Да, и наверное стоит запостить весь тот куплет из песни.
Э йоу меня зовут Алексей и я ленивое хуйло, мне плевать на то
от куда буду брать бабло на еду и прочие нужды
Это вещи вообще не нужны, деньги всего лишь бумага, звенящие монеты
Вот когда наступит лучший мир, то не будет работать всё это
А я работать не хочу на дядю, вокруг одни эксплуататоры
мне в рот все гледят, я оратор все ораторам
призываю рабочих объединится и захвать контроль над производством
Пока одни делают, другие увлечены пиздабольством
Эх Алёша, языком чесать, не мешки ворочить
Тебе никогда не понять, как тяжело рабочим
Как это не просто всё бросить ради справедливости
подставить свою семью и всё чего добился ты
вожможно безвозвратно потерять
Может быть важна мотивация или всё таки результат?
Э йоу меня зовут Алексей и я ленивое хуйло, мне плевать на то
от куда буду брать бабло на еду и прочие нужды
Это вещи вообще не нужны, деньги всего лишь бумага, звенящие монеты
Вот когда наступит лучший мир, то не будет работать всё это
А я работать не хочу на дядю, вокруг одни эксплуататоры
мне в рот все гледят, я оратор все ораторам
призываю рабочих объединится и захвать контроль над производством
Пока одни делают, другие увлечены пиздабольством
Эх Алёша, языком чесать, не мешки ворочить
Тебе никогда не понять, как тяжело рабочим
Как это не просто всё бросить ради справедливости
подставить свою семью и всё чего добился ты
вожможно безвозвратно потерять
Может быть важна мотивация или всё таки результат?
То есть, кто-то меня неправильно понял. Потом прыгнул на меня в обличительном тоне. И я же в этом виноват?
Кажется я понял, что имел ввиду Хорус в строчках:
"Если ты не понял нихуя -
Тупой не ты, а я" (с)
Я не знаю меры - Horus
Кажется я понял, что имел ввиду Хорус в строчках:
"Если ты не понял нихуя -
Тупой не ты, а я" (с)
Я не знаю меры - Horus
Telegram
как стать девочкой-волшебницей
То есть ты выебнулся на чувака тем, что у него нет мозгов на большее, чем ворочать мешки, а теперь, по твоим словам, это он говорит об этом как о позорище? Также абсолютно нормально вбросить цитату с «пиздеть не мешки ворочать» на беседу двух людей, а блять…
"белым воротникам"
"Ты затыкаешь людям рот"
"Сам же мешков не ворочал, белый воротник, а теперь и за цитирование не отвечаешь. "
"Значит твой базар, за который ты не вывез."
https://t.iss.one/postmodernsoldier/5164
"Ты затыкаешь людям рот"
"Сам же мешков не ворочал, белый воротник, а теперь и за цитирование не отвечаешь. "
"Значит твой базар, за который ты не вывез."
https://t.iss.one/postmodernsoldier/5164
Telegram
как стать девочкой-волшебницей
Короче кансэльте меня из всех движей, тусовок и чатов, я ем свой вечерний нейролептик и нахуй это, изначально на вас обоих никто не прыгал, блять Лёша, в отличии от тебя.
Я вот может и хотел бы продолжить эту абсолютно бессмысленную полемику. Но я прекрасно понимаю, что ты будешь уходить в лютейшее отрицалово и так далее. И снова я окажусь (второй раз за вечер) дураком и так далее. Мне кажется все, кто хоть как-то обратил внимание на весь этот срач, уже поняли что там выше был откровенный доеб на соотношении "пролетария - белого воротничка".
Вот оно мне нужно? Совсем нет, у меня своих дел достаточно.
https://t.iss.one/postmodernsoldier/5165
Вот оно мне нужно? Совсем нет, у меня своих дел достаточно.
https://t.iss.one/postmodernsoldier/5165
Telegram
как стать девочкой-волшебницей
Что в слове «изначально» непонятного? Что в словосочетании «белый воротничок» оскорбительного? Я в ахуе просто
Forwarded from Медиазона
❗️ Обвинение требует шесть лет колонии для журналистки Светланы Прокопьевой
https://zona.media/news/2020/07/03/pskov
https://zona.media/news/2020/07/03/pskov
Пост в группе журнала "Археология русской смерти"
Наши друзья из сообщества "Психоактивно" занимаются просвещением и дестигматизацией психического здоровья и вместе с командой проекта Груз 300 готовят спектакль о людях, переживших попытку суицида.
просят вас заполнить анкету
«Нам очень важно узнать, как самые разные люди относятся к тем, у кого есть опыт суицида. Мы предлагаем вам анонимно ответить на несколько вопросов в форме по ссылке. Это займет пару минут, а ваши ответы помогут нам в планировании спектакля и в создании поддерживающего комьюнити».
📌 Вопросы здесь: https://forms.gle/PDj5jbQov8ESRwmN8
Наши друзья из сообщества "Психоактивно" занимаются просвещением и дестигматизацией психического здоровья и вместе с командой проекта Груз 300 готовят спектакль о людях, переживших попытку суицида.
просят вас заполнить анкету
«Нам очень важно узнать, как самые разные люди относятся к тем, у кого есть опыт суицида. Мы предлагаем вам анонимно ответить на несколько вопросов в форме по ссылке. Это займет пару минут, а ваши ответы помогут нам в планировании спектакля и в создании поддерживающего комьюнити».
📌 Вопросы здесь: https://forms.gle/PDj5jbQov8ESRwmN8
Google Docs
Как Вы относитесь к людям, которые совершили попытку суицида?
Привет! Мы команда проекта "Груз 300" и "Психоактивно", делаем спектакль о людях, переживших попытку суицида. В рамках спектакля мы хотим рассказать истории людей, имеющих такой опыт, и создать комьюнити по поддержке тех, кто находится в суицидальном состоянии.…
Forwarded from Neprokotiki (Андрей Доронин) | микрорассказы
В моем ютуб канале 374 подписчика. Я же хочу 400 или даже 500.
Поэтому, если вдруг решите подписаться, то начните вот с этого полувидео:
https://youtu.be/lVfcZGykCr4
Спасибо.
Поэтому, если вдруг решите подписаться, то начните вот с этого полувидео:
https://youtu.be/lVfcZGykCr4
Спасибо.
YouTube
Тред
Тред был написан в твиттере. После его публикации стали приходить сообщения с просьбой записать аудио или видео с этим текстом. Что я и сделал.
Forwarded from Journalists and Media Workers United
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО СВЕТЛАНЫ ПРОКОПЬЕВОЙ
Сегодня в Псковском областном суде состоится оглашение приговора по делу Светланы Прокопьевой — абсурдному делу, которое должно быть закрыто. Мы публикуем последнее слово Светланы, которое она произнесла на суде.
«Уважаемый суд!
Продумывая свое выступление, я по привычке задалась вопросом: что такого важного я хочу сказать публике? Последнее слово обычно слушают внимательно, и неразумно потратить его просто на поиск сочувствия.
Сначала я решила рассказать, как нелепо наказывать за слова всей мощью уголовного преследования — насколько это неэффективно по сравнению с живым общественным осуждением. Судите сами: у нас перед глазами масса примеров, когда чиновник, или политик, или просто знаменитость, сказав что-то глупое, грубое и оскорбительное, после скандала в кратчайшие сроки лишается должностей и рекламных контрактов. Социальные сети реагируют быстро и чутко. Общество, следуя коллективному инстинкту самосохранения, само изживает язык вражды и ненависти.
И сравните с моим уголовным делом. Текст «Репрессии для государства» прочитали десятки, ну сотни человек, когда он вышел. Он не вызвал никаких волнений в народе. Но через полгода ко мне ворвались собровцы с автоматами, перевернули мой дом, забрали мои вещи — и вот мы уже второй год, с привлечением экспертов, выясняем, был ли там состав преступления. При этом опасный, по мнению Роскомнадзора, текст теперь прочитан сотнями тысяч людей, переведен на английский и получил известность в разных странах мира.
Другая тема, которую я думала затронуть, — это перевернутая пирамида права. Я журналист, и в основе моей профессии лежит конституционное право на свободу слова. Оно детализировано в федеральном законе «О СМИ», который обязывает журналиста информировать общество о значимых событиях и проблемах и дает право публично высказывать свое личное мнение. Это моя работа, за нее меня и судят.
И вот на одной чаше весов — Конституция, а на другой — ведомственные инструкции Роскомнадзора. Сотрудница этого квазицензурного органа, увидев, что машина выискала текст со словом «теракт», осознала, что перед ней «серьезная статья», и составила карточку «о нарушении» — толком не понимая, в чем именно нарушение, потому что специального образования у нее нет: «Я же не эксперт», — говорила она в этом процессе. Далее карточка, согласно инструкциям, пошла долгим бюрократическим путем от одной инстанции до другой, и в результате оказалось попрано не только конституционное право на свободу слова и мнений, не только статус журналиста, закрепленный в федеральном законе, но и сама основа права — презумпция невиновности, поскольку я, напомню, уже наказана отъемом вещей и денег, причем еще даже до начала суда.
Что характерно, ни один из госорганов, вовлеченных в процесс, не заметил и не устранил этот дисбаланс. Это уже говорит о нездоровье нашей правовой системы.
Но все-таки есть еще более важная тема. Привлеченный мною специалист Юлия Александровна Сафонова, выступая перед судом, отметила, что государства сознательно ограничивают свободу слова, когда речь идет о возбуждении вражды и ненависти. Это причина, по которой в принципе становятся возможны уголовные дела «за слова». Позднее Юлия Александровна пояснила, что имела в виду. Она напомнила, что такие ограничения впервые стали появляться в законодательстве демократических стран после Второй мировой войны, когда мир осознал, к какой катастрофе привела нацистская пропаганда. Тогда ведь тоже были «просто слова».
Это серьезная проблема и ответственнейшая развилка: как, привлекая к борьбе с языком вражды силу закона и государственного принуждения, одновременно сохранить и свободу слова. Как избежать абсурдных уголовных дел, когда за личное мнение мне, например, грозит 6 лет. Или когда за комментарий в соцсети человек оказывается под арестом и затем в колонии. Мы же с вами прекрасно понимаем, как эти примеры далеки от слов и речей, которые привели в Бухенвальд и Освенцим.
Сегодня в Псковском областном суде состоится оглашение приговора по делу Светланы Прокопьевой — абсурдному делу, которое должно быть закрыто. Мы публикуем последнее слово Светланы, которое она произнесла на суде.
«Уважаемый суд!
Продумывая свое выступление, я по привычке задалась вопросом: что такого важного я хочу сказать публике? Последнее слово обычно слушают внимательно, и неразумно потратить его просто на поиск сочувствия.
Сначала я решила рассказать, как нелепо наказывать за слова всей мощью уголовного преследования — насколько это неэффективно по сравнению с живым общественным осуждением. Судите сами: у нас перед глазами масса примеров, когда чиновник, или политик, или просто знаменитость, сказав что-то глупое, грубое и оскорбительное, после скандала в кратчайшие сроки лишается должностей и рекламных контрактов. Социальные сети реагируют быстро и чутко. Общество, следуя коллективному инстинкту самосохранения, само изживает язык вражды и ненависти.
И сравните с моим уголовным делом. Текст «Репрессии для государства» прочитали десятки, ну сотни человек, когда он вышел. Он не вызвал никаких волнений в народе. Но через полгода ко мне ворвались собровцы с автоматами, перевернули мой дом, забрали мои вещи — и вот мы уже второй год, с привлечением экспертов, выясняем, был ли там состав преступления. При этом опасный, по мнению Роскомнадзора, текст теперь прочитан сотнями тысяч людей, переведен на английский и получил известность в разных странах мира.
Другая тема, которую я думала затронуть, — это перевернутая пирамида права. Я журналист, и в основе моей профессии лежит конституционное право на свободу слова. Оно детализировано в федеральном законе «О СМИ», который обязывает журналиста информировать общество о значимых событиях и проблемах и дает право публично высказывать свое личное мнение. Это моя работа, за нее меня и судят.
И вот на одной чаше весов — Конституция, а на другой — ведомственные инструкции Роскомнадзора. Сотрудница этого квазицензурного органа, увидев, что машина выискала текст со словом «теракт», осознала, что перед ней «серьезная статья», и составила карточку «о нарушении» — толком не понимая, в чем именно нарушение, потому что специального образования у нее нет: «Я же не эксперт», — говорила она в этом процессе. Далее карточка, согласно инструкциям, пошла долгим бюрократическим путем от одной инстанции до другой, и в результате оказалось попрано не только конституционное право на свободу слова и мнений, не только статус журналиста, закрепленный в федеральном законе, но и сама основа права — презумпция невиновности, поскольку я, напомню, уже наказана отъемом вещей и денег, причем еще даже до начала суда.
Что характерно, ни один из госорганов, вовлеченных в процесс, не заметил и не устранил этот дисбаланс. Это уже говорит о нездоровье нашей правовой системы.
Но все-таки есть еще более важная тема. Привлеченный мною специалист Юлия Александровна Сафонова, выступая перед судом, отметила, что государства сознательно ограничивают свободу слова, когда речь идет о возбуждении вражды и ненависти. Это причина, по которой в принципе становятся возможны уголовные дела «за слова». Позднее Юлия Александровна пояснила, что имела в виду. Она напомнила, что такие ограничения впервые стали появляться в законодательстве демократических стран после Второй мировой войны, когда мир осознал, к какой катастрофе привела нацистская пропаганда. Тогда ведь тоже были «просто слова».
Это серьезная проблема и ответственнейшая развилка: как, привлекая к борьбе с языком вражды силу закона и государственного принуждения, одновременно сохранить и свободу слова. Как избежать абсурдных уголовных дел, когда за личное мнение мне, например, грозит 6 лет. Или когда за комментарий в соцсети человек оказывается под арестом и затем в колонии. Мы же с вами прекрасно понимаем, как эти примеры далеки от слов и речей, которые привели в Бухенвальд и Освенцим.