Наслушавшись этих рассказов, я играл с братьями в запорожские битвы. Играли мы в овраге за усадьбой, где густо рос около плетня чертополох – будяк. Красные его цветы и листья с колючками издавали в жару приторный запах. Облака останавливались в небе над оврагом – ленивые и пышные, настоящие украинские облака. И такова сила детских впечатлений, что с тех пор все битвы с поляками и турками были связаны в моем воображении с диким полем, заросшим чертополохом, с пыльным его дурманом. А самые цветы чертополоха были похожи на сгустки казацкой крови.
С годами запорожская буйность потускнела. Во времена моего детства она сказывалась только в многолетних и разорительных тяжбах с графиней Браницкой из-за каждого клочка земли, в упорном браконьерстве и казачьих песнях – думках. Их пел нам, своим внучатам, дед мой Максим Григорьевич.
Маленький, седой, с бесцветными добрыми глазами, он все лето жил на пасеке за левадой – отсиживался там от гневного характера моей бабки-турчанки.
В давние времена дед был чумаком. Он ходил на волах в Перекоп и Армянск за солью и сушеной рыбой. От него я впервые услышал, что где-то за голубыми и золотыми степями «Катеринославщины» и Херсонщины лежит райская крымская земля.
До того как дед стал чумаком, он служил в николаевской армии, был на турецкой войне, попал в плен и привез из плена, из города Казанлыка во Фракии, жену – красавицу турчанку. Звали ее Фатьма. Выйдя за деда, она приняла христианство и новое имя – Гонората.
Бабушку-турчанку мы боялись не меньше, чем дед, и старались не попадаться ей на глаза.
Дед, сидя около шалаша, среди желтых цветов тыквы, напевал дребезжащим тенорком казачьи думки и чумацкие песни или рассказывал всяческие истории.
Я любил чумацкие песни за их заунывность. Такие песни можно было петь часами под скрип колес, валяясь на возу и глядя в небо. Казацкие же песни всегда вызывали непонятную грусть. Они казались мне то плачем невольников, закованных в турецкие цепи – кайданы, то широким походным напевом под топот лошадиных копыт.
Чего только не пел дед! Чаще всего он пел любимую нашу песню:
Засвистали козаченьки
В поход с полуночи.
Заплакала Марусенька
Свои ясны очи.
Паустовский Константин Георгиевич, "Повесть о жизни. Дедушка мой Максим Григорьевич", 1945-1963 годы.
#Паустовский #Россия #цитаты
✍️ Безвременник прекрасный
С годами запорожская буйность потускнела. Во времена моего детства она сказывалась только в многолетних и разорительных тяжбах с графиней Браницкой из-за каждого клочка земли, в упорном браконьерстве и казачьих песнях – думках. Их пел нам, своим внучатам, дед мой Максим Григорьевич.
Маленький, седой, с бесцветными добрыми глазами, он все лето жил на пасеке за левадой – отсиживался там от гневного характера моей бабки-турчанки.
В давние времена дед был чумаком. Он ходил на волах в Перекоп и Армянск за солью и сушеной рыбой. От него я впервые услышал, что где-то за голубыми и золотыми степями «Катеринославщины» и Херсонщины лежит райская крымская земля.
До того как дед стал чумаком, он служил в николаевской армии, был на турецкой войне, попал в плен и привез из плена, из города Казанлыка во Фракии, жену – красавицу турчанку. Звали ее Фатьма. Выйдя за деда, она приняла христианство и новое имя – Гонората.
Бабушку-турчанку мы боялись не меньше, чем дед, и старались не попадаться ей на глаза.
Дед, сидя около шалаша, среди желтых цветов тыквы, напевал дребезжащим тенорком казачьи думки и чумацкие песни или рассказывал всяческие истории.
Я любил чумацкие песни за их заунывность. Такие песни можно было петь часами под скрип колес, валяясь на возу и глядя в небо. Казацкие же песни всегда вызывали непонятную грусть. Они казались мне то плачем невольников, закованных в турецкие цепи – кайданы, то широким походным напевом под топот лошадиных копыт.
Чего только не пел дед! Чаще всего он пел любимую нашу песню:
Засвистали козаченьки
В поход с полуночи.
Заплакала Марусенька
Свои ясны очи.
Паустовский Константин Георгиевич, "Повесть о жизни. Дедушка мой Максим Григорьевич", 1945-1963 годы.
#Паустовский #Россия #цитаты
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Сказка - ложь, да в ней намёк... 🎞
Мультфильм по сценарию Ирины Марголиной, режиссура Елена Пророкова, "Союзмульфильм"
#мультипликация #анимация #Россия
✍️ Безвременник прекрасный
https://rutube.ru/video/1be792f6b846e0c3e9ee8cb825b5e017/?r=a
Мультфильм по сценарию Ирины Марголиной, режиссура Елена Пророкова, "Союзмульфильм"
#мультипликация #анимация #Россия
https://rutube.ru/video/1be792f6b846e0c3e9ee8cb825b5e017/?r=a
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
RUTUBE
Сказка о глупом муже
Мудрым и терпеливым женщинам посвящается
Живые пейзажи Вячеслава Акаева; холст, масло.
---
Дух мой, пленённый неведомой силой,—
Сном или бредом,—
Уводит из жизни, и тленной и милой,
Таинственным следом.
Родимый язык мой,— от предков наследство,—
Звучит мне невнятно;
И всё, что любила я с первого детства,
Душе непонятно.
Но недра земли, и высокие горы,
И звери, и злаки,
Морские пучины и неба просторы,—
Всё тайные знаки.
И знакам таинственным чутко я внемлю,
В душе сочетая
Усталую, тихую, чёрную землю
С равнинами рая.
Монахиня Мария (Елизавета Кузьмина-Караваева), 1916 год.
#Акаев #КузьминаКараваева #Россия #живопись #стихи
✍️ Безвременник прекрасный
---
Дух мой, пленённый неведомой силой,—
Сном или бредом,—
Уводит из жизни, и тленной и милой,
Таинственным следом.
Родимый язык мой,— от предков наследство,—
Звучит мне невнятно;
И всё, что любила я с первого детства,
Душе непонятно.
Но недра земли, и высокие горы,
И звери, и злаки,
Морские пучины и неба просторы,—
Всё тайные знаки.
И знакам таинственным чутко я внемлю,
В душе сочетая
Усталую, тихую, чёрную землю
С равнинами рая.
Монахиня Мария (Елизавета Кузьмина-Караваева), 1916 год.
#Акаев #КузьминаКараваева #Россия #живопись #стихи
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Впереди, у самой дороги, горел костер; пламени уже не было, светились одни красные уголья. Слышно было, как жевали лошади. В потемках обозначились две подводы – одна с бочкой, другая пониже, с мешками, и два человека: один вел лошадь, чтобы запрягать, другой стоял около костра неподвижно, заложив назад руки. Заворчала около подводы собака. Тот, который вел лошадь, остановился и сказал:
–Словно кто идет по дороге.
–Шарик, молчи!– крикнул другой на собаку.
И по голосу можно было понять, что этот другой был старик. Липа остановилась и сказала:
–Бог в помощь!
Старик подошел к ней и ответил не сразу:
–Здравствуй!
–Ваша собачка не порвет, дедушка?
–Ничего, иди. Не тронет.
–Я в больнице была,– сказала Липа, помолчав.– Сыночек у меня там помер. Вот домой несу.
Должно быть, старику было неприятно слышать это, потому что он отошел и проговорил торопливо:
–Это ничего, милая. Божья воля. Копаешься, парень!– сказал он, обернувшись к спутнику.– Ты бы поживей.
–Твоей дуги нету,– сказал парень.– Не видать.
–Прямой ты Вавила.
Старик поднял уголек, раздул – осветились только его глаза и нос, потом, когда отыскали дугу, подошел с огнем к Липе и взглянул на нее; и взгляд его выражал сострадание и нежность.
–Ты мать,– сказал он.– Всякой матери свое дитё жалко.
И при этом вздохнул и покачал головой. Вавила бросил что-то на огонь, притоптал – и тотчас же стало очень темно; видение исчезло, и по-прежнему было только поле, небо со звездами, да шумели птицы, мешая друг другу спать. И коростель кричал, казалось, на том самом месте, где был костер.
Но прошла минута, и опять были видны и подводы, и старик, и длинный Вавила. Телеги скрипели, выезжая на дорогу.
–Вы святые?– спросила Липа у старика.
–Нет. Мы из Фирсанова.
–Ты давеча взглянул на меня, а сердце мое помягчило. И парень тихий. Я и подумала: это, должно, святые.
–Тебе далече ли?
–В Уклеево.
–Садись, подвезем до Кузьменок. Тебе там прямо, нам влево.
Вавила сел на подводу с бочкой, старик и Липа сели на другую. Поехали шагом, Вавила впереди.
–Мой сыночек весь день мучился,– сказала Липа.– Глядит своими глазочками и молчит, и хочет сказать и не может. Господи батюшка, Царица Небесная! Я с горя так всё и падала на пол. Стою и упаду возле кровати. И скажи мне, дедушка, зачем маленькому перед смертью мучиться? Когда мучается большой человек, мужик или женщина, то грехи прощаются, а зачем маленькому, когда у него нет грехов? Зачем?
–А кто ж его знает!– ответил старик.
Проехали с полчаса молча.
–Всего знать нельзя, зачем да как,– сказал старик.– Птице положено не четыре крыла, а два, потому что и на двух лететь способно; так и человеку положено знать не всё, а только половину или четверть. Сколько надо ему знать, чтоб прожить, столько и знает.
–Мне, дедушка, идти пешком легче. А теперь сердце трясется.
–Ничего. Сиди.
Старик зевнул и перекрестил рот.
–Ничего…– повторил он.– Твое горе с полгоря. Жизнь долгая – будет еще и хорошего, и дурного, всего будет. Велика матушка Россия!– сказал он и поглядел в обе стороны.– Я во всей России был и всё в ней видел, и ты моему слову верь, милая. Будет и хорошее, будет и дурное. Я ходоком в Сибирь ходил, и на Амуре был, и на Алтае, и в Сибирь переселился, землю там пахал, соскучился потом по матушке России и назад вернулся в родную деревню. Назад в Россию пешком шли; и помню, плывем мы на пароме, а я худой-худой, рваный весь, босой, озяб, сосу корку, а проезжий господин тут какой-то на пароме,– если помер, то царство ему небесное,– глядит на меня жалостно, слезы текут. «Эх, говорит, хлеб твой черный, дни твои черные…» А домой приехал, как говорится, ни кола, ни двора; баба была, да в Сибири осталась, закопали. Так, в батраках живу. А что ж? Скажу тебе: потом было и дурное, было и хорошее. Вот и помирать не хочется, милая, еще бы годочков двадцать пожил; значит, хорошего было больше. А велика матушка Россия!– сказал он и опять посмотрел в стороны и оглянулся.
Антон Павлович Чехов, "В овраге", 1899 год.
#Чехов #Россия #цитаты
✍️ Безвременник прекрасный
–Словно кто идет по дороге.
–Шарик, молчи!– крикнул другой на собаку.
И по голосу можно было понять, что этот другой был старик. Липа остановилась и сказала:
–Бог в помощь!
Старик подошел к ней и ответил не сразу:
–Здравствуй!
–Ваша собачка не порвет, дедушка?
–Ничего, иди. Не тронет.
–Я в больнице была,– сказала Липа, помолчав.– Сыночек у меня там помер. Вот домой несу.
Должно быть, старику было неприятно слышать это, потому что он отошел и проговорил торопливо:
–Это ничего, милая. Божья воля. Копаешься, парень!– сказал он, обернувшись к спутнику.– Ты бы поживей.
–Твоей дуги нету,– сказал парень.– Не видать.
–Прямой ты Вавила.
Старик поднял уголек, раздул – осветились только его глаза и нос, потом, когда отыскали дугу, подошел с огнем к Липе и взглянул на нее; и взгляд его выражал сострадание и нежность.
–Ты мать,– сказал он.– Всякой матери свое дитё жалко.
И при этом вздохнул и покачал головой. Вавила бросил что-то на огонь, притоптал – и тотчас же стало очень темно; видение исчезло, и по-прежнему было только поле, небо со звездами, да шумели птицы, мешая друг другу спать. И коростель кричал, казалось, на том самом месте, где был костер.
Но прошла минута, и опять были видны и подводы, и старик, и длинный Вавила. Телеги скрипели, выезжая на дорогу.
–Вы святые?– спросила Липа у старика.
–Нет. Мы из Фирсанова.
–Ты давеча взглянул на меня, а сердце мое помягчило. И парень тихий. Я и подумала: это, должно, святые.
–Тебе далече ли?
–В Уклеево.
–Садись, подвезем до Кузьменок. Тебе там прямо, нам влево.
Вавила сел на подводу с бочкой, старик и Липа сели на другую. Поехали шагом, Вавила впереди.
–Мой сыночек весь день мучился,– сказала Липа.– Глядит своими глазочками и молчит, и хочет сказать и не может. Господи батюшка, Царица Небесная! Я с горя так всё и падала на пол. Стою и упаду возле кровати. И скажи мне, дедушка, зачем маленькому перед смертью мучиться? Когда мучается большой человек, мужик или женщина, то грехи прощаются, а зачем маленькому, когда у него нет грехов? Зачем?
–А кто ж его знает!– ответил старик.
Проехали с полчаса молча.
–Всего знать нельзя, зачем да как,– сказал старик.– Птице положено не четыре крыла, а два, потому что и на двух лететь способно; так и человеку положено знать не всё, а только половину или четверть. Сколько надо ему знать, чтоб прожить, столько и знает.
–Мне, дедушка, идти пешком легче. А теперь сердце трясется.
–Ничего. Сиди.
Старик зевнул и перекрестил рот.
–Ничего…– повторил он.– Твое горе с полгоря. Жизнь долгая – будет еще и хорошего, и дурного, всего будет. Велика матушка Россия!– сказал он и поглядел в обе стороны.– Я во всей России был и всё в ней видел, и ты моему слову верь, милая. Будет и хорошее, будет и дурное. Я ходоком в Сибирь ходил, и на Амуре был, и на Алтае, и в Сибирь переселился, землю там пахал, соскучился потом по матушке России и назад вернулся в родную деревню. Назад в Россию пешком шли; и помню, плывем мы на пароме, а я худой-худой, рваный весь, босой, озяб, сосу корку, а проезжий господин тут какой-то на пароме,– если помер, то царство ему небесное,– глядит на меня жалостно, слезы текут. «Эх, говорит, хлеб твой черный, дни твои черные…» А домой приехал, как говорится, ни кола, ни двора; баба была, да в Сибири осталась, закопали. Так, в батраках живу. А что ж? Скажу тебе: потом было и дурное, было и хорошее. Вот и помирать не хочется, милая, еще бы годочков двадцать пожил; значит, хорошего было больше. А велика матушка Россия!– сказал он и опять посмотрел в стороны и оглянулся.
Антон Павлович Чехов, "В овраге", 1899 год.
#Чехов #Россия #цитаты
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from Матушка Юджиния
Дорогие именинницы,
Веры, Надежды, Любови и Софии
с днём памяти
святых мучениц!
P. S. Святые София, Вера, Надежда, Любовь. 1882 г.
Репин И. Е. и Репина В. А.
Образ из иконостаса церкви Спаса Нерукотворного
в Абрамцево.
Веры, Надежды, Любови и Софии
с днём памяти
святых мучениц!
P. S. Святые София, Вера, Надежда, Любовь. 1882 г.
Репин И. Е. и Репина В. А.
Образ из иконостаса церкви Спаса Нерукотворного
в Абрамцево.
Осенний вечер
Есть в светлости осенних вечеров
Умильная, таинственная прелесть!..
Зловещий блеск и пестрота дерев,
Багряных листьев томный, легкий шелест,
Туманная и тихая лазурь
Над грустно-сиротеющей землею
И, как предчувствие сходящих бурь,
Порывистый, холодный ветр порою,
Ущерб, изнеможенье — и на всем
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовем
Божественной стыдливостью страданья!
Фёдор Тютчев, 1830 год.
#Тютчев #Чайковский #Россия #стихи #музыка
✍️ Безвременник прекрасный
https://rutube.ru/video/12e380c4898e63e8a52d323e09288f30/?r=a
Есть в светлости осенних вечеров
Умильная, таинственная прелесть!..
Зловещий блеск и пестрота дерев,
Багряных листьев томный, легкий шелест,
Туманная и тихая лазурь
Над грустно-сиротеющей землею
И, как предчувствие сходящих бурь,
Порывистый, холодный ветр порою,
Ущерб, изнеможенье — и на всем
Та кроткая улыбка увяданья,
Что в существе разумном мы зовем
Божественной стыдливостью страданья!
Фёдор Тютчев, 1830 год.
#Тютчев #Чайковский #Россия #стихи #музыка
https://rutube.ru/video/12e380c4898e63e8a52d323e09288f30/?r=a
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
RUTUBE
П.И.Чайковский – Октябрь «Осенняя Песнь» / Исполняет Монах Авель
Доброго времени суток, дорогие друзья!
Предлагаю вам послушать одно из самых красивых произведений для фортепиано П.И.Чайковского. Октябрь «Осенняя Песнь» из цикла «Времена Года».
Рекомендую использовать наушники или отдельную колонку во время просмотра…
Предлагаю вам послушать одно из самых красивых произведений для фортепиано П.И.Чайковского. Октябрь «Осенняя Песнь» из цикла «Времена Года».
Рекомендую использовать наушники или отдельную колонку во время просмотра…
Декоративная скульптура творческой мастерской Владимира Корнилова, сказочная керамика.
#Корнилов #Россия #керамика #ремесло #промыслы #скульптура
✍️ Безвременник прекрасный
#Корнилов #Россия #керамика #ремесло #промыслы #скульптура
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM