Cудья: Подсудимый Чаушеску Николае, что вы хотите сказать в своем последнем слове?

Николае Чаушеску: Я не обвиняемый, я президент Румынии, главнокомандующий, и я буду отвечать перед Великим национальным собранием и представителями рабочего класса. Это все. Все, что сказано, ложь, от начала и до конца. Те, кто совершил государственный переворот, предал народ, зашел так далеко, что уничтожил независимость Румынии.

Судья: С вами невозможно наладить цивилизованный, рациональный, логичный диалог.

Адвокат Луческу: Господин председатель, если вы и дальше будете предоставлять ему слово, мы считаем это оскорблением румынского народа и румынского правосудия.

Судья: Cуд удаляется для вынесения решения.

Пока суд совещается, командир расстрельной команды Ионел Боэру всё сильнее потеет — и не только из-за жара печи, возле которой он сидит.

«Я ужасно тревожился. Как мне их поставить к стене? А что, если они будут сопротивляться? Как поведут себя два моих товарища? Смогу ли стрелять я сам?..»

Еще один член расстрельной команды Дорин Кырлан также переживает из-за того, что ему предстоит сделать.

«Я боялся, что не совладею с собой и совершу какой-нибудь необдуманный поступок. Гнетущая атмосфера, царившая в зале, способствовала нервному перенапряжению».

Судьи возвращаются в зал для оглашения приговора.

Председатель: Встаньте!

Елена Чаушеску (обращаясь к Николае): Нет, дорогой, мы не встанем…

Председатель: Трибунал, во имя закона и народа, тайно совещаясь, единогласно приговаривает подсудимых Чаушеску Николае и Елену к смертной казни с полной конфискацией имущества за совершение геноцида, предусмотренного статьей 356 Уголовного кодекса; разрушения национальной экономики, предусмотренной статьей 145 Уголовного кодекса; вооружённого выступления против народа и государства, предусмотренного статьей 163 Уголовного кодекса и разрушения государственных институтов, предусмотренного статьей 165 Уголовного кодекса.

Николае Чаушеску: Я не признаю никакого суда.

Адвокат Николае Теодореску: Не признавая трибунал, вы не подаете апелляцию. При таких обстоятельствах решение суда является окончательным и обжалованию не подлежит.

Николае Чаушеску (перебивая): Тот, кто совершил переворот, может расстрелять кого угодно!

Председатель: Судебное заседание объявляется закрытым.

Больше всего после вынесения смертного приговора Николае и Елена сокрушаются, что их предали те, кто годами изображал перед ними верноподданничество.

Николае Чаушеску: Все вы — предатели, сколько бы вас ни было. Румыния и румынский народ будут жить свободно, без предателей. Какая несправедливость! Все их выступления — ложь, а о предателях — ни слова!

Елена Чаушеску: А ведь они были рядом с нами.

Николае Чаушеску: Да.

Елена Чаушеску: Предают всегда самые близкие.

Не желая больше слушать выкрики Николае и Елены Чаушеску о своем предательстве, друг семьи Виктор Станкулеску генеральским баритоном резко дает команду десантникам:

— Приказываю вам связать и поставить их к стене! Сначала его, потом ее!

Супругам Чаушеску начинают связывать руки. Они кричат.

Николае Чаушеску: Этого нельзя допустить, этого нельзя допустить! Не связывайте нас!

Елена Чаушеску: Я протестую! Мы вместе сражались, дайте нам умереть вместе. Если хочешь убить нас, убей нас обоих, вместе, несвязанными. Нет, дорогой… вместе, мы идем вместе, так говорит закон! Он дает нам право быть вместе. Что это? Что ты хочешь сделать? Не трогайте нас, не связывайте нас, не оскорбляйте нас, не связывайте нас, вам не позволено нас связывать! Вы боитесь народа. Не ломайте нам руки, дети мои! Это позор! Я вас растила как мать, отпустите мои руки, вы ломаете мне руки, отпустите мои руки, отпустите мои руки, отпустите мои руки, отпустите мои руки, отпустите мои руки, отпустите мои руки!

Связанных Николае и Елену Чаушеску выводят на расстрел.

Солдат: Половина наших коллег погибла из-за вас. Наши товарищи, наши братья!

Николае Чаушеску: Нет! Нет! Он врёт!

Солдат: Он не врёт.

Супругов Чаушеску ведут к стене солдатской уборной.

«Он взглянул мне в глаза и понял, что умрет не когда-то в будущем, а прямо сейчас, и заплакал, — говорит старшина Дорин Кырлан. — Для меня это был очень важный момент. Эта сцена до сих пор снится мне в кошмарах».

«Когда я увидел, как он искренне и глубоко страдает, я отвел глаза, — вспоминает начальник гарнизона Тырговиште Андрей Команечи. — Мне было стыдно, очень стыдно. Николае Чаушеску не протестовал, он просто плакал. И эти его слезы разрывали мне сердце, ужасно ранили меня»

Последние шаги Чаушеску вспоминает старшина Дорин Кырлан:

— Когда он увидел, что мы идем к стене, он понял, что шансов у него нет, что это не цирк и не комедия. Он так посмотрел… У меня остался такой образ — это было что-то вроде взгляда оленя перед тем, как ты в него стреляешь.

Чаушеску плачет еще сильнее и выкрикивает: «Смерть предателям!». Солдаты подталкивают его к стене. Он кричит: «Да здравствует Социалистическая Республика Румыния, свободная и независимая!» и начинает петь «Интернационал».

Елена просто обкладывает своих палачей матом.

Капитан Ионел Боеру приказывает солдатам приготовиться, кричит «Огонь!» и разряжает в обоих Чаушеску весь магазин.

Двое других членов расстрельной команды от волнения забывают перевести свои автоматы в режим стрельбы очередями и делают только несколько одиночных выстрелов.

Николай и Елена лежат у стены солдатской уборной в неестественных позах. Елена ещё издает предсмертные стоны.

Оператор, толком не успевший заснять казнь — так быстро она совершилась — теперь документирует медицинский осмотр расстрелянных. Врачи убеждаются, что раны смертельны.

Видео: 18+

Вертолет вылетает в Бухарест — теперь с трупами Николае и Елены Чаушеску на борту. В салон битком набиты судьи, прокуроры и высшее военное руководство. Одному из палачей Дорину Кырлану приходится буквально сидеть на телах казненных, что причиняет ему отдельную моральную травму.

Вертолет садится на спортивной базе команды «Стяуа». Десантники выгружают на футбольное поле трупы Николае и Елены Чаушеску, завернутые в плащ-палатки. Они сразу улетают от греха подальше — опасаются, что их ликвидируют как ненужных свидетелей.

Тела Николае и Елены лежат на мятой, промерзшей траве. Пьяные офицеры из охраны, светя себе карманными фонарями, приходят поглазеть на некогда всемогущего, а теперь мертвого президента и верховного главнокомандующего.

Никто не может поверить, что все это произошло на самом деле.

Эти два месяца реконструкцию свержения и казни 71-летнего бессменного президента для вас готовила команда проекта «Минута в минуту»‎.

Мы не продаем рекламу в канале, чтобы не разрушать его атмосферу. Жизнь нашего проекта зависит только от вас.

Если наш труд помог вам узнать что-то новое или дал пищу для размышлений, пожалуйста, поддержите нас:

из России и Беларуси — на карту 5469160016338928 (Aleksei Novoselov), а еще лучше подпиской на Boosty

из остального мира — на PayPal, а еще лучше подпиской на Patreon

Криптовалюты

Или нажимайте специальную кнопку от телеграма (работают все банковские карты мира) 👇

Поддержите «Минута в минуту»‎
Мы стремимся делать наши проекты всё глубже и масштабнее. Это требует более тщательной и длительной проработки. Поддержите нас ежемесячной подпиской! Работает и для россиян, и для всего мира

Ровно через сутки мы возвращаемся к вам с очередной «спецоперацией» по захвату столицы противника.

Министр обороны обещал провести ее за два часа. Война растянулась на десятилетие.

Новогодний штурм Грозного. С разницей в 30 лет. С точностью до минуты.