Forwarded from РИЧ
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
РИЧ — Культура отмены
«Культура отмены» — мой новый альбом про нас, русских. Я описал, как мы тут живём 2022 год, что чувствуем и за что переживаем.
Выпускаю его вместе с клипом на песню «На Неве», первую в альбоме.
Не удивительно, что мне стоило огромного труда выпустить «Культуру отмены». В релизе по надуманным причинам отказывали дистрибьюторы и площадки. Даже не знаю, какая песня смутила их больше: про детей на войне или про то, сколько всего досталось тем, кто остался.
Смотреть на Ютубе
Смотреть в ВК
Музыка, сведение: bollywoodFM
Сведение, мастеринг: Бо
Обложка: Сергей Щербаков
«Культура отмены» — мой новый альбом про нас, русских. Я описал, как мы тут живём 2022 год, что чувствуем и за что переживаем.
Выпускаю его вместе с клипом на песню «На Неве», первую в альбоме.
Не удивительно, что мне стоило огромного труда выпустить «Культуру отмены». В релизе по надуманным причинам отказывали дистрибьюторы и площадки. Даже не знаю, какая песня смутила их больше: про детей на войне или про то, сколько всего досталось тем, кто остался.
Смотреть на Ютубе
Смотреть в ВК
Музыка, сведение: bollywoodFM
Сведение, мастеринг: Бо
Обложка: Сергей Щербаков
Выпуск «Мы живы» с нашей с Марианной поездкой в Волноваху.
https://www.1tv.ru/shows/vremya-pokazhet/my-zhivy/my-zhivy-fragment-informacionnogo-kanala-ot-21-11-2022
https://www.1tv.ru/shows/vremya-pokazhet/my-zhivy/my-zhivy-fragment-informacionnogo-kanala-ot-21-11-2022
Первый канал
Мы живы! Фрагмент информационного канала от 21.11.2022
Ведущий Александр Мозговой отправился в Волноваху, еще весной город находился под постоянными обстрелами, сейчас здесь налаживается мирная жизнь. Известные скрипачи Петр Лундстрем и Марианна Васильева привезли музыкальные инструменты воспитанникам ДМШ города.
Forwarded from Захар Прилепин
👆👆👆
Володимир рассуждает вот так.
Мы такие в ответ:
- Смена власти в Кыеве - это не наша цель. Мы за переговоры!
Он такой:
- Гурзуф, Донецк, Луганск, Севастополь - всё наше. Я иду войной.
Мы такие:
- В Кыеве легитимная власть, хоть и пришедшая ко власти после переворота. Но менять не хотим. Просто немножко денацифицировать, а потом сразу переговоры.
Ну, остроумно. Что сказать. Остроумно.
Сойдёмся на том, что это такой стиль у нас. Я только слово для него не подберу проходящее, чтоб не обидно звучало.
Володимир рассуждает вот так.
Мы такие в ответ:
- Смена власти в Кыеве - это не наша цель. Мы за переговоры!
Он такой:
- Гурзуф, Донецк, Луганск, Севастополь - всё наше. Я иду войной.
Мы такие:
- В Кыеве легитимная власть, хоть и пришедшая ко власти после переворота. Но менять не хотим. Просто немножко денацифицировать, а потом сразу переговоры.
Ну, остроумно. Что сказать. Остроумно.
Сойдёмся на том, что это такой стиль у нас. Я только слово для него не подберу проходящее, чтоб не обидно звучало.
Forwarded from Специально для RT
Захар Прилепин @zakharprilepin
КИНГ, СКИНЬ КНИГ
Российские книгоиздатели горюют: с нашего книжного рынка ушли Стивен Кинг и Джоан Роулинг.
Акунин ещё не ушёл: где его будут кормить так щедро, как здесь? Но всякое может случиться.
То здесь, то там читаю, в сущности, верную мысль: если наши или забугорные противники СВО уйдут с книжного рынка, от этого люди, потерявшие возможность читать Кинга и Акунина, не встанут в очередь за книгами ватников и милитаристов.
Здесь есть формальная логика, которая работает, выставляя Россию деспотией, лишившей своих читателей выбора.
Но здесь, однако, нет общей картины, и я её сейчас лёгкими мазками дорисую.
Был такой писатель — Максим Горький. Лет примерно 100 назад он был одним из самых популярных писателей в мире. В пятёрку точно входил. Более того, он был самым популярным драматургом в мире, обгоняя по количеству постановок Ибсена и Чехова. И лишь Шекспир мог соперничать с Горьким. Собрания сочинений Горького — дорогие многотомники! — выходили на всех основных языках мира. Он был натуральной суперзвездой.
Но потом Горький вернулся в СССР, поддержал Сталина, и в течение последующего полувека по его репутации нанесли невероятной силы удары. Горький в итоге стал почти неприличным. Его книги не стали менее гениальны, но его самого отменили.
Вы наверняка не знаете, какой оглушительной мировой популярностью обладала в 30-е годы прошлого века советская литература. Несколько цифр.
Роман Николая Островского «Как закалялась сталь» был переведён к 1938 году на 78 языков, а тиражи на всех континентах шли на миллионы.
Шолохов был мировой звездой уровня Хемингуэя и Ремарка: «Тихий Дон» был переведён к 1938 году на 55 языков, а «Поднятая целина» — на 53. На 43 языка были переведены к тому моменту повести «Тимур и его команда» Гайдара и «Белеет парус одинокий» Катаева — ими зачитывались дети всего мира наряду с книгами Киплинга и Марка Твена.
После войны мировым без преувеличения хитом стала «Повесть о настоящем человеке» Полевого — десятки переводов и миллионы проданных экземпляров.
В какой-то момент определённым силам стало понятно, что советская литература слишком востребованна, — и её, невзирая на рынок и прочую чепуху, начали гласно и негласно отменять.
Неспешно, тихо, но очень уверенно.
И в течение не слишком долгого периода времени отменили.
Никто, знаете, не парился, что «наши читатели не будут вместо Горького, Шолохова и Полевого читать Флеминга». Нет новых переизданий — нет проблем.
Эдуард Лимонов был вполне себе среднеуспешный европейский писатель к 1991 году, переведённый на два десятка языков и премированный их институциями. Только во Франции к тому моменту вышло 22 его книги. Но он сначала вернулся в Россию и выступил против Ельцина, а потом поехал сербов поддержать. Его сфотографировали с пулемётом, за которым в тот момент, признаться, он просто красовался, и отменили на мировом книжном рынке в считаные недели. С тех пор его никто там не переводил, не распространял и не рецензировал два десятилетия подряд. И никто при этом не парился во всей Европе на тему: «Чего теперь читателям Лимонова, Кинга читать?» Убрали — и всё. Когда я в 2005 году приехал во Францию и спросил о Лимонове, мне тихо ответили: «У нас не принято об этом человеке говорить вслух».
«А книги его — они есть хотя бы в букинистических?» — спросил я. «Книг его нет нигде», — сказали мне.
И реально их не было нигде.
Они регулируют свой рынок по своему усмотрению.
Мои книги были переведены на 25 языков, даже, не поверите, на украинский — где я в 2014 году был самым продаваемым зарубежным писателем.
Потом меня отменили, я их понимаю. Я их тоже хочу отменить.
Но отменили не только там, но вообще на всех континентах, остались только Куба и Китай. Мои бывшие агенты даже не шлют мне отчётов: я заразен для них.
И едва ли есть хоть одна газета в Европе, которая напишет: «Знаете, это нехорошо».
У них давно всё это — норма.
Читать далее — https://telegra.ph/Zahar-Prilepin-zakharprilepin-11-25
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
@rt_special
КИНГ, СКИНЬ КНИГ
Российские книгоиздатели горюют: с нашего книжного рынка ушли Стивен Кинг и Джоан Роулинг.
Акунин ещё не ушёл: где его будут кормить так щедро, как здесь? Но всякое может случиться.
То здесь, то там читаю, в сущности, верную мысль: если наши или забугорные противники СВО уйдут с книжного рынка, от этого люди, потерявшие возможность читать Кинга и Акунина, не встанут в очередь за книгами ватников и милитаристов.
Здесь есть формальная логика, которая работает, выставляя Россию деспотией, лишившей своих читателей выбора.
Но здесь, однако, нет общей картины, и я её сейчас лёгкими мазками дорисую.
Был такой писатель — Максим Горький. Лет примерно 100 назад он был одним из самых популярных писателей в мире. В пятёрку точно входил. Более того, он был самым популярным драматургом в мире, обгоняя по количеству постановок Ибсена и Чехова. И лишь Шекспир мог соперничать с Горьким. Собрания сочинений Горького — дорогие многотомники! — выходили на всех основных языках мира. Он был натуральной суперзвездой.
Но потом Горький вернулся в СССР, поддержал Сталина, и в течение последующего полувека по его репутации нанесли невероятной силы удары. Горький в итоге стал почти неприличным. Его книги не стали менее гениальны, но его самого отменили.
Вы наверняка не знаете, какой оглушительной мировой популярностью обладала в 30-е годы прошлого века советская литература. Несколько цифр.
Роман Николая Островского «Как закалялась сталь» был переведён к 1938 году на 78 языков, а тиражи на всех континентах шли на миллионы.
Шолохов был мировой звездой уровня Хемингуэя и Ремарка: «Тихий Дон» был переведён к 1938 году на 55 языков, а «Поднятая целина» — на 53. На 43 языка были переведены к тому моменту повести «Тимур и его команда» Гайдара и «Белеет парус одинокий» Катаева — ими зачитывались дети всего мира наряду с книгами Киплинга и Марка Твена.
После войны мировым без преувеличения хитом стала «Повесть о настоящем человеке» Полевого — десятки переводов и миллионы проданных экземпляров.
В какой-то момент определённым силам стало понятно, что советская литература слишком востребованна, — и её, невзирая на рынок и прочую чепуху, начали гласно и негласно отменять.
Неспешно, тихо, но очень уверенно.
И в течение не слишком долгого периода времени отменили.
Никто, знаете, не парился, что «наши читатели не будут вместо Горького, Шолохова и Полевого читать Флеминга». Нет новых переизданий — нет проблем.
Эдуард Лимонов был вполне себе среднеуспешный европейский писатель к 1991 году, переведённый на два десятка языков и премированный их институциями. Только во Франции к тому моменту вышло 22 его книги. Но он сначала вернулся в Россию и выступил против Ельцина, а потом поехал сербов поддержать. Его сфотографировали с пулемётом, за которым в тот момент, признаться, он просто красовался, и отменили на мировом книжном рынке в считаные недели. С тех пор его никто там не переводил, не распространял и не рецензировал два десятилетия подряд. И никто при этом не парился во всей Европе на тему: «Чего теперь читателям Лимонова, Кинга читать?» Убрали — и всё. Когда я в 2005 году приехал во Францию и спросил о Лимонове, мне тихо ответили: «У нас не принято об этом человеке говорить вслух».
«А книги его — они есть хотя бы в букинистических?» — спросил я. «Книг его нет нигде», — сказали мне.
И реально их не было нигде.
Они регулируют свой рынок по своему усмотрению.
Мои книги были переведены на 25 языков, даже, не поверите, на украинский — где я в 2014 году был самым продаваемым зарубежным писателем.
Потом меня отменили, я их понимаю. Я их тоже хочу отменить.
Но отменили не только там, но вообще на всех континентах, остались только Куба и Китай. Мои бывшие агенты даже не шлют мне отчётов: я заразен для них.
И едва ли есть хоть одна газета в Европе, которая напишет: «Знаете, это нехорошо».
У них давно всё это — норма.
Читать далее — https://telegra.ph/Zahar-Prilepin-zakharprilepin-11-25
Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.
@rt_special
Telegraph
Захар Прилепин @zakharprilepin
И лишь у нас воздевают руки и говорят: «Лукьяненко не заменит Кинга». Ну и пофиг. Кинг — не Горький и не Шолохов. Не та трагедия, чтоб возрыдать. Но у нас, конечно, будут печалиться и заламывать руки: ах, у нас снова железный занавес. На фоне западных циников…
Forwarded from 🔥МоскалькоV🔥
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from Школа-фестиваль «Донбасский экспресс»
Хотим поделиться еще несколькими кадрами поэтической встречи с учениками «ДОНБАССКОГО ЭКСПРЕССА» и Игоря Караулова. Про нашего гостя говорят, что в его поэзии сочетаются витражная звучность и тлеющая глухость распадающихся серых тонов. А стихи, выражают драматизм его мироощущения, но, вместе с тем, и огромное желание обрести в этом мире гармонию. Это удивительно правдивая и честная поэзия. А как вы относитесь к поэзии?
#Школалундстремов #Фондкультурныхинициатив #Грантдлякреативныхкоманд
#Школалундстремов #Фондкультурныхинициатив #Грантдлякреативныхкоманд
Forwarded from Пул N3
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Путин – на вопрос, почему не состоялось присоединение Донбасса в 2014 году: Конечно, задним числом мы все умные. Исходили из того, что может быть удастся договориться, и Луганск и Донецк в рамках Минских договоренностей смогут как-то воссоединиться с Украиной. Мы искренне к этому шли. Но мы же не чувствовали до конца настроение людей, до конца невозможно было понять, что там происходит. Но теперь стало очевидно, что это воссоединение должно было произойти раньше. Может быть, и не было бы столько потерь и среди мирных граждан, столько погибших детей под обстрелами. Хорошо, что это вообще произошло, и происходит это благодаря и вашему сыну, которого сегодня нет с вами, и сыновьям тех женщин, которые сейчас воюют.