​​Ода. Белгород. Она

Не смог пройти мимо Белгородской трагедии, которая ворвалась в их мир, перевернув с ног на голову.


Она сидит в полнейшей тишине. Лишь где-то вдалеке слышится, постукивающая металлом об металл, дверь. В воздухе всё ещё витает запах гари, смешанный с ржавым железом и страхом. Ветер, словно умалишенный от количества и осознания людских бед, неистово колышет листву на обожженных деревьях. Где-то там, за горизонтом, виднеется переменчивое марево иногда взрывающаяся в тишину громкими содроганиями. Как-будто страдания... Страдания земли...

Здесь, в неназванном прифронтовым городе, отныне, жизнь течет по иным законам, отличающимся от рядового бытия тыловых городов. Законам почти войны, где ты незаметно начинаешь бояться тишины –предвестника очередной бури.

Ты не привыкла к такому, а твой муж находится там, где сейчас еще страшнее. Поэтому, улыбка – редкий гость на изнеможденном от стресса лице.

Типичный город. Типичная застройка. В одном из таких унылых домов советской застройки, сидишь ты. Окна занавешены блеклыми шторами, а на столе вместо скатерти – потрепанная клеенка. Ты – жена солдата, которая не может радоваться тысячам рублей.

Ее имя – неважно. Как и имя ее мужа, потерявшегося где-то в лабиринтах окопов. Зачем? Таких тысячи. Жены защитников, русских воинов.

Однако, в ее глазах, потускневших от слез и бессонных ночей, отражается боль войны. Она, пока, не плачет, пока, не кричит, пока, не проклинает. Она просто ждет. Ждет очередного звонка, весточки. «Я живой», – произнесет он немного простудившимся, хриплым голосом. Она – продолжит жить.

Его дети. Вы видели этих не по годам серьезных и на столько жмущихся к матери, словно в поиске защиты от невидимого врага? В их глазах – страх, непонимание, тоска по беззаботному детству, украденному войной. Их жизнь не будет прежней. Надеюсь, что она не станет безотцовской.

В этой семье, как и в тысячах других, война поселилась навсегда. Это прифронтовой город, где не только семьи военных пробирает дрожь. Война отравила их души, изувечила судьбы, оставив глубокие, невыводимые шрамы на хрупких сердцах. Лишь ремиссия, излечение – невозможно.

Она продолжает сидеть в тишине. Думать. Муж, возможно, вернется. А может быть, нет. Однако, даже если он вернется, война уже сделала свое дело. Она разделила жизнь на "до" и "после", оставив между ними пропасть, которую невозможно заполнить. Все думают об этом. Не нужно осуждать её. Женщина боится будущего, которое не может понять, а тут, еще и это.

Война – это ведь не только поле боя. Это рвущие душу редкие звонки с фронта, бессонные ночи в ожидании вестей, пустота в глазах детей, потерявших своего главного героя.

Война – трагедия, которая будет продолжать калечить не только тела, но и души людей. Лишь полное поражение противника даст возможность вздохнуть полной грудью и встать на путь излечения.


St.Varg

Вчера, после удара по общежитию в Алабуге, Die Welt сообщил, что Украина в десять раз увеличила производство беспилотников дальнего действия по сравнению с 2023 годом. Речь идет о дронах с радиусом действия от 700 до 1 тыс. км. То есть, удары дронами вглубь России не только станут продолжаться, но их станет в разы больше.

Коллеги "Повернутые на войне", "Ветеран", Андрей Медведев, да и многие другие вчера снова заговорили про систему мобильных групп, которые могли бы с помощью пулеметов и тепловизоров уничтожать эти дроны, желательно еще в приграничье.

Внесу свои пять копеек, если что не так, Ветеран поправит, как местный.
Как происходит обнаружение и уничтожение "крыла" сегодня. Штатными средствами ПВО их обнаруживают редко, ибо теплового излучения от них с гулькин нос, а высота на которой они проходят границу менее 100 метров. У нас как-то и на 40 пролетал, но обычно 60-80. Все, что выше – это всякие "Лелеки", у которых совсем иные задачи.

Обнаруживает их чаще всего какая-нибудь баба Валя из села Подгорье, которая доходит до телефона или кричит соседки и те звонят сельскому главе. Глава сообщает об этом местному замглавы администрации по безопасности, оный поднимает отряды самообороны и звонит в ПВО.

Иногда удается свалить это крыло, выяснив его дальнейший маршрут, но бывает, что оно уходит дальше. В последнее время Украина начала запускать не по одному, а два три крыла, которые пойдя границу, уходят по разным точкам. В таком случае, даже потеря одного или двух не помешает нанесению удара.

После того, как дрон прошел первую-вторую линию в приграничье и ушел по заданному маршруту, не знаю, отслеживают ли его дальше вообще кто-то до цели. Судя по всему, не особо. Хотя могу и ошибаться. Но с учетом того, что они пролетают по 1200 км и долетают до цели, при этом идут низенько, с этим явно беда.

Какой выход вижу я отсюда?
1. Создание единой системы, где после сообщения бабы Вали бегал не только безопасник, а вся цепочка уже знала – летит какая-то фигня нехорошая. На позвонил/перезвонил уходит слишком много времени. Дабы местное население активней сообщало о дронах – премировать сообщивших о БПЛА самолетного типа и не только в приграничье, а по всей территории европейской России, равно как и наказывать тех чиновников, которых поставили в известность, а они проигнорировали сообщения от людей.

2. Согласен с "Повернутыми" - нужно произвести комплексирование всех источников информации, от штатных средств войск по ПВО до восстановления постов ВНОС (войска воздушного наблюдения, оповещения и связи).

В Курской и Белгородской они есть, пусть и на уровне народной инициативы в виде бойцов теробороны. Но там проблемы с оснащением и нет опять же системной работы. Все снова, как и с воздушной разведкой, сводиться к инициативным группам. Собственно, результат такой же.

Касательно Брянской, Воронежской, Ростовской, Смоленской, да и Псковской с Ленинградскими областями, через которые летят БПЛА, то сложно сказать, если там хоть какое-то подобие ВНОС или все "как Господь пошлет". Хотелось, чтобы все-таки первое, а не по принципу: увидели ПВО – молодцы, пролетел, ну и ладушки, лишь бы не к нам, к нам – вот не повезло.

С ВНОС же должны быть и вот такие мобильные группы, по подобию украинских. Они же должны быть созданы в районах со стратегическими объектами. Со всем объектами. Здесь можно привлечь хоть Росгвардию, хоть срочников с нормальными командирами, хоть владельцев этих объектов, которые оплатят труд тех, кто будет защищать заводы и НПЗ.

Финансовую сторону с обеспечением связи, транспорта и средств обнаружения – РЭР с тепловизорами тоже, кстати привлекать стоит их. Они все равно обойдутся дешевле, чем ремонты после попаданий и потерянная выгода.

Таким образом, можно в разы сократить угрозу повторения ударов по общежитиям и НПЗ. Только делать это надо уже вчера, а сейчас очень быстро и весело.

Руслан Ляпин, Белгородская область.

Хорошо, но мало. Конечно, закон о запрете на размещение рекламы у иноагентам прилично ударил по блогерам-русофобам. Ибо неча хаять Россию, но продолжать зарабатывать на Родине на хлеб с грузинским маслом или рижскими шпротами.

Однако, я считаю, что закон надо еще больше ужесточить. Очевидно, что лазейки есть, иностранные бренды, ведущие деятельность в России могут оплачивать рекламу через свои юрлица, которые находятся вне российской юрисдикции в других странах. Также оплата за рекламную нативочку может шифроваться под донаты: схемы обхода закона найти можно.

Я бы усилил закон тем, что любая материальная поддержка иноагентов с территории России, включая донаты и переводы через третьих физических и юридических лиц должна караться уголовным или административным наказанием.

Русофобы должны голодать!
https://t.iss.one/rt_russian/195891