Цилиндр раздора
Первая часть
Цилиндр Кира, ставший одним из главных символов исторической политики династии Пехлеви, казалось бы, должен был потерять свой высочайший статус после иранской революции 1979 г. В первые годы Исламской республики в обществе были сильны стремления отринуть монархическое прошлое Ирана – ходили разговоры о запрете Фирдоуси, закрытии доступа к памятникам доисламской старины, а особо рьяные деятели предлагали сделать большой общественный туалет на руинах Персеполя.
Со временем доисламская история была инкорпорирована в официальные нарративы нового государства – Фирдоуси вновь стал великим поэтом, а руины древних столиц и царские надписи – частью иранского культурного наследия. Уже в XXI в. весьма популярным стал неофициальный праздник «День Кира», во время которого люди собирались у его гробницы в Пасаргадах. В 2016 г. паломничество к гробнице Кира переросло в выступления против действующей власти, из-за чего на следующий год доступ к усыпальнице был ограничен. Ахеменидский монарх стал символом протеста.
В новую эпоху Цилиндр Кира получил новые интерпретации и в речах иранских властей. В сентябре 2010 г. артефакт вновь был привезен в Иран на временную экспозицию и стал причиной нового витка обсуждений его роли в иранской истории. Бывший тогда президентом Ирана Махмуд Ахмадинежад на открытии выставки почти дословно воспроизвел риторику времен Пехлеви о первой декларации прав человека, искусно приспособив ее к новому иранскому политическому нарративу: «Этот исторический документ подчеркивает необходимость борьбы с угнетением, защиты угнетаемых и уважения к правам человека».
На фоне выставки в иранском истеблишменте велись дискуссии о целесообразности нахождения цилиндра в Иране и его судьбе. Некоторые иранские политики критиковали власти за то, что они вообще привезли экспонат, связанный с доисламским прошлым, другие, напротив, считали, что он должен остаться в стране навсегда. Известная консервативная газета «Кейхан» обратилась к антиколониальной и традиционной для некоторых иранских кругов антибританской риторике, задаваясь вопросом: «Разве не Ирану должен принадлежать этот цилиндр? Разве это не Британия похищала у нас древние артефакты? Если ответ на оба эти вопроса утвердительный, то почему мы должны возвращать ворам исторические ценности?»
Первая часть
Цилиндр Кира, ставший одним из главных символов исторической политики династии Пехлеви, казалось бы, должен был потерять свой высочайший статус после иранской революции 1979 г. В первые годы Исламской республики в обществе были сильны стремления отринуть монархическое прошлое Ирана – ходили разговоры о запрете Фирдоуси, закрытии доступа к памятникам доисламской старины, а особо рьяные деятели предлагали сделать большой общественный туалет на руинах Персеполя.
Со временем доисламская история была инкорпорирована в официальные нарративы нового государства – Фирдоуси вновь стал великим поэтом, а руины древних столиц и царские надписи – частью иранского культурного наследия. Уже в XXI в. весьма популярным стал неофициальный праздник «День Кира», во время которого люди собирались у его гробницы в Пасаргадах. В 2016 г. паломничество к гробнице Кира переросло в выступления против действующей власти, из-за чего на следующий год доступ к усыпальнице был ограничен. Ахеменидский монарх стал символом протеста.
В новую эпоху Цилиндр Кира получил новые интерпретации и в речах иранских властей. В сентябре 2010 г. артефакт вновь был привезен в Иран на временную экспозицию и стал причиной нового витка обсуждений его роли в иранской истории. Бывший тогда президентом Ирана Махмуд Ахмадинежад на открытии выставки почти дословно воспроизвел риторику времен Пехлеви о первой декларации прав человека, искусно приспособив ее к новому иранскому политическому нарративу: «Этот исторический документ подчеркивает необходимость борьбы с угнетением, защиты угнетаемых и уважения к правам человека».
На фоне выставки в иранском истеблишменте велись дискуссии о целесообразности нахождения цилиндра в Иране и его судьбе. Некоторые иранские политики критиковали власти за то, что они вообще привезли экспонат, связанный с доисламским прошлым, другие, напротив, считали, что он должен остаться в стране навсегда. Известная консервативная газета «Кейхан» обратилась к антиколониальной и традиционной для некоторых иранских кругов антибританской риторике, задаваясь вопросом: «Разве не Ирану должен принадлежать этот цилиндр? Разве это не Британия похищала у нас древние артефакты? Если ответ на оба эти вопроса утвердительный, то почему мы должны возвращать ворам исторические ценности?»
Цилиндр Кира в современной истории Ирана. На первом фото – сам цилиндр в Британском музее. Пропаганда эпохи Пехлеви – марка, официальный герб торжеств 1971 г. по случаю 2500-летия монархии в Иране, юбилейная монета с профилями Кира и Мохаммада Резы Пехлеви. Президент Махмуд Ахмадинежад рядом с экспонатом во время выставки в Иране в 2010 г. Израильская марка с цилиндром (Кир почитается как освободитель иудеев от Вавилонского плена). Продукция иранских ювелиров и торт в форме цилиндра к очередному дню Кира.
Небольшой путеводитель по текстам канала
Иранская идентичность (Идея Ирана, Два лица “Шах-наме”, Открытие Ирана, Осмысление модерна, Новый язык, Коран или Конституция)
Фрейд и фрейдизм в Иране
Об иранских масонах
О старых иранских фотографиях и «кликбейтном ориентализме»
Первая иранская фотография (и это селфи!)
Данте и Иран
Об американце, сражавшемся на стороне иранских конституционалистов
О самом знаменитом газетном заголовке
Об известной реплике Хомейни (а также разбор фейка с другим его высказыванием)
О Цилиндре Кира и войнах памяти (часть 1, часть 2)
@paxIranica
Иранская идентичность (Идея Ирана, Два лица “Шах-наме”, Открытие Ирана, Осмысление модерна, Новый язык, Коран или Конституция)
Фрейд и фрейдизм в Иране
Об иранских масонах
О старых иранских фотографиях и «кликбейтном ориентализме»
Первая иранская фотография (и это селфи!)
Данте и Иран
Об американце, сражавшемся на стороне иранских конституционалистов
О самом знаменитом газетном заголовке
Об известной реплике Хомейни (а также разбор фейка с другим его высказыванием)
О Цилиндре Кира и войнах памяти (часть 1, часть 2)
@paxIranica
Pax Iranica pinned «Небольшой путеводитель по текстам канала Иранская идентичность (Идея Ирана, Два лица “Шах-наме”, Открытие Ирана, Осмысление модерна, Новый язык, Коран или Конституция) Фрейд и фрейдизм в Иране Об иранских масонах О старых иранских фотографиях и «кликбейтном…»
ГЛАВНЫЕ ИРАНСКИЕ КНИГИ СОВРЕМЕННОСТИ
По просьбам подписчиков собрал список наиболее значимых книг современной иранской литературы. Сразу же стоит оговориться, что подборка эта исключительно субъективна, вкусы автора временами весьма специфичны, а свободное время ограничено (а потому всё прочесть невозможно). В подборку не вошли короткие рассказы и стихотворные произведения, а с литературой последних десятилетий я знаком очень слабо.
Бозорг Алави (1904–1997), “Её глаза”
Главный писатель левых взглядов из иранского литературного бомонда ХХ века. В 1938 г. был заключен в тюрьму после печально известного “Процесса пятидесяти трех”, на котором судили иранских коммунистов, – об этих годах жизни Алави повествуют его “Тюремные записки” и роман “53 человека”. Вышел на свободу после масштабной амнистии 1941 г. и тут же стал одним из отцов-основателей коммунистической партии “Туде”. “Её глаза”, считающийся главным романом Алави, рассказывает о Фарангис, дочери иранского богача, которая мечтает научиться рисовать, и художнике Макане, а центральной сюжетной линией являются рассуждения о преображающей силе искусства, гуманизме и противостоянии авторитаризму.
Садег Хедаят (1903–1951), “Слепая сова”
Хедаят – главное имя иранской литературы ХХ века, а “Слепая сова” считается его главным произведением. Главный герой новеллы в бреду фактически исповедуется перед тенью на стене, которая похожа на сову (в Иране увидеть сову считается дурным знаком). В произведении сочетаются все главные характеристики творчества Хедаята – сюрреалистическая манера повествования, фрейдистские мотивы, отчетливое влияние творчества Франца Кафки. Сам автор не рассчитывал на публикацию “Слепой совы” в Иране: во времена Резы Пехлеви официоз в штыки воспринимал настолько пессимистичные произведения, а при последнем шахе книгу запрещали, опасаясь распространения суицидальных наклонностей.
Махмуд Доулатабади (род. 1940), “Пропавший Солуч”
Родившийся в сельской местности Доулатабади сделал свое происхождение частью своей идентичности, мастерски вплетая в повествование просторечные выражения и сюжеты из собственного детства. Роман “Пропавший Солуч” был придуман писателем в тюрьме: сам он позже вспоминал, что основанием для его ареста стало то, что его книги находили у многих задержанных. Выйдя из тюрьмы, Доулатабади написал его по памяти за 70 дней. Действие романа происходит в сельской местности на фоне иранской урбанизации 1960-х гг. – многие жители деревень уезжают в города. Главная героиня романа, муж которой таинственно исчез, переживает все тяготы жизни, выращивая детей в одиночку.
Ирадж Пезешк-зод (1928–2022), “Дядюшка Наполеон”
Грандиозный сатирический роман о большой семье, живущей в страхе перед тиранией ее патриарха – бывшего прапорщика Персидской казачьей бригады, которого домочадцы называют Дядюшкой. Действие происходит в годы оккупации Ирана силами Союзников во время Второй мировой войны, потому Дядюшка, мнящий себя великим полководцем, считает, что британцы в какой-то момент придут за ним. Главным героем романа является вовсе не полоумный отставной военный, а неназванный юноша, влюбившийся в девушку по имени Лейли “жарким летним днем, а точнее – тринадцатого мордада, примерно без четверти три”.
Продолжение
По просьбам подписчиков собрал список наиболее значимых книг современной иранской литературы. Сразу же стоит оговориться, что подборка эта исключительно субъективна, вкусы автора временами весьма специфичны, а свободное время ограничено (а потому всё прочесть невозможно). В подборку не вошли короткие рассказы и стихотворные произведения, а с литературой последних десятилетий я знаком очень слабо.
Бозорг Алави (1904–1997), “Её глаза”
Главный писатель левых взглядов из иранского литературного бомонда ХХ века. В 1938 г. был заключен в тюрьму после печально известного “Процесса пятидесяти трех”, на котором судили иранских коммунистов, – об этих годах жизни Алави повествуют его “Тюремные записки” и роман “53 человека”. Вышел на свободу после масштабной амнистии 1941 г. и тут же стал одним из отцов-основателей коммунистической партии “Туде”. “Её глаза”, считающийся главным романом Алави, рассказывает о Фарангис, дочери иранского богача, которая мечтает научиться рисовать, и художнике Макане, а центральной сюжетной линией являются рассуждения о преображающей силе искусства, гуманизме и противостоянии авторитаризму.
Садег Хедаят (1903–1951), “Слепая сова”
Хедаят – главное имя иранской литературы ХХ века, а “Слепая сова” считается его главным произведением. Главный герой новеллы в бреду фактически исповедуется перед тенью на стене, которая похожа на сову (в Иране увидеть сову считается дурным знаком). В произведении сочетаются все главные характеристики творчества Хедаята – сюрреалистическая манера повествования, фрейдистские мотивы, отчетливое влияние творчества Франца Кафки. Сам автор не рассчитывал на публикацию “Слепой совы” в Иране: во времена Резы Пехлеви официоз в штыки воспринимал настолько пессимистичные произведения, а при последнем шахе книгу запрещали, опасаясь распространения суицидальных наклонностей.
Махмуд Доулатабади (род. 1940), “Пропавший Солуч”
Родившийся в сельской местности Доулатабади сделал свое происхождение частью своей идентичности, мастерски вплетая в повествование просторечные выражения и сюжеты из собственного детства. Роман “Пропавший Солуч” был придуман писателем в тюрьме: сам он позже вспоминал, что основанием для его ареста стало то, что его книги находили у многих задержанных. Выйдя из тюрьмы, Доулатабади написал его по памяти за 70 дней. Действие романа происходит в сельской местности на фоне иранской урбанизации 1960-х гг. – многие жители деревень уезжают в города. Главная героиня романа, муж которой таинственно исчез, переживает все тяготы жизни, выращивая детей в одиночку.
Ирадж Пезешк-зод (1928–2022), “Дядюшка Наполеон”
Грандиозный сатирический роман о большой семье, живущей в страхе перед тиранией ее патриарха – бывшего прапорщика Персидской казачьей бригады, которого домочадцы называют Дядюшкой. Действие происходит в годы оккупации Ирана силами Союзников во время Второй мировой войны, потому Дядюшка, мнящий себя великим полководцем, считает, что британцы в какой-то момент придут за ним. Главным героем романа является вовсе не полоумный отставной военный, а неназванный юноша, влюбившийся в девушку по имени Лейли “жарким летним днем, а точнее – тринадцатого мордада, примерно без четверти три”.
Продолжение
ГЛАВНЫЕ ИРАНСКИЕ КНИГИ СОВРЕМЕННОСТИ. ЧАСТЬ 2
Часть 1
Симин Данешвар (1921–2012), “Смерть ради жизни”
Первый иранский роман, написанный женщиной. Так уж вышло, что два самых известных романа, действие которых происходит во время союзной оккупации Ирана, – это легкий сатирический “Дядюшка Наполеон” и катастрофически мрачный “Смерть ради жизни” (так название переведено на русский язык) Симин Данешвар. Главной героиней романа является женщина из весьма обеспеченной ширазской семьи, которая пытается оберегать близких и бороться со своими страхами на фоне растущего недовольства британской оккупацией. Оригинальное название романа – “Савушун” – отсылает к иранским традициям “плача по Сиявушу”, одному из героев иранского эпоса.
Аббас Маруфи (1957–2022), “Симфония мёртвых”
Роман рассказывает о трагедии семейства, живущего в Ардебиле после окончания Второй мировой войны. Четыре части произведения преподносят события в разной оптике (подобно знаменитому фильму Акиры Куросавы “Расёмон”). Семью Урхани, вокруг которой ведется повествование, раздирают противоречия – дети конфликтуют с отцом и друг с другом, пытаясь реализовать собственные амбиции, и постепенно теряют человеческий облик, превращаясь в живых мертвецов.
Хабиб Ахмад-заде (род. 1963), “Шахматы с машиной страшного суда”
Самый молодой участник этого списка, произведения которого посвящены важнейшей странице современной истории – Ирано-иракской войне. “Шахматы с машиной страшного суда” – это не только рассказ о группе военных, перед которыми поставлена задача уничтожить поступивший на вооружение иракской армии радар, но и достойный внимания образец иранской “окопной прозы”.
Махбод Сераджи (род. 1956), “Крыши Тегерана”
Единственный в этом списке представитель обширной литературы иранской эмиграции. Действие частично автобиографичного романа происходит в Тегеране летом 1973 года – главный герой вместе со своим другом больше всего любят проводить время на крышах соседних домов, пока в их жизнь не приходит политика. В сюжете книги юношеские представления и переживания о дружбе, любви и преданности вплетаются в политическую жизнь Ирана тех лет с усиливающимся диктатом государства и репрессиями несогласных.
Часть 1
Симин Данешвар (1921–2012), “Смерть ради жизни”
Первый иранский роман, написанный женщиной. Так уж вышло, что два самых известных романа, действие которых происходит во время союзной оккупации Ирана, – это легкий сатирический “Дядюшка Наполеон” и катастрофически мрачный “Смерть ради жизни” (так название переведено на русский язык) Симин Данешвар. Главной героиней романа является женщина из весьма обеспеченной ширазской семьи, которая пытается оберегать близких и бороться со своими страхами на фоне растущего недовольства британской оккупацией. Оригинальное название романа – “Савушун” – отсылает к иранским традициям “плача по Сиявушу”, одному из героев иранского эпоса.
Аббас Маруфи (1957–2022), “Симфония мёртвых”
Роман рассказывает о трагедии семейства, живущего в Ардебиле после окончания Второй мировой войны. Четыре части произведения преподносят события в разной оптике (подобно знаменитому фильму Акиры Куросавы “Расёмон”). Семью Урхани, вокруг которой ведется повествование, раздирают противоречия – дети конфликтуют с отцом и друг с другом, пытаясь реализовать собственные амбиции, и постепенно теряют человеческий облик, превращаясь в живых мертвецов.
Хабиб Ахмад-заде (род. 1963), “Шахматы с машиной страшного суда”
Самый молодой участник этого списка, произведения которого посвящены важнейшей странице современной истории – Ирано-иракской войне. “Шахматы с машиной страшного суда” – это не только рассказ о группе военных, перед которыми поставлена задача уничтожить поступивший на вооружение иракской армии радар, но и достойный внимания образец иранской “окопной прозы”.
Махбод Сераджи (род. 1956), “Крыши Тегерана”
Единственный в этом списке представитель обширной литературы иранской эмиграции. Действие частично автобиографичного романа происходит в Тегеране летом 1973 года – главный герой вместе со своим другом больше всего любят проводить время на крышах соседних домов, пока в их жизнь не приходит политика. В сюжете книги юношеские представления и переживания о дружбе, любви и преданности вплетаются в политическую жизнь Ирана тех лет с усиливающимся диктатом государства и репрессиями несогласных.
В первую годовщину 1 мая (11 ордибехешта по иранскому календарю) в послереволюционном Тегеране прошли целых 4 марша разных политических сил. Свои акции в день солидарности трудящихся проводили партии Моджахедов иранского народа (их первомайский плакат – на первой картинке), организация фидаев (плакаты 2 и 3), коммунистическая партия «Туде» (4 и 5) и Исламская республиканская партия (6 и 7) – главная опора Хомейни.
Первоначально духовенство не планировало мероприятий в этот день, однако активность конкурентов заставила включиться в повестку. А 2 мая 1979 года Хомейни со страниц главной иранской газеты «Эттелаат» сообщил, что каждый день должен быть днем трудящихся, ведь труд – источник всего на земле, даже ада и рая.
Первоначально духовенство не планировало мероприятий в этот день, однако активность конкурентов заставила включиться в повестку. А 2 мая 1979 года Хомейни со страниц главной иранской газеты «Эттелаат» сообщил, что каждый день должен быть днем трудящихся, ведь труд – источник всего на земле, даже ада и рая.