Временами удивительно много могут нам рассказать имена правителей. Классическим примером этого может служить тронное имя сельджукского султана Малик-шаха: оба элемента имени переводятся как «царь», только первое слово – арабское, а второе – персидское. Это интерпретируется как проявление тюрко-персидского синтеза эпохи Сельджуков.

В именах членов рода Каджаров мы видим сильную шиитскую идентичность с легким тюркским налетом (что неудивительно для тюркоязычного племени, исповедовавшего шиизм). Ага-Мухаммад (тюркский титул + мусульманское имя), Али, Хусейн, Аббас, Хусейн-кули («Раб Хусейна», «кули» – тюркское слово). При этом уже спустя несколько поколений пребывания Каджаров у власти среди их многочисленного потомства появляются иранские имена: Ардашир, Бахман, Фархад и т.д.

Сохраняя шиитскую идентичность, Каджары тем не менее именовали себя правителями «охраняемого государства Иран», всячески подчеркивая иранскую составляющую своего царского облика. Эта идея отнюдь не является новаторской. Тюркские династии правили на этих территориях с конца Х в., но представители этих династий в стихах уподоблялись легендарным иранским царям Джамшиду и Ануширвану (последний был вполне реальным царем, но в традиции сохранился лишь его образ мудрого и справедливого правителя).

Иранизм Каджаров был вызван не только этой распространенной практикой, но и тем, что в XIX в. иранцы фактически открывали для себя заново собственную древнюю историю. Достижения лингвистики и археологии показали, что руины неподалеку от Шираза – это не развалины трона Джамшида, а древняя иранская столица Персеполь, а странные изображения возле Хамадана не стоит использовать в качестве мишеней для стрельбы, потому что они относятся к эпохе Ахеменидов.

Научные открытия европейцев всерьез увлекали членов каджарского дома. Губернатор Фарса Фархад-мирза оказывал покровительство исследователям Персеполя, приказывал охранять эту территорию от грабителей и нанимал людей для его собственных «археологических» изысканий. Интерес Каджаров к иранской древности не только удовлетворял их любопытство, но и способствовал укреплению их статуса как «иранских» правителей.

В 1873 г. каджарский шах Насир ад-дин прибыл на Всемирную выставку в Вене. Там должен был открыться персидский павильон: по задумке шаха-еврофила такая мера должна была разрушить образ «отсталой» Персии. Исполнение этой идеи было не вполне успешным, так как персидский павильон смотрелся анахронизмом на общем технологичном и прогрессивном фоне выставки.

Открытие павильона обернулось конфузом, который сейчас стал бы поводом для дипломатического скандала. Организаторы не смогли найти нот гимна Персии (к слову, не так давно написанного). Вместо гимна они сыграли «Персидский марш» Иоганна Штрауса-младшего. Насир ад-дин, большой поклонник Штрауса (композитор был пожалован высшей наградой государства Каджаров), был растроган и воскликнул по-французски: «Очень хорошо! Очень хорошо!»

На видео – «Персидский марш» в исполнении Венского филармонического оркестра на их традиционном новогоднем концерте.
https://youtu.be/n5TT6UstCMw

Хотел, пусть и с небольшим опозданием, также представить небольшую новогоднюю подборку каналов по тематике БВСА и смежной проблематике, которые кажется раньше не упоминал, но теперь с интересом читаю и все они заслуживают большего внимания:

Алжир - Алжир сегодня
https://t.iss.one/alg_today

Джихадизм в России - Уральский джихадовед
https://t.iss.one/uralmash1984

Залив - Мозаика Залива
https://t.iss.one/arabstatesofgulf

Иран - Pax Iranica https://t.iss.one/paxIranica

Иран+Афганистан+Пакистан -
https://t.iss.one/IranPakistanAfganistan

Исламский мир - Канал Центра исследований исламского мира https://t.iss.one/centerofislamicstudies

Ливан (и не только) - Junger Orientalist
https://t.iss.one/gunsncamels

Ливия - Шатер Каддафи
https://t.iss.one/ShaterGaddafi

Оман - Оман https://t.iss.one/omanoman

О нуждах правителей.

Личное письмо Ахмад-шаха Каджара сановнику Хешмат ал-мольку, в котором он просит другого сановника Этемад ас-Салтане передать ему одну из "особых собак маленького роста".

Колода иранских игральных карт, выпущенных в Лондоне в 1937 году. Когда ты перенимаешь европейские привычки, но без экзотизации - никуда! https://shahrefarang.com/iranian-playingcards/

Шах Мозаффар ад-дин из династии Каджаров не только даровал иранскому народу парламент и конституцию, но и в свободное время позировал для вот таких фотографий.

Негоже все-таки опускать руки и забрасывать канал, хотя привычный для иранской традиции адаба формат «обучать, развлекая», возможно, кто-то сочтет неуместным. Одной из сквозных тем этого канала является тема идентичностей, поэтому следующие несколько текстов будут посвящены иранскому восприятию патриотизма в исторической перспективе.

ИДЕЯ ИРАНА

Поскольку само по себе понятие патриотизма связано с возникшими в эпоху модерности понятиями «нация» и «национализм», то точка отсчета в изучении этой проблемы находится в первой половине XIX в., когда иранские интеллектуалы, опираясь на идеи в первую очередь французского Просвещения, стали рассуждать об иранской национальной истории.

Впрочем, ряд исследователей считает, что применительно к Ирану стоит говорить о «протонационализме», поскольку идея Ирана как религиозной, культурной и этнической общности начинает использоваться в пропаганде династии Сасанидов уже в III в. Именно в эпоху Сасанидов в литературе появляется концепция Ираншахра (само слово восходит к древнеперсидскому «царство ариев»), а уже после исламского завоевания эта идея воспроизводится в текстах новой эпохи.

Идея Ирана, отраженная в Сасанидской пропаганде, становится идеологическим обоснованием вражды с Румом (Римской империей, а позже – Византией). В иранских мифах и легендах, которые после литературной обработки стали основой для «Шахнаме» Фирдоуси – главного иранского эпоса, есть история о царе Фаридуне и его сыновьях. Правитель решил разделить свои земли между потомками – Салмом, Туром и Ираджем. Салм получил Рум, Тур стал управлять Тураном и Чином, а Ираджу как любимому сыну царя достался Иран, который был лучшей из всех земель. Зависть подтолкнула братьев к убийству Ираджа.

Именно так по легенде начинается вражда между Ираном, Румом и Тураном. При этом для эпохи ранних Сасанидов именно Рум был главным соперником Ирана. Вражда с Румом приобретает еще и религиозное обоснование: именно в сасанидских текстах появляется миф о «проклятом Александре». Нападение Александра Македонского (в текстах он назван «Румийским») на Иран представляется главной трагедией в иранской истории: он разделяет Иран, сжигает Авесту и уничтожает зороастрийские храмы. Сасаниды же в этой конструкции являются восстановителями зороастрийской веры и собирателями иранских земель.

Первые столетия сасанидской истории проходят под знаком постоянных войн с Румом. Однако уже к концу их правления фокус меняется, что находит свое отражение в мифологии. Считается, что в недошедшем до нас среднеперсидском тексте «Худай-намаг» («Книга царей») – хронике иранских царей – главным соперником Ирана является уже не Рум, а Туран, земли к востоку от Ирана. Именно противостоянию Ирана и Турана посвящена значительная часть «Шахнаме»: Фирдоуси был знаком с текстом «Худай-намаг» и опирался на оригинал или арабские переводы «Книги царей» при работе над поэмой.

Такой сдвиг объясняется относительным потеплением в отношениях с Византией и усилением нового противника – Тюркского каганата. Тюрки и согдийцы, находившиеся под их властью контролировали часть торговых путей и были заинтересованы в прямых контактах с Византийской империей. Чему, естественно, противились Сасаниды. И пусть век обоих государств был недолог, мифическое противостояние Ирана и Турана (во многом благодаря Фирдоуси) пережило смену династий и религий, став частью литературного и политического ландшафта.

ДВА ЛИЦА "ШАХНАМЕ"

Главный иранский эпос – “Шахнаме” Фирдоуси – это история иранской царской власти, как ее видел автор. Само повествование огромной поэмы разделено на главы, посвященные правлению отдельного монарха: от легендарных царей из династии Пишдадидов до вполне себе реально существовавших сасанидских правителей. Всех их объединяет фарр – божественная благодать, которую Бог дарует царям, делая их правление легитимным.

Иранская идентичность произведения Фирдоуси определяется не только хронологией поэмы, ограничивающейся рассказом о доисламских правителях Ирана. Антиарабский пафос “Шахнаме” заключается отнюдь не в полюбившимся потомкам инвективам в адрес арабских завоевателей, которых Фирдоуси называет пожирателями ящериц. Это еще и лексика, в которой привычная для классического персидского языка доля арабских заимствований очень мала. По одной из версий это связано с избранным Фирдоуси стихотворным размером, в который просто плохо ложатся арабские слова. Но гораздо более распространенная (не факт, что верная) гипотеза гласит, что, воспевая доисламское прошлое Ирана, Фирдоуси, как бы сейчас сказали, “отменял” арабское завоевание даже на языковом уровне.

Герои из “Шахнаме” – не только цари, но и богатыри – быстро входят в репертуар персидской панегирической поэзии. Правители разных династий персоязычного культурного ареала уподобляются легендарным иранским царям – Джамшиду и Фаридуну, они сильны, как богатырь Рустам, а их боевые скакуны выступают, подобно легендарному Рахшу. Кроме того, возникает целая серия подражаний “Шахнаме”. Эти подражания выходят за рамки классического периода персидской поэзии: одно из таких произведений “Шахиншах-наме-йи Надири” (Книга Шахиншаха Надира) посвящена правлению Надир-шаха Афшара. Автор этой поэмы Мухаммад Али Туси даже получил прозвище “Второй Фирдоуси”.


Несмотря на огромное влияние на народную культуру “Шахнаме” в первую очередь воспринимался как царский эпос. Пропаганда эпохи Каджаров использовала поэму Фирдоуси как инструмент продвижения собственной иранской идентичности: с развитием литографии и книгопечатания “Шахнаме” быстро стала одной из самых популярных книг, а публичные чтения отрывков из поэмы спонсировались правящей элитой. Поэт Саба, служивший при дворе шаха Фатх-Али, составил поэму “Шахиншах-наме”, в которой восхвалял храбрость иранских войск во время первой Русско-персидской войны.


В противовес апроприации “Шахнаме” как царского эпоса в XIX в. часть интеллектуальной элиты Ирана выработала новое видение произведения Фирдоуси. Формирование в Иране националистического дискурса превратило “Шахнаме” из царского эпоса в национальный: из истории иранской монархии он превратился в историю иранской нации. Более того, уже знакомые сюжеты обрели новый, гражданский подтекст. Так, кузнец Каве, который поднял народ на борьбу с несправедливым правителем Заххаком, превратился в идеал гражданского мужества. В националистических трактовках Каве становился борцом с деспотией и засильем иноземцев, в коммунистических – вождем угнетенных, а на антигитлеровских карикатурах – антифашистом.


В ХХ веке официальный дискурс попытался скрестить два лица “Шахнаме”, превратив его в иранский национальный царский эпос. Государственный национализм Пехлеви сделал Фирдоуси главным поэтом Ирана, прочно связав его с мифологией современного режима. Дошло до того, что после Исламской революции Фирдоуси и его поэму пытались запретить, но все эти запреты оказались краткосрочными, а поэт и его поэма до сих пор является частью национальной истории Исламской республики.

Предыдущая часть: Идея Ирана