго, Нью-Йорке и Лондоне», — написал он в объявлении о поиске кандидата на роль операционного директора. Он добавил, что помещение уже найдено и арендодатель согласен на нудистский концепт.
Позже Дэвис заявил, что арендодатель разорвал сделку. Теперь он ищет помещение до 20 000 квадратных футов (1860 квадратных метров).
По этой ссылке объявление Дэвиса, где есть его контакты:
https://sfbay.craigslist.org/sfc/sls/d/san-francisco-female-to-develop-banned/7748823114.html
Джорджу Дэвису 80 лет и он не очень любит одежду. Он десятилетиями появляется на улице голым. Дэвис дважды баллотировался в Наблюдательный совет Сан-Франциско (безуспешно) и один раз на пост мэра (набрал 0,45% голосов). В 2014 году он был арестован — новое городское постановление запрещало публичное обнажение.
Именно такой магазин в Сан-Франциско хочет открыть Джордж Дэвис. Он разместил объявление о поиске «подходящей, амбициозной» женщины на роль исполнительного директора. Она должна возглавить магазин в торговом центре города с августа по декабрь. На работе она должна быть голой.
Среди продавцов должно быть поровну женщин и мужчин, форма одежды соответствующая (то есть никакая), продавать они будут запрещенные, не только в США, но и по всему миру, книги.
Дэвис уверен, что соберутся толпы поглазеть на магазин и кто-то наверняка что-то купит. «Зарубежные туристы и американцы из провинции захотят приехать. У нас будет масса рекламы. Если это пространство будет приносить хорошие деньги, вы сможете быстро и легко воспроизвести этот проект в Чикаго, Нью-Йорке и Лондоне», — написал он в объявлении о поиске кандидата на роль операционного директора. Он добавил, что помещение уже найдено и арендодатель согласен на нудистский концепт.
Позже Дэвис заявил, что арендодатель разорвал сделку. Теперь он ищет помещение до 20 000 квадратных футов (1860 квадратных метров).
По этой ссылке объявление Дэвиса, где есть его контакты:
https://sfbay.craigslist.org/sfc/sls/d/san-francisco-female-to-develop-banned/7748823114.html
Джорджу Дэвису 80 лет и он не очень любит одежду. Он десятилетиями появляется на улице голым. Дэвис дважды баллотировался в Наблюдательный совет Сан-Франциско (безуспешно) и один раз на пост мэра (набрал 0,45% голосов). В 2014 году он был арестован — новое городское постановление запрещало публичное обнажение.
Денис Дымченко «Ропот»
Еще одна книга из шорт-листа «Лицея». Это повесть в двух частях, главное событие в обоих — похороны: в первой части умирает бабушка главного героя, во второй — дед. Такая конструкция — не только символистский каприз: похороны служат поводом вернуться домой, встретиться с семьей, посмотреть на всех и всех пожалеть. Ропот — это фамилия главного героя Димы, но и, даром что не склоняется, — всей семьи. Кажется, этот смысл тоже заложен в заголовке: бывает, что семья – это не те розовощекие счастливчики с плаката, которые улыбаются около нового холодильника, а уязвленные и уязвимые (каждый по-своему) люди и в этой уязвимости тоже есть достоинство. В какой-то момент жизнь идет наперекосяк и главный герой пытается понять — в какой именно, и случился ли такой момент в его жизни или еще нет.
Эта немного повесть о Глассах с российского юга. Сэлинджер явно не последний для Дымченко писатель: в тексте есть такая же меланхолия повседневности, простота фраз и предложений, темы одиночества, взросления и отчуждения. Некоторым людям тяжело вместе, другим непросто даже самим с собой, главный герой ходит со своим большим сердцем и в общем-то не знает, как со всем этим быть: «Я пробовал радоваться за него, как за старого друга, у которого все хорошо, хотя знал, что никогда ничего у него не было хорошо».
«Ропот» — повесть созерцательная. Денис Дымченко обстоятельно описывает деревенский быт, записывает буквально каждое действие героя: как он переводит деньги водителю маршрутки, как выбирает место в ней, как едет и смотрит в окно, выходит и видит пирожковую, покупает пирожки (два с мясом и тархун), встречает старого друга Серегу, они договариваются вечером встретиться и на самом деле вечером встречаются. Какой-нибудь строгий тренер по креативному письму наверно мог бы выступить: а вот эта поездка в маршрутке и обед в пирожковой на двадцать страниц — они как двигают историю вперед?
Как по мне — никак не двигают. Потому что это и есть история, ее природа — как из всяких, казалось бы, мелочей складывается большая жизнь. Может быть, именно поэтому повесть начинается и заканчивается смертью.
Стоит упомянуть, что автору сейчас 21 год. Я узнал об этом, когда прочитал половину и, если честно, немного обалдел. С одной стороны, это может объяснять некую холден-колфилдовскую интонацию (в хорошем смысле, она может быть органична для автора), с другой – перед нами явно результат длительной литературной работы: текст насыщен зрелой мудростью и наблюдательностью, а персонажи выписаны/списаны очень убедительно.
Смысл «Лицея» — в поиске и поощрении молодых талантливых авторов. Денис Дымченко отлично подходит под эту формулировку из положения премии — именно таким ребятам, которые вырабатывают собственный язык, нужна поддержка. Поэтому повести «Ропот» без вопросов уходят мои блогерские десять баллов из десяти.
Еще одна книга из шорт-листа «Лицея». Это повесть в двух частях, главное событие в обоих — похороны: в первой части умирает бабушка главного героя, во второй — дед. Такая конструкция — не только символистский каприз: похороны служат поводом вернуться домой, встретиться с семьей, посмотреть на всех и всех пожалеть. Ропот — это фамилия главного героя Димы, но и, даром что не склоняется, — всей семьи. Кажется, этот смысл тоже заложен в заголовке: бывает, что семья – это не те розовощекие счастливчики с плаката, которые улыбаются около нового холодильника, а уязвленные и уязвимые (каждый по-своему) люди и в этой уязвимости тоже есть достоинство. В какой-то момент жизнь идет наперекосяк и главный герой пытается понять — в какой именно, и случился ли такой момент в его жизни или еще нет.
Эта немного повесть о Глассах с российского юга. Сэлинджер явно не последний для Дымченко писатель: в тексте есть такая же меланхолия повседневности, простота фраз и предложений, темы одиночества, взросления и отчуждения. Некоторым людям тяжело вместе, другим непросто даже самим с собой, главный герой ходит со своим большим сердцем и в общем-то не знает, как со всем этим быть: «Я пробовал радоваться за него, как за старого друга, у которого все хорошо, хотя знал, что никогда ничего у него не было хорошо».
«Ропот» — повесть созерцательная. Денис Дымченко обстоятельно описывает деревенский быт, записывает буквально каждое действие героя: как он переводит деньги водителю маршрутки, как выбирает место в ней, как едет и смотрит в окно, выходит и видит пирожковую, покупает пирожки (два с мясом и тархун), встречает старого друга Серегу, они договариваются вечером встретиться и на самом деле вечером встречаются. Какой-нибудь строгий тренер по креативному письму наверно мог бы выступить: а вот эта поездка в маршрутке и обед в пирожковой на двадцать страниц — они как двигают историю вперед?
Как по мне — никак не двигают. Потому что это и есть история, ее природа — как из всяких, казалось бы, мелочей складывается большая жизнь. Может быть, именно поэтому повесть начинается и заканчивается смертью.
Стоит упомянуть, что автору сейчас 21 год. Я узнал об этом, когда прочитал половину и, если честно, немного обалдел. С одной стороны, это может объяснять некую холден-колфилдовскую интонацию (в хорошем смысле, она может быть органична для автора), с другой – перед нами явно результат длительной литературной работы: текст насыщен зрелой мудростью и наблюдательностью, а персонажи выписаны/списаны очень убедительно.
Смысл «Лицея» — в поиске и поощрении молодых талантливых авторов. Денис Дымченко отлично подходит под эту формулировку из положения премии — именно таким ребятам, которые вырабатывают собственный язык, нужна поддержка. Поэтому повести «Ропот» без вопросов уходят мои блогерские десять баллов из десяти.