Так. Итоги: я жива, относительно здорова, за ряд поступков мне не стыдно, а кое-что и вовсе получилось прям отлично.

Не всех, надо признать, козлов и негодяев удалось послать в нужное тёмное место, но зато по большей части мною были соблюдены приличия. Социум - дело тонкое, приходится чтить уголовный кодекс. А что до мировой новостной повестки - так в наступающем пусть все новости будут примерно такими, как на картинке. Желаю нам этого от всей души.

Високосный! Ты полностью оправдал свою гнусную репутацию. Уходи тихо, тьфу на тебя ещё раз.

Точно знаю: будем жить. Что характерно, по возможности счАстливо. У меня есть сомнения во всём - и нет никаких сомнений в нас, русском-народном народе. Потому что мы настолько клёвые, что даже если где и лажаем, немедля искупаем это нашей необыкновенной, божественной харизмой. Некоторые личности, конечно, нет-нет да подкачают, но народ-харизматик - это больше, чем отдельные косяки каждого из нас.

И ещё всегда держу в уме, когда хочется рвать и метать: мы - нация с состраданием. И по национальному багажу, что взвешивается на весах истории, мы - чаще всего сами не понимая, как - остаёмся людьми, сохраняющими достоинство, самоуважение и умение помогать другим.

На остальных, не таких, внешних и чужих - плевать слюною.

С наступающим, дорогие все! Спасибо вам, что дали возможность провести уходящий год рядом с вами. Ей-богу, скрашиваете мне жизнь.

(приседает в глубоком книксене, бежит обниматься, благодарит, слегка прослезившись)

За что отдельно люблю нынешний жизненный уклад, так это за максимальное его удобство в мирной жизни.

Нам ехать, а бустер мелкого остался в другой машине. Муж отвечает в семье за закон и порядок, у него не забалуешь. Не повезу, говорит, ребёнка без бустера, отстаньте со своим "подушечку подложим".

Заказал. В половине второго ночи причапал курьер, притартал бустер.

Я иной раз как папуас - вроде, пора привыкнуть и воспринимать как должное, а я сижу и сияю. Ночь с первого на второе января. Москва. Курьер. Ребёнкин бустер.

Фантастика.

В ходе новогодних каникул случилось следующее:

- Бергер и Белов припёрлись на болота за бумагами Бестужева и огребли от де Брильи.
- Ипполит испортил своё пальто. И шапку, про которую все забывают, а ведь она тоже денег стоит!
- Мэри Поппинс вела себя как всегда, а адмирал Бум всё время требовал, чтобы его селезёнка лопнула.
- Иван Васильича Буншу царицей соблазняли, а баклажанной икры было оскорбительно мало.
- В морду ах какому человеку прилетели гвоздички, а Шурик жалел птичку.
- Оказалось, что песня солдата «Плевать, что дырки в камзоле и вдрызг сапоги, зато уцелела голова», вновь обрела актуальность.
- Дядь Митя бежал стрелой, высоко подбрасывая колени.
- И, как обычно, там высоко, высоко, кто-то пролил молоко.

Взошла сегодня на весы. Ну, что ж. Наполеон и медовик должны же были оставить по себе добрую память, ведь верно, ведь правильно?

Так-то всё понятно, все вопросы к себе и миру естественны.

Зачем ты ела солёные фисташки, нафиг были нужны два торта, не слишком ли переоценено новогоднее общение с родственниками – в общем, классика. Актуальнейший вопрос: что это за письма, кто все эти люди, неужели на всё это нужно ответить, и, самое лютое – что, вот прям сейчас нужно немедленно работать, да?!

А вот самый главный вопрос, хоть на него и есть что ответить, отравляет весь оставшийся январь к едрене фене. Потому что он звучит как приговор.

Вот это что, все оставшиеся деньги, да?! Не, обождите, серьёзно?! А на что, простите, жить? Вот на это вот, да?!

(очень грустно грустит и даже слегка заламывает руки)

Плодово-ягодное

Предновогодний рынок полон той суеты, что бывает раз в год и никогда больше.
- Виноград привезли – сказка, - говорит мне тучная хозяйка-зеленщица. – Пробуй вот.
Я смотрю на неё, обалдев. Я?! На рынке?! Грязное?!

Прочитав мой взгляд и помножив увиденное на другие знания обо мне – а я завсегдатай на протяжении многих лет – хозяйка зовёт сына. Мухаммед вырос на моих покупательских глазах из пацана лет семи до крупного, смазанного среднеазиатской припухлостью юноши. Школа? Два класса в Таджикистане. У родителей бизнес, его школа – их фруктово-овощная лавка. Мечты? Открыть свою точку. Лучше где-то подальше от родителей (ах, эта юность), но, как только его немногословный отец пошевелит бровью – откроет там, где велит старший.

Мухаммед подходит, видит меня, виноград и свою матушку, которая желает продать мне того винограда по цене опоры моста – и вытаскивает красивую гроздь. Отщипывает из её середины, надевает свежие перчатки, берёт бутылку воды, моет виноградину и подаёт мне её на раскрытой ладони. Очередь – боже, я даже не хочу оглядываться. Напоминая себе муравьеда, я слега тянусь носом к виноградине. И – ладно, чёрт с ним – беру. Мёд. Нектар. Обалдеть.

- Скажи? – сияет матушка Мухаммеда, что тыкает мне с первого дня, потому что не умеет на вы. Мухаммед – умеет, новое, вишь, поколение. Более лучшее.

Мне вручают пакет, я расплачиваюсь. Слава доброй богине, помимо Мухаммеда и его мамы, за прилавком работают младшие сыновья и два племянника. Потому очередь не хочет меня свежевать, когда я отхожу от прилавка. Так, просто прибить.

Я лавирую с пакетом через толпу. А ещё ж лаваш! Сыру-то сколько, полкило? Яйца положи сверху, куда ты их пихаешь, разобьёшь! Грудинку возьмём у дома, смотри, какая очередь, ты чо. Меня догоняет средний сын зеленщицы. Блин, не помню, как зовут. Ему пятнадцать, он у них самый задумчивый и нежный. И не пухлый, а тонкокостный, в отца. Пока – совсем не торгаш. Не тот замес. Но посмотрим, мир изменчив.

- Вам! – говорит он, протягивая пакет с двумя лимонами и парой перцев рамиро, которые я обожаю. – С наступающим! Хотел сказать (тут он мгновенно заливается краской, как способны только подростки) – вы одна мне ни разу не тыкали. Спасибо!

И убегает, не дожидаясь улыбки и ответа. Ну да, горячка районного рынка последних дней уходящего года. Но связанная не с новой моделью айфона или с какой-то распродажей, а всё же - с надеждами на лучшее. С прощением дебильных родных и близких, включая нас самих, грешных. С верой, что мы как социум - с нашим сомнительным багажом из осколков стекла, острых углов, хренового здоровья, разбитых надежд, негативных эмоций и неумения сосредоточиться и заткнуться - всё же заслужили ещё одного года. А там, бог даст, ещё одного.

С наступившим уже, наконец. Уф.

Люблю трёхкопеечные рекламные поделки в ВК нежной копирайтерской любовью. Очевидно, что та, что выходит с этой рекламой, позиционируя себя эндокринологом, была реально потрясена новым знанием.

"Началась эпидемия щитовидной железы!" - пишет.

Алярма, щитовидная железа отросла у всех! Шок, трепет, свистать всех наверх! Тех, у кого есть щитовидка, паковать в скафандры и высылать с планеты как жертв эпидемии.

А у кого нет - ну вот нет щитовидки и всё, так живут, без этой базовой нелепости - те молодцы. Здоровые люди. Качественные. Им помощь тёти-эндокринолога не нужна.

Чего мне ещё не попадалось в рекламе ВК, так это приглашения на курсы уринотерапии. Без этого ощущение возврата в девяностые не совсем полное.

(заряжает трехлитровую банку воды фонариком от мобильника)

Допустим, домоталась до вас песня «Семь тысяч над землёй». Валерия, что характерно, Сюткина. И давай вы её мычать при каждом неудобном случае. День. Два. Три, чтоб её. То пройдёт, то снова приступ. В какой-то из выходных дней вас вырывают из сна обстоятельства. Голова немедленно приветствует эти обстоятельства бодрым «Гул турбин, обрывки сна!».

- Не могу больше! – злобно сообщаете вы тапочкам у кровати и бредёте на кухню варить кофе.

Ок, Сюткин. Ок, ты далеко от меня, за пеленой другого дня. Ок, не отвязывается, хоть ты дерись. Значит, моделируем ситуацию, может помочь. Хм. Ну, вот я Сюткин. Эм. Валерий. Сколько мне нынче лет? Поди, под шестьдесят. Или даже больше. Короче, всяко больше полтинника. А вот если не гуглить, что я знаю про Сюткина в принципе? Ладно, пусть мне, Валерию, лет пятьдесят семь, что ли. Вот я чапаю на кухню варить, значит, кофе. Так, а чего это я один? Под шестьдесят и вдруг сам себе кофе варю. Я ж наверняка женат. Артист же, певец же, наверняка не единожды влипал. То есть, конечно, любил. Итак, я Валерий Сюткин. Женат. Скажем, трижды. А где тогда жена, почему не варит мне кофе, м? Не, ну чего я тоже как сатрап. Пятьдесят семь – не девяносто, я вполне сам могу сварить себе кофе. Потом, чего это я сразу думаю, что жена у Сюткина не работает? То есть у меня. Жена. Тайное движенье в небе без концаааа. Не, пока не помогает.

Жена у меня, значит, работает. Что-нибудь творческое. Блин, ничего не идёт в голову, надо всё же кофе выпить. Так. Жена. Встала в восемь утра и поехала на работу. Что-нибудь нежное продавать. Или, не знаю, создавать. Что у нас нежное? Гортензии, например. Знаю ли я, Валерий Сюткин пятидесяти семи лет, как выглядят гортензии? Вдруг это какая-то жуть неприятная, как борщевик? И даже время мне не сможет помешааать. Ладно, пусть гортензии.

Уехала, значит. А я тут брожу без кофе. А дети? Я ж, вроде, натурал. Должна быть парочка детей, наверняка. Так, ну стоп. Раз мне, Валерию, уже много годков, то дети у меня взрослые. Давно живут отдельно. Перелететь океаааан и разорвав крылом… Отдельно. Бросили меня, старика. Кофе некому сварить. Одна в гортензиях по колено, вторые вообще где-то далеко. Ты далекооо от меня, за пеленооой, блин.

Не, ну а горничная какая-то? Она-то куда делась? Что, тоже выросла и бросила семью, что ли? И вот мне щаз самому кофе себе варить, зашибись. Который, к тому же, придётся молоть. Тоже самому! Пашешь-пашешь. Ботинки жёлтые, бит московский, а вместо кофе тебе хрен по всей морде. А я, может, с гастролей! У меня, может, связки болят! Ну-ка, проверим. Поздний час, половина первого, семь тысяч над землёй. Ну ладно, не болят, но вот-вот заболят, пока я тут один. Несчастный. Валерий. Пятьдесят семь. Разводиться надо, к чёрту такую жизнь.

Потом я выпила кофе, выпала из образа Сюткина, села за комп и загуглила его, наконец. Одно угадала – он женат и дети тоже есть. Остальное только подтверждает тот факт, что всё не так, как мы себе представляем. Формально я думаю, что что-то знаю про Сюткина. Объективно – не знаю нифига. Что в сухом остатке?

Гул турбин. Обрывки сна. По-мо-ги-те.

Озвучка - моё почтение.

Опешив, прочитала в одном там мультитысячном канале, что термин "геополитика" придумал Дугин.

А мы (ну ладно, я) всё ещё удивляемся качеству сетевой аналитики.

С другой стороны, подумаешь. Для проживания в нынешнем мире вполне довольно знаний на уровне "это всё придумал Черчилль в восемнадцатом году".

(брюзжит)

Январь с самого начала пошёл не так. Старт года, который люди привыкли соотносить с тем, как они его проведут, вполне читаемо заявил, что лучше бы мне не верить в приметы. А то, если сверяться именно с ними, я рискую не дожить до конца года. Я закусилась. Я всегда закусываюсь, когда что-то идёт не так. Но злишься ты или нет, а когда твой пучок протрузий решает, что у тебя чот по перебору здоровья и надо бы его слегка подправить, то приходится сидеть ровно. В корсэте. Хороший, кстати. Купленный год назад по такой спекулятивной цене, что я с ним до сих пор на вы.

После личного сбоя, начало сбоить у родных и близких. У всех разом, в одну неделю. Одновременно это же началось у друзей. Причём так, что только успевай поправлять корсет, а то на лоб лезет от изумления.

И тут, значит, Татьянин день. А я его очень выделяю среди прочих праздников. Во-первых, у меня есть любимая тётя Таня. Так вышло, что по жизни я еду с уверенностью о некоторой переоценённости семьи. А вот тёть Таню обожаю. Во-вторых, я нежно вспоминаю своё студенчество. В-третьих, Владимир Семёныч же. Ну как тут не посветлеть лицом.

И вот мы с корсетом вышли вчера в соцсети, угу. Если б не корсет, можно было бы посмеяться, что именно ЖеньСанна входит в то число студентов, которые не блистали в университетском КВНе, не влюблялись в препода, не поджигали общагу от неразделённой любви и прочая. А просто – было много юности, водки и учёбы, перемежающейся с работой. Но смеяться не хотелось - корсет бесновался и бил меня под рёбра. «Бьют лучи от рампы мне под рёбрррра!» - тут же вспомнила я и пошла читать про Владимира Семёныча.

С порога выяснилось привычное. А именно – мы с корсетом входим в ту невезучую, жалкую сотню жителей страны, которые не знали Высоцкого лично. Мы как распоследние дураки сидели в детсаде на горшке, вместо того, чтоб бросить горшок в голову воспитательнице и ломиться в Москву на «Гамлета». И вот сиди теперь, читай, как у всех было, а у нас не было.

Опять же, обычно можно посмеяться, но бесноватый корсет же. Ладно. Мы закрыли соцсети и новости. Мы надулись. Мы решили, что ну и всё тогда. У нас модный информационный детокс. Не будем ничего писать, пф. А сегодня с утра выяснилось, что нынешний день – день отказа от интернета. Да хрен вам по всей морде! – взвился корсет.

И вот мы здесь. Корсет, впрочем, показать могу.

Проездив полдня по городу-герою Москва, спешу согласиться. Такая погода в январе обескураживает.

Нынче опять праздник. Как, впрочем, и каждый день. Есть уверенность, что скоро появятся международные дни вообще всего. День правого носка, например. И тогда уж обязательно - день левого носка. День панамки с огурцами, почему нет. Надо, в общем, обсуждать список. На конференции. Межгалактической.

По личным субъективным ощущениям, у меня сегодня великий день последней мозговой извилины. Но это только у меня. А так - сегодня неформальный, но крупный праздник - день бегства от стресса.

И только соберёшься послушно сбежать от стресса, как тут же читаешь - "он слишком эпотажный".

Зачем вы, гражданин, которого я, слава богу, не знаю, пользуетесь сложными для вас словами, миленький?! Чтобы у меня день бегства от стресса с порога впустую прошёл? И ещё ужасней сделал жизнь мою, и без того задрипанную?

Хотелось бы, чтобы появился, наконец, праздник, когда шибко умные могут невозбранно, без последствий в виде уголовки, бить не шибко умных большой советской энциклопедией по мордам. Только, понимаешь, они вякнули про свою "вглупь" - и им сразу ннна! Очень мечтаю, очень.

(очень мечтает, очень)

Штош.

Таким записям совершенно всё равно, верит читающий во что-то потустороннее или нет. В любом случае чтение завораживающее, киношное.

"Совершенно секретно. Фрагмент магнитофонной записи разговора капитана Клочкова И. Н. и знатного оленевода Эттыргына Т. В. копия - в секретариат Особой Комиссии ЦК КПСС"

- Хорошо, давай поговорим.
- Давай. Ты пришел - ты спрашивай. Я чай сделаю.
- Как ты стал шаманом?
- Не буду об этом. Просто стал. Это мое - это я рассказывать не буду.
- Тебе нельзя?
- Нет, просто не буду.
- Ладно.
- Что за чай ты принес? Первый раз такой вижу.
- Это настоящий, индийский. Очень хороший чай
- Зря. Я привык к обычному. Теперь попью хороший чай - после него грузинский плохо пойдет. Я смешаю твой чай с обычным. Ты спрашивай, солдат.
- Я не солдат, я зоолог.
- Ты знаешь кое-что про зверей и птиц, у тебя фотоаппарат и банки, но ты солдат. Я служил, я помню.
- Где служил?
- В Германии, в мотострелках, потом в разведке.
- Ого.
- Это было давно. Ты спрашивай.
- Ты же не хочешь отвечать?
- На что-то отвечу.
- Ты правда можешь общаться с духами?
- Ты веришь в духов?
- Нет.
- Тогда зачем тебе? Если ты не веришь в духов - значит я не могу с ними общаться.
- Я не верю в духов, но я знаю, что глазами можно увидеть не все.
- Это просто слова. Пей чай. Сахар нужен?
- Спасибо. И все же расскажи мне про духов. Мне случалось видеть такое, что объяснить нельзя.
- Если это нельзя объяснить - значит объяснять не надо. Послушай, солдат, люди - разные. Есть те, кто верят в духов. Есть те, кто верят в одного бога. Есть те, кто думают, что могут знать все, если будут много учиться и работать. Можно выбрать что-то одно. Уже два совместить будет трудно. Три - невозможно.
- Чукчи верят в бога?
- Многие верят. Русские нас крестили, так что верят, но при этом верят и в духов. Ты не уводи разговор, спрашивай то, что тебе нужно.
- Еще раз спрошу - ты говоришь с духами?
- Зачем тебе знать? Хорошо, я говорю с духами.
- Ты можешь их вызвать?
- Могу попросить прийти.
- И они придут?
- Придут, если захотят. Или если я очень сильно попрошу. Но я стараюсь сильно не просить.
- Почему?
- Сильно попросишь - они потом тоже что-то попросят. Не знаю, готов ли буду это отдать.
- Духи могут принести человеку вред?
- Могут. Черти только вред и приносят.
- Черти и духи - разные?
- Разные. Черти только вредят. Духам все равно. Могут помочь, могут мимо пройти.
- Но могут и навредить?
- Да, если разозлятся. Я их не злю.
- Тебе случалось сделать так, чтобы духи нанесли вред человеку?
- Да, один раз.
- Как это произошло?
- Один человек сделал очень плохо. Пришел в одну семью, сказал, что хочет приемник купить. Те не продали. Он всех убил - мужа, жену, бабушку, трех детей. Даже собак убил. Взял приемник и уехал. Только через два дня узнали, что он их убил. Милиция на вертолете прилетела, стали искать. А как найдешь? Он места хорошо знал, охотник был к тому же. А в тундре еще семьи кочуют, и геологи там ходили. Встретится с ними - беда будет. Тогда я стал просить духов, чтобы они его нашли. Медведя просил, песца просил, поморника, сову и косатку. Косатка злая за это была.
- Почему?
- Она в море живет, а я на земле просил искать.
- Они его нашли?
- Нашли. Я пошел к милиции, сказал, что знаю, где искать. Не сказал, что шаман, сказал, что знаю места, догадался, куда пойдет. Мы на вездеходе поехали - там его нашли. Он сидел у костра, костер потух, а он сидел, хотя и жир был, да и нарты мог разломать. Лицо было - как сырое мясо, он весь такой был. Очень плохо умер. Мне потом уже сказали, что нельзя духов посылать людей искать. Только песца можно послать искать, да и то лучше не делать.
- Кто сказал?
- Другой шаман. Коряк. Я его случайно встретил. Ездил в Анадырь грамоту получать - он тоже туда приехал, ружье купить. Случайно встретились, он меня узнал, подошел, потом пошли к нему, долго говорили. Я его не узнал. Я ведь сам учился, а его дед учил. Он много знает.
- И он тебя учил?
- Да, учил. Мы, чукчи, с коряками не очень. Но он сказал, что шаманов мало осталось, а неученый шаман много вреда может принести. Он мне много рассказывал.
- И показывал?

"Чтобы получать пенсию в 110 тысяч рублей, нужно зарабатывать 230 тысяч в месяц в течение 64 лет, подсчитал депутат Мособлдумы Анатолий Никитин".

Путём простых подсчётов становится очевидно, что впереди лично у меня большой путь.

Ещё 64 года труда. Осталось только прямщаз найти работодателя, готового шесть десятков лет платить ту сумму, которую вывел депутат Никитин - и дело в шляпе.

Звук!

(очень плачет)