Безумства в глазах смотрящего

Многие наверняка слышали про потлач и “безумства” с ним связанные. Церемонии потлача у индейцев северо-запада США - наверное, один из самых известных этнографических сюжетов, описанный многими антропологами и ставший нарицательным обозначением для показной расточительности и соревновательности связанной со статусом. Потлач как метафору растащили себе в концептуальные схемы философы и социальные теоретики, а антропологи сегодня способны увидеть его практически где угодно. Странные индейцы в начале XX века устраивали масштабные церемонии, в которых обменивались вещами, распределяли их между собой, постоянно повышая ставки, а иногда и вовсе демонстративно уничтожая их. Разноцветные одеяла, швейные машинки Зингер, маски, еда, эмалированные тазы, ожерелья - все смешивалось и переходило из рук в руки. Порой сжигалось, либо топилось в воде. Что все это такое и зачем – вопрос, который не давал покоя многим антропологам.

Джозеф Маско, прежде чем заняться изучением атома, радиации и всего ядерного, написал несколько интересных текстов о потлаче и о том, как антропологи упускали из виду важные контексты существования этой странной практики, делая выводы, больше говорящие о самих исследователях нежели о тех, о ком они пишут свои тексты. Мысль у Маско была довольно проста. Антропологи часто не замечали того, что потлач – живая практика, вписанная в широкие политэкономические контексты. Когда первые исследователи увидели церемонии, люди их практиковавшие находились, мягко говоря, в не простой ситуации. Их мир, онтологический порядок, был в глубоком кризисе из-за эпидемий оспы, туберкулеза, колониального столкновения и все более частого взаимодействия с фронтирным капитализмом.

Мир индейцев, во всех смыслах больше-чем-человеческий, находился в радикально измененном внешними обстоятельствами состоянии. "Безумства", "мегаломания", "одержимость" и "экстравагантность", которые увидели антропологи – не проявления какой-то дикости, а следствие того, что церемония, служащая социальному воспроизводству, нуждалась в изменении и подстраивании под сложные обстоятельства, перегрузку системы, вызванную массовыми смертями и истощением ресурсов.

Маско рационализирует "безумства" индейцев, показывая что преувеличенность во всем, была закономерной и крайне творческой попыткой сохранить остатки старого порядка и произвести новый. Если безумства и были, то в глазах смотрящих, потому что наблюдатель не замечал контекста, истории и политики происходящего. Но только ли в этом дело?

Может ли быть так, что то что антропологи, миссионеры, колонизаторы и торговцы принимали за безумие и манию – на самом деле не было ошибкой? Если всерьез задуматься об этом, то взгляда Маско оказывается недостаточно. Гребер, читающий Мосса, напоминает нам, что главный вопрос индейцев Северо-Запада – не как выделить себя из сообщества, обосновать свою индивидуальность, а как создать общество из этих самых индивидуальностей. Потлач – такой способ. Гребер пишет о том, что любое значимое социальное действие предполагает производство драматического эффекта на аудиторию. И чем более значимо действие, тем сильнее должен быть этот публичный эффект и его драматизм. Тем сильнее должно быть впечатление оставленное на тех, кто смотрит. В этом смысле, "безумие", которое наблюдали антропологи – вовсе не искажение. Производство общества – всегда производство эффекта. Раздача даров и связанное с ними социальное признание – это просто медиум и его финальный эффект.

Впечатление о себе как о безумных, одержимых, крайне экстравагантных, оставленное на антропологов - не баг, а фича. Успешный результат креативности, чьи ставки были повышены до предела. То, что мы, антропологи, одержимы этим сюжетом говорит о том, что в нем проявляется что-то базовое и универсальное для нас всех. Ровно то, чему индейцы учили Боаса, повлияв на его взгляды и то, что часто не замечалось и оставалось по краям попыток антропологов понять происходящее – творческая природа человека.

p.s выхожу из спячки :)
ph: Chief Jim Humchitt with potlatch bowl, masks and button blanket, 1926

Позднескифские поселения в Северо-Западном Крыму появились, а потом были масштабно перестроены в рамках двух специальных «программ». Одна из них связана с войсками Митридата VI Евпатора. Такие предположения высказываются в статье, недавно опубликованной в журнале Stratum Plus. https://nkj.ru/news/50683/

#worldmusic
Народная уличная музыка из Нигерии.

⚒ "Кроманьонский нож"

r/ #nextfuckinglevel
Завораживает: композитное изображение Луны в 708 гб выглядит вот так.

#worldmusic
Впечатляющий народный индийский танец “Kanhaiya Dangal”.
Раджастан, Индия.

#worldmusic
Музыкальная импровизация у магазина сладостей в Дубае, ОАЭ.

Один из самых ярких и харизматичных антропологов нашего времени, анархист и возмутитель спокойствия Дэвид Гребер скоропостижно скончался в 2020 году, но его новые книги продолжают выходить и на русском, и на английском языках.

Всемирную славу ему принесла монография по экономической антропологии "Долг. Первые 5000 лет истории" (2011), а в России, пожалуй, самый большой успех имела его небольшая провокационная книжка "Бредовая работа. Трактат о распространении бессмысленного труда" (2018), посвященная широко распространенным в современном мире должностям и профессиям, предполагающим "просиживание штанов" и усердные занятия полной фигнёй.

Недавно в переводе на русский язык вышла монография "Пиратское Просвещение, или Настоящая Либерталия" про пиратские коммуны на Мадагаскаре в XVIII веке, над которой Дэвид Гребер работал перед смертью. Казалось бы, что теперь уже новых книг ждать точно не приходится... Но, к счастью, оказалось, что это не так.

Дело в том, что Дэвид Гребер в последние годы жизни занимался не только взрослой "анархистской антропологией", но и детским образованием. Он и его жена, русская художница Ника Дубровская, в 2016 году запустили международный образовательный проект "Антропология для детей", вдохновленный идеями и визуальными решениями советской детской литературы 1920-х годов, в частности Окнами Роста Маяковского.

Проект был задуман мультиформатным, он включал сайт (с версией на русском языке!); лекции, творческие семинары и игровые тренинги для детей: выставки и инсталляции. Но смысловым ядром "Антропологии для детей" была серия книжек с картинками, выступавших в качестве интерактивных учебных пособий и посвященных различным темам и общественным понятиям (Школа, Семья, Чтение, Нация, Деньги и т.д.). На английском языке книги выходили и в бумажном, и в электронном форматах, а на русском языке были только онлайн-версии, что досадно, потому что такие детские книги с картинками на бумаге куда приятнее читать.

И вот две прекрасные новости.

1. Издательство Ad Marginem, которое выпустило все русские переводы книг Гребера, открыло предзаказ на первую книгу из серии "Антропология для детей". Это будет книга Дэвида Гребера и Ники Дубровской "Кто такие короли? Правдивые и назидательные истории" про природу власти. Судя по опубликованным разворотам, книга нереально красивая и классная. Так что если у вас есть свои или знакомые дети в возрасте около 12 лет, то это будет прекрасный подарок.

2. Американское издательство MIT press начинает перевыпуск книг проекта "Антропология для детей" в расширенных и дополненных версиях в специальной серии "Made differently" ("Созданные иначе"), которая ориентирована не только на детей, но и на взрослых. И в середине ноября там выйдет книга Дэвида Гребера и Ники Дубровской "Cities Made Differently" ("Города, созданные иначе"). Как эта новинка будет отличаться от электронной книги "Город" с сайта "Антропология для детей", пока неизвестно. Но конечно уже не терпится новую книгу про города посмотреть. И хочется надеяться, что у нас она тоже выйдет.