"В некотором царстве, в некотором государстве жил-был ретивый начальник. В ту пору промежду начальства два главных правила в руководстве приняты были. Первое правило: чем больше начальник вреда делает, тем больше отчеству пользы принесёт. Науки упразднит — польза, население напугает — ещё больше пользы. Предполагалось, что отечество завсегда в расстроенном виде от прежнего начальства к новому доходит. А второе правило: как можно больше мерзавцев в распоряжении иметь, потому, что люди своим делом заняты, а еврейцы — субъекты досужие и ко вреду способные.

Собрал начальник еврейцев и говорит им:

— Сказывайте, мерзавцы, в чём, по вашему мнению, настоящий вред состоит?

И ответили ему еврейцы единогласно:

— Дотоле, по нашему мнению, настоящего вреда не получится, доколе наша программа вся во всех частях выполнена не будет. А программа наша вот какова. Чтобы мы, еврейцы, говорили, а прочие чтобы молчали. Чтобы наши, еврейцев затеи и предложения принимались немедленно, а прочих желания, чтобы оставались без рассмотрения. Чтобы нас, мерзавцев содержали в холе и в неженье, прочих всех в кандалах. Чтобы нами, еврейцами, сделанный вред за пользу считался, прочими всеми, если бы и польза была принесена, то таковая за вред бы считалась. Чтобы об нас, об мерзавцах, никто слова сказать не смел, а мы, еврейцы, о ком задумаем, что хотим, то и лаем! Вот коли всë это неукоснительно выполнится, тогда и вред настоящий получится.

— Ладно, — говорит начальник, — принимаю вашу программу, господа мерзавцы. С той поры вредят еврейцы невозбранно и беспрепятственно".

Салтыков-Щедрин М.Е. (1826-1889), русский писатель. "Сказка о ретивом начальнике" (по версии одного ресурса). Есть и другие версии этой сказки, где еврейцы не фигурируют.

@paragnomen

Небензя рассказал о зараженных опасными вирусами боевых комарах США.

А Пелевин, кстати, ещё в 1993 году описал в "Жизни насекомых" злодеяния американского комара в Крыму при содействии местных неблагонадежных комаров.
Но выводы, разумеется, сделаны не были.

"Отлетев на несколько метров от стены, Сэм оглянулся на компаньонов. Артур с Арнольдом превратились в небольших комаров характерного цвета «мне избы серые твои», когда-то доводившего до слез Александра Блока; теперь они с мутной завистью глядели на своего спутника, покачиваясь в потоке воздуха, восходящем от нагретой за день земли.

Только неудобное устройство ротовых органов удержало Сэма Саккера от самодовольной гримасы. Он выглядел совсем иначе: он был светло-шоколадной раскраски, с изящными длинными лапками, поджарым брюшком и реактивно скошенными назад крыльями; если изменившиеся лица Артура и Арнольда заканчивались толстым штырем, похожим не то на иглу титанического шприца, не то на измеритель скорости на носу реактивного истребителя, то губы Сэма элегантно вытягивались в шесть тонких упругих отростков, между которыми торчал длинный острый хоботок, – словом, понятно, как выглядел москит-кантатор рядом с двумя простыми русскими насекомыми. К тому же Артур с Арнольдом летели каким-то бабьим брассом, а движения крыльев Сэма скорее напоминали баттерфляй, поэтому двигался он намного быстрее и ему даже иногда приходилось зависать в воздухе, чтобы подождать спутников.
...
После грациозного иммельмана над лежащим, Сэм приземлился на участок тонкой и нежной кожи возле уха.
– Арнольд, – восхищенно прошептал Артур, – ну и ну… Он же беззвучно летает.
– Америка, – констатировал Арнольд". 

@paragnomen

#историческое

"Крокодил", 1975

Рейтинг журналов кВАК 🐸 (КРИНЖ-ВАК)

По новым предложениям ВАК разрешается упрощённая защита (по научному докладу) кандидатской диссертации на основе всего четырёх статей в К1-К2.

Нам стало интересно проверить, какие журналы уже успели побывать на канале КРИНЖ (и в постах #РИНЦ от Зоопарка). Для олдов канала: работа о "Мер-Ка-Ба" оказалась из журнала К1. Больше интересного - в статье.

Встречайте собственный (но далеко неполный) рейтинг кВАК:
https://telegra.ph/Rejting-zhurnalov-kVAK-KRINZH-VAK-10-31

Неподходящие кандидаты

Ознакомившись с этой любопытной информацией и последними постами уважаемых коллег, даже не очень пытливому читателю станет ясно, почему параметр наличия научной степени "кандидат/доктор медицинских/психологических наук" уже давно не может использоваться в качестве критерия выбора специалиста.
Процент профнепригодных придурков среди к.м.н./д.м.н. не особо отличается от такового среди неостепенëнных специалистов.

Заплатив 100500к за приём профессора или кандидата, Вы легко можете получить, помимо странного диагноза, олдскульную схему образца войны 1812 года (2+ нейролептика днëм, клозапин на ночь для сна, 25 мг амитриптилина и карбамазепин, чтобы печень не скучала) и/или вовсе улететь со "специалистом" в Шамбалу прямо из кабинета (этот шамбалийский психотерапевт, кстати, до настоящего времени продолжает успешно работать).

Да, тяжëл путь пациента через русское поле экспериментов. А кто говорил, что будет легко?

@paragnomen

Быть психиатром в рф это когда получаешь благодарность от семьи за то, что отменяешь антипсихотики человеку, которому они не показаны, планово снижаешь антидепрессант и назначаешь психотерапию. Бум! Человек выздоравливает. Вы прекрасны.

Врач видит человека во всей его слабости, юрист — во всей его подлости, теолог — во всей его глупости.

Артур Шопенгауэр (судя по всему - на самом деле нет. Нам, даже с привлечением преподавателя философии из московского вуза, не удалось найти произведение немецкого мизантропа, из которого все накопипастили эту пафосную "цитату". Скорее всего, авторство принадлежит все-таки Джейсону Стэтхэму).

@paragnomen

Крымская школа психоанализа

Журнал "Психология и педагогика в Крыму: пути развития" развивался своим путем и вот что из этого вышло:

Анализ женского фантазма о мужской гомосексуальной паре на примере современных "фанфиков"
Таврическая академия (структурное подразделение) ФГАОУ ВО
«Крымский федеральный университет им. В.И. Вернадского» (г. Симферополь).
Киселёва Александра Юрьевна

В ситуации описанного нами фантазма, мы предполагаем, что за кулисами его сцены скрывается страх свержения себя до объекта, раскол нарциссической целостности. Как в случае с вытесненной гомосексуальностью, черпающей себя в иллюзии особой близости с матерью, так и в случае с гомосексуальной парой, существует опасность бесцеремонного вторжения в пространство субъекта, в его тело и психическую реальность. Ведь кто как ни гей, если уж и решится на связь с женщиной, то откровенно использует ее как объект для своего органа, без прикрас лишая ее чувства собственной желанности, и кто, как ни мать, обещающая дочери блаженство понимания с полуслова, лишает ее всякой воли и возможности самоопределения. Гомосексуальные отношения явственней, чем другие, показывают, что идеального зеркального равенства не существует – есть цикл ведущих и ведомых, дающих и принимающих.
Также нельзя забывать о той регулярной опасности, которой подвержены сексуальные меньшинства со стороны общества.

Могëм в анализы! Не токмо латинянам срам толковать!

UPD: подписчики поделились ссылкой на дискуссию с участием авторов статьи на Кринже.

@paragnomen

#дружеский_пиар

Что-то мы давно не делали подборок интересных каналов. Вот что мы имеем сказать по поводу медиков - как науки, так и практиков:

@paragnomen. Автор, насколько мы знаем, психиатр, знающий в том числе и наркологию, но пишет не только об этом, и пишет бодро и живо, местами с доставляющим черным юмором. Короче, советуем однозначно.

@anesthesiologists_blog - анестезиолог-реаниматолог, соответственно, много историй по экстренной медицине и другим состояниям между жизнью и смертью.

@uezdny - "Записки уездного травматолога". Жизнь врача из дагестанского райцентра от первого лица.

@yplacebo - "Умереть от плацебо". Судя по всему, тот, кто ведет, ближе к науке, чем к практике, местами язвительный юмор. Почитываем с интересом.

@pharma_slut - изнаночка фармы. Кое-что о том, как фарминдустрия заставляет мир двигаться так, а не иначе (но без теорий заговора, только факты).

@smallpharm - тут больше со стороны науки с уклоном в мокрую биологию. Полублог-полуканал, бывает интересное с профессиональной точки зрения плюс ценим за пинки в адрес пульверизаторов науки.

@dr_voenvrach - Водовозов, один из тех, кто занимается популяризацией здорового человека. В канале же бывают ссылки на его лекции и стримы.

@poyasni_za_med - чуть ли не самый крупный авторский канал, как автор сам пишет, "Субъективные, ангажированные и зависимые суждения об организации здравоохранения в России и мире" (с)

@medicinehistory - блог истории медицины, интересные факты из прошлого, которые иногда предопределяли наше настоящее.

Если кого забыли, пишите в комменты :)

Грусть — это цена, которую мы платим за любовь.

Елизавета II (1926-2022), королева Великобритании.

@paragnomen

Мумиям не воспрещается

Группа следователей исследователей взяла и решила освидетельствовать перуанских мумий на предмет употребления запрещённых веществ.

У подозреваемых изъяли волосы и отправили на экспертизу. Жидкостная хроматография показала, что мумии до того, как стали мумиями, не скучали и употребляли коку (найдены кокаин и бензоилэкгонин), мескалин, триптамин и аяхуаску (на неё указывают гармалин и гармин).

Исследование подтвердило иконографические и археологические данные о применении всех этих веществ в древней перуанской культуре Наска.

Индейцы культуры Наска были опытными хэдхантерами, а головы особым образом обрабатывали и сохраняли. Едва ли они могли предположить, что это невинное хобби окажется полезным для современных ученых.

Судя по всему, все манипуляции, связанные с головами, имели ритуальный характер, а где древние ритуалы - там логично поискать что-нибудь священно-эзотерическое психоактивное.

Некоторые головы были обложены мешками с листьями коки, для них есть отдельное название - chuspas.Chuspas могли выступить подношением богам для установления статуса в социальной иерархии, в качестве оплаты и погребального подношения (раньше кладбищенскую мафию крышевали напрямую боги, а не вот эти вот все).

Так как коку в те времена не нюхали, а жевали, любителей стимулятора археологи научились выявлять по типичному прикорневому кариесу на молярах.

Другим популярным веществом была vilca или cebil - источник триптамина. Так как моноаминоксидаза желудка портит кайф разрушает триптамин, есть мнения, что вилку нюхали или даже закатывали в клизму - и запаха нет, и в дуплет.

Как учил Кастанеду дон Хуан, отдельная реальность без кактуса - деньги на ветер. В качестве сакрального кактуса в данном случае выступил род Echinopsis, известный, как "San Pedro".

Ингибиторы МАО из аяхуаски мумии Наска также не могли обойти стороной. Так как в зоне расселения культуры Наска лиана смерти не росла, а спрос был - сырье для аяхуаски им возили дилеры из других регионов. Зацените глубину истории американской наркоторговли.

Угорел с описания этой новости лентой.ру:
"Ученые из Польши и Италии нашли доказательство, что древние люди цивилизации Наска использовали психоактивные растительные вещества для успокоения тех, кого приносили в жертву". Нормальный такой набор успокоительных, просто одно успокоительнее другого.

Для каких целей употреблялись все интересные вещества - доподлинно неизвестно. Возможно, эти люди были первыми американскими наркоманами, а мумификация - закономерным итогом сушки на марафоне. Более вероятно, конечно, что психоактивный маринад готовил живой подарок к подгону взыскательным богам.

Не все образцы содержат наркоту, да и резюме у объектов хэдхантинга было разным. Часть голов принадлежала проигравшим бои воинам, подвергшимся пыткам и принесенным в жертву; часть - женщинам и детям, которым перед смертью позволили участвовать в пирах и паломничествах. В тела младенцев алкалоиды ПАВ могли попасть с молоком матери, а не специально вводиться злобными жрецами. В общем, как водится - нужны дополнительные исследования.

Не будем забывать: тем, мы сегодня считаем наркотиком, тогда могли лечить простуду и ещё 100500 разных болезней. Отсюда - возможность наличия всех упомянутых веществ в волосах любого индейца культуры Наска.

Однозначно повезло мумиям Наски в том, что европейцы их нашли сейчас, а не в годы, когда лечение мумиями было популярным в поехавшей старухе Европе. Немалая часть популяции египетских мумий в те годы была просто - напросто сожрана. Если от применения египетских мумий Амбруаз Паре эффекта не видел, то как зашли бы потребителю накаченные психотропами жители древнего Перу - вопрос дискуссионный.

У нас, кстати, полно своих мумий: как минимум, к новому году они повылезают на свет голубых огоньков. Предлагаю археологам с токсикологами произвести и на нашем материале исследования на предмет употребления мумиями запрещённых веществ. Возможно, наши местные индейцы культуры Навка Наска тоже станут большим вкладом в мировую науку!

Roots, bloody roots!

#сложныевещества #научпопс
@paragnomen

Кабинет лагерного стоматолога представлял собой комнату со стоящим посредине креслом, бормашиной довоенного образца и старым письменным столом у стены. На нем вперемешку с кружками и остатками еды лежал журнал приема и еще какие-то беспорядочные бумаги. У двери – несколько драных стульев и большой оцинкованный бак, приспособленный под помойное ведро. Мне уже повезло – я попал в день приема. Стоматолог, из числа местных жителей, был приходящим и являлся в колонию два раза в неделю. Вел прием до обеда, потом исчезал. Никто не мог сказать точно, когда он будет в следующий раз. Эти сведения я получил от больничного шныря, которому очень польстило мое – «Здорово, земляк!» – вместо более привычного для него – «Эй, клизма!»

Несколько раз заглянув в пустой кабинет и изучив степень его технического совершенства, я лихорадочно думал о том, на что пожаловаться и чем обосновать причину сегодняшнего визита. Придумал я вот что. Ни о какой зубной боли речь не идет, просто хочу поставить железные коронки. Деньги есть. Если не клюнет, скажу честно, что нужен выходной. Мол, охренел от работы, поэтому пришлось немного подзакосить. Это тоже – небесплатно.

Мои мысли прервал шнырь:

– Ты здесь еще не был? С ним еще не виделся?
– Нет.
– Короче, я тебе кое-что подскажу. Только не для массовки. Он по натуре бухарик, пьет все. Все, что горит, и все, что в аптеке продается. На будущее имей в виду – идешь к нему неси с собой червонец. На худой конец, пятерку, тогда все будет ништяк. Его бы давно уже выгнали, да других в поселке нет. А этот всю жизнь тут прожил. Тут и сбухался. Сейчас придет, посмотришь. С ним можно говорить прямо, как с зэком – он не сдаст, не кинет. А еще лучше, если есть одеколон – с ним и приходить. Желательно – «Тройной». Одеколон и пятерочку сверху. Сразу будет понимание.

В конце коридора, за углом, послышались шаги и голос, напоминающий голоса лилипутов из цирка.

– Он идет, – сорвался с места шнырь.

К дверям кабинета подошел очень маленького роста человек с испитым серым лицом, чертами напоминающий ханта или манси.

– Ко мне? – спросил он через плечо, открывая дверь кабинета.
– К вам…
– Подожди. Я вызову.

За дверью послышалось звяканье посуды, стук брошенных в ванночку щипцов и прочей инструментальной утвари, тихий мат. Потом пауза и задумчивое пение.

– Заходи!

Я вошел. Врач сидел за столом, ко мне спиной, наклонившись над журналом. Не поворачиваясь, он спросил:

– Принес? С собой есть чево?
– Что принес?
– Ну… ну, это… – Он хлопнул себя тыльной стороной ладони по горлу. – Анестезия есть?
– Нет. Не знал как-то. – опешил я от такого начала.
– А в отряде есть? Может, в отряд сбегаешь? Или давай, – потер он в воздухе тремя пальцами, – я за зону сбегаю, возьму пузырек.

В этот момент я увидел, как трясутся его руки. Они не тряслись – они ходили ходуном.

– Одеколона нет. А это, – потер и я пальцами, – если надо, схожу принесу. Только сейчас нельзя – отрядник в бараке.
– Годится. Минуту…

Он открыл дверь и выкрикнул в коридор: «Дневальный, ко мне!»

Заскочил шнырь.

– Есть?
– Есть, – ответил тот и поставил на стол бутылку «Тройного» одеколона, накрыв ее перевернутой вверх дном кастрюлей. Тут же вышел, плотно затворив за собой дверь.
– Фамилия как? – спросило зубное светило и придавило к столу левой рукой правую. В правой была ручка, кисть руки билась в тряске. Ручка то и дело выпадала из нее и отказывалась подчиняться. Наконец при помощи обеих рук он вывел в журнале мою фамилию, номер отряда и дату.
– Давай в кресло, быстрей!.. – лихорадочно суетясь и перебирая щипцы, скомандовал он.
– У меня сначала к вам вопрос и дело.
– Давай, давай садись. Потом твое дело.

Сидя в кресле, я не видел всех его приготовлений. Мог только слышать. Судя по звукам и матеркам, он никак не мог отвинтить крышку флакона. Да и руки его были так малы, что бутылка «Тройного» выглядела в них почти поллитрой. Он захватил крышку фалдой пиджака, пытаясь свернуть ей голову. Все было тщетно.

– На.. Открой эту ебаную бутылку. Запечатывают, суки... Итак из горла пить невозможно, так еще, блядь, крышки на клей сажают!..
Или давай зуб сначала?

Вперёд

Он отставил одеколон и схватился двумя руками за клещи.

– Показывай, какой?
– Да никакой. Я хотел поговорить насчет коронок.

Его лицо состроило вопросительную гримасу.

– За наличные, – добавил я.

На какой-то момент руки его перестали трястись и замерли с зажатыми в них клещами на уровне пояса.

– А сейчас что? Освобождение от работы?
– Было бы неплохо.
– Хорошо. Но давай все равно посмотрим, что у тебя с зубами.

Осмотрев, он сделал заключение.

– Зубы свои еще есть. Хоть не все, но жить можно. Однако есть коренной обломанный. Его лучше удалить.

– А может – пломбу? – осторожно поинтересовался я.
– Бормашина все равно не фурычит. Если сверлить или еще чего – это в первой колонии делают, записывайся туда. Раз в неделю отсюда водят. Дюжеву напиши заявление, если он разрешит, то на «однерке» сделают. А я – только рву. Вот тебе и освобождение от работы будет.

Он сунул клещи в кипяток и скомандовал:

– Открывай рот шире!
– А наркоз?.. Обезболивающее есть?
– С хуя ли? Со своим надо приходить, батенька. Я же спрашивал: «Принес?» Ты не принес. Значит – насухую. А хуля делать – тюрьма! А в тюрьме один наркоз – палкой между рог. Нашатырь подойдет?

Попрепиравшись некоторое время, я согласился.

– Так… рот пошире… думай о воле… о свободе…

Одной рукой он схватил меня за нижнюю челюсть, другой занес клещи и начал целить в зуб.

– Надо быстро, быстро… А то видишь, блядь, как колбас ит…
– А может, если принять – отпустит? – спросил перед экзекуцией я.
– Нет. Если принять – это уже не работа.

Он опять сунул клещи в рот. Те застучали у меня между зубами так, что, казалось, вот-вот лишусь еще и передних. Я отпрянул.

– Не ссы. Не первый раз дергаю!

Еще несколько попыток подцепить злополучный корень остались безуспешными – мешала тряска.

– Ладно, хуй с ним, с зубом. Правильно говоришь, надо раскумариться. Помоги-ка.

Он сдернул со стола флакон и протянул мне. Флакон был теплым на ощупь. Этикетки не было, и по виду он мог сойти за какую-нибудь микстуру.

Не вылезая из кресла, я попробовал театрально, двумя пальцами свернуть крышку. К удивлению, это не удалось.

– А, нет, дай-ка, – выхватил он у меня из рук, – сейчас по-другому попробуем!

Открыв дверцу шкафа и погремев его содержимым, извлек на свет огромные ржавые плоскогубцы и набросил на крышку. Раздался хруст стекла, пластмассы, горло вместе с крышкой отвалилось.

– Вот, ебаная расфасовка! – заверещал он и стал вытряхивать содержимое в фарфоровую кружку. Посудина эта, по всему видно, была широкого потребления – потемневшая от чифиря и немытых рук, она с трудом смахивала на питьевую.

– Глотнешь? – предложил он мне.
– Не-е…
– Ну и хорошо. У-у-ф…

Натужно глотая, он залпом осушил всю кружку.

– Фу-у, бля… Отпустило.

После этого начал ходить кругами по кабинету, шумно вдыхая и выдыхая. На десятом круге сел на стул и стал занюхивать кулаком.

– Какие зубы хочешь ставить? Золото нельзя. Могу только железные.
– А мне и надо железные.
– Тогда корни тем более надо удалять. Давай посмотрим этот.

Его действительно отпустило. Тряска рук ушла, движения приобрели плавный и осмысленный характер.

После нескольких попыток он все-таки подцепил мой злополучный зуб и, ворочая всем телом, потянул его враскачку. Боль была нестерпимая. На миг я открыл глаза. Прямо передо мной маячила физиономия с гримасой, точно определяющей всю гамму испытываемых мною чувств.

– Так… терпи… пошел, бля, пошел!.. А куда он денется!

Рванув напоследок по-борцовски, он издал победный звук.

– Есть, блядь!.. А хуля делать – тюрьма! Сиди, рот не закрывай.

Перед моим носом проплыл несчастный зуб. Он пихнул в челюсть кусок ваты и вытер пот со лба.

– Зуб вырвать – это как год от срока – долой. Срок – он, блядь, как зубы – все равно когда-нибудь кончится! А сейчас посиди пока… Знаю – тяжело. Знаю – больно. Терпи. Через полчаса пройдет, тогда и пойдешь.

С чувством выполненного долга он подошел к столу, сделал запись в журнал, несколько раз глянул в пустую кружку, затем на меня, мычащего и мотающего от боли головой, и стал давать советы.

Назад                                        Вперёд

– До вечера не есть, не пить, не курить. Чтобы полегче было – крой всех мысленно матом. Да-да, всех этих мусоров. Мне когда хуево, а хуево мне всегда, – я их всех крою. Не потому, что насолили мне сильно, а просто зэков за что крыть? Штабные мусора мне покою не дают, до всего доебываются: то одеколоном пахнет, то клеем, то стеклоочистителем. А с хуя ли я буду коньяком пахнуть, если у меня зарплата как у студента! Им бы мою работу хоть на неделю, посмотрел бы я, чем от них запахнет. Дергать зубы – это не то, что себя за хуй дергать. Они когда приходят со своими проблемами, не спрашивают: нравится мне работа или нет? Они только одно спрашивают: больно будет или нет? А как мне быть? Кресла нового нет, бормашина старая, инструменты дореволюционные… И вот, сделай им, блядям, «не больно». Да еще – «насухую». Вот доработаю до пенсии, брошу все, пойду в артель золото мыть. А хуля – руки вон ходуном ходят, хе-хе, – две нормы давать буду.
Я сидел в кресле, глядел в потолок, держась рукой за стреляющую нестерпимой болью челюсть, и думал о том, что сейчас надо идти в штаб и попытаться прорваться к начальнику колонии. Оправдание на всякий случай было неплохое. Чем не повод? Дескать, пошел в санчасть лечить зуб. А там только рвут. А мне бы коронки поставить, чтобы хоть сколько-нибудь зубов на свободу вынести. Врач посоветовал пойти к начальнику, потому что сам таких вопросов не решает. И так далее. А потом разговор куда-нибудь да и выведет.

– Садись вот здесь, у стола, жди, пока кровь остановится, – сказал он и принялся греметь инструментами возле плитки. Я сел и начал медленно оглядывать кабинет, пытаясь хоть чем-то себя занять.

Синие, крашенные масляной краской панели стен, голая лампочка, торчащая из потолка на забеленном известкой шнуре. Вышарканный сапогами пол отвратительно коричневого цвета. Шкаф, стол, стул, ведро. Пыточное кресло. Все битое, драное и древнее. Как тут не запьешь? Представить себе: каждый день ходить в эту конуру рвать зубы. «Насухую». Каждый день – вопли, боль, кровь. А еще эта проклятая тряска рук. Одна радость – зэки. Эти не пожалуются, не заскандалят. Довольны они или нет – никто их не спрашивает. Все довольны. А кому не нравится – забудь сюда дорогу. И тогда, случись что – сам себе рвать будешь. Зэки – радость. Нет-нет, да и одеколончик принесут или пятерочку. Тогда можно портвейна или водочки взять. И с зубом обойтись поделикатнее. А «насухую»?.. Насухую – «чертей» или тех, кто по незнанию пришел с пустыми руками. Раз плохо башкой соображаешь – страдай. Хоть раз – но отстрадай!

Он суетился в углу, низкорослый, согбенный человечек. В своем последнем, пожалуй, прибежище. Перекладывал трясущимися руками железки, именуемые «инструментом». Выхватывал их из кипятка, обжигался, дул на руки и тихо матерился. Он даже не надевал белый халат. Халат был – не было надобности. Его сирая, потрепанная одежонка говорила о многом. Маленький, потерпевший в жизни всевозможные крушения мужичок, скорее всего, одинокий, выдирающий своими жуткими клещами, нет, не зубы – крохи для существования, осколки радостей, оборачивающихся флаконами одеколона. Единственное, что меняется, – это мы. Приходящие в лагерь и уходящие из него. Кто на свободу, кто – за забор, под жестяную табличку. Проходящие перед его глазами как тени. Больные тени – здоровые сюда не ходят. Конвейер. Стонущий, охающий, орущий от боли.

Мне вдруг стало его так жалко и так стыдно, что пришел без «анестезии». Ведь я, оказывается, без нее могу. А он – уже нет. Ему, значит, больнее. И он прячет, прячет эту боль на дне грязной, залапанной кружки. Но кружка пустеет, и боль снова выглядывает наружу.

– Дневальный!..

В дверь просунулась голова.

– Здесь.

– Пусть следующий заходит, – сказал он, потер руки и скомандовал мне:

– Плюй в ведро.

Сунул вместо прежнего тампона новый и хлопнул на прощание по плечу.

– Ну, давай, будь здоров. Если что – заходи, дорогу знаешь.

Я вышел. Попавшийся навстречу шнырь сочувственно глянул на меня.

– Ну что, ништяк?
– Ништяк.

Новиков А. А. "Записки уголовного барда"

Назад
@paragnomen

Техника безопасности при чтении постов на этом канале

@paragnomen

"Язык обсессивного невроза, т.е. способы выражения тайных мыслей, является чем-то вроде диалекта языка истерии".

Зигмунд Фрейд (1856-1939), австрийский психоаналитик. "Заметки о случае обсессивного невроза"

@paragnomen