Планёрка
Паника оказалась преждевременной. В Белоруссии опубликовано постановление Совета министров о противодействии экстремизму и там нет нормы, по которой могли бы привлечь к уголовной ответственности подписчиков телеграм-каналов, признанных экстремистскими. Постановление…
Что и требовалось доказать — подписчиков запрещённых в Белоруссии телеграм-каналов всё-таки будут привлекать к уголовной ответственности. Это подтвердила в интервью «Sputnik Беларусь» глава комиссии по борьбе с экстремизмом и реабилитацией нацизма Лилия Ананич.
«Это содействие экстремизму, и оно сегодня уголовно наказуемо. Вот это каждый себе должен зарубить на носу, что пора перестать просто заниматься абы чем в этой жизни», — сказала она.
И министр иностранных дел Белоруссии Владимир Макей заявил, что заводить уголовные дела на подписчиков каналов, признанных в стране экстремистскими, — это правильно. Он, правда, признался «Известиям», что и сам подписан на ряд таких каналов. Но его за это наказывать нельзя, потому как ему по работе надо.
«Я сам подписан на какие-то каналы. И, в принципе, те, кто профессионально занимается изучением ситуации, вырабатывает какие-то методы реагирования, они должны знать, о чем вещают оппоненты», — считает он.
И вот представьте теперь, что едете вы зачем-то в Белоруссию. Ни на что крамольное не подписаны. И сводит вас судьба с милиционером, которому хочется выслужиться. Он придумывает причину изъять у вас смартфон и лёгким движением пальца подписывает вас на Nexta… И вот вы уже долбите в дверь камеры изнутри, крича, что произошла ужасная ошибка, а вы нежно любите Александра Григорьевича.
«Это содействие экстремизму, и оно сегодня уголовно наказуемо. Вот это каждый себе должен зарубить на носу, что пора перестать просто заниматься абы чем в этой жизни», — сказала она.
И министр иностранных дел Белоруссии Владимир Макей заявил, что заводить уголовные дела на подписчиков каналов, признанных в стране экстремистскими, — это правильно. Он, правда, признался «Известиям», что и сам подписан на ряд таких каналов. Но его за это наказывать нельзя, потому как ему по работе надо.
«Я сам подписан на какие-то каналы. И, в принципе, те, кто профессионально занимается изучением ситуации, вырабатывает какие-то методы реагирования, они должны знать, о чем вещают оппоненты», — считает он.
И вот представьте теперь, что едете вы зачем-то в Белоруссию. Ни на что крамольное не подписаны. И сводит вас судьба с милиционером, которому хочется выслужиться. Он придумывает причину изъять у вас смартфон и лёгким движением пальца подписывает вас на Nexta… И вот вы уже долбите в дверь камеры изнутри, крича, что произошла ужасная ошибка, а вы нежно любите Александра Григорьевича.
Альянс независимых региональных издателей направил руководству страны заявление в поддержку директора Центра защиты прав СМИ Галины Араповой. Включение её в реестр иностранных агентов члены Альянса называют «актом очевидного произвола».
«Нам неизвестен повод для внесения Галины Араповой в реестр иноагентов. Он, как принято теперь, остается «за кадром». Но мы уверены, что никакого нарушения законодательства за ним не стоит, потому что Галина не просто хороший юрист. По сути своей, она — человек Закона», — говорится в заявлении, которое направлено в Минюст, Минцифру, Правительство РФ, Генпрокуратуру и Госдуму.
Галина Арапова руководит одной из лучших команд медиаюристов России. Центр защиты прав СМИ (ранее также признанный иноагентом), оказал и продолжает оказывать юридическую помощь десяткам редакций и сотням журналистов.
«Нам неизвестен повод для внесения Галины Араповой в реестр иноагентов. Он, как принято теперь, остается «за кадром». Но мы уверены, что никакого нарушения законодательства за ним не стоит, потому что Галина не просто хороший юрист. По сути своей, она — человек Закона», — говорится в заявлении, которое направлено в Минюст, Минцифру, Правительство РФ, Генпрокуратуру и Госдуму.
Галина Арапова руководит одной из лучших команд медиаюристов России. Центр защиты прав СМИ (ранее также признанный иноагентом), оказал и продолжает оказывать юридическую помощь десяткам редакций и сотням журналистов.
Forwarded from Местами
Глава пермского отделения Союза журналистов (как мы помним, хорошее дело Союзом журналистов не назовут) Игорь Лобанов призвал фактически запретить журналистам писать о терактах, подобным тому, который произошёл в Пермском университете — мол, "нет никакой общественно значимой необходимости в том, чтобы рассказывать нам в деталях", а также — "нельзя давать подсказки его возможным последователям и подражателям".
А надо рассказывать, по мнению Лобанова, о том, какие меры государство предпринимает для предотвращения подобных случаев в будущем и "какой ужасной для него [убийцы] будет вся его оставшаяся жизнь".
Мы, конечно, предполагали, что Союз журналистов — это организация, созданная не для того, чтобы защищать права журналистов на работу без ограничений (и шире — права граждан на информацию), но, господин Лобанов, зачем так откровенно палиться и угодливо подсказывать очередному роскомнадзору, ск, мизулиным и прочим прокуратурам — как ещё можно ограничить работу журналистов в нашей стране?
А надо рассказывать, по мнению Лобанова, о том, какие меры государство предпринимает для предотвращения подобных случаев в будущем и "какой ужасной для него [убийцы] будет вся его оставшаяся жизнь".
Мы, конечно, предполагали, что Союз журналистов — это организация, созданная не для того, чтобы защищать права журналистов на работу без ограничений (и шире — права граждан на информацию), но, господин Лобанов, зачем так откровенно палиться и угодливо подсказывать очередному роскомнадзору, ск, мизулиным и прочим прокуратурам — как ещё можно ограничить работу журналистов в нашей стране?
Жуткий медиаскандал разразился в Якутии. Известный в республике журналист Елена Тихонова устроилась работать главным редактором в газету «Ил Тумэн» — вестник регионального парламента. И обнаружила, что в штатном расписании… нет ставки корректора.
Что делает в такой ситуации редактор обычного провластного издания? Правильно — тяжело вздыхает и как-то выкручивается, чтобы сор из юрты не выносить. Что сделала Елена Тихонова? Опубликовала на своей странице в фейсбуке серию постов — о том, что такому уважаемому изданию просто стыдно не иметь корректора. Там же она начала спрашивать у читателей, как правильно пишется тот или иной оборот. Читатели начали ей помогать и бурно обсуждать ситуацию.
В итоге газета «Ил Тумэн» 15 октября вышла невычитанной, о чем Елена Тихонова тоже сообщила публично, принеся извинения подписчикам.
Теперь новый редактор сомневается, что пройдёт испытательный срок. А якутские паблики репостят мемчики.
Что делает в такой ситуации редактор обычного провластного издания? Правильно — тяжело вздыхает и как-то выкручивается, чтобы сор из юрты не выносить. Что сделала Елена Тихонова? Опубликовала на своей странице в фейсбуке серию постов — о том, что такому уважаемому изданию просто стыдно не иметь корректора. Там же она начала спрашивать у читателей, как правильно пишется тот или иной оборот. Читатели начали ей помогать и бурно обсуждать ситуацию.
В итоге газета «Ил Тумэн» 15 октября вышла невычитанной, о чем Елена Тихонова тоже сообщила публично, принеся извинения подписчикам.
Теперь новый редактор сомневается, что пройдёт испытательный срок. А якутские паблики репостят мемчики.
Сегодня исполнилось 33 года самиздатовской газете «Свободное слово» — 15 октября 1988 года вышел ее первый номер. Газету основал «Демократический союз» — первая в СССР открыто провозгласившая себя оппозиционная партия.
Незарегистрированную газету печатали в Прибалтике и распространяли нелегально, продавая экземпляр за 1 рубль (безумно дорого по тем временам). Купить «Свободное слово» можно было с рук в людных местах Москвы — на Пушкинской площади, в метро, в подземных переходах. К 1991 году её тираж достиг 55 тысяч экземпляров.
Слоган издания — цитата Герцена: «Где не погибло слово, там дело ещё не погибло».
Незарегистрированную газету печатали в Прибалтике и распространяли нелегально, продавая экземпляр за 1 рубль (безумно дорого по тем временам). Купить «Свободное слово» можно было с рук в людных местах Москвы — на Пушкинской площади, в метро, в подземных переходах. К 1991 году её тираж достиг 55 тысяч экземпляров.
Слоган издания — цитата Герцена: «Где не погибло слово, там дело ещё не погибло».
Телеведущая Хедли Гэмбл выложила на свою страницу в Instagram фотографию с номером «Коммерсанта», вышедшим 14 октября.
«Мой лучший ракурс», — так прокомментировала она первополосное фото, на котором изображены её ноги на фоне президента России Владимира Путина.
Американская журналистка была модератором на международном форуме «Российская энергетическая неделя».
Автор фото: Михаил Метцель из ТАСС.
Кстати, заголовок тоже неплох. Впрочем, как всегда у «Коммерсанта».
«Мой лучший ракурс», — так прокомментировала она первополосное фото, на котором изображены её ноги на фоне президента России Владимира Путина.
Американская журналистка была модератором на международном форуме «Российская энергетическая неделя».
Автор фото: Михаил Метцель из ТАСС.
Кстати, заголовок тоже неплох. Впрочем, как всегда у «Коммерсанта».
Ивана Сафронова, который второй год находится в СИЗО по обвинению в госизмене, лишили возможности вести переписку. Родные бывшего журналиста «Коммерсанта» и «Ведомостей» уже почти месяц не получают от него писем, сообщает Русская служба BBC.
Адвокат Ивана Сафронова Дмитрий Катчев сказал, что переписку запретил следователь ФСБ Александр Чабан . Он еще в августе направил руководству СИЗО «Лефортово» письмо о необходимости изымать всю входящую и исходящую корреспонденцию журналиста.
«В своих письмах родственникам и друзьям Иван никогда не обсуждал ни своё уголовное дело, ни даже условия содержания. При этом не доходят письма даже защитникам, с которыми Иван имеет право обсуждать все детали дела. Что же в этих письмах увидел следователь, остаётся загадкой, но теперь вместо писем Иван получает акты об изъятии писем», — цитирует адвоката BBC
Ранее Иван Сафронов неоднократно пытался добиться разрешения на свидание с родственниками или на телефонный звонок. Но на все его ходатайства следователь отказом.
Адвокат Ивана Сафронова Дмитрий Катчев сказал, что переписку запретил следователь ФСБ Александр Чабан . Он еще в августе направил руководству СИЗО «Лефортово» письмо о необходимости изымать всю входящую и исходящую корреспонденцию журналиста.
«В своих письмах родственникам и друзьям Иван никогда не обсуждал ни своё уголовное дело, ни даже условия содержания. При этом не доходят письма даже защитникам, с которыми Иван имеет право обсуждать все детали дела. Что же в этих письмах увидел следователь, остаётся загадкой, но теперь вместо писем Иван получает акты об изъятии писем», — цитирует адвоката BBC
Ранее Иван Сафронов неоднократно пытался добиться разрешения на свидание с родственниками или на телефонный звонок. Но на все его ходатайства следователь отказом.
Председатель Союза журналистов России Владимир Соловьёв пообещал поговорить с председателем Союза журналистов Пермского края Игорем Лобановым по поводу его резонансного высказывания о том, как нужно освещать теракты и их последствия.
«Нельзя рассказывать подробности самого преступления и в особенности подготовки к нему […] Что касается убийцы, то о нём общество должно знать только одно — какой ужасной для него будет вся его оставшаяся жизнь. Чтобы было неповадно», — написал, в частности, Игорь Лобанов.
На вопрос «Инфо24», насколько глава региональной организации вправе высказываться в подобном ключе, Владимир Соловьев ответил:
«Как мы помним, у нас в стране цензура запрещена Конституцией. Поэтому что писать журналисту, а что не писать определяет только уголовный или гражданский кодекс. Если представитель СМИ нарушает кодекс, то попадает под его действие, а всё остальное у нас писать и говорить можно совершенно свободно. Я предполагаю, что Лобанов что-то не то имел в виду, я с ним поговорю и выясню, что конкретно он хотел сказать».
«Нельзя рассказывать подробности самого преступления и в особенности подготовки к нему […] Что касается убийцы, то о нём общество должно знать только одно — какой ужасной для него будет вся его оставшаяся жизнь. Чтобы было неповадно», — написал, в частности, Игорь Лобанов.
На вопрос «Инфо24», насколько глава региональной организации вправе высказываться в подобном ключе, Владимир Соловьев ответил:
«Как мы помним, у нас в стране цензура запрещена Конституцией. Поэтому что писать журналисту, а что не писать определяет только уголовный или гражданский кодекс. Если представитель СМИ нарушает кодекс, то попадает под его действие, а всё остальное у нас писать и говорить можно совершенно свободно. Я предполагаю, что Лобанов что-то не то имел в виду, я с ним поговорю и выясню, что конкретно он хотел сказать».