Плачущій крокодилъ
Однажды добрый крокодилъ
Ягненкомъ вкусно закусилъ;
Затѣмъ, насытившись довольно,
Завылъ: «Ягненокъ бѣдный! Больно
Тѣбе вѣдь было отъ зубовъ»!
И впрямь заплакалъ горько, слезно,
А чтобъ всѣмъ въ-явь,что то серьезно,
Подъ слезы онъ подставилъ чанъ.
Б. Марковъ. Еженедѣльный журналъ для дѣтей старшаго возраста «Задушевное слово», 1907 годъ.
#стихи
Однажды добрый крокодилъ
Ягненкомъ вкусно закусилъ;
Затѣмъ, насытившись довольно,
Завылъ: «Ягненокъ бѣдный! Больно
Тѣбе вѣдь было отъ зубовъ»!
И впрямь заплакалъ горько, слезно,
А чтобъ всѣмъ въ-явь,что то серьезно,
Подъ слезы онъ подставилъ чанъ.
Б. Марковъ. Еженедѣльный журналъ для дѣтей старшаго возраста «Задушевное слово», 1907 годъ.
#стихи
🔸 290 лѣтъ назадъ (1732) императрица Анна Іоанновна издала указъ объ организаціи Второй Камчатской экспедиціи подъ руководствомъ Витуса Беринга.
«Если весь свѣтъ воздаетъ хвалу Колумбу и Куку, то русскіе люди обязаны чтить память своего мореплавателя, Беринга, которому принадлежитъ честь открытія пролива, раздѣляющаго два свѣта: Старый и Новый. Кромѣ того, Берингъ былъ первымъ мореплавателемъ, посѣтившимъ моря Камчатское и Бобровое, названное потомъ его именемъ. Онъ же открылъ Алеутскіе острова, острова Шумагинскіе, Туманные, сѣверо-западную часть Америки. Всѣ эти подвиги знаменательны для Россіи потому, что они возбудили предпріимчивость сибирскихъ жителей, положили начало торговлѣ и мореплаванію и послужили основаніем къ образованію русскихъ колоній.
Витусъ Берингъ, родом датчанинъ. В молодости Берингъ ходил въ Англію, въ Индію и пріобрелъ репутацію хорошаго моряка, что и побудило Петра I пригласить его на русскую службу».
«Русскіе мореплаватели. Арктическіе и кругосвѣтные», , 1892 г.
«Если весь свѣтъ воздаетъ хвалу Колумбу и Куку, то русскіе люди обязаны чтить память своего мореплавателя, Беринга, которому принадлежитъ честь открытія пролива, раздѣляющаго два свѣта: Старый и Новый. Кромѣ того, Берингъ былъ первымъ мореплавателемъ, посѣтившимъ моря Камчатское и Бобровое, названное потомъ его именемъ. Онъ же открылъ Алеутскіе острова, острова Шумагинскіе, Туманные, сѣверо-западную часть Америки. Всѣ эти подвиги знаменательны для Россіи потому, что они возбудили предпріимчивость сибирскихъ жителей, положили начало торговлѣ и мореплаванію и послужили основаніем къ образованію русскихъ колоній.
Витусъ Берингъ, родом датчанинъ. В молодости Берингъ ходил въ Англію, въ Индію и пріобрелъ репутацію хорошаго моряка, что и побудило Петра I пригласить его на русскую службу».
«Русскіе мореплаватели. Арктическіе и кругосвѣтные», , 1892 г.
Э,э – Эльфы, Экипажъ.
«Азбука в картинкахъ Александра Бенуа». Изданіе экспедиціи заготовленія государственныхъ бумагъ, дозволено цензурою, С.-Петербургъ, 1904 г.
#азбука
«Азбука в картинкахъ Александра Бенуа». Изданіе экспедиціи заготовленія государственныхъ бумагъ, дозволено цензурою, С.-Петербургъ, 1904 г.
#азбука
Гофмейстерина Ея Императорского Высочества Великой Княгини Елисаветы Ѳеодоровны Графиня Александра Андреевна Олсуфьева (Боярыня временъ Царя Алексѣя Михаиловича)
Альбомъ костюмированного бала въ Зимнемъ дворцѣ въ февралѣ 1903 г. Экспедиція заготовленія государственныхъ бумагъ, С.-Петербургъ, 1904 г.
#русскийкостюм
Альбомъ костюмированного бала въ Зимнемъ дворцѣ въ февралѣ 1903 г. Экспедиція заготовленія государственныхъ бумагъ, С.-Петербургъ, 1904 г.
#русскийкостюм
Комиксъ к стихотворенію А.С. Пушкина «Гусаръ»
Рис. А.И. Кандауров. Журналъ «Шутъ», 1899 год.
Рис. А.И. Кандауров. Журналъ «Шутъ», 1899 год.
Гусар
Скребницей чистилъ онъ коня,
А самъ ворчалъ, сердясь не въ мѣру:
«Занесъ же вражій духъ меня
На распроклятую квартеру?
Здѣсь человѣка берегутъ,
Какъ на турецкой перестрѣлкѣ:
Насилу щей пустыхъ дадутъ,
А ужъ не думай о горѣлкѣ.
Здѣсь на тебя какъ лютый звѣрь,
Глядитъ хозяинъ, а съ хозяйкой…
Небось, не выманишь за дверь
Ее ни честью, ни нагайкой.
То-ль дѣло Кіевъ? Что за край!
Валятся сами въ ротъ галушки,
Виномъ хоть пару поддавай,
А молодицы—молодушки!
Ей-ей, не жаль отдать души
За взглядъ красотки чернобривой.
Однимъ, однимъ не хороши…»
— А чѣмъ же? Разскажи, служивый.—
Онъ сталъ крутить свой длинный усъ
И началъ: «молвить безъ обиды,
Ты, хлопецъ, можетъ быть, не трусъ,
Да глупъ, а мы видали виды.
Ну слушай: около Днѣпра
Стоялъ нашъ полк: моя хозяйка
Была пригожа и добра,
А муж-то померъ, замѣчай-ка.
Вотъ съ ней и подружился я;
Живемъ согласно, такъ что любо:
Прибью—Марусенька моя
Словечка не промолвитъ грубо;
Напьюсь—уложитъ, и сама
Опохмелиться приготовитъ;
Мигну бывало: эй кума!—
Кума ни въ чем не прекословитъ.
Кажись, о чемъ бы горевать?
Живи въ довольствѣ, безобидно!
Да нѣтъ: я вздумалъ ревновать.
Что дѣлать? Врагъ попуталъ, видно.
Зачѣмъ бы ей, сталъ думать я,
Вставать до пѣтуховъ? Кто проситъ?
Шалитъ Марусенька моя;
Куда ее лукавый носитъ?
Я сталъ присматривать за ней.
Разъ я лежу, глаза прищуря,
[А ночь была тюрьмы чернѣй,
И на дворѣ шумѣла буря]
И слышу: кумушка моя
Съ печи тихохонько прыгнула,
Слегка обшарила меня,
Присѣла къ печкѣ, уголь вздула
И свѣчку тонкую зажгла,
Да въ уголокъ пошла со свѣчкой;
Тамъ съ полки скляночку взяла
И сѣвъ на вѣникъ передъ печкой,
Раздѣлась до-нага; потомъ
Изъ склянки три раза хлебнула—
И вдругъ не вѣникѣ верхомъ
Взвилась въ трубу и улизнула.
«Эге! смекнулъ въ минуту я:
Кума-то, видно,— басурманка!
Постой, голубушка моя!..»
И съ печи слѣзъ—и вижу: склянка.
Понюхалъ, кисло! что за дрянь!
Плеснулъ я на полъ: что за чудо?
Прыгнулъ ухватъ, за нимъ лаханъ,
И оба въ печь. Я вижу: худо!
Глажу: подъ лавкой дремлетъ котъ:
И на него я брызнулъ склянкой—
Какъ фыркнетъ онъ! я: брысь!.. И вотъ
И онъ туда же за лаханкой.
Я ну кропить во всѣ углы
Съ плеча, во что ужъ ни попало;
И все: горшки, скамьи, столы,
Маршъ! маршъ! все въ печку поскакало.
Кой чортъ! подумал я: теперь
И мы попробуемъ! и духомъ
Всю склянку выпилъ; вѣрь не вѣрь—
Но кверху вдругъ взвился я пухомъ.
Стремглавъ лечу, лечу, лечу,
Куда,—не помню и не знаю;
Лишь встрѣчнымъ звѣзочкамъ кричу
Правѣй!.. и на земь упадаю.
Гляжу: гора. На той горѣ
Кипятъ котлы; поютъ играютъ,
Свистятъ и въ мерзостной игрѣ
Жида съ лягушкою вѣнчаютъ
Я плюнулъ и сказать хотѣлъ…
И вдругъ бѣжитъ моя Маруся:
— Домой! кто звалъ тебя, пострѣлъ?
Тебя съѣдят!— Но я, не струся:
«Домой? Да! чорта съ два! почемъ
Мнѣ знать дорогу?»— Ахъ, онъ странный!
Вотъ кочерга, садись верхомъ
И убирайся, окаяннiй.—
«Чтобъ я, я сѣлъ на кочергу,
Гусаръ присяжный! Ахъ ты, дура!
Или предался я врагу!
Иль у тебя двойная шкура?
Коня!»— На, дурень, вотъ и конь.—
И точно: конь передо мною
Скребетъ копытом, весь—огонь,
Другою—шея, хвость—трубою.
— Садись!—Вотъ сѣлъ я на коня,
Ищу уздечки—нѣтъ уздечки.
Какъ взвился, какъ понесъ меня—
И очутились мы у печки.
Гляжу: все также; сам же я
Сижу верхомъ, и подо мною
Не конь, а старая скамья:
Вотъ что случается порою!»
И сталъ крутить свой длинный усъ,
Прибавя, «молвить безъ обиды,
Ты, хлопец, можетъ быть, не трусъ,
Да глупъ, а мы видали виды.»
А. С. .Пушкинъ, 1833 г.
#стихи
Скребницей чистилъ онъ коня,
А самъ ворчалъ, сердясь не въ мѣру:
«Занесъ же вражій духъ меня
На распроклятую квартеру?
Здѣсь человѣка берегутъ,
Какъ на турецкой перестрѣлкѣ:
Насилу щей пустыхъ дадутъ,
А ужъ не думай о горѣлкѣ.
Здѣсь на тебя какъ лютый звѣрь,
Глядитъ хозяинъ, а съ хозяйкой…
Небось, не выманишь за дверь
Ее ни честью, ни нагайкой.
То-ль дѣло Кіевъ? Что за край!
Валятся сами въ ротъ галушки,
Виномъ хоть пару поддавай,
А молодицы—молодушки!
Ей-ей, не жаль отдать души
За взглядъ красотки чернобривой.
Однимъ, однимъ не хороши…»
— А чѣмъ же? Разскажи, служивый.—
Онъ сталъ крутить свой длинный усъ
И началъ: «молвить безъ обиды,
Ты, хлопецъ, можетъ быть, не трусъ,
Да глупъ, а мы видали виды.
Ну слушай: около Днѣпра
Стоялъ нашъ полк: моя хозяйка
Была пригожа и добра,
А муж-то померъ, замѣчай-ка.
Вотъ съ ней и подружился я;
Живемъ согласно, такъ что любо:
Прибью—Марусенька моя
Словечка не промолвитъ грубо;
Напьюсь—уложитъ, и сама
Опохмелиться приготовитъ;
Мигну бывало: эй кума!—
Кума ни въ чем не прекословитъ.
Кажись, о чемъ бы горевать?
Живи въ довольствѣ, безобидно!
Да нѣтъ: я вздумалъ ревновать.
Что дѣлать? Врагъ попуталъ, видно.
Зачѣмъ бы ей, сталъ думать я,
Вставать до пѣтуховъ? Кто проситъ?
Шалитъ Марусенька моя;
Куда ее лукавый носитъ?
Я сталъ присматривать за ней.
Разъ я лежу, глаза прищуря,
[А ночь была тюрьмы чернѣй,
И на дворѣ шумѣла буря]
И слышу: кумушка моя
Съ печи тихохонько прыгнула,
Слегка обшарила меня,
Присѣла къ печкѣ, уголь вздула
И свѣчку тонкую зажгла,
Да въ уголокъ пошла со свѣчкой;
Тамъ съ полки скляночку взяла
И сѣвъ на вѣникъ передъ печкой,
Раздѣлась до-нага; потомъ
Изъ склянки три раза хлебнула—
И вдругъ не вѣникѣ верхомъ
Взвилась въ трубу и улизнула.
«Эге! смекнулъ въ минуту я:
Кума-то, видно,— басурманка!
Постой, голубушка моя!..»
И съ печи слѣзъ—и вижу: склянка.
Понюхалъ, кисло! что за дрянь!
Плеснулъ я на полъ: что за чудо?
Прыгнулъ ухватъ, за нимъ лаханъ,
И оба въ печь. Я вижу: худо!
Глажу: подъ лавкой дремлетъ котъ:
И на него я брызнулъ склянкой—
Какъ фыркнетъ онъ! я: брысь!.. И вотъ
И онъ туда же за лаханкой.
Я ну кропить во всѣ углы
Съ плеча, во что ужъ ни попало;
И все: горшки, скамьи, столы,
Маршъ! маршъ! все въ печку поскакало.
Кой чортъ! подумал я: теперь
И мы попробуемъ! и духомъ
Всю склянку выпилъ; вѣрь не вѣрь—
Но кверху вдругъ взвился я пухомъ.
Стремглавъ лечу, лечу, лечу,
Куда,—не помню и не знаю;
Лишь встрѣчнымъ звѣзочкамъ кричу
Правѣй!.. и на земь упадаю.
Гляжу: гора. На той горѣ
Кипятъ котлы; поютъ играютъ,
Свистятъ и въ мерзостной игрѣ
Жида съ лягушкою вѣнчаютъ
Я плюнулъ и сказать хотѣлъ…
И вдругъ бѣжитъ моя Маруся:
— Домой! кто звалъ тебя, пострѣлъ?
Тебя съѣдят!— Но я, не струся:
«Домой? Да! чорта съ два! почемъ
Мнѣ знать дорогу?»— Ахъ, онъ странный!
Вотъ кочерга, садись верхомъ
И убирайся, окаяннiй.—
«Чтобъ я, я сѣлъ на кочергу,
Гусаръ присяжный! Ахъ ты, дура!
Или предался я врагу!
Иль у тебя двойная шкура?
Коня!»— На, дурень, вотъ и конь.—
И точно: конь передо мною
Скребетъ копытом, весь—огонь,
Другою—шея, хвость—трубою.
— Садись!—Вотъ сѣлъ я на коня,
Ищу уздечки—нѣтъ уздечки.
Какъ взвился, какъ понесъ меня—
И очутились мы у печки.
Гляжу: все также; сам же я
Сижу верхомъ, и подо мною
Не конь, а старая скамья:
Вотъ что случается порою!»
И сталъ крутить свой длинный усъ,
Прибавя, «молвить безъ обиды,
Ты, хлопец, можетъ быть, не трусъ,
Да глупъ, а мы видали виды.»
А. С. .Пушкинъ, 1833 г.
#стихи