Я не знаю, как спасти одесские памятники Глушко и Малиновскому, но вот про памятник Пушкину на Думской можно намекнуть адептам движения BLM, он по их части. Раз уж ЮНЕСКО не справляется.

Так, ну я надеюсь, этот ваш "орешник" сгорел в дрова где-нибудь в атмосфере?

Муж разбирает книги, мой взгляд падает на "Кровавые земли" Тимоти Снайдера, которые я так пока не удосужились прочесть.

– Надо будет как-нибудь добраться до "Кровавых земель", – говорю и задумываюсь над игрой слов. – А хотя... Я ведь и так в них живу...

Правление Байдена началось и закончилось блицкригом.

Но есть нюанс.

Столько неожиданных для рядового обывателя событий в мире происходит, что на ум невольно приходит сравнение с волнами в шторм. Ты не узнаешь, насколько высока и сильна очередная волна, пока она не докатится до берега, где ее мощь достигает максимума. Но если она тебя накроет, то убежать не успеешь. Поэтому в шторм, конечно, лучше держаться от моря подальше.

Вот такой логотип теперь, возможно, будет у Одесской области. Именно логотип, не герб – старый герб классического извода никто не отменял, хотя некоторые одесские тг-каналы уже пошли разгонять зраду, не разобравшись (ну как обычно).

В целом, если логотип и прилагающийся к нему брендбук будут исправно выполнять свои маркетинговые функции, то ну и ладно. Меня смущает только то, что из всего богатства символики в этом произведении дизайнерского искусства без лишнего напряжения мозговых мускулов считываются только виноградные гроздья. Короче говоря, я предлагаю отдать этот логотип Болградскому району.

Российские пропагандисты: Украина идейно не самодостаточна, главная национальная идея Украины - быть "антироссией"!

Украинцы: нет, погодите, фигня какая-то, Украина - это Украина.

Тем временем Кипер о новом логотипе Одесской области: «Якоря Лебедева там нет. Это была основная идея, чтобы там не было якоря Лебедева» 🤦🏼‍♀️

Читаю тут одну работу британского византиниста Питера Франкопана, посвященную первому крестовому походу, и обнаруживаю, что переосмыслить крестоносцев в положительном русле никак не получается.

Вооруженное паломничество в Святую землю, несмотря на весь высокодуховный флер, которым его окружили проповеди папы Урбана II, ничуть не облагородило самих крестоносцев. Можно вывезти Жана из феодальной Европы, но феодальную Европу невозможно вывезти из Жана. Поэтому ничего удивительного нет в том, что ещё до финала предприятия – взятия Иерусалима – крестоносцев начали раздирать внутренние распри. А что уж говорить про то, что было потом!

Вот, например, когда самого видного лидера первого крестового похода, апулийского герцога норманна Боэмунда в 1100 году взяли в плен турки-данишмендиды, никто особо не расстроился (достаточно красноречив тот факт, что выплатить гигантскую сумму выкупа, озвученную пленителями, был готов только византийский император Алексей Комнин, и то лишь для того, чтобы лично поквитаться с тем, кто нарушил присягу и, вместо того, чтобы вернуть империи отбитую у мусульман Антиохию, прибрал ее к своим рукам).

Племянник Боэмунда Танкред с удовольствием занял освободившуюся от дяди Антиохию и принялся методично надоедать соседям - доставалось и мусульманам, и осевшим поблизости крестоносцам. Если верить Франкопану, он умудрился задолбать всех настолько, что граф Эдессы Балдуин де Бург, брат новоиспеченного иерусалимского короля, плюнул и начал собирать выкуп (цифра которого, не без ухищрений самого пленника, была снижена в два раза). Ну то есть понимаете, да, если бы Танкред не был такой занозой в заднице, то и фиг бы с тем Боэмундом, пусть сидел бы себе в застенках Неокесарии и не отсвечивал, меньше народу, больше кислороду. Но справиться с ретивым племянничком мог только его не менее ретивый, но чуть более умудренный опытом дядя, поэтому пришлось, скрипя зубами и сердцем, приложить усилия к его освобождению.

Выпущенный на волю Боэмунд в долгу не остался. Летом 1104 года вместе с чуть присмиревшим Танкредом он сопровождал Балдуина де Бурга в военном походе на Харран (юго-восточная часть современной Турции) и, по свидетельствам мусульманских хронистов Ибн аль-Асира и Ибн аль-Каланиси, палец о палец не ударил, когда Балдуина, предварительно разгромив, взяли в плен. Вероятно, все дело в том, что Балдуин до пленения Боэмунда был его вассалом, но изменил присяге в пользу своего брата-тезки, надевшего иерусалимскую корону, взамен получив ажно целое Эдесское графство.

Вот такие вот высокие отношения.

Вообще, знаете, я бы с удовольствием посмотрела бы сериал в духе "Игры престолов", но про первый крестовый поход, а ещё лучше – про первые десятилетия существования крестоносных государств Леванта. Там такой богатый материал для лихо закрученного сюжета! И чтоб Византии побольше, да – а то, по какому-то обидному недоразумению, киноделы хронически обходят ее вниманием.

Вообще хотела что-то серьезное написать, но меня уговорили в выходной день не парить людям мозги и поделиться какой-нибудь кринжовой историей (черт дёрнул в чате упомянуть, что в детстве я увлекалась телефонным хулиганством).

На самом деле вспомнить особо нечего. Кто мучил незнакомцев глупыми звонками, тот знает, что рано или поздно номера и голоса сливаются в аморфную массу, а фантазия притупляется. Главное – не терять бдительность и прислушиваться, не щелкнет ли определитель номера; если щелкнет, трубка сразу кладется, во избежание.

Методика выбора жертв была довольно примитивной: если под рукой не было толстого справочника, номера набирались наугад. Если был – отбирались владельцы самых смешных фамилий. Или вьетнамцы, не знаю почему. Высший пилотаж – звонить одноклассникам, своим или подружкиным. Так мы несколько месяцев разыгрывали одноклассника моей старшей кузины, я звонила ему, представлялась Надей, мило щебетала всякие благоглупости, а он восторженно дышал в трубку и надеялся на встречу. Мы таки встретились, кстати, - на их выпускном. Я была ему представлена как младшая n-юродная сестра и осталась неузнанной.

А из совсем глупого-детского отчего-то запомнилась история с номером, набранным от балды. Услышав заветное "алло" и не придумав ничего остроумного, мы позвали к телефону кошку.

– Сейчас вам будет и кошка, и ложка, и хуёжка! – ответил грубый женский голос, трубку бросили.

Надо ли говорить, что мы запомнили номер и в следующий звонок потребовали позвать нам и ложку, и хуёжку?

А вообще мне стыдно, конечно. И если вы вдруг возмутились, то знайте, что карма в эпоху стационарных телефонов срабатывала быстро: мне тоже звонили, зловеще молчали в трубку и не только. И поделом.

Я нашла идеальный голос для умного поезда Блейна Моно из кинговских "Бесплодных земель" (есть тут поклонники цикла о Темной Башне?). Голос Кифера Сазерленда из "Телефонной будки" 2002 года. Мягкий, ровный, подчеркнуто дружелюбный дикторский тембр, которым озвучиваются совершенно недружелюбные вещи. Зловещая долина в звуке.

(Фильм, кстати, хорош. Отличный пример, как за небольшие деньги можно сделать триллер, удерживающий в напряжении с первых минут до самого финала.)

Все так возмутились шоу Клопотенко в Киево-Печерской лавре, а тем временем никакой катастрофы не произошло. Съемки эпизода, посвященного украинским рождественским кулинарным традициям, проходили в Трапезной палате, то есть там, где вкусной еде самое место. Да, палата является частью Трапезного собора, построенного в конце XIX века, но именно что частью: богослужения проводятся в храме, сама же палата, как явствует из ее названия, предназначалась для проведения монашеских трапез. Проще говоря, столовая это. Красивая, дорого отделанная, с росписями и иконами, но столовая. Нет никакой крамолы в том, чтобы снимать там шоу о еде, рождественской к тому же. Это вам не музей атеизма, который располагался в палате в 1960-80-е годы.

Первый крестовый поход — это не только религиозная война против неверных, но еще и сложная история взаимоотношений Запада и Византии, включающая в себя конфетно-букетный период, неудачный опыт притирки и, в конце концов, болезненный разрыв, не окончательный, но определенно заложивший бомбу замедленного действия на будущее.

Не желая брать на себя ответственность за все ситуативные неудачи похода, его лидеры нашли идеального козла отпущения — им стал их главный союзник император Алексей Комнин. Основной претензией к нему стало то, что, вовсю используя крестоносцев для возвращения Византии захваченных турками территорий, свои обязательства он якобы не выполнил. В частности, Алексей был обвинен в том, что не участвовал в походе лично, и еще более в том, что не явился в Антиохию, когда крестоносцы захватили ее весьма дорогой ценой. Среди прочего, именно этими аргументами Боэмунд Тарентский обосновывал свое право на владение городом.

Маховик очерняющей пропаганды остановить сложно, поэтому поначалу довольно скромные наезды на византийскую политику превратились в целый поток клеветы, который вылился на голову Алексея и его семьи. Западные хронисты в один голос уверяли, что император очень радовался, узнав осенью 1096 года о разгроме т.н. крестового похода бедноты (кстати, охотно верю, и даже почти не осуждаю, памятуя, что из себя представляла экзальтированная многотысячная толпа плохо вооруженных крестьян, и как они досаждали жителям Константинополя и окрестностей).

Но самый сок антикомниновской пропаганды — в труде Гвиберта Ножанского. Хронист рассказывает, что император Алексей издал указ, согласно которому все семьи с количеством дочерей больше одной должны были какую-нибудь из них отдать в проститутки, причем выручка от продажи ее услуг шла в государственную казну. Лишних сыновей же, согласно уже другому указу, полагалось отдавать в евнухи. Это, по мнению Гвиберта, привело к тому, что множество молодых людей лишились способности произвести на свет потомство, которым со временем можно было бы воевать против многочисленных врагов. И именно поэтому Алексею, "навлекшему на себя разрушение, пришлось искать помощи у иностранцев".

Короче говоря, западные скрепы против загнивающей Византии. Суровый французский монах обвиняет изнеженных греков в разврате и низком уровне рождаемости. Все уже было, ничто не ново под луной, и так далее, и тому подобное.

Утро начинается не с кофе, а с новостей про его дефицит и подорожание. Надо срочно закупаться кофе!