На сайте «Такие дела» вышел материал о Преображенском рынке антропологини Олеси Меркуловой, аспирантки Европейского университета в Санкт-Петербурге. Преображенский рынок — это торговые ряды площадью 30 тысяч квадратных метров, ближайшая станция метро — «Преображенская площадь». Рынок возник в 1932 году на месте снесенных келий старообрядческого монастыря и богадельни. Теперь монастырь восстановлен, а рынок постоянно норовят снести.

Для исследования Олеся Меркулова выбрала метод включенного наблюдения. Она несколько месяцев торговала пирожками на рынке, чтобы понять, какие отношения связывают продавцов и покупателей. Мы попросили Олесю коротко рассказать о своей полевой работе и о том, как она решила открыто опубликовать историю полевого исследования.

Первое, что исследователь видит на базаре — непривычно близкие отношения в экономическом обмене. Экономика дара там переплетается с рыночными отношениями и становится основой базара как института, дар создает солидарность, снижает экономические издержки и решает конфликты. Это делает базар уникальным явлением в капиталистическом городе. И дар же привязывает москвичей к этому пространству.

Рынок этнически разнообразный. Это тоже типичная ситуация для базара. Он отражает политические и социальные процессы страны, но здесь меньше сегрегации (хотя она не исчезает совсем), люди тесно взаимодействуют друг с другом и находят контакт несмотря на ксенофобию, в том числе личную. Еда работает как культурный феномен — в рыночные кафе ходят представители местной прокуратуры, отдела полиции и сотрудники близлежащих офисов.

Насколько «поле» было интересным, настолько же и тяжелым. 12-часовая работа на ногах, первую неделю домой я уходила как русалочка из сказки, как будто шла по стеклу. Торговля оказалась трудной не только физически — она много обещает и мало дает, и продавцы ежедневно испытывают и надежду, и разочарование. Если бы не моя работа на рынке, этот мир остался бы для меня непонятным, потому что все эти трудности невидимы, они же — основа мировоззрения продавцов и солидарности.

На рынке меня воспринимали как работника, «свою», хотя я много раз объясняла, что пишу диссертацию, рассказывала, какие культурные феномены мне интересны. Это огромная каждодневная этическая проблема. Ты прозрачен, но ваши миры настолько не пересекаются, что обман растет просто из этого непересечения: люди не понимают, чем ты занимаешься.

Я написала репортаж, когда пришли новости о реконструкции рынка. У мэрии Москвы своя политика — все рынки города были джентрифицированы. Преображенский держался из-за юридических проблем со старообрядческой общиной. Джентрификация рынков — инерция бюрократической машины. Никто уже не думает, эффективно это или нет, нужен ли еще один фуд-корт. Преображенский рынок — самый доступный рынок Москвы, сюда приезжают люди со всего города, потому что хотят купить обычные продукты.

Именно из-за угрозы реконструкции я решилась на публикацию и назвала место своей полевой работы широкой аудитории (обычно это не принято в среде антропологов). В репортаже много личных историй. Конечно, я меняла имена и детали, оставляя суть ситуации. Тем не менее это риск. Люди могут почувствовать себя уязвимыми даже в ситуации анонимности. При этом как бывший журналист я знаю, что если текст не попадает в сердца людей, можно считать, что его нет. Мне было важным выразить этот мир, чтобы люди могли его почувствовать.

В документальном кино есть принцип: показывать уязвимость человека, если она не унижает его, а, наоборот, возвышает. Именно этого принципа я старалась придерживаться.

Читать материал «Рынок, который нельзя закрывать» на «Таких делах»