50 лет назад, 28 декабря 1973 года, был опубликован первый том книги Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ»
«…Рабский каторжный Экибастуз встаёт перед глазами. И туда – возвращаться?.. Неужели же не имеем права…?
И вдруг – вдруг что-то очень лёгкое коснулось моих ног. Я посмотрел: что-то маленькое, белое. Наклонился, вижу: это белый котёнок. Он выпрыгнул из лодки, хвостик у него задран стебельком, он мурлычет и трётся о мои ноги.
Он не знает моих мыслей.
И от этого котячьего прикосновения я почувствовал, что воля моя надломилась. Натянутая двадцать суток от самого подлаза под проволоку – как будто лопнула.
Я почувствовал: что бы Коля мне сейчас ни сказал, я не могу не только жизнь у этих людей отнять, но даже их трудовых кровных денег
…
Вот так устроено: они могут отнять свободу у каждого, и у них нет колебаний совести. Если же нашу природную свободу мы хотим забрать назад, – за это требуют от нас нашу жизнь и жизни всех, кого мы встретим по пути»
Цитата: вставная новелла «Белый котёнок» (Архипелаг ГУЛАГ, Книга Третья)
Автор новеллы - Георгий Тэнно (1911–1967) ⬆️ морской разведчик, ветеран полярных конвоев. В 1947 году по фальсифицированному обвинению Тэнно был приговорён к 25 годам лагерей, из которых пять раз бежал.
Хозяин белого котёнка, о котором написано в рассказе, выдал Тэнно патрулю МВД.
«…Рабский каторжный Экибастуз встаёт перед глазами. И туда – возвращаться?.. Неужели же не имеем права…?
И вдруг – вдруг что-то очень лёгкое коснулось моих ног. Я посмотрел: что-то маленькое, белое. Наклонился, вижу: это белый котёнок. Он выпрыгнул из лодки, хвостик у него задран стебельком, он мурлычет и трётся о мои ноги.
Он не знает моих мыслей.
И от этого котячьего прикосновения я почувствовал, что воля моя надломилась. Натянутая двадцать суток от самого подлаза под проволоку – как будто лопнула.
Я почувствовал: что бы Коля мне сейчас ни сказал, я не могу не только жизнь у этих людей отнять, но даже их трудовых кровных денег
…
Вот так устроено: они могут отнять свободу у каждого, и у них нет колебаний совести. Если же нашу природную свободу мы хотим забрать назад, – за это требуют от нас нашу жизнь и жизни всех, кого мы встретим по пути»
Цитата: вставная новелла «Белый котёнок» (Архипелаг ГУЛАГ, Книга Третья)
Автор новеллы - Георгий Тэнно (1911–1967) ⬆️ морской разведчик, ветеран полярных конвоев. В 1947 году по фальсифицированному обвинению Тэнно был приговорён к 25 годам лагерей, из которых пять раз бежал.
Хозяин белого котёнка, о котором написано в рассказе, выдал Тэнно патрулю МВД.
...Козетта взяла куклу и со смешанным чувством благоговения и отчаяния осторожно положила ее на пол. Потом, не сводя с куклы глаз, она сжала ручки и — страшно было видеть этот жест у восьмилетнего ребенка! — заломила их. Наконец пришло то, чего не вызвало у Козетты ни путешествие в лес, ни тяжесть полного ведра, ни потеря денег, ни плетка, ни зловещие слова хозяйки, — пришли слезы. Она захлебывалась от рыданий.
Незнакомец встал из-за стола.
— Что случилось? — спросил он.
— Да разве вы не видите? — воскликнула кабатчица, указывая на вещественное доказательство преступления, лежавшее у ног Козетты.
— Ну и что же? — снова спросил человек.
— Эта сквернавка осмелилась дотронуться до куклы моих детей! — ответила Тенардье.
— И только-то? — сказал незнакомец. — Что ж тут такого, если она даже и поиграла в эту куклу?
— Она трогала ее своими руками! — продолжала кабатчица.
При этих словах рыдания Козетты усилились.
— Да замолчишь ты наконец! — крикнула тетка Тенардье.
Незнакомец направился к входной двери, открыл ее и вышел.
Как только он скрылся, кабатчица, воспользовавшись его отсутствием, так пнула ногой Козетту, что девочка громко вскрикнула.
Дверь отворилась, незнакомец появился вновь. Он нес в руках ту самую чудесную куклу, на которую деревенские ребятишки любовались весь день.
Он поставил ее перед Козеттой и сказал:
— Возьми, это тебе.
[…]
...В харчевне воцарилась торжественная тишина.
[…]
Козетта глядела на волшебную куклу с ужасом. Ее лицо было еще залито слезами, но глаза, словно небо на утренней заре, постепенно светлели, излучая необычайное сияние счастья. Если бы вдруг ей сказали: «Малютка! Ты — королева Франции», она испытала бы почти такое же чувство.
— Правда, сударь? — переспросила Козетта. — Разве это правда? Она моя, эта дама?
Глаза у незнакомца были полны слез. Он, видимо, находился на той грани волнения, когда молчат, чтобы не разрыдаться. Он кивнул Козетте головой и вложил руку «дамы» в ее ручонку…
Цитата: Виктор Гюго. «Отверженные»
Иллюстрация: Савва Бродский
Незнакомец встал из-за стола.
— Что случилось? — спросил он.
— Да разве вы не видите? — воскликнула кабатчица, указывая на вещественное доказательство преступления, лежавшее у ног Козетты.
— Ну и что же? — снова спросил человек.
— Эта сквернавка осмелилась дотронуться до куклы моих детей! — ответила Тенардье.
— И только-то? — сказал незнакомец. — Что ж тут такого, если она даже и поиграла в эту куклу?
— Она трогала ее своими руками! — продолжала кабатчица.
При этих словах рыдания Козетты усилились.
— Да замолчишь ты наконец! — крикнула тетка Тенардье.
Незнакомец направился к входной двери, открыл ее и вышел.
Как только он скрылся, кабатчица, воспользовавшись его отсутствием, так пнула ногой Козетту, что девочка громко вскрикнула.
Дверь отворилась, незнакомец появился вновь. Он нес в руках ту самую чудесную куклу, на которую деревенские ребятишки любовались весь день.
Он поставил ее перед Козеттой и сказал:
— Возьми, это тебе.
[…]
...В харчевне воцарилась торжественная тишина.
[…]
Козетта глядела на волшебную куклу с ужасом. Ее лицо было еще залито слезами, но глаза, словно небо на утренней заре, постепенно светлели, излучая необычайное сияние счастья. Если бы вдруг ей сказали: «Малютка! Ты — королева Франции», она испытала бы почти такое же чувство.
— Правда, сударь? — переспросила Козетта. — Разве это правда? Она моя, эта дама?
Глаза у незнакомца были полны слез. Он, видимо, находился на той грани волнения, когда молчат, чтобы не разрыдаться. Он кивнул Козетте головой и вложил руку «дамы» в ее ручонку…
Цитата: Виктор Гюго. «Отверженные»
Иллюстрация: Савва Бродский
- Этого Ленивого Джека привезли на планету ребенком, он вырос в нашем новом мире, изучил нашу экономическую систему и решил, что он всех перехитрит. Он решил стать хапугой. Мы так называем тех, кто хватает обязательства и пальцем не шевелит, чтобы их погасить или дать другим иметь обязательство на себя.
Человек, который брать берет, а давать не хочет. Ну так вот, до шестнадцати лет это ему сходило с рук. Он ведь был ребенком. Мы это понимаем и делаем определенные скидки. Но после шестнадцати он влип.
- Каким образом? - спросил Гаррисон, которого сказка заинтересовала больше, чем он хотел показать.
- Он хапал все, что попадалось под руку. Еду, одежду. А городки у нас небольшие, в них все друг друга знают. Месяца через три Джек стал известен как самый настоящий хапуга. И куда бы он ни пришел, везде получал отказ. Ни еды, ни крова, ни друзей. Проголодавшись, он вломился ночью в чью-то кладовую и в первый раз за неделю поел по-человечески.
- И как его наказали за это?
- А никак. Ничего ему не сделали.
- Но безнаказанность наверняка только поощрила его.
- Да нет, - усмехнулся Сет. - Люди просто стали все запирать. В конце концов ему пришлось перебраться в другой город.
- Чтобы там начать все с начала, - сказал Гаррисон.
- На некоторое время... А потом пришлось перебраться в третий город, в четвертый, в двадцатый. Он был слишком упрям, чтобы делать выводы.
- Но ведь он устроился, - сказал Гаррисон. - Брал все, что надо, и передвигался с места на место.
- Не совсем. Городки у нас, как я говорил, маленькие. Люди часто ездят друг к другу в гости. Все всё знают. - Сет перегнулся через стол и сказал выразительно: - До двадцати лет Джек кое-как протянул, а затем...
- Затем?
- Он пытался прожить некоторое время в лесу на подножном корму. А потом его нашли … на дереве. Одиночество и презрение к самому себе погубили его. Вот что случилось с Ленивым Джеком, хапугой.
Цитата: Эрик Фрэнк Рассел «И не осталось никого»
Иллюстрация: Норман Роквелл «Золотое правило»
Человек, который брать берет, а давать не хочет. Ну так вот, до шестнадцати лет это ему сходило с рук. Он ведь был ребенком. Мы это понимаем и делаем определенные скидки. Но после шестнадцати он влип.
- Каким образом? - спросил Гаррисон, которого сказка заинтересовала больше, чем он хотел показать.
- Он хапал все, что попадалось под руку. Еду, одежду. А городки у нас небольшие, в них все друг друга знают. Месяца через три Джек стал известен как самый настоящий хапуга. И куда бы он ни пришел, везде получал отказ. Ни еды, ни крова, ни друзей. Проголодавшись, он вломился ночью в чью-то кладовую и в первый раз за неделю поел по-человечески.
- И как его наказали за это?
- А никак. Ничего ему не сделали.
- Но безнаказанность наверняка только поощрила его.
- Да нет, - усмехнулся Сет. - Люди просто стали все запирать. В конце концов ему пришлось перебраться в другой город.
- Чтобы там начать все с начала, - сказал Гаррисон.
- На некоторое время... А потом пришлось перебраться в третий город, в четвертый, в двадцатый. Он был слишком упрям, чтобы делать выводы.
- Но ведь он устроился, - сказал Гаррисон. - Брал все, что надо, и передвигался с места на место.
- Не совсем. Городки у нас, как я говорил, маленькие. Люди часто ездят друг к другу в гости. Все всё знают. - Сет перегнулся через стол и сказал выразительно: - До двадцати лет Джек кое-как протянул, а затем...
- Затем?
- Он пытался прожить некоторое время в лесу на подножном корму. А потом его нашли … на дереве. Одиночество и презрение к самому себе погубили его. Вот что случилось с Ленивым Джеком, хапугой.
Цитата: Эрик Фрэнк Рассел «И не осталось никого»
Иллюстрация: Норман Роквелл «Золотое правило»
Мне, как лицу высокопоставленному, не подобает ездить на конке, но на этот раз я был в большой шубе и мог спрятаться в куний воротник. … Несмотря на позднее и холодное время, вагон был битком набит. … Я ехал, дремал и рассматривал сих малых…
«Нет, это не он! — думал я, глядя на человечка в заячьей шубенке. — Это не он! Нет, это он! Он!»
Человечек ужасно походил на Ивана Капитоныча, одного из моих канцелярских… Иван Капитоныч — маленькое, пришибленное, приплюснутое создание... Лицо его точно дверью прищемлено или мокрой тряпкой побито. Приниженнее, молчаливее и ничтожнее его я не знаю никого другого.
Человечек в заячьей шубенке сильно напоминал этого Ивана Капитоныча… Только человечек не был так согнут, как тот, не казался пришибленным, держал себя развязно и, что возмутительнее всего, говорил с соседом о политике.
Его слушал весь вагон.
— Гамбетта помер! — говорил он, вертясь и махая руками. — Это Бисмарку на руку. Гамбетта ведь был себе на уме! Он воевал бы с немцем и взял бы контрибуцию! Потому что это был гений. Он был француз, но у него была русская душа!
Когда кондуктор подошел к нему с билетами, он оставил Бисмарка в покое.
— Отчего это у вас в вагоне так темно? — набросился он на кондуктора. — У вас свечей нет, что ли? Что это за беспорядки? Проучить вас некому! Не понимаю, чего это начальство смотрит!
— Здесь курить не велено! — крикнул ему кондуктор.
— Нечего сказать, хороши порядки! — сказал он, бросая папиросу. — Живи вот с этакими господами…! Формалисты, филистеры!
Я не выдержал и захохотал. Услышав мой смех, он мельком взглянул на меня, и голос его дрогнул. …. Спина мгновенно согнулась, лицо моментально прокисло, голос замер, руки опустились по швам, ноги подогнулись…. это был Иван Капитоныч…Он сел и спрятал свой носик в заячьем меху.
«Неужели, — подумал я, — эта приплюснутая фигурка умеет говорить такие слова, как „филистер“ …? Да, умеет. Это невероятно, но верно… Ах ты, дрянь этакая!»
Цитата: Антон Чехов. «Двое в одном»
Иллюстрация: М. Добужинский «Конка»
«Нет, это не он! — думал я, глядя на человечка в заячьей шубенке. — Это не он! Нет, это он! Он!»
Человечек ужасно походил на Ивана Капитоныча, одного из моих канцелярских… Иван Капитоныч — маленькое, пришибленное, приплюснутое создание... Лицо его точно дверью прищемлено или мокрой тряпкой побито. Приниженнее, молчаливее и ничтожнее его я не знаю никого другого.
Человечек в заячьей шубенке сильно напоминал этого Ивана Капитоныча… Только человечек не был так согнут, как тот, не казался пришибленным, держал себя развязно и, что возмутительнее всего, говорил с соседом о политике.
Его слушал весь вагон.
— Гамбетта помер! — говорил он, вертясь и махая руками. — Это Бисмарку на руку. Гамбетта ведь был себе на уме! Он воевал бы с немцем и взял бы контрибуцию! Потому что это был гений. Он был француз, но у него была русская душа!
Когда кондуктор подошел к нему с билетами, он оставил Бисмарка в покое.
— Отчего это у вас в вагоне так темно? — набросился он на кондуктора. — У вас свечей нет, что ли? Что это за беспорядки? Проучить вас некому! Не понимаю, чего это начальство смотрит!
— Здесь курить не велено! — крикнул ему кондуктор.
— Нечего сказать, хороши порядки! — сказал он, бросая папиросу. — Живи вот с этакими господами…! Формалисты, филистеры!
Я не выдержал и захохотал. Услышав мой смех, он мельком взглянул на меня, и голос его дрогнул. …. Спина мгновенно согнулась, лицо моментально прокисло, голос замер, руки опустились по швам, ноги подогнулись…. это был Иван Капитоныч…Он сел и спрятал свой носик в заячьем меху.
«Неужели, — подумал я, — эта приплюснутая фигурка умеет говорить такие слова, как „филистер“ …? Да, умеет. Это невероятно, но верно… Ах ты, дрянь этакая!»
Цитата: Антон Чехов. «Двое в одном»
Иллюстрация: М. Добужинский «Конка»
Здесь господствует странная мысль, что управление государственными делами избавляет от обязанностей знать их.
Один сановник на мое замечание об этом наивно признался: „Зачем мне знать, что делать, когда я имею власть все сделать? Знать это нужно тому, у кого есть дела, но нет власти, - нужно крестьянину, купцу, моему приказчику, моему секретарю; а у меня ведь нет дел, а есть власть.
Зачем мне знать, что делается, когда мне достаточно приказать, чтобы сделалось то, что я желаю?“
Согласитесь, что в стране, где все так рассуждают, может случиться многое, чего никто не ожидает.
Цитата: Василий Ключевский. «Афоризмы и мысли.1880-1905»
Иллюстрация: Илья Репин «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года, в день столетнего юбилея со дня его учреждения»
Один сановник на мое замечание об этом наивно признался: „Зачем мне знать, что делать, когда я имею власть все сделать? Знать это нужно тому, у кого есть дела, но нет власти, - нужно крестьянину, купцу, моему приказчику, моему секретарю; а у меня ведь нет дел, а есть власть.
Зачем мне знать, что делается, когда мне достаточно приказать, чтобы сделалось то, что я желаю?“
Согласитесь, что в стране, где все так рассуждают, может случиться многое, чего никто не ожидает.
Цитата: Василий Ключевский. «Афоризмы и мысли.1880-1905»
Иллюстрация: Илья Репин «Торжественное заседание Государственного совета 7 мая 1901 года, в день столетнего юбилея со дня его учреждения»
«Только случайно я не сделался капиталистом, - сказал нам как-то мистер Адамс. - Нет, нет, нет, это совершенно серьезно. Вам это будет интересно послушать.
В свое время я мечтал сделаться богатым человеком. Я зарабатывал много денег и решил застраховать себя таким образом, чтобы получить к пятидесяти годам крупные суммы от страховых обществ. Есть такой вид страховки. Надо было платить колоссальные взносы, но я пошел на это, чтобы к старости стать богатым человеком.
Я выбрал два самых почтенных страховых общества в мире - петербургское общество "Россия" и одно честнейшее немецкое общество в Мюнхене.
Сэры! Я считал, что если даже весь мир к черту пойдет, то в Германии и России ничего не случится.
Да, да, да, мистеры, их устойчивость не вызывала никаких сомнений. Но вот в девятьсот семнадцатом году у вас произошла революция, и страховое общество "Россия" перестало существовать.
Тогда я перенес все свои надежды на Германию. В девятьсот двадцать втором году мне исполнилось ровно пятьдесят лет. Я должен был получить четыреста тысяч марок.
Сэры! Это очень большие, колоссальные деньги.
И в девятьсот двадцать втором году я получил от Мюнхенского страхового общества такое письмо: "Весьма уважаемый герр Адамс, наше общество поздравляет Вас с достижением Вами пятидесятилетнего возраста и прилагает чек на четыреста тысяч марок". Это было честнейшее в мире страховое общество.
Но, но, но, сэры! Слушайте! Это очень, очень интересно.
На всю эту премию я мог купить только одну коробку спичек, так как в Германии в то время была инфляция и по стране ходили миллиардные купюры»
Цитата: Илья Ильф, Евгений Петров «Одноэтажная Америка»1935
Иллюстрация: Ханна Хёх, «Вырезано кухонным ножом» 1920
В свое время я мечтал сделаться богатым человеком. Я зарабатывал много денег и решил застраховать себя таким образом, чтобы получить к пятидесяти годам крупные суммы от страховых обществ. Есть такой вид страховки. Надо было платить колоссальные взносы, но я пошел на это, чтобы к старости стать богатым человеком.
Я выбрал два самых почтенных страховых общества в мире - петербургское общество "Россия" и одно честнейшее немецкое общество в Мюнхене.
Сэры! Я считал, что если даже весь мир к черту пойдет, то в Германии и России ничего не случится.
Да, да, да, мистеры, их устойчивость не вызывала никаких сомнений. Но вот в девятьсот семнадцатом году у вас произошла революция, и страховое общество "Россия" перестало существовать.
Тогда я перенес все свои надежды на Германию. В девятьсот двадцать втором году мне исполнилось ровно пятьдесят лет. Я должен был получить четыреста тысяч марок.
Сэры! Это очень большие, колоссальные деньги.
И в девятьсот двадцать втором году я получил от Мюнхенского страхового общества такое письмо: "Весьма уважаемый герр Адамс, наше общество поздравляет Вас с достижением Вами пятидесятилетнего возраста и прилагает чек на четыреста тысяч марок". Это было честнейшее в мире страховое общество.
Но, но, но, сэры! Слушайте! Это очень, очень интересно.
На всю эту премию я мог купить только одну коробку спичек, так как в Германии в то время была инфляция и по стране ходили миллиардные купюры»
Цитата: Илья Ильф, Евгений Петров «Одноэтажная Америка»1935
Иллюстрация: Ханна Хёх, «Вырезано кухонным ножом» 1920
В особенности с бумагами трудно. Придумают что-нибудь, напишут, ты только что выучил, запомнил — глядишь, новое выдумали, а старое прочь.
Когда-то я служил секретарем отделения в одном комитете. Ужасно трудно было сначала, пока не подладился. Что ни день, то бумаги. Нужно «сообразить с делом», собрать справки, подготовить журнал, прочитать в комитете, изменить, согласно замечаниям членов.
Однако я скоро заметил, что составлять журналы по каждой бумаге совершенно излишне, потому что то и дело одна бумага отменяет другую. Вот и надумал я тогда гнездышко копить.
Получу, бывало, бумагу и положу на полку, еще получу бумагу по тому же предмету — опять положу. Так гнездышко и коплю помаленьку.
Бывало, председатель говорит: «Что же вы не докладываете бумаг». «Не время еще, ваше высокопревосходительство, — отшучиваюсь я, — еще в гнездышках лежат, может, и выведутся». И действительно, смотришь, бывало, и вывелись. Вдруг получаешь бумагу, которая похеривает все гнездышко, так что или вовсе не нужно писать журнал, или всего только один журнал на все гнездышко.
— Вывелось, — радостно докладываю я генералу. Смеется, бывало, старик, добрый был генерал. На улице, бывало, встретится, вытянусь, честь отдам.
— Не вывелось ли чего? — смеется.
— Насиживаются, ваше высокопревосходительство.
— Смотрите, чтоб не заглохло, чтоб заморышей не вышло.
— Смотрю, ваше высокопревосходительство, поворачиваю, разве болтун окажется.
Всем советую применять мой способ высиживания бумаг, много спокойнее служба будет. А то получат бумагу, гонят точно и нивесть что. Повремените, редко которая сама собой не выведется, а народу-то легче будет.
Цитата: Александр Энгельгардт «Письма из деревни»
Иллюстрация: Кукрыниксы Иллюстрация к роману Михаила Салтыкова-Щедрина «История одного города. Органчик»
Когда-то я служил секретарем отделения в одном комитете. Ужасно трудно было сначала, пока не подладился. Что ни день, то бумаги. Нужно «сообразить с делом», собрать справки, подготовить журнал, прочитать в комитете, изменить, согласно замечаниям членов.
Однако я скоро заметил, что составлять журналы по каждой бумаге совершенно излишне, потому что то и дело одна бумага отменяет другую. Вот и надумал я тогда гнездышко копить.
Получу, бывало, бумагу и положу на полку, еще получу бумагу по тому же предмету — опять положу. Так гнездышко и коплю помаленьку.
Бывало, председатель говорит: «Что же вы не докладываете бумаг». «Не время еще, ваше высокопревосходительство, — отшучиваюсь я, — еще в гнездышках лежат, может, и выведутся». И действительно, смотришь, бывало, и вывелись. Вдруг получаешь бумагу, которая похеривает все гнездышко, так что или вовсе не нужно писать журнал, или всего только один журнал на все гнездышко.
— Вывелось, — радостно докладываю я генералу. Смеется, бывало, старик, добрый был генерал. На улице, бывало, встретится, вытянусь, честь отдам.
— Не вывелось ли чего? — смеется.
— Насиживаются, ваше высокопревосходительство.
— Смотрите, чтоб не заглохло, чтоб заморышей не вышло.
— Смотрю, ваше высокопревосходительство, поворачиваю, разве болтун окажется.
Всем советую применять мой способ высиживания бумаг, много спокойнее служба будет. А то получат бумагу, гонят точно и нивесть что. Повремените, редко которая сама собой не выведется, а народу-то легче будет.
Цитата: Александр Энгельгардт «Письма из деревни»
Иллюстрация: Кукрыниксы Иллюстрация к роману Михаила Салтыкова-Щедрина «История одного города. Органчик»
Харч хороший работать не заставит, если нет личной выгоды сработать более. Если нет выгоды более сработать, если работаешь не на себя, если не работаешь вольно, если работу сам учесть не можешь, то и не заставишь себя более сделать…
Работая, можно приберегать себя, можно работать и на рубль, и на восемь гривен, и на полтину. Даже следует приберегать, если предстоит другая, более выгодная работа.
Всех денег не заберешь, работая сверх сил, только себя надсадишь и это на тебе же потом отзовется, тебе же в убыток будет.
Люди точно знают, на какой пище сколько сработаешь, какая пища к какой работе подходит.
Если при пище, состоящей из щей с солониной и гречневой каши с салом, вывезешь в известное время, положим, один куб земли, то при замене гречневой каши ячною вывезешь менее, примерно, куб без осьмушки, на картофеле — еще меньше, три четверти куба и т. д.
Все это грабору, резчику дров, пильщику, совершенно точно известно, так что, зная цену харчей и работы, он может совершенно точно расчесть, какой ему харч выгоднее, — и рассчитывает.
Это точно паровая машина. Свою машину он знает, я думаю, еще лучше, чем машинист паровую, знает, когда, сколько и каких дров следует положить, чтобы получить известный эффект.
Точно так же и относительно того, какая пища для какой работы способнее: при косьбе, например, скажут вам, требуется пища прочная, которая бы, как выражается мужик, к земле тянула, потому что при косьбе нужно крепко стоять на ногах, как пень быть, так сказать, вбитым в землю каждый момент, когда делаешь взмах косой, наоборот, молотить лучше натощак, чтобы быть полегче.
Уж на что до тонкости изучили кормление скота немецкие ученые скотоводы, которые знают, сколько и какого корма нужно дать, чтобы откормить быка или получить наибольшее количество молока от коровы, а граборы, думаю я, в вопросах питания рабочего человека заткнут за пояс агрономов. Оно и понятно, на своей кишке испытывают
Цитата: А.Н. Энгельгардт «Письма из деревни»
Илл: К.Е. Маковский «Крестьянский обед»
Работая, можно приберегать себя, можно работать и на рубль, и на восемь гривен, и на полтину. Даже следует приберегать, если предстоит другая, более выгодная работа.
Всех денег не заберешь, работая сверх сил, только себя надсадишь и это на тебе же потом отзовется, тебе же в убыток будет.
Люди точно знают, на какой пище сколько сработаешь, какая пища к какой работе подходит.
Если при пище, состоящей из щей с солониной и гречневой каши с салом, вывезешь в известное время, положим, один куб земли, то при замене гречневой каши ячною вывезешь менее, примерно, куб без осьмушки, на картофеле — еще меньше, три четверти куба и т. д.
Все это грабору, резчику дров, пильщику, совершенно точно известно, так что, зная цену харчей и работы, он может совершенно точно расчесть, какой ему харч выгоднее, — и рассчитывает.
Это точно паровая машина. Свою машину он знает, я думаю, еще лучше, чем машинист паровую, знает, когда, сколько и каких дров следует положить, чтобы получить известный эффект.
Точно так же и относительно того, какая пища для какой работы способнее: при косьбе, например, скажут вам, требуется пища прочная, которая бы, как выражается мужик, к земле тянула, потому что при косьбе нужно крепко стоять на ногах, как пень быть, так сказать, вбитым в землю каждый момент, когда делаешь взмах косой, наоборот, молотить лучше натощак, чтобы быть полегче.
Уж на что до тонкости изучили кормление скота немецкие ученые скотоводы, которые знают, сколько и какого корма нужно дать, чтобы откормить быка или получить наибольшее количество молока от коровы, а граборы, думаю я, в вопросах питания рабочего человека заткнут за пояс агрономов. Оно и понятно, на своей кишке испытывают
Цитата: А.Н. Энгельгардт «Письма из деревни»
Илл: К.Е. Маковский «Крестьянский обед»
Илья Николаевич Ульянов проводил большую часть года в разъездах. Он был главой и душой учебного дела в округе. Следил за постройкой школ, разъезжал в бричке или санях по местечкам и деревням уезда, ночевал в угарных избах, воевал с подрядчиками, ободрял полуголодных учительниц… У него среди учителей образовалась школа, которую называли ульяновской.
В обществе знали, что он очень хороший человек и бессребреник: только и думает о школах, да еще об арифметических задачах. Принимали Ульяновы меньше, чем другие, отчасти по скромности средств: жили только на жалованье Ильи Николаевича.
Он держался либеральных взглядов; но в провинции почти все люди с образованием были либералы, и это означало не так много.
Илья Николаевич принадлежал к тем, уже довольно многочисленным при Александре II, людям, которые быстро, незаметно даже для себя превращали Россию из отсталой крепостнической страны в страну передовую и цивилизованную. Служил он хорошо, из учителей арифметики дослужился до должности директора народных училищ, носил на своем потертом фраке орден св. Владимира и с начальством ладил так же, как с подчиненными.
В доме Ульяновых гимназическая «четверть» бывала всегда радостным событием. Длинные подшитые тугим темно-серым коленкором прямоугольники показывались гостям, — было чем похвастать: четверки попадались редко, а если бы у Саши или у Володи в первых вертикальных графах, «поведение», «внимание», «прилежание», хоть раз было не круглое пять, то Мария Александровна, наверное, надела бы свое лучшее платье и поехала бы объясняться с знакомым ей директором гимназии Федором Михайловичем Керенским. В мае мальчики неизменно приносили из гимназии похвальные листы, затем отдававшиеся в рамку, и книги в красивых переплетах с золотым обрезом, с надписью: «за отличные успехи».
Старший, Саша, считался наиболее способным, младший, Володя, выделялся послушанием и благонравием…
Цитата: Марк Алданов «Истоки»
Иллюстрация: Олег Вишняков «Братья» [Александр и Владимир Ульяновы]
В обществе знали, что он очень хороший человек и бессребреник: только и думает о школах, да еще об арифметических задачах. Принимали Ульяновы меньше, чем другие, отчасти по скромности средств: жили только на жалованье Ильи Николаевича.
Он держался либеральных взглядов; но в провинции почти все люди с образованием были либералы, и это означало не так много.
Илья Николаевич принадлежал к тем, уже довольно многочисленным при Александре II, людям, которые быстро, незаметно даже для себя превращали Россию из отсталой крепостнической страны в страну передовую и цивилизованную. Служил он хорошо, из учителей арифметики дослужился до должности директора народных училищ, носил на своем потертом фраке орден св. Владимира и с начальством ладил так же, как с подчиненными.
В доме Ульяновых гимназическая «четверть» бывала всегда радостным событием. Длинные подшитые тугим темно-серым коленкором прямоугольники показывались гостям, — было чем похвастать: четверки попадались редко, а если бы у Саши или у Володи в первых вертикальных графах, «поведение», «внимание», «прилежание», хоть раз было не круглое пять, то Мария Александровна, наверное, надела бы свое лучшее платье и поехала бы объясняться с знакомым ей директором гимназии Федором Михайловичем Керенским. В мае мальчики неизменно приносили из гимназии похвальные листы, затем отдававшиеся в рамку, и книги в красивых переплетах с золотым обрезом, с надписью: «за отличные успехи».
Старший, Саша, считался наиболее способным, младший, Володя, выделялся послушанием и благонравием…
Цитата: Марк Алданов «Истоки»
Иллюстрация: Олег Вишняков «Братья» [Александр и Владимир Ульяновы]
Конечно, ребенку покупать игрушки это ужасно неприятная история. Особенно летом.
Главное, что никакого сезонного выбора нету.
Я, например своему сыну все время тачки покупаю. Второе лето. Мальчик даже обижаться начал. Плачет после каждой тачки.
А пущай войдет в отцовское положение. Чего покупать? Мячей нету. Непромокаемых пальто нету. Только тачки и вожжи.
А на днях я зашел в игрушечный магазин, предлагают новую летнюю игру. Специально сработанную по заграничным образцам. Дьяболо. Такая французская игра для детей. Такая веревочка на двух палках и катушка. Эту катушку надо подкидывать кверху и ловить на веревку. Только и всего.
Веселая, легкая игра. Специально на воздухе. Ах, эти французы, всегда они придумают чего-нибудь забавное!
Купил я эту игру. Подарил сыну.
Начал сын кидать катушку. И чуть себя не угробил. Как ахнет катушкой по лбу. Даже свалился.
Попробовал я на руку катушку, действительно, тяжеленная, дьявол. Не то что ребенка верблюда с ног свалить может.
Пошел в магазин объясняться: зачем, дескать, такую дрянь производят.
В магазине говорят:
Напрасно обижаться изволите. Эта игрушка приготовлена совершенно по заграничным образцам. Только что там резиновые катушки бывают, а у нас деревянные. А так все остальное до мелочей то же самое… У них веревка и у нас веревка. Только что наша немножко закручивается. Играть нельзя. Катушка не ложится. А так остальное все то же самое. Хотя, говоря по совести, ничего остального и нету, кроме палок.
Я говорю:
Что же делать?
А вы, говорят, для душевного спокойствия не давайте ребенку руками трогать эту игру. Прибейте ее гвоздем куда-нибудь над кроваткой. Пущай ребенок смотрит и забавляется.
Вот, говорю, спасибо за совет! Так и буду делать.
Так и сделал.
Только прибил не над кроваткой, а над буфетом. А то, думаю, ежели над кроваткой сорвется еще и за грехи родителей убьет ни в чем не повинного ребенка.
Цитата: Михаил Зощенко «Игрушка» 1927 год
Иллюстрация «Девочка, играющая в «Дьяболо», открытка 1907 г
Главное, что никакого сезонного выбора нету.
Я, например своему сыну все время тачки покупаю. Второе лето. Мальчик даже обижаться начал. Плачет после каждой тачки.
А пущай войдет в отцовское положение. Чего покупать? Мячей нету. Непромокаемых пальто нету. Только тачки и вожжи.
А на днях я зашел в игрушечный магазин, предлагают новую летнюю игру. Специально сработанную по заграничным образцам. Дьяболо. Такая французская игра для детей. Такая веревочка на двух палках и катушка. Эту катушку надо подкидывать кверху и ловить на веревку. Только и всего.
Веселая, легкая игра. Специально на воздухе. Ах, эти французы, всегда они придумают чего-нибудь забавное!
Купил я эту игру. Подарил сыну.
Начал сын кидать катушку. И чуть себя не угробил. Как ахнет катушкой по лбу. Даже свалился.
Попробовал я на руку катушку, действительно, тяжеленная, дьявол. Не то что ребенка верблюда с ног свалить может.
Пошел в магазин объясняться: зачем, дескать, такую дрянь производят.
В магазине говорят:
Напрасно обижаться изволите. Эта игрушка приготовлена совершенно по заграничным образцам. Только что там резиновые катушки бывают, а у нас деревянные. А так все остальное до мелочей то же самое… У них веревка и у нас веревка. Только что наша немножко закручивается. Играть нельзя. Катушка не ложится. А так остальное все то же самое. Хотя, говоря по совести, ничего остального и нету, кроме палок.
Я говорю:
Что же делать?
А вы, говорят, для душевного спокойствия не давайте ребенку руками трогать эту игру. Прибейте ее гвоздем куда-нибудь над кроваткой. Пущай ребенок смотрит и забавляется.
Вот, говорю, спасибо за совет! Так и буду делать.
Так и сделал.
Только прибил не над кроваткой, а над буфетом. А то, думаю, ежели над кроваткой сорвется еще и за грехи родителей убьет ни в чем не повинного ребенка.
Цитата: Михаил Зощенко «Игрушка» 1927 год
Иллюстрация «Девочка, играющая в «Дьяболо», открытка 1907 г
— Слушайте, а не вернуться ли нам к нэпу? (Мечтатель) Он уже один раз спас нас от разрухи — может, спасет и сейчас? Тяжелая промышленность создана, государственный аппарат отлажен, бояться классовых врагов не нужно. Ну, позлорадствуют наши идеологические противники... Зато выгод сколько! Все бы обслуживание, всю бы мелкую торговлишку, общественное питание — отдать бы все это частнику. А жилищное строительство — целиком через кооперативы. Как бы люди тогда вздохнули. Государственное планирование занималось бы только крупными вещами, не отвлекалось на мелочи, как теперь. Улучшится быт — и работать будут охотнее, и азарт появится подзаработать, будет, на что деньги истратить.
— Э, чего вспомнили — нэп! (скептик.) Вы думаете, это так просто? Объявил, и завтра же он начнется? В 1920 году в стране еще оставалось достаточно людей, которые знали, что такое кредитование, процент, сроки платежей, умели вести учет, заключать сделки, соблюдать их условия, быстро реагировать на изменение конъюнктуры и т. п. Ну, а теперь? Те, кто называет себя дельцами, воображают порой, что дай им волю, они бы развернулись. Они не понимают, что грабить государство и играть на дефиците — это одно, а проявлять энергию, знания и находчивость в мире свободного предпринимательства — это совсем другое.
— Да не в том даже дело (суперскептик), что сектор мелкой частной собственности был бы у нас хилым и недоразвитым из-за отсутствия подготовленных дельцов. Главное, что партаппарат никогда не согласится на его создание. Во-первых, это будет все-таки слой материально независимых от государства людей — то, что руководству больше всего ненавистно. Во-вторых, за счет своего относительного богатства они смогут легко влиять на нестойкий перед коррупцией аппарат местной власти. В-третьих, вообще нельзя давать людям работать на удовлетворение нужд друг друга, потому что кто же тогда будет трудиться на военных заводах?
Цитата: Игорь Ефимов «Без буржуев» 1979 год
Иллюстрация: Михаил Лихачёв «На остановке» 1984
— Э, чего вспомнили — нэп! (скептик.) Вы думаете, это так просто? Объявил, и завтра же он начнется? В 1920 году в стране еще оставалось достаточно людей, которые знали, что такое кредитование, процент, сроки платежей, умели вести учет, заключать сделки, соблюдать их условия, быстро реагировать на изменение конъюнктуры и т. п. Ну, а теперь? Те, кто называет себя дельцами, воображают порой, что дай им волю, они бы развернулись. Они не понимают, что грабить государство и играть на дефиците — это одно, а проявлять энергию, знания и находчивость в мире свободного предпринимательства — это совсем другое.
— Да не в том даже дело (суперскептик), что сектор мелкой частной собственности был бы у нас хилым и недоразвитым из-за отсутствия подготовленных дельцов. Главное, что партаппарат никогда не согласится на его создание. Во-первых, это будет все-таки слой материально независимых от государства людей — то, что руководству больше всего ненавистно. Во-вторых, за счет своего относительного богатства они смогут легко влиять на нестойкий перед коррупцией аппарат местной власти. В-третьих, вообще нельзя давать людям работать на удовлетворение нужд друг друга, потому что кто же тогда будет трудиться на военных заводах?
Цитата: Игорь Ефимов «Без буржуев» 1979 год
Иллюстрация: Михаил Лихачёв «На остановке» 1984
Раньше у Эдуарда можно было обедать по абонементу. Купишь книжечку с десятью талонами — и каждый обед обходится дешевле.
Но за последние недели лавина инфляции перечеркнула все его расчеты; и если стоимость первого обеда по такой книжечке еще в какой-то мере соответствовала ценам, установленным на данный момент, то, когда наступало время десятого, курс успевал уже резко упасть. Поэтому Эдуарду пришлось отказаться от системы абонементов.
Но тут мы поступили весьма предусмотрительно. Прослышав заблаговременно о его планах, мы полтора месяца тому назад всадили все деньги, …, в покупку этих обеденных книжечек оптом…
Когда Эдуард отменил абонементы, он рассчитывал, что все они будут использованы в течение десяти дней, ибо в каждой было только по десять талонов, а он полагал, что ни один здравомыслящий человек не будет покупать одновременно несколько абонементов. Однако у каждого из нас оказалось свыше тридцати абонементных книжечек. Когда прошло две недели после отмены абонементов и Эдуард увидел, что мы все еще расплачиваемся талонами, он забеспокоился; через месяц у него был приступ паники. В это время мы уже обедали за полцены; через полтора месяца — за стоимость десятка папирос.
Наконец Эдуард спросил, сколько же у нас еще осталось. Мы ответили уклончиво. Он попытался наложить запрет на абонементы, но мы привели с собой юриста. За десертом юрист прочел Эдуарду целую лекцию о том, что такое контракты и обязательства, и заплатил нашими талонами.
В лирике Эдуарда зазвучали мрачные нотки... Он написал нравоучительные стихи «Коль нажил ты добро нечестно, оно на пользу не пойдет» и послал в местную газету. Мы пригласили нашего юриста, он объяснил Эдуарду, что такое публичное оскорбление и каковы его последствия, и снова расплатился нашими талонами.
Каждый день Эдуард надеется, что наши резервы наконец-то иссякнут; он не знает, что у нас талонов хватит больше чем на семь месяцев.
Цитата Э.-М. Ремарк «Черный обелиск»
Иллюстрация: Ханна Хёх
Но за последние недели лавина инфляции перечеркнула все его расчеты; и если стоимость первого обеда по такой книжечке еще в какой-то мере соответствовала ценам, установленным на данный момент, то, когда наступало время десятого, курс успевал уже резко упасть. Поэтому Эдуарду пришлось отказаться от системы абонементов.
Но тут мы поступили весьма предусмотрительно. Прослышав заблаговременно о его планах, мы полтора месяца тому назад всадили все деньги, …, в покупку этих обеденных книжечек оптом…
Когда Эдуард отменил абонементы, он рассчитывал, что все они будут использованы в течение десяти дней, ибо в каждой было только по десять талонов, а он полагал, что ни один здравомыслящий человек не будет покупать одновременно несколько абонементов. Однако у каждого из нас оказалось свыше тридцати абонементных книжечек. Когда прошло две недели после отмены абонементов и Эдуард увидел, что мы все еще расплачиваемся талонами, он забеспокоился; через месяц у него был приступ паники. В это время мы уже обедали за полцены; через полтора месяца — за стоимость десятка папирос.
Наконец Эдуард спросил, сколько же у нас еще осталось. Мы ответили уклончиво. Он попытался наложить запрет на абонементы, но мы привели с собой юриста. За десертом юрист прочел Эдуарду целую лекцию о том, что такое контракты и обязательства, и заплатил нашими талонами.
В лирике Эдуарда зазвучали мрачные нотки... Он написал нравоучительные стихи «Коль нажил ты добро нечестно, оно на пользу не пойдет» и послал в местную газету. Мы пригласили нашего юриста, он объяснил Эдуарду, что такое публичное оскорбление и каковы его последствия, и снова расплатился нашими талонами.
Каждый день Эдуард надеется, что наши резервы наконец-то иссякнут; он не знает, что у нас талонов хватит больше чем на семь месяцев.
Цитата Э.-М. Ремарк «Черный обелиск»
Иллюстрация: Ханна Хёх
Граф Ростопчин, обер-камергер и московский главнокомандующий в 1812 году, в старости любил рассказывать о своей карьере, весьма замечательной. Успехом своим Ростопчин считал себя обязанным следующему случаю.
В бытность в Польском походе, говорил Ростопчин, я имел удачу выиграть изрядную сумму у некоего прусского капитана.
Прапорщик, сказал этот офицер, денег у меня нет, но есть весьма занятная вещь, которую, возможно, вы согласитесь принять в счёт моего долга вам.
Пошли к нему на квартиру, где он показал мне ящик, содержавший множество оловянных солдатиков довольно искусной работы, и, насколько я мог судить о таком предмете, бывших частью какого-то значительного собрания.
Я согласился на предложение, и забрал ящик, ставший предметом любопытства и даже насмешек со стороны товарищей по полку.
По возвращении моем в Петербург эта история сделалась известной, и как-то мне сообщили, что Государь-наследник Павел Петрович изъявил высочайшее желание ознакомиться с моими солдатиками.
В назначенный час я прибыл к нему и расставил своё оловянное войско в совершенном порядке…
Павел Петрович внимательнейшим образом их осмотрел и заметил, что именно таких солдатиков недостаёт в его обширной коллекции.
Прапорщик! - воскликнул он, я желаю приобрести их, назовите вашу цену.
Никак нет, Ваше ИВ, ответил я, продать их я не могу, но осмеливаюсь просить Ваше ИВ принять их у меня в дар!
Государь наследник снял с себя анненский крест, повесил мне на шею и обнял меня… с тех пор я пошёл у него за знатока военного дела, и по восшествии Государя Павла на престол я был вскоре пожалован генералом и александровским кавалером…
Вот так-то, завершал Ростопчин свой рассказ, и берутся настоящие чины!!!
Цитата: «Собрание удивительных историй»
Иллюстрация: Александр Бенуа «Парад при Павле I» (из книги И. Н. Кнебеля «Картины по русской истории»).
В бытность в Польском походе, говорил Ростопчин, я имел удачу выиграть изрядную сумму у некоего прусского капитана.
Прапорщик, сказал этот офицер, денег у меня нет, но есть весьма занятная вещь, которую, возможно, вы согласитесь принять в счёт моего долга вам.
Пошли к нему на квартиру, где он показал мне ящик, содержавший множество оловянных солдатиков довольно искусной работы, и, насколько я мог судить о таком предмете, бывших частью какого-то значительного собрания.
Я согласился на предложение, и забрал ящик, ставший предметом любопытства и даже насмешек со стороны товарищей по полку.
По возвращении моем в Петербург эта история сделалась известной, и как-то мне сообщили, что Государь-наследник Павел Петрович изъявил высочайшее желание ознакомиться с моими солдатиками.
В назначенный час я прибыл к нему и расставил своё оловянное войско в совершенном порядке…
Павел Петрович внимательнейшим образом их осмотрел и заметил, что именно таких солдатиков недостаёт в его обширной коллекции.
Прапорщик! - воскликнул он, я желаю приобрести их, назовите вашу цену.
Никак нет, Ваше ИВ, ответил я, продать их я не могу, но осмеливаюсь просить Ваше ИВ принять их у меня в дар!
Государь наследник снял с себя анненский крест, повесил мне на шею и обнял меня… с тех пор я пошёл у него за знатока военного дела, и по восшествии Государя Павла на престол я был вскоре пожалован генералом и александровским кавалером…
Вот так-то, завершал Ростопчин свой рассказ, и берутся настоящие чины!!!
Цитата: «Собрание удивительных историй»
Иллюстрация: Александр Бенуа «Парад при Павле I» (из книги И. Н. Кнебеля «Картины по русской истории»).
–– Я хочу поехать на пароходе вниз по Каме до Перми, - сказал мистер Попп Грановскому. Это можно?
…
Грановский вызвал к себе в кабинет начальника пароходства Миронова и начальника оперсектора ОГПУ Озолса.
Мимо Березников ходили тогда два пассажирских парохода – «Красный Урал» и «Красная Татария». Миронов сообщил, что к Чердыни подходит «Красная Татария». Если ее быстро вернуть назад и гнать вниз без остановок, то завтра днем «Красная Татария» придет на пристань Березников.
– Садись на селектор, – сказал Грановский Озолсу, – и жми на своих. Пусть ваш человек сядет на пароход и не дает тратить зря время, не останавливаться. Скажи – государственное задание.
…
Начальник строительства посетил мистера Поппа и сообщил, что пароход завтра в два часа дня будет иметь честь принять на свой борт дорогого гостя.
В пять часов Грановский и мистер Попп пришли на дебаркадер. Парохода не было.
Грановский кинулся к селектору ОГПУ.
– Да еще Ичер не проходил. Грановский застонал. Добрых два часа.
Тем временем сотрудники Озолса и сам начальник сидели на всех проводах и жали, жали, жали.
В восемь часов вечера «Красная Татария» медленно стала приближаться к дебаркадеру.
И тут-то и возникла неожиданная трудность… Пароход оказался занятым, набитым людьми. Рейсы были редки, людей ездила чертова гибель, и забиты были все палубы, все каюты и даже машинное отделение.
Мистеру Поппу на «Красной Татарии» не было места.
В каждой каюте катили в отпуск в Пермь секретари райкомов, начальники цехов, директора предприятий.
Озолс поднялся на верхнюю палубу «Красной Татарии» с четырьмя своими молодцами, с оружием и в форме.
– Выходи все! Выноси вещи!
– Да у нас билеты. До Перми билеты!
– Черт с тобой, с твоим билетом! Выходи вниз, в трюм. Даю три минуты на размышление.
– Конвой поедет с вами до Перми.
Через пять минут палуба была очищена, и мистер Попп, вице-директор фирмы «Нитрожен», вступил на палубу «Красной Татарии».
Цитата: Варлам Шаламов. «Визит мистера Поппа»
Илл. Вячеслав Бычков «У пристани» (1939)
…
Грановский вызвал к себе в кабинет начальника пароходства Миронова и начальника оперсектора ОГПУ Озолса.
Мимо Березников ходили тогда два пассажирских парохода – «Красный Урал» и «Красная Татария». Миронов сообщил, что к Чердыни подходит «Красная Татария». Если ее быстро вернуть назад и гнать вниз без остановок, то завтра днем «Красная Татария» придет на пристань Березников.
– Садись на селектор, – сказал Грановский Озолсу, – и жми на своих. Пусть ваш человек сядет на пароход и не дает тратить зря время, не останавливаться. Скажи – государственное задание.
…
Начальник строительства посетил мистера Поппа и сообщил, что пароход завтра в два часа дня будет иметь честь принять на свой борт дорогого гостя.
В пять часов Грановский и мистер Попп пришли на дебаркадер. Парохода не было.
Грановский кинулся к селектору ОГПУ.
– Да еще Ичер не проходил. Грановский застонал. Добрых два часа.
Тем временем сотрудники Озолса и сам начальник сидели на всех проводах и жали, жали, жали.
В восемь часов вечера «Красная Татария» медленно стала приближаться к дебаркадеру.
И тут-то и возникла неожиданная трудность… Пароход оказался занятым, набитым людьми. Рейсы были редки, людей ездила чертова гибель, и забиты были все палубы, все каюты и даже машинное отделение.
Мистеру Поппу на «Красной Татарии» не было места.
В каждой каюте катили в отпуск в Пермь секретари райкомов, начальники цехов, директора предприятий.
Озолс поднялся на верхнюю палубу «Красной Татарии» с четырьмя своими молодцами, с оружием и в форме.
– Выходи все! Выноси вещи!
– Да у нас билеты. До Перми билеты!
– Черт с тобой, с твоим билетом! Выходи вниз, в трюм. Даю три минуты на размышление.
– Конвой поедет с вами до Перми.
Через пять минут палуба была очищена, и мистер Попп, вице-директор фирмы «Нитрожен», вступил на палубу «Красной Татарии».
Цитата: Варлам Шаламов. «Визит мистера Поппа»
Илл. Вячеслав Бычков «У пристани» (1939)
13 февраля 2024 года - 255 лет со дня рождения Ивана Андреевича Крылова (1769—1844) , русского баснописца
Со стороны прибыв далекой
В дремучий лес, Орел с Орлицею вдвоем
Задумали навек остаться в нем,
И, выбравши ветвистый дуб, высокой,
Гнездо себе в его вершине стали вить,
Надеясь и детей тут вывести на лето.
Услыша Крот про это,
Орлу взял смелость доложить.
Что этот дуб для их жилища не годится,
Что весь почти он в корне сгнил
И скоро, может быть, свалится;
Так чтоб Орел гнезда на нем не вил.
Но кстати ли Орлу принять совет из норки,
И от Крота! А где же похвала,
Что у Орла
Глаза так зорки?
И что за стать Кротам мешаться сметь в дела
Царь-птицы!
Так многого с Кротом не говоря,
К работе поскорей, советчика презря,—
И новоселье у царя
Поспело скоро для царицы.
Всё счастливо: уж есть и дети у Орлицы.
Но что́ ж?— Однажды, как зарей,
Орел из-под небес к семье своей
С богатым завтраком с охоты торопился,
Он видит, дуб его свалился,
И подавило им Орлицу и детей.
От горести не взвидя свету,
«Несчастный!» он сказал:
«За гордость рок меня так люто наказал,
Что не послушался я умного совету.
Но можно ль было ожидать,
Чтобы ничтожный Крот совет мог добрый дать?» —
«Когда бы ты не презрел мною»,
Из норки Крот сказал: «то вспомнил бы, что рою
Свои я норы под землей,
И что, случаясь близ корней,
Здорово ль дерево, я знать могу верней».
Цитата: Иван Крылов «Орел и крот»
Иллюстрация: Памятник И.А. Крылову в Летнем саду Санкт-Петербурга
Со стороны прибыв далекой
В дремучий лес, Орел с Орлицею вдвоем
Задумали навек остаться в нем,
И, выбравши ветвистый дуб, высокой,
Гнездо себе в его вершине стали вить,
Надеясь и детей тут вывести на лето.
Услыша Крот про это,
Орлу взял смелость доложить.
Что этот дуб для их жилища не годится,
Что весь почти он в корне сгнил
И скоро, может быть, свалится;
Так чтоб Орел гнезда на нем не вил.
Но кстати ли Орлу принять совет из норки,
И от Крота! А где же похвала,
Что у Орла
Глаза так зорки?
И что за стать Кротам мешаться сметь в дела
Царь-птицы!
Так многого с Кротом не говоря,
К работе поскорей, советчика презря,—
И новоселье у царя
Поспело скоро для царицы.
Всё счастливо: уж есть и дети у Орлицы.
Но что́ ж?— Однажды, как зарей,
Орел из-под небес к семье своей
С богатым завтраком с охоты торопился,
Он видит, дуб его свалился,
И подавило им Орлицу и детей.
От горести не взвидя свету,
«Несчастный!» он сказал:
«За гордость рок меня так люто наказал,
Что не послушался я умного совету.
Но можно ль было ожидать,
Чтобы ничтожный Крот совет мог добрый дать?» —
«Когда бы ты не презрел мною»,
Из норки Крот сказал: «то вспомнил бы, что рою
Свои я норы под землей,
И что, случаясь близ корней,
Здорово ль дерево, я знать могу верней».
Цитата: Иван Крылов «Орел и крот»
Иллюстрация: Памятник И.А. Крылову в Летнем саду Санкт-Петербурга
13 февраля 1984 года Генеральным секретарем ЦК КПСС был избран Константин Устинович Черненко (1911 -1985)
Я смотрел на членов президиума и мне чудилось смущение на их лицах. Будто они угрызались за то, что не оправдали ожиданий членов Пленума, да и массы партии, народа. Потому что, с кем ни поговоришь в эти дни, у всех на устах был Горбачев. И не хотели, и с неприязнью думали о том, что станет Черненко…
Нудно, скучно, длинно тот говорил. В общем правильные вещи …. Ничего своего, кроме унылой манеры читать скороговоркой, иногда перевирая фразы.
… Никто про него плохого сказать не может, кроме интеллигентов, питающихся слухами и домыслами, будто по его указанию зажимают рукописи в редакциях и запрещают новые спектакли.
Итак – чем же разочарованы?
Тем, что высший пост в нашем великом государстве может занять любая посредственность, которого судьба случайно вынесет на авансцену. В данном случае судьбой был Брежнев, который полюбил Черненко еще в Молдавии, таскал его за собой в аппарат ЦК… превратил его в члены Политбюро и второе лицо в партии.
А потом уже действовала логика «стабильности» и «преемственности», не говоря уже о рычагах власти и приятельства.
Разочарование потому, что этот человек серенький и убогий по своему интеллектуальному содержанию, малообразованный и свободный от всякого культурного фундамента, мелкий партийный чиновник по привычкам и «опыту работы», аппаратчик в худшем значении этого слова, не имеет к тому же никаких личных заслуг – как простой гражданин.
И потому еще, что как раз этот человек пришел к руководству страной, когда обозначился глубокий перелом в ее истории, когда возникло столько надежд, когда появилась уверенность (зыбкая пока), что дела пойдут по справедливости и что порок, наконец, загонят в подполье, не дадут ему так нагло торжествовать свое превосходство и над нашими идеалами, и над правдой, как ее понимает народ
Цитата: Анатолий Черняев, в 1984 году – кандидат в члены ЦК КПСС, «Дневники. 1984»
Илл. Май Данциг. «Земля и люди» 1984
Я смотрел на членов президиума и мне чудилось смущение на их лицах. Будто они угрызались за то, что не оправдали ожиданий членов Пленума, да и массы партии, народа. Потому что, с кем ни поговоришь в эти дни, у всех на устах был Горбачев. И не хотели, и с неприязнью думали о том, что станет Черненко…
Нудно, скучно, длинно тот говорил. В общем правильные вещи …. Ничего своего, кроме унылой манеры читать скороговоркой, иногда перевирая фразы.
… Никто про него плохого сказать не может, кроме интеллигентов, питающихся слухами и домыслами, будто по его указанию зажимают рукописи в редакциях и запрещают новые спектакли.
Итак – чем же разочарованы?
Тем, что высший пост в нашем великом государстве может занять любая посредственность, которого судьба случайно вынесет на авансцену. В данном случае судьбой был Брежнев, который полюбил Черненко еще в Молдавии, таскал его за собой в аппарат ЦК… превратил его в члены Политбюро и второе лицо в партии.
А потом уже действовала логика «стабильности» и «преемственности», не говоря уже о рычагах власти и приятельства.
Разочарование потому, что этот человек серенький и убогий по своему интеллектуальному содержанию, малообразованный и свободный от всякого культурного фундамента, мелкий партийный чиновник по привычкам и «опыту работы», аппаратчик в худшем значении этого слова, не имеет к тому же никаких личных заслуг – как простой гражданин.
И потому еще, что как раз этот человек пришел к руководству страной, когда обозначился глубокий перелом в ее истории, когда возникло столько надежд, когда появилась уверенность (зыбкая пока), что дела пойдут по справедливости и что порок, наконец, загонят в подполье, не дадут ему так нагло торжествовать свое превосходство и над нашими идеалами, и над правдой, как ее понимает народ
Цитата: Анатолий Черняев, в 1984 году – кандидат в члены ЦК КПСС, «Дневники. 1984»
Илл. Май Данциг. «Земля и люди» 1984
А в грабежах — бароны мастаки!
У этаких под рождество, глядим,
Чужие забиваются быки:
Своих им жаль, а пир необходим.
Омрачена разбоем ночь святая —
Бедняк сидит перед котлом пустым,
Но вор-то горд, чужое уплетая:
«Мы нынче славно господа почтим!»
Коль простыню своруют бедняки,
То делом не бахвалятся таким,
Но богачу ограбить — пустяки,
Он нос дерет, стыдом не уязвим.
За кражу ленты к смерти присуждая,
Судья крадет коней — и не судим!
Воришек мелких — так видал всегда я —
Казнить даны права ворам большим.
Цитата: Пейре Карденаль (1225-1272), окситанский сатирик и трубадур
Иллюстрация: «Хроники Фруассара» (охватывают период с 1322 по 1400 год)
У этаких под рождество, глядим,
Чужие забиваются быки:
Своих им жаль, а пир необходим.
Омрачена разбоем ночь святая —
Бедняк сидит перед котлом пустым,
Но вор-то горд, чужое уплетая:
«Мы нынче славно господа почтим!»
Коль простыню своруют бедняки,
То делом не бахвалятся таким,
Но богачу ограбить — пустяки,
Он нос дерет, стыдом не уязвим.
За кражу ленты к смерти присуждая,
Судья крадет коней — и не судим!
Воришек мелких — так видал всегда я —
Казнить даны права ворам большим.
Цитата: Пейре Карденаль (1225-1272), окситанский сатирик и трубадур
Иллюстрация: «Хроники Фруассара» (охватывают период с 1322 по 1400 год)
– С догадливым рядом жить, конечно, чистая мука, – продолжал Феоктист. – Он тебя во всем обойдет, обскачет, переумелит, да сам же над тобой и насмеется. Придут дожди, кинется вся деревня сено сгребать – а у догадливых, глянь-ка, оно уже в стогах да на сеновалах.
Вдруг к осени подскочит цена на горох – и у догадливых в аккурат целое поле горохом было засеяно. Выйдет вдруг от начальства разрешение мед продавать – а у догадливого уже ульев понатыкано, деревья гудят от пчел. И жена, и родня, и детки будут тебе глаза колоть: вон как надо, раззява! учись хозяйствовать, недотепа! А что тебе остается? Только зубами скрипеть да кулаки сжимать.
– …У нас в деревне из догадливых один Ленька Колхидонов остался. И как-то у него и яблоки есть, и крыша железная, и мотоцикл, и телевизор в доме, и насос огород поливает. Не любит народ Колхидоновых, обходит стороной. И Ленька нас не жалует…
… Но я, Антоша, все свое твержу: ничего у нас не выйдет, пока мы не научимся догадливых прощать и терпеть. А не вернем догадливых – никакой «Кум Питер», хоть он семи пядей во лбу и семи дюймов в экране, нам не поможет.
Вот ты скажи: терпят ли в Америке догадливых, дают ли им ход?
Тут настала моя очередь говорить.
И под треск ночного костра, под шуршание красных раков в бурлящем кипятке, я начал объяснять Феоктисту, как невыносимо бывает жить среди забравших силу догадливых, которые обгоняют тебя каждый день в своих «роллс-ройсах» и «лимузинах», возносятся над тобой на сотый этаж своих закрытых клубов, покупают своим женам шубы из барсов, посылают детей учиться в Гарварды и Оксфорды, зарабатывают за минуту столько, сколько ты – за день, да при этом еще пытаются тебе вдолбить, что ты всего этого лишен исключительно по своей лени и глупости.
И эту свою речь я тоже когда-нибудь запишу на пленку и представлю вам, дорогие радиослушатели, в виде очередной передачи.
Цитата: Игорь Ефимов «Седьмая жена» (1990)
Иллюстрация: Яков Ромас «Нью-Йорк» (1959).
Вдруг к осени подскочит цена на горох – и у догадливых в аккурат целое поле горохом было засеяно. Выйдет вдруг от начальства разрешение мед продавать – а у догадливого уже ульев понатыкано, деревья гудят от пчел. И жена, и родня, и детки будут тебе глаза колоть: вон как надо, раззява! учись хозяйствовать, недотепа! А что тебе остается? Только зубами скрипеть да кулаки сжимать.
– …У нас в деревне из догадливых один Ленька Колхидонов остался. И как-то у него и яблоки есть, и крыша железная, и мотоцикл, и телевизор в доме, и насос огород поливает. Не любит народ Колхидоновых, обходит стороной. И Ленька нас не жалует…
… Но я, Антоша, все свое твержу: ничего у нас не выйдет, пока мы не научимся догадливых прощать и терпеть. А не вернем догадливых – никакой «Кум Питер», хоть он семи пядей во лбу и семи дюймов в экране, нам не поможет.
Вот ты скажи: терпят ли в Америке догадливых, дают ли им ход?
Тут настала моя очередь говорить.
И под треск ночного костра, под шуршание красных раков в бурлящем кипятке, я начал объяснять Феоктисту, как невыносимо бывает жить среди забравших силу догадливых, которые обгоняют тебя каждый день в своих «роллс-ройсах» и «лимузинах», возносятся над тобой на сотый этаж своих закрытых клубов, покупают своим женам шубы из барсов, посылают детей учиться в Гарварды и Оксфорды, зарабатывают за минуту столько, сколько ты – за день, да при этом еще пытаются тебе вдолбить, что ты всего этого лишен исключительно по своей лени и глупости.
И эту свою речь я тоже когда-нибудь запишу на пленку и представлю вам, дорогие радиослушатели, в виде очередной передачи.
Цитата: Игорь Ефимов «Седьмая жена» (1990)
Иллюстрация: Яков Ромас «Нью-Йорк» (1959).
Вряд ли можно выдумать или изобрести что-либо, обладающее большей общественной полезностью (особенно в наших странах), чем искусство мореплавания.
Владеющие морем могут привлечь к себе все необходимое для их надобностей, и особенно плоды земные для поддержания жизни. Ведь по морю они могут с края света подвезти себе все, что нужно, и, наоборот, вывезти свои излишки. Все это, принимая во внимание удобства плавания, можно выполнять без всякого затруднения.
Между тем, оборудование кораблей с каждым днем постепенно все улучшается на удивление не только видевшим корабли и мореплавание во время наших дедов, но и тем, кто сравнивает наше время с недавним, нам памятным прошлым.
С другой стороны, теперь то и дело предпринимаются новые плавания. Не всегда они достигают желанной цели с одного, двух или трех раз, а иногда дают результаты лишь позднее.
Поэтому никто не должен тяготиться испытываемыми им трудами и препятствиями, если даже желанная цель достигается не после первого плавания, а только после второго, третьего или еще более позднего. И в самом дело, какой труд можно признать более полезным и похвальным, как не труд для общей пользы.
Пусть глупцы, насмешники и клеветники, судят по началу, признают бесплодной ту попытку, которая только в конце дает полезный результат. Ведь если бы знаменитые и славные мореплаватели -- Колумб, Кортес, Магеллан и многие другие, открывшие самые дальние страны и царства, оставили свое намерение после первой, второй или третьей неудачной поездки, то впоследствии они никогда не достигли бы результата своих трудов.
Цитата: Геррит де Веер «Путешествие на Север» (1597 год) (Геррит де Веер – голландский писатель и морплаватель, участник полярных путешествий Виллема Барренца)
Иллюстрация: Корабль ВМФ США Harry S. Truman - атомный авианосец типа Нимиц – на переднем плане. В миле от него (на заднем плане) контейнеровоз , принадлежащий компании Hapag Lloyd
Владеющие морем могут привлечь к себе все необходимое для их надобностей, и особенно плоды земные для поддержания жизни. Ведь по морю они могут с края света подвезти себе все, что нужно, и, наоборот, вывезти свои излишки. Все это, принимая во внимание удобства плавания, можно выполнять без всякого затруднения.
Между тем, оборудование кораблей с каждым днем постепенно все улучшается на удивление не только видевшим корабли и мореплавание во время наших дедов, но и тем, кто сравнивает наше время с недавним, нам памятным прошлым.
С другой стороны, теперь то и дело предпринимаются новые плавания. Не всегда они достигают желанной цели с одного, двух или трех раз, а иногда дают результаты лишь позднее.
Поэтому никто не должен тяготиться испытываемыми им трудами и препятствиями, если даже желанная цель достигается не после первого плавания, а только после второго, третьего или еще более позднего. И в самом дело, какой труд можно признать более полезным и похвальным, как не труд для общей пользы.
Пусть глупцы, насмешники и клеветники, судят по началу, признают бесплодной ту попытку, которая только в конце дает полезный результат. Ведь если бы знаменитые и славные мореплаватели -- Колумб, Кортес, Магеллан и многие другие, открывшие самые дальние страны и царства, оставили свое намерение после первой, второй или третьей неудачной поездки, то впоследствии они никогда не достигли бы результата своих трудов.
Цитата: Геррит де Веер «Путешествие на Север» (1597 год) (Геррит де Веер – голландский писатель и морплаватель, участник полярных путешествий Виллема Барренца)
Иллюстрация: Корабль ВМФ США Harry S. Truman - атомный авианосец типа Нимиц – на переднем плане. В миле от него (на заднем плане) контейнеровоз , принадлежащий компании Hapag Lloyd
И тут кто-то постучался.
— Войдите! — сказал Пиркс громко.
В каюту вошел Барнс — нейролог, он же врач и кибернетик.
— Можно?
— Пожалуйста. Садитесь.
Барнс усмехнулся.
— Я пришел сказать вам, что я не человек.
— Что, простите?…
— Что я не человек. И что в этом эксперименте я на вашей стороне.
Пиркс перевел дыхание.
— То, что вы говорите, должно, разумеется, остаться между нами? — спросил он.
— Это я предоставляю на ваше усмотрение. Мне это безразлично.
— Это как же?
— Очень просто. Я действую из эгоистических соображений. Если ваше мнение о нелинейных роботах будет положительным, оно вызовет цепную реакцию производства. Это более чем правдоподобно. Такие, как я, начнут появляться в массовом масштабе — и не только на космических кораблях. Это повлечет за собой пагубные последствия для людей — возникнет новая разновидность дискриминации…
Я это предвижу, но, повторяю, руководствуюсь прежде всего личными мотивами. Если существую я один, если таких, как я, двое или десять, это не имеет ни малейшего общественного значения — мы попросту затеряемся в массе, незамеченные и незаметные. Передо мной… перед нами будут такие же перспективы, как перед любым человеком, с весьма существенной поправкой на интеллект и ряд специфических способностей, которых у человека нет. Мы сможем достичь многого, но лишь при условии, что не будет массового производства.
— Да… в этом что-то есть… — медленно проговорил Пиркс. — Но почему вам безразлично, расскажу я или нет? Разве вы не боитесь, что фирма…
— Нет. Совершенно не боюсь. Ничего — тем же спокойным лекторским тоном сказал Барнс. — Я ужасно дорого стою, командор. Вот сюда, — он коснулся рукой груди, — вложены миллиарды долларов. Не думаете же вы, что разъяренный фабрикант прикажет разобрать меня на винтики? Я говорю, конечно, в переносном смысле, потому что никаких винтиков во мне нет… Разумеется, они придут в ярость… но мое положение от этого ничуть не изменится.
Цитата: Станислав Лем: «Дознание»
Иллюстрация: Александр Дейнека. «Покорители космоса»
— Войдите! — сказал Пиркс громко.
В каюту вошел Барнс — нейролог, он же врач и кибернетик.
— Можно?
— Пожалуйста. Садитесь.
Барнс усмехнулся.
— Я пришел сказать вам, что я не человек.
— Что, простите?…
— Что я не человек. И что в этом эксперименте я на вашей стороне.
Пиркс перевел дыхание.
— То, что вы говорите, должно, разумеется, остаться между нами? — спросил он.
— Это я предоставляю на ваше усмотрение. Мне это безразлично.
— Это как же?
— Очень просто. Я действую из эгоистических соображений. Если ваше мнение о нелинейных роботах будет положительным, оно вызовет цепную реакцию производства. Это более чем правдоподобно. Такие, как я, начнут появляться в массовом масштабе — и не только на космических кораблях. Это повлечет за собой пагубные последствия для людей — возникнет новая разновидность дискриминации…
Я это предвижу, но, повторяю, руководствуюсь прежде всего личными мотивами. Если существую я один, если таких, как я, двое или десять, это не имеет ни малейшего общественного значения — мы попросту затеряемся в массе, незамеченные и незаметные. Передо мной… перед нами будут такие же перспективы, как перед любым человеком, с весьма существенной поправкой на интеллект и ряд специфических способностей, которых у человека нет. Мы сможем достичь многого, но лишь при условии, что не будет массового производства.
— Да… в этом что-то есть… — медленно проговорил Пиркс. — Но почему вам безразлично, расскажу я или нет? Разве вы не боитесь, что фирма…
— Нет. Совершенно не боюсь. Ничего — тем же спокойным лекторским тоном сказал Барнс. — Я ужасно дорого стою, командор. Вот сюда, — он коснулся рукой груди, — вложены миллиарды долларов. Не думаете же вы, что разъяренный фабрикант прикажет разобрать меня на винтики? Я говорю, конечно, в переносном смысле, потому что никаких винтиков во мне нет… Разумеется, они придут в ярость… но мое положение от этого ничуть не изменится.
Цитата: Станислав Лем: «Дознание»
Иллюстрация: Александр Дейнека. «Покорители космоса»