Два семинара CSMECCA

Напоминаю, что завтра в корпусе ВШЭ на Старой Басманной в 18:00 пройдёт научный семинар CSMECCA "Народы Северного Кавказа: мухаджирство, депортации, возвращение в XIX-XXI вв." в гибридном формате. Вся информация и регистрация здесь.

Также 24 апреля в 18:00 состоится семинар "Размечая территорию: Обзор и применение подходов пространственной криминологии в г. Астана и Алматы", будет проходить через Яндекс.Телемост. Информация и регистрация здесь.

Как мы можем подойти к вопросу распространения преступности в городе? Ответу на этот вопрос будет посвящена лекция Дмитрия Сереберенникова. Сначала слушатели узнают о различных подходах, используемых в пространственной криминологии для оценки пространственного распределения криминальных инцидентов. Во второй части будет обсуждаться пример такой работы — анализ "горячих точек" имущественной и насильственной преступности в двух городах Казахстана: Астаны и Алматы.

Докладчик: Дмитрий Серебренников, исследователь ИПП ЕУ СПб, Со-руководитель Школы социологии MIND (КазГЮУ), научный руководитель Kazakhstan Sociology Lab.

Приглашаю всех заинтересованных.

Поль Рикёр в Иране

В феврале 1995 г. Поль Рикёр по приглашению иранского Министерства иностранных дел прибыл в Иран. Его встретил лично министр иностранных дел Али-Акбар Велаяти. Фарадж Сарухи, секретарь редакции одного из влиятельных интеллектуальных журналов того времени, Адине, посетил Рикёра, и пообщался с ним при поддержке переводчика Мехди Кашигара. Сам Рикёр прочитал в Иране три лекции.

Первая лекция была в Офисе политических и международных отношений иранского МИДа называлась "Пустота политического тела и этика". В этой лекции Рикёр хотел обсудить с иранцами и сопоставить базовые концепции западной политической философии и сопоставить их с иранскими. Тут он сам хотел не только учить, но и учиться. В частности, одной из первых тем в рамках этой дискуссии была политическая власть как одна из необходимых структур политической жизни, и насколько человек является политическим животным по Аристотелю. Позже в ней он обсудил внутренние конфликты политического управления и необходимость гражданского чувства ответственности.

Вторая прошла в Фонде "Исламская энциклопедия", под названием "Воображение и правление". В ней он рассказывал об отношении между литературой и философией, и об одной общей проблеме: как творческое воображение может быть использовано как инструмент для изучения философских проблем таких как время и временной опыт человека. Также в ней он обсудил концепт правления, и также про аллегорический метод в искусстве и философии.

Третья лекция была в Ассоциации мудрости и философии, на тему "Память, забвение и история". В ней Рикёр обсуждал как коллективная идентичность создаётся памятью, проблемы памяти, а так же эффективность историков и критику истории как инструмент восстановления памяти.

Он подчёркивал один момент: различие между политической ответственностью политиков и философской работой политической философии. Для Рикёра "Ответственность политиков — это реальная и существующая ответственность, в то время как работа политической философии состоит в том, чтобы думать о проблемах политической власти."

Про литературу он говорил, что она "сама создает новые реальности, которых никогда не было. Литература — это искусственная и воображаемая история, и именно это повествование придает литературе ее силу. Литература — это не фотография реальности, а своего рода исследование сферы возможностей, и именно через это исследование и переосмысление реальности она обретает силу открывать в повседневной жизни новые пути, пути, которых еще не было. известно раньше. На самом деле повествование уводит литературу от реальности и возвращает ее к реальности."

Он также высказался о кризисе на Западе. В целом он призывал к осторожности, и говорил о том, что будущее неизвестно. "Никто не знает, что историки будут судить о нашем времени через тридцать лет." Помимо этого, Рикёр утверждал, что фокус мировой литературы смещается на незападный мир, в частности, на Латинскую Америку, и не видел в этом ничего плохого.

Для этого он приводил две причины. Первая состояла в том, что латиноамериканская литература подрывная, она борется с иностранным и колониальным влиянием. При этом в западном мире (Золя, Бальзак во Франции; Пушкин, Толстой в России) такую же роль литература играла в XIX веке, замещая недостаточно развитые социальные науки.

Вторая же состояла в том, что латиноамериканская литература уже сыграла свою роль как подрывная, и на тот момент стала более склонной к фэнтези, к темам любви и смерти, более характерным для западной литературы. В целом он радовался тому, что национальная литература стран становится мировой. В том числе потому что он благодаря этому не чувствует зависти, из-за того что его страна производит недостаточно литературы, и что ему приходится читать литературу других стран в переводе.

Источник: پل ریکور و فرج سرکوهی ؛ یک گفتگو و چند پرسش درباره ی قرائت نامتقارن تاریخ [Paul Ricoeur and Faraj Sarkohi; A conversation and some questions about the asymmetric reading of history]. February 1995. Adine Magazine. Archived by Passionofanna.

14 апреля на Факультете гуманитарных наук НИУ ВШЭ состоится День открытых дверей магистерских программ. Наш Институт классического Востока и античности представит программы «Классический и современный Восток», «Мусульманские миры в России (история и культура)», а также «Античная и восточная археология». Мероприятие пройдет онлайн. Здесь можно найти ссылку на форму регистрации, а здесь – посмотреть программу и найти интересующие вас направления. Приходите!

Исламизация экономики в иранских университетах

Весной 1979 г. сразу после смещения Мохаммеда Резы Пехлеви началось кратковременное освобождение иранских университетов от цензуры. Однако оно закончилось к апрелю 1980 г., когда Ассоциации исламских студентов начали требовать закрытия университетов для "исламского обновления", "культурной революции" и "исламского очищения". Многие неакадемические организации типа Корпуса стражей Исламской революции и Ассоциации станкостроителей Тебриза присоединились к этим требованиям. 5 июня все университеты были закрыты для исламизации академической системы.

За исламское обновление системы образования отвечал Совет культурной революции, чьими задачами была разработка новых учебных планов и подготовка новых учебников. В первую очередь это касалось пересмотра социальных и гуманитарных наук, особенно экономики, социологии, права, политической науки и психологии. Непосредственно за эту задачу отвечал Центр сотрудничества семинарий и университетов, который возглавлял аятолла Мухаммад Таги Месбах-Язди, преподаватель Семинарии Кума. Его непосредственной задачей было объединить две школы мысли - академическую и исламскую экономики, для создания новой исламской экономики.

Что касается изучения экономики в дореволюционном Иране, в современном виде её начали преподавать с 1960-х гг. в Университете Пехлеви в Ширазе и в Национальном университете Ирана в Тегеране на английском. Факультет экономики Тегеранского университета был создан в 1967 г. как результат борьбы между Факультетом права и Факультетом политической науки и экономики. Основной состав преподавателей нового факультета учился в Оксфорде, Кембридже, Парижском университете. В целом экономическое образование на всех иранских программах соответствовало американским стандартам того времени. Методологически тогда в стране преобладал неокейнсианский подход, активно переводились соответствующие учебники, что финансировалось из специального фонда Организации плана и бюджета. Помимо этого, существовало широкое неакадемическое направление публикаций в основном из левой мысли. В целом оба направления: мейнстрим и критическая политическая экономия, были очень ограниченными и недостаточно развитыми.

Первые дискуссии об исламской экономике начались в Иране в 1978 г. Одним из её предтечей был Али Шариати, который использовал классовый анализ по форме, содержанию и языку радикально отличавшийся от марксистского. Ещё одной группой были моджахедины, опиравшиеся на марксистский язык. Также значимую роль играл Пейман Хабибулла, также комбинировавший ислам и экономику, основанную на марксистских идеях.

Помимо них, после Исламской революции 1979 г. появился интеллектуал Мухаммад Бакир Садр, выступающий за систему, во многом похожую на современный капитализм, где государство является регулятором и координатором.

Официальная послереволюционная версия исламской экономики, предложенная в манифесте 1984 г., базировалась на традиционном исламском праве, которое исламские юристы находили совместимым с рыночной системой и исламской экономикой. Они подчёркивали необходимость экономического роста, а извлечение прибыли было легитимным исламскими мотивом. Целью новой исламской экономики было объявлено достижение максимального благосостояния. При этом государство должно ограничивать индивидуальные права из-за недостатка ресурсов. В целом этот взгляд исламских юристов покоился на двух допущениях из неоклассической экономической теории: 1) недостатке ресурсов и 2) легитимности извлечения прибыли.

В 1984 г. согласно этому манифесту Центр культурной революции предложил новые учебные планы. В 1991 г. вышла новая, доработанная версия этих планов. Согласно меморандуму Министерства культуры и высшего образования, целью экономических программ является подготовка экспертов, которые должны: 1) иметь исламское мировоззрение и образ мышления, соответствующие основам исламской экономики; 2) мочь анализировать проблемы государственных и частных предприятий и сможет сотрудничать со старшими экспертами по этим вопросам; 3) мочь брать на себя ответственность на различных уровнях управления в государственных и частных предприятиях; и 4) иметь достаточный опыт для получения последипломного образования.

Программа состояла из 144 кредитов, 8 семестров, 17 недель в каждом. В сумме в них было 23 кредита общего образования, 81 - основных курсов по экономике, 40 - в по специализации. Специализациями были экономическая теория, экономика бизнеса, экономика транспорта, деньги и банковское дело, сельскохозяйственная экономика.

И содержание учебного плана, и его структура, и характер предметов по сути были как в университетах США. Такая ситуация может быть объяснена тем, что директор Экономического отдела Центра культурной революции получил PhD по экономике в США и работал в Государственном университете Кливленда до того, как стать членом Совета в 1980 г. В целом структура и курсы программ по экономике после Исламской революции 1979 г. изменились мало. Единственным исключением были курсы, критикующие мировой порядок, связанные с теорией зависимости и теориями империализма.

С ослаблением влияния исламской экономики в политике, либерализации Хашеми-Рафсанджани и Хатами, а также сменой поколений иранских студентов, исламская идеология перестала доминировать в иранском высшем образовании. Таким образом экономический мейнстрим освободился от теологических и идеологических ограничений. Иронично, что попытка создать новую исламскую экономику по факту привела к ещё большей американизации экономики как науки в Иране.

Источник: Behdad, Sohrab. 1995. Islamization of economics in Iranian universities. // International Journal of Middle East Studies. Vol. 27. No. 2. P. 193-217.

Рабочее движение в Абадане 1940-х гг.

История иранского рабочего движения сильно связано с Туде (Коммунистической партией Ирана) и её аффилированными профсоюзами до такой степени, что успехи и провалы рабочего движения обычно идентифицируются с самой Туде - от пика 1946 г. до подавления и объявления партии вне закона в 1949 г. Этот нарратив, однако, игнорирует подпольное рабочее движение, а также мотивацию нефтяных рабочих поддерживать эти подпольные объединения, хотя они жестоко подавлялись.

Особую роль в рабочем движении шахского Ирана играл город Абадан, из-за влияния Англо-Иранской нефтяной компании (АИНК) - именно в нём располагался её иранский офис и основная масса сотрудников и управлений. Большое влияние на местный социальный порядок оказывала иерархия: 1) европейские сотрудники с большим количеством привилегий; 2) офисные и технические сотрудники, в основном иранцы; 3) иранские в основном рабочие и ремесленники. Такая иерархия привела к возникновению у рабочих особой идентичности - рабочих, пришедших из отдалённых сельских территорий чтобы работать в современной промышленности, оставив за спиной своё прошлою и свою традиционную идентичность (племенную, региональную, этническую). Формирование этой идентичности, а также модернизация и агрессивный националистический дискурс при Резе-шахе Пехлеви привели к возникновению профсоюзов в Абадане, которые сами использовали национализм как идеологию.

В начале Второй мировой войны Абадан страдал из-за проблем с поставками нефти - основной путь через Суэцкий канал был заблокирован, потому британские корабли огибали Мыс Доброй Надежды на юге Африки. Это также привело к снижению продуктивности АИНК. Однако уже к середине 1940-х гг. в этом городе были крупнейшие на тот момент НПЗ в мире.

При этом городская инфраструктура развивалась крайне слабо. Большая часть иранских сотрудников компании сильно страдала из-за крайне высоких цен на жильё даже в соседних деревнях и городах. Многие сотрудники спали в самодельных убежищах и домах около базара или дверей завода. Зарплаты также не соответствовали постоянно девальвирующемуся курсу иранского риала, что приводило к падению реальных зарплат. Ещё одной проблемой была неэффективная полиция, которая не могла разрешать конфликты и следить за сохранением правопорядка в городе, что приводило к регулярным дракам.

Всё это создало почву, на которой быстро набрала популярность Туде. Туде ориентировалась на трудовые и социальные права, что позволило ей получить массовую поддержку среди интеллектуалов, среднего класса, рабочих, разных этнических групп и меньшинств. Однако партия не смогла создать устойчивую организацию в Хузестане в целом и в Абадане в частности из-за ограничений, которые накладывали военные.

Помимо Туде, в Абадане также функционировали Союз иранских рабочих (создан в 1944 г.), Иранский союз рабочих и земледельцев, Объединённый союз рабочих провинции Хузестан. Параллельно зонтичная организация Туде, Центральный союз федеративных профсоюзов (ЦСФП) значительно усилился. Он проводил агрессивные, порой насильственные кампании для объединения под своим контролем независимых профсоюзов. Его действия приводили не только к изменению на политической арене внутри страны, но также и усиливали разделение по оси лево-право, но также способствовали опубличиванию связей между СССР, Туде и ЦСФП. Действия ЦСФП в итоге привели к созданию Хузестанского объединённого совета рабочих и трудящихся (ХОС). Однако в итоге попытки Туде и ХОС добиться какого-то коллективного действия провалились, в основном из-за действий АИНК.

После Второй мировой Департамент безопасности АИНК обнаружил, что Туде достаточно активно действует среди рабочих компании. Она собирала информацию, писала доклады о компании и общей ситуации в Абадане.

В 1946 г. жизнь рабочего движения сильно облегчилась из-за назначения нового министра Ахмада Кавама, лояльно относящегося к левому движению. ХОС в связи с этим возобновила свои действия по вовлечению рабочих в свою деятельность. К середине 1946 г. ЦСФП представлял из себя коалицию с около 270 тысяч членов, из которых 45 тысяч были нефтяными рабочими. Между мартом и августом 1946 г. рабочее движение проводило достаточно активные демонстрации, однако в середине августа руководство ЦСФП и ХОС было арестовано за организацию насильственных столкновений. К концу ноября штабы Туде были закрыты, также были арестованы лидеры этой партии и известные активисты. Так что к концу 1946 г. рабочее движение ушло в подполье.

В марте 1947 г. ХОС и Туде создали теневой комитет и реорганизовали управление в Абадане. АИНК также изменила свою политику и создала зависимые от государства профсоюзы типа Союза синдикатов иранских рабочих, которые позволяли получать компании обратную связь безопасным для неё путём. Такие профсоюзы получали существенную поддержку от АИНК, Министерства труда и местного правительства. Однако такие профсоюзы не смогли выдержать конкуренции с ХОС и Туде: члены ХОС проникали в них, занимались саботажем и т.д. АИНК и Министерство труда также создавали Фабричные советы, целью которых было разрешение конфликтов между рабочими и менеджментов заводов. В целом все попытки АИНК подорвать авторитет ХОС и Туде провалились.

Почему так произошло? Во-первых, дискриминация сотрудников по этническому и социальному происхождению в Абадане никуда не делась. Во-вторых, рабочие стремились сохранить дух сопротивления в городе. В-третьих, отказ сотрудничать с АИНК и соответствующими профсоюзами был для них актом поддержки Туде и ХОС.

Постоянная ненависть рабочих к АИНК и сохранение верности Туде и ХОС создали к началу 1950-х гг. условия, когда Национальный фронт смог воспользоваться уже готовой платформой и инфраструктурой, что в том числе привело к возникновению Движения за национализацию нефти в 1951 г.

Источник: Zagagi, Nimrod. 2020. An Oasis of Radicalism: The Labor Movement in Abadan in the 1940s. // Iranian Studies. Vol. 53. No. 5-6. P. 847-872.

Религия и политика в Иране на примере шиитских семинарий

В Иране существует постоянный конфликт между правящим духовенством и традиционной шиитской ортодоксией. Например, в 2018 г. один из ведущих теоретиков государственного шиизма Хасан Рахимпур-Азгади, выступил с речью в Куме. В ней он обвинил Верховного руководителя в том, что тот поддерживает разделение религии и политики. Он говорил о том, что руководство страны ограничивает для него возможность преподавать и писать на тему молитв и неполитической юриспруденции.

Этот инцидент, наравне со многими другими, является одним из проявлений конфликта, указанного в самом начале. Правящее духовенство после Исламской революции систематически стремилось превратить шиитские семинарии в неэффективные организации, однозначно поддерживающие правящий режим. Фактической целью режима Исламской республики стало превращение гибкого, плюрального и независимого шиитского духовенства в подчинённое государству и зависимое от государства.

Тут важно понимать, что государственнический шиизм был редкостью до революции. После 1979 г. его сторонники начали подрывать традиционную ортодоксию, согласно которой духовенство должно находиться вне политики. Помимо этого, захват власти шиитским духовенством - крайне редкое явление в истории. Что-то подобное в последний раз было в 656-661 г., когда мусульманами правили первые два из двенадцати имамов, Али и Хасан. Плюс шиизм тогда боролся с марксизмом, национализмом и либерализмом, которые сильно развились в дореволюционном Иране.

Представители нового режима также активно боролись с духовенством, выступающим против государственнической версии шиизма. Например, аятолла Шариатмадари (1905-1986) публично выступил против концепции велайятэ факих, за что его посадили в тюрьму в 1982 г., где он пробыл до самой своей смерти.

Духовенство правящего режима также активно стремилось преобразовать традиционный религиозный истеблишмент в лояльный аппарат. Для этого оно бюрократизировало систему образования в семинариях, подчинило себе их финансовую систему и начало контролировать деятельность духовенства посредством института марджаата (высший религиозный титул шиитского духовенства).

Традиционно, образование в семинариях обладало гибкой структурой, основанной на полностью добровольном участии в нём студентов. Не существовало никаких формализованных процедур принятия и оценивания студентов, отсутствовали сертификаты и документы, подтверждающие получение образования в семинариях.

После смерти аятоллы Хомейни в 1989 г. и прихода к власти Али Хаменеи, началась трансформация этой системы. В 1992 г., после посещения Семинарии Кума, он призвал создать централизованный аппарат управления. В мае того же года был создан Верховный совет семинарий. Этот совет предложил в своей программе: а) создать дисциплинарную систему; б) бюрократизировать механизмы проповеди и пропаганды; в) систематизировать качество религиозных ритуалов; г) модифицировать финансовую конфигурацию семинарий через распределение государственного финансирования. Также вводился полноценный учебный план с расписанием, экзаменами и т.д.

В 2003 г. было создано Управление центрами профессиональных предметов при семинарии. Эта организация контролирует деятельность институтов высшего образования при семинариях. На 2020 г. в Куме был 21 такой институт, и ещё 29 по всем остальным городам страны. Благодаря этому управлению студенты могут одновременно учиться в университете на любой специальности по социальным наукам и в семинарии, и получить два диплома по этим направлениям.

Что касается финансовой независимости, то до 1979 г. семинарии не находились под чьим-либо контролем. Однако после Исламской революции государство начало влиять на распределение стипендий студентам посредством своего регулирования. В 1991 г. был создан Служебный центр семинарий, отвечающий за масштабную поддержку студентов и духовенства, включая кредиты, ипотеку, социальное страхование, свадебные подарки и т.д. В 2017 г. президент Хасан Роухани впервые представил законопроект о бюджете, в котором было детально прописано распределение денег семинариям и религиозным институтам в целом. Он вызвал сильные дебаты, в первую очередь из-за экономического кризиса.

Наконец, ещё одним способом влияния на духовенство стал институт марджаата. После революции довольно большая часть духовенства отказалась участвовать в политике и поддерживать государственнический шиизм. Чтобы найти новых людей для занятиях государственных должностей, аятолле Хомейни пришлось опираться на молодое духовенство без значимых статусов. Также для контроля над назначением новых марджа Общество преподавателей семинарий Кума фактически захватило контроль над процедурой их номинирования. Попытка оказалась не очень удачной, однако сам её факт показателен.

В целом за последние 45 лет правящее духовенство целенаправленно вмешивалось во внутреннюю динамику семинарий, ставило их под финансовый и бюрократический контроль, а также попыталось подчинить себе процедуру номинирования марджа. В целом оно достигло успеха по большей части этих направлений. Парадоксальным образом, единственным крупным центром независимой шиитской мысли сейчас является семинария Наджафа в Ираке, куда не может дотянуться государственнический шиизм Исламской республики.

Источник: Ghobadzadeh, Naser; Akbarzadeh, Shahram. 2020. Religionization of politics in Iran: Shi’i seminaries as the bastion of resistance. // Middle Eastern Studies. Vol. 56. No. 4. P. 570–584.

Семинария Кума

👑 х 🇮🇷
Лекция «От царской книги к национальному эпосу: как Фирдоуси стал главным поэтом Ирана?»

ЦВЛ РГБ и Фонд ибн Сины приглашают на лекцию об истории восприятия национального иранского эпоса «Шахнаме» Абу-л-Касима Фирдоуси

Лектор — Максим Алонцев, кандидат филологических наук, доцент и учёный секретарь Института классического Востока и античности НИУ ВШЭ, автор канала «Pax Iranica»

15 мая / среда
18:00
конференц-зал ЦВЛ

узнать подробности и зарегистрироваться

Экономика кочевого хозяйства в Иране первой половины 1960-х гг.

Кочевое хозяйство практическую всю историю Ближнего Востока играло в нём довольно важную экономическую роль. В Иране ситуация была примерно как и везде. В начале 1960-х гг. продукция домашнего скота составляла треть от всего ненефтяного экспорта страны, как и ВВП.

Отгонное скотоводство также было одним из способов выживания и рациональной и целесообразной формой использования земли. Оно способствовало относительному богатству и процветанию кочевников и полукочевников по сравнению с крестьянами.

Диета иранцев того времени была очень ограничена в плане доступа к животным жирам и протеину, продукция кочевого хозяйства не могла удовлетворить на неё спрос. При этом спрос на шерсть, кожу и другие товары за рубежом был не очень силён в тот период, потому они не приносили большие заработки стране.

Самих же скотоводов можно условно разделить на три большие группы:
1. Коммерческие, крупномасштабные животноводы.
2. Частные домохозяйства сельских жителей.
3. Кочевые хозяйства
3.1. "Бродячие" кочевники.
3.2. "Ближние" кочевники.
3.3. "Дальние" кочевники.

Крупным животноводам принадлежало 75-80% коров во всей стране, и практически никаких овец и коз. Они располагались поблизости от крупных городов, в основном от Тегерана.

Частные домохозяйства обычно маленькие, пастбища располагались на расстоянии 5-10 километров от деревень. На семью в среднем приходилось 4-8 овец и коз, в основном последних.

"Бродячие" кочевники являлись кочевниками в истинном значении этого слова. Их число составляло около 200-400 тысяч на востоке Ирана, на территории современной провинции Систан и Белуджистан. Их натуральное хозяйство имело только местное значение, при этом они были довольно богатыми, чему способствовала пышная растительность этой территории.

"Ближние" кочевники жили на северо-западном Иране и в Курдистане, их миграция составляла 20-30 километров по долине. Они производили товары для текущего потребления, типа молока и йогуртов. Товары для продажи типа сыра они делали гораздо реже из-за недостатка топлива.

"Дальние" кочевники являются наиболее показательной формой кочевничества, поскольку они могли путешествовать за год на расстояние более тысячи километров.

Количество кочевников примерно оценивалось как минимум в 1.5 млн человек из 21 млн иранцев в целом. Примерное количество скота у них оценивалось в 15 млн животных, то есть 40%+ всех овец и коз страны, возможно 45-65%. Также они владели 20% коров и всеми верблюдами, хотя у них была малая коммерческая значимость.

У экономики кочевого хозяйства было две важных особенности. Первая - смешивание овец и коз. При этом овцы были более экономически выгодны из-за шерсти и ягнят, чем козлята и козья шерсть. Вторая - цикличность экономики, "бум и падение" из-за влияния природных условий и болезней. Этот цикл структурно ослаблял кочевое хозяйство, и не было никаких способов его преодолеть.

Кочевники для руководства Ирана начиная с Реза-шаха определялись как проблема, и оно предпринимало много усилий чтобы перевести их к оседлому образу жизни. Для этого в действие было введено две программы. Согласно первой предполагалось превратить 400 гектаров засушливой земли в сельскохозяйственную, что привело бы к увеличению урожая на 240 тонн зерна ежегодно. Вторая программа же предусматривала создание службы развития пастбищ и сохранения лесов.

В целом из первой половины 1960-х гг. казалось, что кочевое хозяйство со временем потеряет своё влияние, а кочевники исчезнут или почти исчезнут. Так оно и произошло.

Источник: Stauffer, Thomas R. 1965. The Economics of Nomadism in Iran. // Middle East Journal. Vol. 19. No. 3. P. 284-302