Мы много обсуждаем мусорные журналы и то, как российские учёные имитируют научную деятельность публикуясь в таких изданиях, но тут коллеги (пост и комментарии в ФБ у Владимира Гельмана) дали наводку ещё на один интересный и, на мой взгляд, нетривиальный случай. Речь идёт о респектабельном издательстве Springer и опубликованной им монографии в довольно известной серии Contributions to Economics. Это совсем свежая книга Public Administration and Regional Management in Russia.

Я не хотел бы делать преждевременные выводы, но кое-что меня сразу насторожило. На 476 страницах уместилось целых 50 глав, каждая из которых, как мы знаем, считается и индексируется в SCOPUS отдельно. То есть по сути это 50 отдельных публикаций по 7-12 страниц. Краткость - сестра таланта? Возможно, но я не поленился и прочитал несколько доступных для просмотра глав. Увиденное меня поразило ещё больше: все написаны по одному шаблону, на ужасном английском и на очень низком научном уровне. А ведь кто-то теперь этими поделками отчитается о научной работе, получит премии за публикационную активность, повысит свой индекс Хирша (там полно самоцитирований), привлечёт бюджетное финансирование и т.д.

Ладно, я уже не удивлён тем, что множество российских исследователей занимается такой ерундой. Но, Springer, вы-то что делаете? #политология

Время от времени возникает желание написать эссе об особенностях восприятия политических режимов в современных общественных науках, но руки всё не доходят. Поэтому пока несколько мыслей, которые периодически обсуждаем с коллегами, изложу здесь.

Политическая наука как дисциплина со своими эпистемологическими основаниями, методологическими подходами и категориальным аппаратом сложилась на Западе. И её становление в этих ценностных и логических рамках наложило отпечаток на то, как принято описывать те или иные феномены. Так сложилось, что присущая западным странам демократия, в целом, политологами рассматривается как хороший тип режима, а авторитаризм, наоборот, не очень. Поп-культурное, научное, финансово-экономическое доминирование только усиливают экспансию такого понимания. Учёные, конечно, стараются не переходить грань между объективными описаниями и субъективными суждениями, но иногда это не удаётся.

Так, например, появляются концепции стационарного бандита (М. Олсон), хищного государства (А. Бавистер-Гоулд) или недостойного правления (В. Гельман). И вот такое использование метафор, на мой взгляд, может обесценивать научную значимость этих, кстати, вполне обоснованных теоретических подходов. Желание придать исследуемому и описываемому феномену негативную коннотацию сразу же выводит концепцию из политологического в политический дискурс, так как спекуляции в таком случае неизбежны.

Есть и ещё один важный аспект. Политологи, представляющие интеллектуальную прогрессивную элиту западного общества, нередко примеряют исследуемые объекты на себя. Политизированность задающих моду в общественных науках американских учёных я, кстати, уже упоминал. Это вообще такая большая ловушка социальных наук. Астрофизик, описывая Марс, скорее всего скажет, что он подходит для колонизации, а Венера, наоборот, не так уж комфортна для человека. В то же время политолог, рассуждая об авторитарном государстве, чаще всего скатывается в описания негативных эффектов режима для общества. Для какого общества? Для прогрессивного, само собой, но это же и так подразумевается. А представьте, допустим, говоря о делиберативной демократии мы скажем, что такой режим комфортен для людей с либеральными ценностями и партисипаторной политической культурой. А вот для патерналистов лучше подойдет авторитаризм. Необычно, да?

Пишу этот текст и понимаю, что нужно всё-таки садиться за большое аргументированное эссе. Предваряя возможную критику хочу подчеркнуть, что речь в посте идёт только об эпистемологии, а правовые и этические аспекты я пока вынес за скобки. Их включение в теоретическую рамку без ущерба для научной объективности - отдельная задача, которую обязательно нужно решить.
#методология #политология

Ряд дружественных каналов сделали репост материала Канала им. Гоббса о своеобразном диалоге Б. Латура и Д. Чакрабарти Conflicts of planetary proportions – a conversation. Стоит заметить, кстати, что это уже не первая публикация их дискуссий о современных глобальных проблемах человечества. Почитатели Б. Латура, я уверен, уже с ними знакомы, а если нет, то найти их можно здесь и здесь. Если кратко, то рассуждения приводят к выводу о том, что сочетание трёх глобальных процессов - дерегулирования, резкого роста неравенства и нежелания признавать климатические проблемы - ставит нас в очень сложное положение. Кроме того, одним из следствий его становится новый конфликт между элитами, которые не готовы выполнять взятые на себя обязательства, и массами, которые требуют эмансипации.

Но мой пост посвящён не поднятой теме, а восприятию Бруно Латура политологами, особенно молодыми, и проблеме кумиров в общественных науках. Мне понятен интерес к творчеству Б. Латура. Он действительно большой учёный и интеллектуал, и я уже не раз упоминал его в этом канале. Например, когда писал об исследованиях науки и технологии (STS) и рекомендовал к прочтению "Лабораторную жизнь" и "Пастеризацию Франции", или когда предлагал рассматривать "Социальную сеть" Д. Финчера через призму акторно-сетевой теории.

Однако я замечаю, что многие коллеги воспринимают Б. Латура как непререкаемого авторитета. И это лишь пример, иллюстрирующий значимую в социальных науках тенденцию, по крайней мере в России. Если вы пробовали поспорить с апологетами Австрийской экономической школы, утопического социализма или, допустим, политической теории феминизма, то, возможно, понимаете, о чём я. Если являетесь одним из вышеупомянутых, то, скорее всего, не понимаете. Сложность социума порождает многообразие подходов и концепций, основоположники которых становятся кумирами молодых неокрепших учёных умов. Риск того, что научная теория может стать идеологемой, очень реален: все мы знаем, как научные работы К. Маркса легли в основу политических программ, что в итоге привело к забвению политической экономии как науки на десятки лет. Причем происходит это совсем не по воле классиков, а, скорее, даже вопреки ей.

С Б. Латуром ситуация не так радикальна, но тоже заслуживает, на мой взгляд, внимания. Во-первых, уже не раз я слышал, как молодые коллеги (пока студенты и аспиранты), используют идеи из его последних работ в качестве уже верифицированного научного знания, хотя работы эти публицистические и дискуссионные. Мне представляется, что умозаключения Б. Латура, хотя и интересны и полезны сами по себе, страдают от недостатка общей логики аргументации. Я не случайно привёл выше ссылки на другие публикации его разговоров с Д. Чакрабарти - их не объединяет взаимная база причинности.

Во-вторых, я бы обратил внимание и на методологическую основу его работ, которая так нравится многим социологам и политологам. Мне кажется, слабым местом плоских онтологий является всё то же отсутствие общей теории причинности. Выявляя зависимости в конкретном кейсе учёный не может экстраполировать их на другие случаи, что сильно ограничивает объяснительную способность формулируемых выводов в общетеоретическом смысле. А, например, акторно-сетевую теорию я бы вообще назвал не исследовательской, а расследовательской методологией.

Наверное, про плоские онтологии в политических исследованиях нужно будет написать подробнее. Здесь же в заключение я хочу подчеркнуть, что моя критика ни в коем случае не направлена на опровержение тех или иных теорий. Я лишь напоминаю, что крайности в социальных науках чреваты политизацией, а многообразие и противоречивость подходов, а также харизма некоторых авторов сокращают дистанцию между крайностями на расстояние пары небольших шагов. #политология

Кстати, а те, кто "исследуют сахарные шарики" 👆, вообще могут называться учёными? Возьмем, например, недавний очередной рейтинг политологов, в котором, как обычно, почти нет самих политологов. Из сорока экспертов в выборке только у десяти есть научные публикации, которые мне удалось найти в РИНЦ. Если говорить о международных публикациях в более-менее приличных научных изданиях, то такие есть только у пятерых. А в итоговый топ-15 попали лишь трое из тех, кто формально может называться политологом, так как имеет опубликованные научные работы.

Конечно, всё дело в самоназвании "политолог", которым пользуются политические консультанты, аналитики и комментаторы. Точно так же профессию "социолог" узурпировали поллстеры - люди, которые просто изучают общественное мнение и проводят опросы. Именно по этой причине мой канал и называется "Политический учёный", - я уверен, что какая-то профессиональная отстройка нашему научному сообществу нужна. Но эта путаница в названиях лишь индикатор более значимых проблем.

Во-первых, получается, что академические политологи сильно проигрывают в медийности. Возможно, они на самом деле не так уж много могут сказать о современной политике и протекающих в ней процессах или знают много, но не могут рассказать об этом на доступном и интересном обывателю языке. Скорее всего, и то, и другое. О проблемах отечественной политической науки я здесь уже много писал и, конечно, буду возвращаться к ним не раз.

Во-вторых, сами журналисты выступают не только связующим звеном между экспертами и обществом, но и фильтром, который закрывает доступ одним и даёт его другим. И дело здесь не столько в ангажированности медиа, хотя и такое бывает. По моему опыту, в большинстве случаев это просто экономия усилий. Когда я был только-только защитившимся кандидатом наук, ко мне регулярно стали обращаться за комментарием представители разных СМИ. Сначала такое внимание льстило, и я с удовольствием отвечал на запросы. Постепенно мне надоело вникать в непрофильные для меня вопросы, и я стал отказываться от комментариев или перенаправлять журналистов к более сведущим в конкретном аспекте коллегам. В итоге, после большого числа подряд отказов с моей стороны ко мне обращаться почти перестали. Журналисту проще иметь пул экспертов, которые всегда готовы дать комментарий почти по любой теме, чем постоянно искать узкого академического специалиста.

Наконец, и само предложение, которое рождено спросом, тоже делает свой вклад в существующий дисбаланс. Учёные в большинстве своём дорожат академической репутацией и не высказываются на темы, в которых не чувствуют себя достаточно компетентными. В то же время медийные эксперты нередко оказываются мастерами на все руки и готовы дать комментарий на любую тему, с которой к ним обращаются журналисты. Более того, позиционируют они себя именно как политологи, что и создаёт соответствующие стереотипы о профессии.

Так постепенно размывается грань между наукой и ненаукой в общественном восприятии. Происходит это повсеместно почти во всём спектре академического знания: от фармакологии до общественных наук. А если академическое сообщество и дальше будет индифферентно к этой проблеме, будет только хуже. Об одном из следствий этой тенденции, если помните, я писал совсем недавно. #политология

Уважаемые коллеги с канала Политическая наука рефлексируют по поводу "физиков" и "лириков" и приходят к выводу, что пока у руля науки стоят "физики", политология будет в глазах большинства функционеров "ненаукой". Правда, авторы признают, что мы сами в этом виноваты. И если с первым я готов поспорить, то с последним я полностью согласен.

Недавно в качестве слушателя принял участие в представительной российской политологической конференции, которая в этом году вынужденно проходила в режиме онлайн, но собрала довольно статусный состав выступающих. Я прослушал 15 докладов, из них:
- 1 доклад был посвящен концептуальному обоснованию нового методического подхода;
- 1 выступление по результатам качественно сделанного эмпирического исследования, сопровождавшееся скрупулёзным описанием исследовательского дизайна и обоснованием выводов относительно теории;
- 2 доклада содержали результаты прикладных исследований с хорошими и методически структурированными эмпирическими данными, но без теоретического осмысления выводов;
- 11 докладов представляли из себя пересказ эмпирических наблюдений без какой-то методической рамки или концептуализации выводов относительно теории.

После такого и я могу сомневаться, можно ли политологию назвать наукой. И, к большому сожалению, так выглядит большинство российских политологических конференций. Исключения - ряд секций на ежегодных конференциях РАПН и Апрельской конференции ВШЭ, а также локальные научные семинары по узкой проблематике.

На международных конференциях эта проблема - не уникальная для России - решается жёстким отбором заявок, перекрёстным рецензированием докладов и культурой отсутствия авторитетов. В России же в большинстве случаев ничего этого нет. А на таком фоне воспитываются студенты, аспиранты, молодые учёные, и "ненаука" успешно воспроизводит сама себя. #политология

Есть ещё одна мысль, которая пришла мне в связи с обсуждением псевдонауки в государственном вузе. В политологии есть термин "захват государства" (state capture), который применяется к описанию ситуации подчинения государственных институтов интересам конкретных индивидов или групп. Не секрет, что подобное мы уже достаточно долго наблюдаем в России. И если наука и образование у нас по большей части существуют в рамках государственных учреждений, то есть вероятность, что они тоже подвержены риску быть захваченными. Это касается не только самих учреждений, но и принципов финансирования науки посредством государственных же фондов или квазигосударственной грантовой поддержки, когда, например, государственные корпорации, существующие в форме НКО, поддерживают прикладные или фундаментальные исследования. В группе риска здесь в первую очередь общественные науки, "захват" которых может быть использован для легитимации действий властных элит. Честно говоря, это уже и происходит или даже произошло.

Поверхностный поиск исследований этого феномена не дал результатов, что меня удивило - проблема же налицо. Буду рад, если кто-то подскажет, если есть какие-то работы на этот счет. Вообще, понятно, что это проблема автономности науки и образования, которая изучается в различных ракурсах. Но вот именно в контексте "захвата государства" мне найти ничего не удалось. А ведь на самом деле вопрос тут можно поставить и шире. Например, я уверен, что есть проблема "захвата науки" группами интересов, представляющими фармацевтический бизнес. Религиозные организации тоже используют лоббистские возможности и "захватывают науку и образование", открывая кафедры теологии в государственных вузах. Думаю, есть и другие области, где это возможно.
#политология #управлениенаукой

Авторы канала Политическая наука рассуждают о разных типах научных исследований в политологии. Действительно, по моему опыту, даже доктора наук часто ставят знак тождества между эмпирическими и прикладными исследованиями. Хотя по сути, это как "тёплое и мягкое". Если отталкиваться от результатов, то научные работы в общественных науках могут быть фундаментальными (на выходе вклад в теорию) и прикладными (итогом могут быть разработки, методики, рекомендации или базы данных). Понятно, что часто результатами научной работы могут быть и те, и другие, но всё равно какие-то из них будут базовыми, а другие вторичными для конкретного проекта.

С эмпирическими же данными часто приходится иметь дело в обоих случаях. Хотя заблуждение возникает именно в этой части: мол, если работа фундаментальная, то это чистая теория. Нет, вклад в теорию в большинстве случаев как раз и является результатом эмпирических исследований. Но проблема на самом деле ещё глубже. Многие думают, что прикладные - это любые исследования, где есть сбор и обработка эмпирических данных. Однако и это не совсем так.

Например, в общественном дискурсе применительно к опросам общественного мнения закрепилось такое понятие как социология. В результате людей, которые проводят опросы и обрабатывают данные, называют социологами. Но ведь из социологии здесь обычно есть только методы. Не называем же мы землемера математиком, хотя он знает геометрию и использует специальный инструментарий. А провизора в аптеке мы не называем учёным-химиком, хотя он знает и применяет технологию производства лекарств. Но вот почему-то людей, которые проводят опросы и делают на их основе описательные статистики и даже какие-то интерпретации, мы называем социологами, хотя в большинстве своём наукой они не занимаются. Обычно на выходе их работы нет ни приращения теории, ни каких-либо разработок. Правда, собираемые ими данные, естественно, могут быть использованы для фундаментальных и прикладных научных исследований.

То же самое и с политологами, о чём я много писал здесь. Большинство тех, кого вдруг стало принято называть политологом, не проводят научных исследований, ни фундаментальных, ни прикладных. Часто они лишь обладают какими-то познаниями в политологии, информацией (порой инсайдерской) о политических процессах и анализируют её в феноменологическом ключе. Хотя о чём это я? Если взять и отечественные научные политологические журналы, то там такое сплошь и рядом. Но это не значит, что там статьи с результатами фундаментальных или прикладных исследований. Это, просто, наука у нас в таком неважном состоянии.
#политология

В свете последних законотворческих новаций, которые имеют прямое влияние на политический процесс, решил взглянуть на пояснительные записки к разрабатываемым нормативным актам. Интересно, как авторы проектов решений, их помощники и эксперты аргументируют необходимость введения новых норм. К моему удивлению научных публикаций, где такие пояснительные записки были бы объектом анализа, не так много. А ведь это же кладезь полезной информации для политических исследований.

Я прочитал несколько таких документов, поэтому не претендую на репрезентативность наблюдений (если о ней вообще можно говорить в этом контексте). Но, в целом, обратил внимание на то, что стилистически в них много общего со слабыми академическими текстами: безосновательные нормативные суждения, отсутствие подтверждённых исследованиями аргументов, нарушение логических связей, "подгонка" тезисов под сформулированные заранее выводы и т.д. Всё это регулярно встречается в политологических курсовых, выпускных квалификационных работах и даже в статьях, публикуемых в научных журналах. Вот прямо хочется взять и в режиме рецензирования оставить замечания неизвестным авторам (см. несколько примеров в комментариях к этому посту).

Да-да, это мы, университетские преподаватели, закрываем глаза и ставим тройки за подобную чушь, лишь бы не видеть этих студентов на пересдаче и не ссориться с деканатом, для которого отчисление - это чуть ли не ЧП. Мы сами же публикуем такие "научные" статьи в "рецензируемых" журналах, но при этом удивляемся, что подобные тексты не принимают в нормальных зарубежных научных журналах. И, естественно, объясняем это русофобией редакторов и рецензентов. Кто же виноват, что наши выпускники потом пишут такие материалы, которыми обосновываются те или иные решения?
Кстати, когда я разбираю со студентами, как писать аналитические политические записки (policy papers), мы не только рассматриваем плохие и хорошие примеры, но и изучаем такие методические указания, как, допустим, британский Ensuring standards in the quality of legislation.

Но вернёмся к пояснительным запискам. Как я уже заметил, это огромный пласт данных для политологического анализа. Учитывая, что проблематика разработана слабо, здесь есть множество прекрасных ракурсов для исследования: от выявления логик аргументации в конкретных направлениях политики до поиска зависимостей между институциональными/режимными/социальными характеристиками и качеством нормотворческого процесса. А современная политическая наука уже имеет довольно разработанную методологию для таких исследований. Например, учёные предлагают целый спектр инструментов и подходов к контент-анализу в рамках legislative studies (1, 2, 3), с помощью которых можно выявить особенности и закономерности в содержании норм и сопровождающих документов.

При этом для политической науки не так важно, почему некоторые пояснительные записки написаны плохо: авторы думают, что их все равно никто не читает, и поэтому не стараются, или по-другому писать они не умеют, так как не научились аргументации в связи с неразвитой культурой дискуссии и доказательной политики. Но важно, что их качество само по себе является хорошим объектом для анализа и индикатором для ответа на многие другие политологические вопросы.
#методология #политология #публичноеуправление

(1) Slapin, J.B., Proksch, S.-O. 2014. Words as data: Content analysis in legislative studies. In The Oxford Handbook of Legislative Studies. Oxford University Press. doi: 10.1093/oxfordhb/9780199653010.013.0033
(2) Hall, M.A., Wright, R.F. 2008. Systematic Content Analysis of Judicial Opinions. Wake Forest Univ. Legal Studies Paper No. 913336. California Law Review, Vol. 96. 1st Annual Conference on Empirical Legal Studies Paper.
(3) Salehijam, M., 2018. The Value of Systematic Content Analysis in Legal Research. Tilburg Law Review, 23(1-2), pp.34–42. DOI: https://doi.org/10.5334/tilr.5

Время от времени в академических дискуссиях слышу от коллег в свой адрес иронично-покровительскую мысль, что со мной институционалистом всё ясно. Да, к институционализму в российской политической науке отношение смешанное. Изучение институтов - нормальная практика, но утверждения о качестве институтов как ключевом факторе политического развития, потенциала государства и экономического роста почти всегда вызывают множество критических замечаний. При этом часто дискуссии переходят из политологической в политическую плоскость, что негативно сказывается на содержании академического дискурса и научной аргументации.

Извините за тавтологию, но политизация политологии - это отдельная тема. В дискуссии же об институтах есть и онтологическое недопонимание. Я думаю, что быть институционалистом совсем не обязательно означает придерживаться позиции о примате институтов как условия экономического развития и качества публичного управления. Скорее, принято рассматривать их в качестве важнейших прокси и признавать, что на их формирование влияют и другие факторы. Более того, следуя позитивистской логике, можно сказать, что множество ограничений институционального подхода к политическому и экономическому развитию, которые лежат в культурной, географической и даже климатической плоскостях, делают его по-настоящему сильным. Как утверждал К. Поппер, чем больше теория запрещает, тем она лучше.

В этой связи интересную идею развивают коллеги во главе с К. Вельцелем, предложившим теорию "прохладной воды". Они находят подтверждения, что особенности социально-экономического развития, в том числе причины возвышения Запада в Новое время, стоит искать в особенностях экологической ниши в Северо-Западной Европе. Основной аргумент заключается в том, что обилие водных ресурсов в сочетании с умеренно прохладным климатом создает исключительно благоприятные возможности для развития человеческих сообществ (1). Интересно, что теория тестируется и на российском опыте. Пока почти все работы есть в виде препринтов, так что ждём журнальные публикации и монографию. А пока можно посмотреть запись семинара Центра исследований модернизации ЕУСПб «Геоклиматические основания модернизации: теория “прохладной воды” Кристиана Вельцеля и ее критика», где Андрей Щербак очень доступно излагает эту теорию.
#методология #политология

(1) Щербак А. (2021) Геоклиматические основания модернизации: теория «прохладнойводы» Кристиана Вельцеля и ее критика // Препринт М-84/21. Центр исследований
модернизации.

Один из критериев качества академического текста для меня - объём рецензии. Чем лучше курсовая/диссертация/статья, тем больше и подробнее рецензия. А слабые тексты, наоборот, оценивать очень сложно. Если ничего толкового в содержании нет, то и замечания носят общий характер и обычно умещаются на одну страницу.

Такая же история и со статьями, которые в последнее время стали популярным инструментом донесения позиции для ряда политиков. Когда спрашивают, что я думаю по поводу статей Медведева, Патрушева или Путина, я не могу сказать почти ничего об их содержании, так как похожи они на слабые курсовые работы. В студенческих текстах мы тоже не ждём серьёзных научных достижений, но хотим видеть качественный анализ фактов и данных, а также убедительную аргументацию. Более того, эти статьи как раз подаются с претензией на академичность, ведь их целевая аудитория - условный интеллектуальный класс (для остальных существуют новости и ток-шоу на ТВ). Но, как и плохие курсовые, они полны нормативных суждений, неаргументированных интерпретаций, тенденциозных выводов.

Поэтому, в целом, как у политического учёного у меня есть два соображения на этот счёт. Во-первых, такое низкое, с академической точки зрения, качество статей политиков - это индикатор состояния исторической и политической науки в России. Наверное же, какие-то ученые авторов статей консультируют в процессе подготовки? Или вообще пишут за них?
Во-вторых, что более важно для понимания политической составляющей, все статьи объединяет общая логика. Аргументация в них строится на релятивистском принципе отрицания объективной истины (у каждой стороны своя истина) и на отождествлении истинности с полезностью, то есть эпистемологическом прагматизме (истинно то, что полезно стороне в данный момент времени). И первое, и второе, кстати, характерны для отечественной политологии, которая, как я часто отмечаю, очень политизирована. И первое, и второе Бертран Рассел в сборнике эссе Let the People Think тесно связывал с тоталитаризмом (1).

В общем, раньше было лучше. Веселее, по крайней мере. Вот, например, цитаты из статьи Д. Медведева "Россия, вперед!" 12-летней давности:
Во-первых, мы станем одной из лидирующих стран по эффективности производства, транспортировки и использования энергии. Разработаем и выведем на внутренние и внешние рынки новые виды топлива. Во-вторых, сохраним и поднимем на новый качественный уровень ядерные технологии. В-третьих, российские специалисты будут совершенствовать информационные технологии, добьются серьёзного влияния на процессы развития глобальных общедоступных информационных сетей, используя суперкомпьютеры и другую необходимую материальную базу. В-четвёртых, мы будем располагать собственной наземной и космической инфраструктурой передачи всех видов информации; наши спутники будут «видеть» весь мир, помогать нашим гражданам и людям всех стран общаться, путешествовать, заниматься научными исследованиями, сельскохозяйственным и промышленным производством. В-пятых, Россия займёт передовые позиции в производстве отдельных видов медицинского оборудования, сверхсовременных средств диагностики, медикаментов для лечения вирусных, сердечно-сосудистых, онкологических и неврологических заболеваний.

Политическая система России также будет предельно открытой, гибкой и внутренне сложной. Она будет адекватна динамичной, подвижной, прозрачной и многомерной социальной структуре. Отвечать политической культуре свободных, обеспеченных, критически мыслящих, уверенных в себе людей.
#политология

(1) Russell, B. (1941). Let the People Think. London: Watts & Co.

В публичных дискуссиях регулярно всплывают популярные "теории", которые выдаются за научные. И если в естественных науках есть устойчивый консенсус относительно псевдонаучных концепций, а самим учёным с переменным успехом, но всё-таки удается противостоять гомеопатам, антиваксерам и другим персонажам, то в социальных науках дело обстоит сложнее.

Например, на днях в одной из политологических статей в очередной раз обнаружил, что автор в качестве теоретической рамки использует "окна Овертона". Да, эта "теория" очень популярна в качестве аргумента в социальных сетях и бытовых дискуссиях, так как многих она привлекает своей простотой и универсальностью. На мой взгляд, "теория" удачно ложится в основу часто встречающегося когнитивного искажения, которое мы знаем как предвзятость подтверждения (confirmation bias). Если захотеть, "окнами Овертона" можно объяснить любые трансформации общественного или политического дискурса. Но зачем же использовать концепцию, которая не имеет научного обоснования и не проверена эмпирически, в академических текстах?

Ради интереса сделал поисковый запрос в российском индексе научного цитирования elibrary.ru: "окно Овертона" встречается в 456 академических публикациях. Конечно, я не стал разбираться, в каком ключе используется этот термин в каждой из них. Но по своему опыту должен сказать, что некоторые российские ученые почему-то относятся к данной "теории" со всей серьёзностью и не стесняются упоминать её в научных дискуссиях или включать в учебные дисциплины.

К подобным популярным "теориям" в социальных науках, кстати, можно отнести и "пирамиду Маслоу" (РИНЦ по запросу даёт 2 556 публикаций). И хотя от концепции иерархии потребностей даже сам автор отказался ещё при жизни, спустя несколько десятилетий и обыватели, и эффективные менеджеры, и даже учёные часто апеллируют к пресловутой пирамиде. А ведь эта "теория" так же не нашла пока своего эмпирического подтверждения.

В общем, ничего удивительного, что такие "концепции" популярны в общественном дискурсе. Они существенно упрощают понимание сложных предметов, и поэтому так востребованы неспециалистами. Однако странно, что и в отечественных социальных науках до сих пор нет не только консенсуса относительно их ложности, но даже и дискуссии на этот счет.
#политология

Боюсь, что следующей целью в борьбе со свободой слова после журналистики станет академическая наука. Нормы управления посредством права имеют особенность выходить за рамки задач, для которых были созданы. И вполне вероятна ситуация, когда они будут применяться против "нежелательной науки". Особенно угроза реальна для журналов в области общественных наук, так как научные издания тоже регулируются законом "О СМИ" во всех его редакциях и всеми взаимосвязанными нормами.

Совсем недавно, например, я рецензировал рукопись статьи, где автор упоминал Фонд Борьбы с Кормлением. А ссылки на материалы из СМИ, попавших в разнообразные списки "иноагентов", вообще регулярно появляются в академических текстах по политический науке. Теперь же это превращается в какое-то минное поле: авторам и редакторам нужно будет следить за тем, как бы не упомянуть СМИ или организацию в тексте без ссылки на то, что они в одном из этих списков. Проколоться здесь будет несложно, так что многие журналы будут в группе риска. А избирательное применение норм может стать инструментом давления на редакции журналов: мол, не публикуйте "неправильные" статьи, а то накатаем на вас жалобу в Роскомнадзор. И на примере борьбы с исторической наукой мы знаем, какая политология и социология будут считаться неправильными.
#политология #управлениенаукой

В медиа широко разошлись результаты 31-й церемонии вручения Ig Nobel Prizes, которую у нас принято называть Шнобелевской премией. Приз по экономике в этом году получил Павло Блаватский за обнаружение того, что ожирение политиков может быть индикатором коррупции (1). Напомню, что присуждают её за исследования, которые "заставляют людей посмеяться, а потом подумать". Так вот, если с первым обычно всё в порядке, то со вторым не очень. За выходные и сегодняшнее утро я уже четыре раза услышал в разных вариациях: "учёные доказали, что чем толще политики, тем выше коррупция в стране".

Исследование на самом деле классное, но выводы его не такие громкие, как их представляют. Автор лишь предполагает, что результаты его анализа свидетельствуют о наличии взаимосвязи между особенностями физиологии политиков и уровнем коррупции. То есть индекс массы тела политиков может быть использован в качестве прокси-переменной для исследования политической коррупции.

Теперь к деталям. Допустим, что алгоритм, который использовался автором для оценки массы тела по фото, даёт хорошие результаты и адекватно оценивает индекс массы тела. Но сама выборка исследования довольно специфическая. Во-первых, речь идет только о пост-советском пространстве (15 бывших республик СССР). Во-вторых, анализируется индекс массы тела только министров (N=299). При этом не нужно ещё забывать и о том, что понятие "политик", даже применительно к пост-советским странам намного шире, чем "бюрократ". Я бы вообще не ставил знак тождества между политиками и даже топ-чиновниками в ряде стран из выборки (в том числе, в России), но оставим это в качестве дискуссионного аспекта.

Кроме того, автор находит статистически значимую корреляцию, но здесь тоже кроется ловушка восприятия научных исследований. Для многих, кто даже знаком с понятием корреляции, её наличие сразу "открывает глаза" на направление связи между двумя переменными. Но мы часто находимся в плену собственных искажений. Корреляция ещё не говорит о причинно-следственной связи. Поэтому можно лишь согласиться с автором исследования в том, что есть какая-то статистическая связь, а сам индекс массы тела политиков можно рассматривать в качестве прокси для изучения коррупции.

И ещё один момент, который может быть интересен не только в плоскости политической науки, но и в социальной психологии. Дело в том, что индексы коррупции по большей части основаны на её восприятии гражданами и экспертами. Методологически они устроены довольно точно, но использование субъективных оценок нужно учитывать. В научной работе всегда стоит искать альтернативные объяснения, поэтому у меня возникла ещё одна гипотеза. Может ли связь между двумя упомянутыми переменными иметь обратное направление? Согласно исследованиям (2, 3) люди склонны к негативным оценкам относительно полных индивидов, и даже имеет место стигматизация ожирения. Что если восприятие коррупции тоже находится под влиянием этого фактора? То есть граждане оценивая чиновников, которые в среднем выглядят полнее, чем среднестатистический соотечественник, приписывают им негативные черты, в том числе и склонность к коррупции.

Так что нужно заметить, что исследование П. Блаватского действительно интересное и, на мой взгляд, полностью заслуживает Шнобеля. Но при этом, как и многие другие научные работы, оно не столько даёт ответы, сколько заставляет задуматься о новых вопросах. Плохо это или хорошо, но наука работает именно так.
#методология #политология #юмор

(1) Blavatskyy, P. (2021). Obesity of politicians and corruption in post-Soviet countries. Econ Transit Institut Change. 29: 343– 356. https://doi.org/10.1111/ecot.12259
(2) Puhl R., Brownell, K.D. (2001). Bias, discrimination, and obesity. Obes Res. 9(12):788-805. doi: 10.1038/oby.2001.108
(3) Sikorski, C., Riedel, C., Luppa, M., Schulze, B., Werner, P., König, H.H., Riedel-Heller, S.G. (2012). Perception of overweight and obesity from different angles: a qualitative study. Scand J Public Health. 40(3):271-7. doi: 10.1177/1403494812443604

Политологи объявили неделю ответов на вопросы подписчиков.

Как отслеживать новые научные публикации в интересующей области?

1. Составить список из журналов и мониторить каждый новый выпуск.
В моём списке всего 5 отечественных журналов, но ещё я стараюсь отследить новые публикации ряда коллег в elibrary. Список зарубежных журналов состоит из 9 изданий по интересующей меня проблематике, а также 15 журналов, с наибольшим импакт-фактором по политологии, социологии и государственному управлению. У каждого журнала 2-4 выпуска в год, поэтому на мониторинг много времени не нужно. В среднем каждый месяц по названиям и аннотациям я отбираю здесь около 15 статей. Раньше было меньше, но в связи с тем, что веду канал, стал также обращать внимание на публикации, которые не относятся напрямую к моим текущим проектам.

2. Подписаться на email-рассылки по интересующей тематике.
Например, я получаю тематические рассылки от комитетов и групп в IPSA, ECPR, APSA, а также NBER. Таким образом, удается быть в курсе не только новых публикаций и рабочих текстов, но и планируемых научных мероприятий.

3. Подписаться на интересующих учёных и журналы в Twitter.
Кажется, что в России среди политологов и социологов Twitter недооценен в качестве инструмента академической коммуникации. Но на самом деле подписка на аккаунты ведущих журналов и учёных даёт возможность быть постоянно в курсе новых публикаций и дискуссий. Да, кроме новостей о свежих статьях в Twitter часто бывают очень содержательные треды. Такие, что в дискуссии принимают участие топовые учёные, которых редко можно встретить всех вместе в рамках одной панели или даже большой конференции. Серьёзно, некоторые треды вообще можно брать в качестве ориентира для эссе по самым актуальным проблемам общественных наук.

4. Когда нужно разобраться в научной литературе по конкретной теме, советую ещё инструменты, позволяющие отыскать связанные публикации. Например, я использую Connected papers. С его помощью можно найти не только смежные работы, но и понять, какие из них считаются наиболее значимыми для конкретной темы или области исследований.
#политология #ресурсыполитолога

За последний месяц я, как и многие коллеги, получил множество писем от зарубежных университетов, журналов и международных ассоциаций. В большинстве из них нас, российских учёных, информируют, что прекращают институциональное сотрудничество, но готовы продолжать совместную работу на уровне персональных контактов. Одновременно, есть и совершенно полярные стратегии. С одной стороны, открываются специальные позиции и гранты для исследователей из Украины, России и Беларуси. Кроме того, слышал, что на некоторых зарубежных конференциях даже освобождают российских участников от оплаты сборов в связи с блокировкой переводов. С другой стороны, есть и обратные примеры: об отказе публиковать статьи российских учёных пишут @ivoryzoo.

Многие российские коллеги негативно относятся к такой политике зарубежных организаций, считая это одним из проявлений кэнселинга или даже русофобии. Я тоже считаю такие действия контрпродуктивными, так как бьют они в первую очередь по простым учёным. При этом должен заметить, что с политологической точки зрения этому подходу есть объяснение. Подчеркну, что это именно объяснение, а не оправдание.

Во-первых, заметно, что есть только общая логика относительно прекращения партнёрства на уровне организаций. Но, в целом, многие тоже не очень-то понимают, как поступать. Поэтому и такой разброс в решениях, которые зависят от личных оценок происходящего и опыта сотрудничества с россиянами (чем больше и позитивнее опыт, тем больше шансов, что сотрудничество не прерывается).

Во-вторых, возможно, бремя решения будет перекинуто на самих российских ученых, которым придется выбирать между указанием места работы и продолжением научной кооперации. Именно это и неприемлемо для многих отечественных учёных, так как для грантов и премирования указание аффилиации обязательно. Но и здесь важно сделать одно существенное уточнение, чтобы объяснить логику зарубежных коллег.

Российские авторитарные элиты, захватившие органы власти, долгое время старались отождествить себя с государством. И делали это довольно успешно. Такое "врастание" элит не прошло мимо и научно-образовательной сферы, где подавляющее большинство организаций государственные. Подписание администрациями этих учреждений писем в поддержку "специальной операции" лишь подтверждает это наблюдение. Постоянным нарративом, формируемым сверху, стало то, что сотрудники, работающие на государство, не могут это государство критиковать. Так с молчаливого согласия учёных постепенно и происходит трансформация науки и образования из общественного блага в ресурс элит.

Но вообще-то, допустим, политолог, чья работа оплачена налогоплательщиками, как учёный должен быть честен со своим работодателем (налогоплательщиком). Поэтому если он пишет опираясь на научный аппарат, что авторитарные элиты захватили государство, то это не анти-, а самая настоящая прогосударственная позиция. И я считаю, что это нужно обязательно проговаривать в пику антинаучным тезисам элит, отождествляющих себя с государством.

Допускаю, что учёные из других областей могли об этом не задумываться, но мы, социальные исследователи, наверное, не могли не понимать сложившейся ситуации. Конечно, делать вид, что всё нормально, было удобно и очень рационально. Поэтому не стоит и удивляться нежеланию зарубежных коллег сотрудничать с учёными, имеющими аффилиацию в государственных учреждениях. Это лишь обратная сторона медали.
#управлениенаукой #политология