OSSиноегнездо

Как на войне или уже после, в том звании, в котором хоронили? Подписали полковником. На фото — юный, но уже послевоенный дед, с глазами, в которых есть то новое, чего не было на довоенных снимках. Мудрость ли это, отпечаток пережитого страдания, мастерство фотографов и ретушеров, но молодые женщины и мужчины в военной форме выглядят киногероями. Почему-то, по необъяснимой причине, крестьянские дети и дети рабочих, ушедшие на войну, обрели лица-символы, лица-иконы. Раньше такое благородство читалось на дворянских и офицерских фото. И вот они, воины Великой Отечественной, стали новыми дворянами, сословием послуживших Отечеству. В их лицах читается все, что ты думаешь про войну, подвиг, долг, славу, геройство, любовь. Раньше казалось, что это мои дед и бабушка так выглядели. Ну, потому что я их люблю. Но с маршем «Бессмертного полка» стало ясно — так выглядел каждый первый. В индивидуальном проступило общее.
Плакаты появились в доме под Пасху. Красили яйца, разворачивали картонные упаковки. И вдруг осенило: День Победы —это же гражданская Пасха. Вечно живые — это у Бога мертвых нет. Смертию смерть поправ — это о солдате-освободителе. Вечный огонь — Благодатный огонь. А «Бессмертный полк» — это же крестный ход, с фотографиями-иконами. И война — Священная же, с самого начала, по определению Лебедева-Кумача. Странно, что так долго не расшифровывали код Дня Победы Пасхой.
Хотя подсказка была сразу — в 1945 году Пасха пришлась на 6 мая. А в этом году на 10 мая приходится Радуница, день поминовения усопших. В этом году 9 Мая вдруг забрезжил выход — так вот что нужно делать в День Победы! Не выть по углам, а идти вместе со всеми! С ветеранами ходили на День Победы, нет их на свете — будем ходить с портретами. Как для пасхальной радости важно обменяться приветствиями, так и для победной — я помню, я горжусь. Смерти нет.
Сейчас можно понять боль тех, чьи герои не дожили до окончания войны. Мы-то ходили с живыми, а их деды лежали фотографиями в альбомах, видимые только им. И они оплакивали эту утрату одни, в кругу семьи.
— А если моего деда убили на войне, так что, все равно радоваться Дню Победы? — спрашивает человек в фб. Радоваться. А мне — сочувствовать ему. Я же не знала, что твоего убили. Теперь знаю, теперь поговорим. Наши дедушки не любили говорить о войне, а мы поговорим. Кому-то надо выговорить эту боль.
Тех, чьи деды были убиты на войне и тех, чьи деды вернулись и успели пожить, «Бессмертный полк» поставил в один строй. Уравнял портретами. Спустя 71 год мы, наконец, можем поплакать над каждым убитым и умершим, персонально, всей страной. Не стесняясь слез. Такого коллективного опыта еще не переживали в России.
«Бессмертный полк» демократичен, все равны — богатый и бедный, простой и сложный, коллега и незнакомец, начальник и подчиненный. Каждый — внук или правнук такого же ослепительно молодого деда, немного похожего на моего. Значит, что же, у нас одни чувства? Одна боль и радость? Одна судьба? Даже с теми, с кем мы давно поссорились и разошлись? Вот это открытие. Оказывается, мы родня в самом высоком смысле. Произошли от военных Адамов и Ев, от медсестер, танкистов, летчиц, пехотинцев, разведчиков, партизан, тружеников тыла, угнанных в Германию, детей войны, оккупированных, пленных, эвакуированных. Мы все — родные люди.
В Москве, в Одессе и в Торонто.
Еще недавно писали с завистью, что есть же прекрасные нации, у которых настолько настоящие праздники, что они их отмечают даже на чужбине, в рассеянии и эмиграции. Вот и нам бы так — говорили мы, но как-то глухо, сухо, не надеясь. Кто мы такие? Все растерявшие, ободранные XX веком, обобранные до нитки, пострадавшие сами, принесшие другим страдания, бессмысленно пожертвовавшие миллионами и разъединенные ненавистью и претензиями.
И вдруг выяснилось, что мы — есть. Ты — есть. Я — есть. И люди есть, и страна, и память, и достоинство, и национальный праздник. Откуда что взялось, буквально. И главный праздник у этих невесть откуда взявшихся людей, которые идут бесконечным потоком и несут свои фамильные иконы — Победа, ни много ни мало.

3.7K viewsNataly Oss, 21:07