Возможно, на один вид парантропов стало больше. Палеоантропологи проанализировали хорошо сохранившуюся нижнюю челюсть из Сварткранса, которую нашли в середине прошлого века и первоначально описали как капский телантроп, а затем относили то к представителям рода Homo, то к различным австралопитекам. Новое исследование показало, что, по-видимому, челюсть принадлежала парантропу, который при этом не был похож на ранее известных представителей этого рода

#Антропология | *4.1

Не в своем уме

В 1973-м, делая полевую работу в Заире, Йоханес Фабиан познакомился там с местным художником, Тибумбой Канда-Матулу, писавшим сюжеты из колониальной истории Африки. Впечатлившись, антрополог заказал у него больше 120 картин, чтобы проиллюстрировать в своих работах африканский взгляд на общую с европейцами историю полную насилия. Все картины затем были куплены одним из музеев Амстердама, став частью его коллекции.

В полотнах, как пишет Фабиан, можно найти современную африканскую перспективу на историю и первые столкновения с европейцами. Но где искать перспективу самих европейцев? Тех самых, что были участниками этих столкновений, отправляясь в неизвестность на африканский континент? Фабиан обратился к дневникам, травелогам, научным описаниям и мемуарам разнообразных путешественников, миссионеров, искателей приключений – исследователей, в самом широком смысле слова, отправлявшихся в Африку для удовлетворения своих интересов на заре колониализма – чтобы понять как эти люди думали о том, что делают? Как происходила их исследовательская работа на практике и взаимодействие с "изучаемыми"? Поглядев на архив, возможно, мы сможем найти пару ответов.

Так, записи о жизни и работе в Африке оказываются глубоко противоречивыми в своем содержании. На одной странице европейцы способны писать то, что опровергнут на следующей же. Симпатия к местным смешивается с призрением и паранойей, указания на их способности и факты их подтверждающие - с критикой и опровержением написанного ранее. В чем дело? Фабиан говорит: нужно поставить под вопрос состояние ума этих путешественников – они находились в измененном состоянии сознания, не контролировали себя и границы собственных взаимодействий с местным, оказавшись впутанными в сложные отношения. Крайне мобильные экспедиции стопорились из-за поломок инфраструктуры и вторжения политического в перемещения, где смешивались лихорадки, вожди, хинин, морфий, алкоголь, насилие, сексуальное желание, танцы, расовая гигиена, дружба и влечение к темным телам. Общим опытом всех этих людей было состояние зависимости - не только от изучаемого контекста, в котором они жили, но также и от причиняющего страдания образа объективного ученого, производящего Знание на благо Цивилизации.

Противоречие между экстатическим опытом реального взаимодействия и написанием позитивистского отчета создавало неразрешимые конфликты - как сохранить свою отстраненную учёность, когда переживаешь опыт тесного взаимодействия с другими в радикально иной среде? Колониальные исследователи "очищали" свои итоговые тексты от любых проявлений экстаза – как того требовала научная рациональность эпохи. Экстаз для Фабиана - сильное эпистемическое понятие, описывающее ситуации взаимодействия в которых стороны выходят за границы себя и именно это позволяло (и позволяет) производить знание и должно было быть стерто из научных отчетов.

Несмотря на то, что мысль об истоках антропологического метода в этих африканских "встречах" кажется проблематичной (скорее всего все немного сложнее прямой дорожки, ведущей от колониальных путешественников к современным антропологам) - в размышлениях Фабиана есть важный ход: не просто обличить "рациональность", но указать на момент очищения и перевода, встроенный в "научные" тексты. Помнить о нем и о том, что авторы могли быть не в своем уме - значит не попасться в ту же ловушку.

Johannes Fabian, painted by Ndaie Tb. in Lubumbashi, 1974.

Использовать пряности — значит игнорировать предостережения природы

Мы настолько привыкли к вкусам и ароматам пряностей, что не задумываемся, насколько необычно употреблять их внутрь. Так, химические вещества, связанные с горечью одуванчиков и укропа, — это яды. Душистые запахи чеснока, мяты, тимьяна и укропа — предупреждения о наличии ядов. Съесть подобное растение вопреки предупреждению — смелый поступок. Однако это стало для нас привычным.

Как так получилось и почему мы начали это делать — в отрывке из книги «Происхождение вкусов: Как любовь к еде сделала нас людьми»: https://postnauka.org/chapters/157545

Концлагерь Освенцим - та самая печь, в которой сжигали людей.