Встретил это фото в сети и вспомнил, как папа водил меня, зимой, как сейчас, в этот бассейн - «Москва»… всю жизнь буду помнить тот поход. Описал это в рассказе «Под столом», который вышел год назад в Знамени, привожу тут кусок из этого рассказа:

«Как-то папа взял меня в бассейн «Москва» — тот, что замещал храм Христа Спасителя. Была зима, от воды тянулся пар, людей в раздевалке не счесть, и все предвкушают восторг купания, а мне казалось — я спускаюсь в преисподнюю. Первые полчаса папа учил меня плавать, понял, что без толку, оставил на мелководье и, широко загребая, поплыл пересекать бассейн. Мне наказал расслабиться и лечь на воду: «Она будет тебя держать. Законы физики так устроены, что вода вытесняет тело, если набрать воздух в легкие». Много раз в жизни я слышал эти слова от самых разных людей. Вранье. Сколько бы я ни набирал в себя воздуха, как бы ни ложился на воду — я иду ко дну. Что бы я ни делал ногами и руками — я иду ко дну. Как бы я ни расслаблялся — на спине, на животе, в реке, в море, в океане — я иду ко дну.
Над бассейном шел снег, но пар растворял его. Дубленки и шубы тут уступали плавкам. Все казалось неправильным. У берега ходить надоело, и я решил пройти сколько смогу вглубь. Дно под ногами опускалось медленно, будет слишком глубоко — развернусь, не страшно. Когда же случилось это «слишком», и пальцы ног не поймали кафель, мимо меня проплыл увалень и волной подтолкнул вперед.
Была ли в моей жизни минута страшнее? Пытаюсь вспомнить… Чудом я вернул дно, доковылял назад, в слезах, в соплях, купания были испорчены и закончены. Плавать я не умею по сей день.»

А Вы прочитали этот рассказ?

Читать: https://magazines.gorky.media/znamia/2023/11/pod-stolom.html

Поздравляю всех с наступившим 25м годом, желаю провести его плодотворно и с меньшими потерями, чем в прошлом. Желаю всем найти цель и точку успокоения - новых горизонтов и крепких тылов! Желаю мира.

Рисунок на второе января становится у меня традицией - вот, делюсь очередным. А какие у Вас странные новогодние традиции?)

Выглянул в окно и увидел, что к нашему жк подступило море… редкий вечер. Готовлю плот из дивана и вёсла из лыж. Может, сподоблюсь и вставлю в фотошопе параход на горизонте, пунктир жёлтых окон и их отражение в ночных волнах.

Год начался любопытно, в целом любые перемены стоит принимать легко - кажется, какой-то китаец упоминал нечто подобное. В конце концов может вода и не доберётся до моего 20го этажа…?)

А Вы были свидетелями стихии?

Друг показал месяц назад. Я не поверил, что это Пикассо — показалось, физиономия этого Дела мороза смахивает на советские рисунки.

Между тем, написана Пикассо в 1959, мелками восковыми — это рождественская открытка: 50х35см — подарок для Жилбера Дюкло и Сержу Шоби — друзей и партнеров Пикассо. Дюкло владел галереей в Каннах, где проходили несколько выставок художника.

В 2018 году открытку продали на аукционе Christie’s за 137 500$.

А Вы бы что нарисовали на новогодней открытке 2025?

В издательстве РЕШ новая книга - “Недрогнувшей рукой” Елены Холмогоровой. Пока не читал, но прочту - отложу на лето. Прекрасное фото на обложке.

А вот, что про текст дано в описании: "Это книга о сокровенном. О детстве в необыкновенной московской семье, об отце-поэте, дедушке-художнике и дяде-музыканте, о дружбах, влюбленностях и разочарованиях, о книгах – прочитанных и изданных, о музыке и природе, о необыкновенных встречах и путешествиях. Это цепочка исповедальных, порой светлых, порой горьких размышлений о сбывшемся и несбывшемся, книга о любви, пронесенной через всю жизнь".

Елена Холмогорова (р. 1952 г., Москва) — историк по образованию, прозаик, преподаватель литературного мастерства, редактор, зав. отделом прозы журнала “Знамя”.

На своих старых фотографиях я больше всего любою разглядывать одежду. Какие-то вещи помню - свитера, рубашки, обувь, если сильно жала) Штаны - редко, к штанам память беспощадна. Но, если встретишь что-то знакомое - всегда радость. Порой бывает - эти вещи так и лежат где-то на дне шкафа.

На этой фотографии я помню… лямки - которые держат штаны, хотя штаны и так держались бы - это тоже помню. Чего я такой довольный, интересно?… Лет мне тут 7-8. Страший брат вернётся ко мне через пятьнадцать-двадцать лет - на фото его редкий визит в гости, а большую часть жизни он в разъездах. Лягушка-путешественница.

А вы вспоминаете свою одежду на старых фотографиях?

Любопытная картинка попалась на глаза. У итальянцев даже их слово звучит изящно)

А как Вы относитесь к мату в литературе? Лимонова спокойно читаете?) Я да. Но тут нужно найти свой язык, свою подачу… что б достоверно и органично. Кому-то удаётся. Может тем, у кого эта лексика в ходу?.. не уверен… Писатель за работой - существо отдельное от тогоже писателя в обычной жизни. Пелевин определённо использует мат, как приём - в диалогах, для акцента, усиления какого-то места и всегда с гротеском, с преувеличением.

Словом, нужны на письме эти скверные словечки???

Эти двери можно встретить в домах Бельгии. Все они сделаны в начале прошлого века архитектором Эрнестом Блеро. Верится, что за каждой из них если не сказка, то жизнь неординарная. Сколько сил и умения вложено в работу, всё-таки ар-деко - одна из вершин искуссва.
А сейчас экономия на цветах и формах… сейчас всё было бы плоским, оптимальным.

Так много поменялось, или ждём очередного витка истории?

Прочитал недавнюю публикацию Евгения Чижова в журнале «Форма слов» – «Выбранные места из переписки с самим собой. Мои девяностые».
https://formasloff.ru/2025/02/15/evgenij-chizhov-vybrannye-mesta-iz-perepiski-s-samim-soboj-moi-devjanostye/?fbclid=IwZXh0bgNhZW0CMTEAAR3bgkPo3XpWKkrsemEH76mevhGlnP1Yqbeomx430n_sDE8vaVKgLoN3Qyw_aem_GGPIBDTvgndP3lpvyuTyBA
Это дневник. В нём про девяностые, про автора, про писательство. С подачи М. Веллера те годы называют «лихими», но вряд ли одним словом можно подвести итог эпохе. Да, пролетела, как состав в ночи – грохоча металлом, сияя окнами и на полной скорости, а как начнёшь вспоминать – столько полутонов. Уже в предисловии Чижов выносит за скобки общеизвестную легендарность девяностых, и всё равно она в каждом слове. Эпоха берёт своё – раздвигает скобки и возвращает легенду – те разудалые, беспечные девяностые, какими помним их и дорожим, будто фамильной драгоценностью.
Чижову в девяностом, исполнилось 24 года, мне – 8. У него «первые неудачи в личной жизни… и первые, катастрофически провальные попытки писать…» Я безответно сохну по одноклассницам и впервые на сочинении по Гоголю пишу сказку – получаю пять за изложение и кол за грамотность. Есть параллели.
Чижов впервые экспериментирует с веществами, мы с братом курим сухие виноградные веточки в деревне.Чижов испытывает к людям «профессиональное», писательское, натуралистское я бы сказал, любопытство – настолько, что люди чувствуют это и закрываются, даже «склонные к эксгибиционизму» друзья. Я обожаю разглядывать лица в метро, люди чувствую это, смотрят на меня недовольно, я их тревожу.
«Мои соседи: колония неудачников» – признаётся Чижов в дневнике. «Все твои друзья – недотёпы» – уверяет меня мама. «Только дайте мне пистолет и покажите, в кого стрелять!» – те же Чижовские неудачники, выпив. «Покажите мне сердце, в которое надо воткнуть нож» – помню я с детства по фильмам про итальянскую мафию (возможно, по сериалу «Спрут», шёл в те годы).
Чижов пишет, что «вместе со всей страной пикировал на самое дно, ниже, чем тогда, я никогда не падал. Но были в этом падении и на этом дне такие взлеты и открытия, которые больше не повторились…» Сразу и высшая, и низшая точки синусоиды жизни. Я хочу вернуться в те годы больше, чем куда-либо – сидеть с братом на макушке деревенского ореха, курить виноградные веточки… да, в детство, а не в «лихую» десятилетку, но какая разница, если жизнь одна, живём мы сейчас, и эти девяностые – та самая точка пересечения.
Знаю, можно было обойтись и без поиска параллелей, но, по привычке, всё пропускаю через себя.
Любопытно, как в этом тексте в единый сплав сливаются и автор, и общество с эпохой. Везде, где ни копни – вижу общее в частном, и наоборот. «Мои отношения с людьми сводятся к тому, чтобы просить у них милостыню, а затем оскорблять: за то, что не дали, или за то, что дали» – при первом прочтении я слышу в этих словах дань времени, в голове звучит: «Все тогда просили, все оскорбляли… это некая мутация поведения – новые возможности поведения, открывшиеся тогда, как и много всего нового». Перечитал утром… да нет же – это черты личности, это писатель тренируется, пробует так и этак, что такое люди – то самое «профессиональное любопытство людьми», описанное выше.
«Чистое любопытство — оксюморон, сочетание несочетаемого, и если, оказавшись в компании уголовников и подонков, ты оправдываешь себя «сугубо профессиональным интересом», то это никуда не годное оправдание. Любопытство всегда грязное» - пишет Чижов в дневнике… снова любопытство, снова рядом с писательской профдеформацией. Перечитал утром, и на ум пришло, что именно в девяностые и телевизор, и печать, и любые сми будоражили любопытство – новые степени свободы, новые желания, новый азарт к тому кто, как, где и что. Целые издания появлялись, посвящённые сплетням, с большими тиражами.
«Я ненавижу «сильных» людей. Сильные люди заслуживают того, чтобы бить их ногами по яйцам! Я ненавижу всех, кто сильнее меня.

А поскольку таких большинство, то моим отношениям с людьми трудно позавидовать» – при первом прочтении я вижу беззащитного человека, почти голого, творческого, разумеется – эти самые «слабые». Перечитал утром… вспомнил, что именно в девяностые появляются и культ силы, и страх быть неудачником. Весь «успешный успех», который сейчас не щадит и детей, брал начало в девяностые.

А ещё дневник Чижова напомнил о путче.
«От Останкино я ушел примерно за полчаса перед тем, как началась стрельба, по-прежнему уверенный, что ничего не произойдет. В моем воображении отсутствует место для политических событий. Я слишком занят собой, чтобы чувствовать то, что висит в воздухе. В политике я слепоглухонемой» – всё это я чувствовал накануне 24 февраля – те же «ничего не произойдет... висит в воздухе... в политике я слепоглухонемой…» Ровно то же самое, и с тем же очевидным результатом.
В девяносто третьем, мой папа ездил к Белому дому. Ясно помню тот вечер: прихожая, папа зашнуровывает ботинки, рядом дожидается его друг с первого этажа, уже одетый. Мы с мамой остаёмся у телевизора. Ночью они возвращаются, рассказывают о танках, о свисте пуль — глаза у папы горят.
Острее всего то время Чижов тридцатилетней давности запечатлел в заметке, где восхищался несколькими подсудимыми на их последнем суде, которым вменяли грабежи и разбой. Все они были веселы, духом не пали и вины не признали. На всех были чёрные рубашки. Порой кажется, вся страна тогда любовалось такой удалью, как дети большим костром.

Всех с праздником!)
Девизом праздника, его инициаторы – итальянская ассоциация «Искусство медленно жить» – выбрали слова: «Не торопись, насладись моментом». 26 февраля они выходят на «Медлительный марафон», участником которого может стать любой желающий, включая туристов. Особенность мероприятия заключается в том, что его дистанцию – 300 метров – нужно преодолеть не быстрее, чем за 87 минут. При этом ни разу не останавливаясь. Ну что тут скажешь? Черепахи могут позавидовать! А в некоторых городах страны, в Милане, например, спешащим прохожим даже вручают квитанции с символическими штрафами.

А какого праздника не хватает вам?