Гвалиор, помимо всего прочего, памятен тем, что там в семье брахманов, перебравшихся из Соединенных провинций Агры и Ауда, родился будущий премьер-министр Атал Бихари Ваджпаи. Причем с датой его рождения есть интересная заковыка: реально он появился на свет 25 декабря 1924 г., то есть тогда, когда Гвалиором правил Мадхав Рао, при этом в документах по настоянию отца годом рождения записали 1926. В те годы это была распространенная практика, да и до сих пор в сельской Индии такое иногда встречается. Отец Атала, школьный учитель Кришна Бихари, рассчитывал, что его сын пойдет по административной стезе и устроится на госслужбу, а значит, сможет уйти в отставку на два года позже. Вряд ли он мог предположить, что его сын сделает головокружительную карьеру и доберется до вершин власти, но при этом не проведет на государственной службе ни дня.

Многие публицисты, которые пишут о крони-капитализме (или кумовском капитализме) в Индии, возводят его историю ко временам либерализации экономики времен Нарасимхи Рао. Это, разумеется, не так: корни крони-капитализма гораздо глубже - связь крупного бизнеса с индийскими политическими элитами уходит еще в колониальные времена, а сейчас он просто приобрел невиданный до того размах. Хорошим примером того, что крони-капитализм существовал задолго до Рао, может служить история Джаянти Дхармы Теджи. Вот хорошая статья в The Print про него, вот еще в The Dharma Dispatch, вот в India Today.

История успеха Теджи помогает понять, как вообще пополнялись тогда ряды политических элит. Молодой и перспективный индиец с хорошей биографией (его отец был видным деятелем "Брахмо Самадж", общался и с Ганди, и с Неру), отличным образованием (химия, математика, биохимия, астрофизика и ядерная физика, которой тогда бредили буквально все) и, помимо прочего, успешный бизнесмен (сеть исследовательских лабораторий в США, приносящих прибыль, доля в бизнесе по производству магнитных лент, куча особняков в Европе и США, два исследовательских судна; женитьбу на престарелой американской миллионерше, наверное, тоже можно рассматривать как удачную инвестицию). В итоге Тедже захотелось большего, он вернулся в Индию и был представлен Неру. Конечно, с таким бэкграундом он не мог его не очаровать - идеальный образец молодого успешного патриота, который будет строить Новую Индию. Специально под Теджу была создана судоходная компания Jayanti Shipping Company, которая тут же получила от государства заем в 20,25 крор рупий (при начальном капитале 200 рупий) - огромные деньги по тем временам. Вскоре Jayanti Shipping Company контролировала 40% судоходной отрасли Индии.

Но Теджа вошел в элиту не благодаря своим экономическим успехом, а благодаря своему обаянию (и своей жене - американская миллионерша к тому моменту удачно умерла, он обзавелся молодой красивой женой-индианкой с американским бэкграундом, Ранджит Каур, которая открыла ему многие двери). Он осыпал подарками семью Неру и близких к ней людей, оказывал им массу разных услуг (от организации обучения Санджая Ганди в Британии до фактического спасения родственника Неру и одного из главных виновников поражения в индо-китайской войне 1962 г. Бриджа Мохана Каула, которого он назначил представителем своей компании в Японии) - и заодно оказывал небезвозмездные услуги тем, кто хотел получить что-то от Неру. Плюс, как он сам утверждал, он выполнял некоторые щекотливые дипломатические поручения Неру. Эта фантастическая карьера закончилась в 1965 после смерти Неру: против Теджи были возбуждены уголовные дела, он бежал, скрывался, был экстрадирован в Индию в 1971 году, отсидел три года в тюрьме - и после того, как вышел на свободу, благополучно улетел из страны несмотря на то, что ему запрещено было летать международными рейсами. Причем сделал это с ведения и благословения политических элит - сработали старые связи.

Теджа умер в Штатах в 1985 году, и у него до сих пор есть клуб поклонников, утверждающих, что Теджа был самым успешным индийским бизнесменом всех времен и действовал исключительно во благо Индии, что его оклеветали и всё такое прочее. Это обычное дело, у Мавроди тоже такой есть. Тут скорее интересен механизм вхождения человека в круги политической элиты Индии во времена Неру. С тех пор, конечно, многое изменилось, но не сказать чтобы в лучшую сторону. Как верно заметил по этому поводу Бару, "случай Теджи и его связи с Неру и его дочерью был громкой аферой, но в то время этот эпизод рассматривался как исключительный и из ряда вон выходящий; сегодня никто бы даже бровью не повел, узнав об этом".

P.S. В комменты положу хорошую книгу, посвященную индийским бизнесменам, обвиняемым в различных экономических преступлениях и сбежавшим в Лондон: "Escaped: True Stories of Indian Fugitives in London". Книга очень познавательная, Тедже там посвящена 11 глава.

Хорошая картинка, объясняющая специфику летнего муссона в Индии. Все знают, что он приходит с юго-запада, но как именно?

На картинке видно, что муссон, приходящий в Индию, идет со стороны двух больших бассейнов: Аравийского моря и Бенгальского залива. Основная масса аравийского потока упирается в Западные Гхаты и движется на север вдоль них, проливаясь по дороге (что-то попадает на Деканское плоскогорье, но сравнительно немного). До Раджастхана муссон добирается уже изрядно выдохшимся, чем объясняется сравнительно небольшое число осадков там.

Бенгальский поток щедро проливается над Бенгалией и Ассамом, потом упирается в Гималаи и начинает двигаться на запад, принося достаточно влаги в Бихар и Уттар-Прадеш (и вызывая разливы в верховьях рек в горных штатах). До западных районов Уттар-Прадеша, Панджаба и Раджастхана муссон добирается уже ослабленным.

Собственно, именно поэтому в восточной части Индо-Гангской равнины хорошо растут чай и джут и издавна практикуется богарное земледелие, а в западной для того, чтобы снимать хорошие урожаи, требуется система ирригационных сооружений и искусственное орошение.

Дочитал "Оружейный остров" Амитава Гхоша, дальше будут впечатления, по возможности без спойлеров.

Критерии оценки художественной литературы у меня довольно специфические: если книга без ущерба для занимательности и логики сюжета обогащает - прямо или косвенно, заставляя рыться в интернетах и справочниках, - читателя знаниями, то это хорошая, годная книга. В этом смысле "Оружейный остров" мне однозначно понравился: много интересного о Бенгалии, о Венеции XVII века, о моем любимом Сундарбане, интересные бытовые зарисовки. Что показалось непривычным:

1. Смена жанра в процессе. Книга начинается как роман-загадка в стиле Умберто Эко или Переса-Реверте, все составляющие в наличии - главный герой-букинист, храм с таинственными письменами, мистический ореол и всё такое прочее. В процессе повествования жанр меняется, и книга заканчивается как остросоциальный очерк-притча со вкраплениями артефактов. Понятно, что ругать автора за это нельзя, таков был его замысел, но ощущение того, что обещали одно, а выдали на кассе другое, остаётся.

2. Очень разреженная ткань повествования. Мало мест, где события спрессованы во времени, в основном они мчатся с непривычной для Гхоша быстротой. Важные сюжетные повороты, связанные с разрешением тех или иных загадок, проскакиваются в одной фразе, при том что Эко сделал бы из этого красивую сюжетную виньетку минимум на пару-тройку страниц. В "Ибисовой трилогии" событийная плотность обеспечивалась за счет нескольких параллельных сюжетных линий; здесь линия одна, и событийная плотность низка.

Жанр в целом тоже может показаться непривычным для отечественного читателя, своего рода "богический реализм" - но он интересен как с точки зрения литературоведа, так и с точки зрения этнографа. Не знаю, нарочно ли сделал это Гхош или само получилось (думаю, нарочно, не зря он ввел в сюжет исключительно рационально мыслящую будущую возлюбленную главного героя), но после прочтения книги можно примерно понять, как видит мир вокруг себя средний индиец, рациональный в бизнесе и иррациональный во всем прочем, для которого всё полно знаков, тайн и мистических откровений.

Чтобы было примерно понятно, что я подразумеваю, когда говорю о том, что книга обогащает читателя знаниями - краткая заметка про корабельных червей в Венеции. И в оригинале, и в переводе сцена, в которой главный герой и его знакомая обнаруживают, что деревянные балки в Венецианской лагуне сплошь изъедены корабельными червями, производит сильное впечатление, но есть пара нюансов.

1. То, как Гхош описывает корабельных червей (заползают на людей, извиваются и тому подобное), наводит на мысль, что он их ни разу не видел живьем. Так получилось, что я видел (и даже отказался есть, хотя угощали весьма настойчиво). Корабельный червь (Teredo) - на самом деле не червь, а моллюск, который движется очень медленно и ни на кого быстро заползти физически не может. Описанная Гхошем сцена - это что-то наподобие картины, в которой мидия агрессивно наскакивает на охотника за жемчугом, щелкая створками, и осознание комизма этого момента, конечно, сразу портит впечатление от сцены.

2. Сама ситуация с корабельными червями в Венеции не столь однозначна. Судя по всему, они появились в Средиземном море после 1869 г., когда был открыт Суэцкий канал, и впервые зафиксированы в районе Порт-Саида в начале 1930-х. С тех пор они медленно распространялись по всему Средиземному морю, но в Венеции появились сравнительно недавно. Связано это с тем, что вода в Венецианской лагуне по сравнению с другими районами Средиземного моря довольно холодная и характеризуется большими перепадами солености. Это явление получило название Venetian biogeographic gap, его прямым результатом является то, что в Венецианской лагуне мало термофильных видов, зато сохранились некоторые ледниковые реликты. Проникновение вида Teredo bartschi в лагуну отмечено в 2013 г., и хотя антропогенный фактор с вероятностью тут замешан (в основном в виде сбросов теплых вод, которые повышают локальную температуру воды и позволяют корабельным червям пережить зиму), ключевым является постепенная приспособляемость корабельных червей ко всё более холодным температурам. На данный момент Венецианская лагуна - это температурный минимум, который они могут осилить (при этом на зимний период их активность замирает). В общем, глобальное потепление тут, похоже, не главный фактор.

Статья с исследованием корабельных червей в Венецианской лагуне традиционно в комментах (авторы там предсказывают дальнейшую мутацию и постепенное появление Teredo bartschi в североевропейских водах), плюс там же статья с исследованием сравнительной устойчивости разных пород дерева к воздействию корабельного червя и примерами успешного использования тропических пород для реставрации памятников венецианского деревянного зодчества.

Немного о формах социально-экономических отношений в Южной Азии, или Зачем кошкам деньги.

В Индии и Пакистане существует специфическая форма социального взаимодействия, известная как kitty parties. В классической форме она выглядит так: женщины одного социального круга, зачастую соседки (обычно именуемые committee), собираются раз в месяц у кого-нибудь дома, вкусно едят самостоятельно приготовленную хозяйкой пищу, сплетничают, гадают на картах таро, играют в разного рода игры - от настольных до традиционных, ну и всё такое прочее. Возникает резонный вопрос - чем такой комитет и такие кошачьи вечеринки отличаются от классического доморощенного женского клуба? Деньгами. На каждую встречу участницы клуба приносят изначально определенную сумму (в зависимости от финансового положения она может колебаться от нескольких сот рупий до нескольких сотен долларов), которые забирает либо хозяйка-устроительница этой конкретной вечеринки, либо та, кто вытащит жребий. В каком порядке участницы комитета будут играть роль хозяйки, определяется или по договоренности, или (чаще всего) тоже по жребию.

Сама традиция таких вечеринок зародилась сразу после раздела Индии, когда в центральные штаты Индии хлынул поток людей из средних классов - вынужденных мигрантов из Пакистана, в одночасье лишившихся всего недвижимого имущества и вынужденных с ограниченными ресурсами начинать жизнь на новом месте, в индийском Панджабе и Уттар-Прадеше. Встречи выполняли двоякую функцию. Во-первых, они помогали снять социальное напряжение и наладить связи: супруги мигрантов могли пожаловаться друг другу на жизнь и обменяться полезными сведениями о новых реалиях, в которых они оказались, если же в комитет входили еще и местные женщины, то процесс вхождения в новый социум заметно облегчался. До полноценной эмансипации женщин тогда было еще далеко, большинство женщин среднего класса не работали и редко выходили за стены дома в принципе, так что kitty parties стали для них психологической отдушиной. Во-вторых, благодаря жребию вечеринки могли принести в дом нежданный доход, что для мигрантов было достаточно важно. Наконец, так как подобные встречи были социально одобряемы и мужья соглашались выделять из семейного бюджета деньги на взносы, уровень финансовой самостоятельности женщин рос.

С тех пор kitty parties распространились по всей Индии и по соседним странам и проникли во все слои общества - от самых нижних до элит. Неизменными остаются два признака: участницы принадлежат к одному социальному кругу и делают вклады. Так как размер их может варьироваться, то и финансовая роль kitty parties может меняться: взносы могут просто покрывать расходы на закупку продуктов, а могут позволить женщине, например, уйти от мужа и открыть собственное дело. В Индии, где социальная ткань, сотканная из обязательств, крайне плотна, особенно деревенских семьях, у женщины зачастую нет возможности отложить для себя какую-то сумму, так как муж контролирует семейные финансы. Kitty party, по сути, становится альтернативой банковскому депозиту с той разницей, что полная сумма вклада выдается случайному участнику раз в месяц, то есть получить ее можно, например, уже в первый же месяц участия в комитете, а дальше просто выплачивать взносы без процентов. Ну или альтернативой микрокредитованию - тоже без процентов.

Сейчас горожане, принадлежащие к высшему и среднему классу, устраивают kitty parties преимущественно в ресторанах, денежный взнос иногда заменяется золотым, приглашаются стендаперы, устраиваются костюмированные вечеринки. Где-то они превратились в семейные клубы, где-то появились уже полностью мужские аналоги, где-то они трансформировались в полноценные женские организации взаимопомощи. Вместе с диаспорой kitty parties распространились по всему миру, включая Великобританию, где они играют ту же роль, что и в самом начале - дают женщинам, чьи семьи оказались в чужом и незнакомом мире, социальную отдушину и помогают организовать взаимопомощь.

Заметил тут интересную особенность индийской полевой социологии: очень много исследований, посвященных городской бедноте и "новому среднему классу" (вернее, его преуспевающей части), живущему в gated enclaves, и при этом почти нет исследований, посвященных urban lower middle class, при том что слой этот довольно многочислен и очень мобилен.

Почему-то индийские исследователи его не видят, хотя он явно есть. Может, потому, что он политически пассивен и занят главным образом зарабатыванием денег, которые позволят ему подняться на ступеньку выше. Может, потому, что у него нет своего четко выделенного пространства - он сперва живет в джхугги-джхопри вместе с бедняками, потом с ними же переезжает в многоквартирные башни по программе PMAY(U), а оттуда в случае успеха отдельные семьи уже перебираются в gated enclaves.

В общем, интересный пример того, как в отсутствие нужной оптики из рассмотрения выпадает целая группа.

Описанные выше kitty parties, разумеется, не уникальное явление, подобные схемы существуют по всему миру, включая Европу. Раньше они были распространены куда больше, но в западных странах их постепенно вытеснил обычный банкинг (вкупе с прямыми запретами кое-где). В целом. при всём многообразии конкретных форм, выделяют два типа таких небанковских финансовых механизмов: ROSCA и ASCA.

ROSCA (rotating savings and credit association, общество взаимного кредитования, ассоциация поочередных сбережений и кредитования) - система, при которой все периодически вносят в общий банк одинаковую сумму, и каждый член ассоциации может её получить один раз. Порядок получения суммы может определяться либо по договоренности, либо по жребию. Все транзакции абсолютно прозрачны, записи сведены к минимуму, так что участвовать в ROSCA могут даже необразованные крестьяне. Взносы могут быть сезонными (привязанными к урожаю, например) либо регулярными, периоды выдачи сумму тоже могут варьироваться - от шести месяцев до нескольких лет. Очевидный плюс ROSCA - отсутствие зависимости от банков и, следовательно, контроля со стороны государства, плюс отсутствие проблем из-за инфляции из-за малого периода выдачи средств. Минус - невозможность быстро получить нужную сумму в случае острой необходимости. Kitty parties - типичный пример ROSCA.

ASCA (accumulating savings and credit association, кредитно-сберегательная ассоциация, ассоциация накопительных сбережений и кредитования) строится на другом принципе. Все участники регулярно делают фиксированные взносы, из них создаётся касса, из которой участникам (иногда третьим лицам) выдаются ссуды или (чаще) займы. По истечении заранее оговоренного срока касса закрывается, деньги распределяются между участниками, плюс они получают определенный профит в виде денег, полученных по процентам от займов. В этом случае требуется уже хотя бы один достаточно образованный человек, который бы работал кассиром и вел запись прихода/расхода и высчитывал проценты.

В обоих случаях важную роль играет социальный фактор: как правило, членами ROSCA и ASCA становятся люди лично знакомые, иначе слишком велик шанс того, что чужак получит сумму и не будет платить взносы дальше. Но мир не идеален, так что такие эпизоды происходят регулярно: то кто-то разоряется, то отказывается платить, и максимум, что с ним можно сделать - побить и больше не приглашать.

Интересно, что изначально экономисты склонны были рассматривать обе формы как временные, возникшие для того, чтобы адаптировать традиционную аграрную модель к модерным финансовым институтам. Предполагалось, что по мере развития в странах Третьего мира современной банковской системы все эти переходные формы отомрут. Вместо этого и ROSCA, и ASCA продемонстрировали удивительную живучесть, и вместо того, чтобы отмереть, начали вступать с модерными формами банкинга в симбиоз.

КДПВ: картинка, объясняющая, как работают обе формы.

В Ченнаи тем временем происходит забастовка рабочих завода Samsung - буквально модельный случай столкновения интересов крупных компаний, пытающихся вынести производство в третьи страны, и рабочих, которых они на это производство нанимают.

Место действия: завод "Самсунг" в Шриперумбудуре, городе в нескольких десятках километров от Ченнаи, штат Тамилнаду, которым сейчас управляет Сталин (просто совпадение). Завод находится на территории СЭЗ и производит холодильники, телевизоры и стиральные машины, годовая выручка составляет примерно 4 млрд долл - треть от всей выручки, которую "Самсунг" получает в Индии.

Причина: рабочие требуют повышения зарплат, утверждая, что их заставляют регулярно выполнять сверхурочную неоплачиваемую работу, не дают отпусков, применяют специфическую систему наказаний (к примеру, в случае опоздания или публичной демонстрации недовольства запирают в пустой комнате на несколько часов), не предоставляют достаточных условий для отдыха, вынуждая работать стоя на протяжении девяти часов с редкими пятиминутными перерывами, что ведет к проблемам со здоровьем. Система оплаты труда полностью непрозрачна, тех, кто активно выказывает недовольство, увольняют. На данный момент зарплата в среднем составляет 300$, рабочие требуют повысить ее до 430$. Чтобы защищать свои права, они создали и зарегистрировали профсоюз в июле этого года, но руководство Samsung отказывается его признать. Протесты координирует левая профсоюзная организация CITU, связанная с компартией. Всего в протестах принимают участие около 1200 человек (около 75% работающих на заводе). Основная форма - отказ выходить на работу, сидячая забастовка (дхарна), перекрытие улиц.

Позиция компании: изначально компания просто отказывалась от диалога, утверждая, что рабочие на заводе и без того получают почти вдвое больше, чем промышленные рабочие на других заводах СЭЗ. Затем заявила, что могла бы одобрить создание профсоюза, если бы он не был связан с CITU, затем пригрозила массовыми увольнениями, благо вокруг полно квалифицированной рабочей силы. Несколько десятков рабочих вернулись к станкам, но большинство продолжает бастовать. Компания пока выходит из положения, набирая штрейкбрехеров, но непонятно, надолго ли её хватит. Второй завод Samsung в Нойде, где собирают мобильные телефоны, не бастует, потому что позиции CITU в Уттар-Прадеше и Дели достаточно слабы.

Позиция руководства страны и штата: сдержанная. Полиция одномоментно задержала несколько сотен активистов, когда они перекрыли улицу и мешали движению, но почти сразу отпустила. Пресса, в первую очередь зарубежная, спекулирует на тему того, насколько забастовка повлияет на привлекательность Индии для иностранных инвесторов. Для руководства штата вся эта ситуация крайне неприятна.

Любопытный момент: непосредственным толчком для забастовки послужила четырехдневная забастовка рабочих в метрополии "Самсунга" - Южной Корее. Надо заметить, что руководство "Самсунга" относится к требованиям рабочих-корейцев с куда большим вниманием.

Видео, как обычно, в комментах.

Вот это, конечно, сюрприз так сюрприз. Непонятно, правда, когда именно состоится передача, и как там дальше будет с базой Диего-Гарсия. Маврикий согласился англо-американскую базу сохранить, но неясно, как эти планы соотносятся с планируемым возвращением на Чагос его коренных жителей, которых британцы оттуда изгнали в конце 1960-х и право которых на возвращение так отстаивал Маврикий.

Немного лингвистического вдогонку к этому посту: а почему они, собственно, kitty parties и при чем тут кошки?

Кошки тут на самом деле никаким боком: слово kitty используется в английском языке для обозначения денег, собранных, к примеру, на общественные нужды, или для тех, которые составляют банк в играх на деньги. В основном, судя по всему, оно распространено в США, но мне доводилось слышать его в Ирландии. Полагаю, в Великобритании оно тоже в ходу, раз уж пробралось и в Индию. В 1870-х гг. оно фиксируется в американских словарях именно в последнем значении, причем применительно к покеру, а вот почему банк превратился в жаргонное "китти", большой вопрос.

Всего есть четыре версии:

1. Слово kitty происходит от средненидерландского kitte, означавшего "емкость" - кружку, бочонок, тубус и всё такое. Потом это слово перекочевало в английский в форме kit (toolkit, medical kit и тому подобное). Соответственно, поскольку деньги клали в емкость посреди стола, то и называть деньги начали kitty - по аналогии с емкостью.
2. Слово происходит от сленгового обозначения шляпы, позаимствованного у кокни, которые, в свою очередь, взяли его из детской считалки, где kitty cat рифмовалось с hat. В этой версии деньги бросали в шляпу, которую клали на середину.
3. Слово происходит от жаргонного обозначения тюрьмы, так как деньги нельзя было изымать до конца партии, а играли в покер в американских кабаках люди зачастую сомнительные и с тюрьмой и тюремным жаргоном вполне знакомые.
4. Слово происходит от жаргонного же обозначения женщин с пониженной социальной ответственностью, которых вокруг игроков вилось великое множество. Каким образом оно стало означать поставленные на кон деньги? Вариантов можно придумать массу: от того, что эти деньги победитель на них с вероятностью и спустит, до того, что покер деньги вытягивает не хуже проституток.

Вариации расположены в порядке убывания вероятности с точки зрения этимологии как науки. Но какая бы ни была верна, путь от залитого дешевым бурбоном покерного стола на Диком Западе до вечерних посиделок почтенных индийских матрон под сладкозвучные сплетни и тающую во рту самосу оказался не слишком длинным.

Если kitty parties - история нишевая, пусть эта ниша довольно велика, то другой пример ROSCA куда более известен. Речь о чит-фондах (chit funds), которые впервые были зафиксированы в Индии более ста лет назад и не только благополучно существуют до сих пор, но и успешно конкурируют (и вступают в симбиоз) с банками.

Чит-фонды работают как все другие ROSCA, но с рядом особенностей. Наиболее интересной из них является система аукционов. Она действует следующим образом: когда подходит время регулярной выплаты суммы, ее распределение производится не по жребию, как в kitty party, а при помощи аукциона: каждый из желающих получить деньги предлагает возможно большую скидку, победитель получает деньги. Как это работает: к примеру, 10 человек делают взносы по тысяче рупий, в итоге получается 10 тысяч. Один предлагает скидку в 10%, его перебивает другой со скидкой 15%, потом третий с 20%. Скидка третьего максимальна, он забирает 8 тысяч рупий, в кассе остаются 2 тысячи. Что происходит с ними, зависит от изначальных условий, оговоренных при создании чит-фонда: они могут там так и лежать, и в этом случае следующий взнос от всех участников будет составлять уже не тысячу, а 800 рупий, либо они могут распределяться между остальными участниками, и в этом случае победитель аукциона получит 8 тысяч рупий, а остальные участники по 200. Такая схема позволяет не только хранить деньги в читфонде, но и зарабатывать. Предположим, что 10 человек создали чит-фонд на 10 месяцев, ежемесячно проводится аукцион, где каждый снимает по 8 тысяч. В результате последний оставшийся заберет 10 тысяч, так как конкурентов на аукционе у него нет, плюс за все время существования чит-фонда получит еще 1800 за счет раздачи остатков после каждого аукциона.

И минусы, и плюсы чит-фондов такие же, как других ROSCA: участие в чит-фонде позволит получить деньги даже тем и под то, подо что банки никогда кредит не дадут, при этом есть риск того, что кто-нибудь из участников прогорит или сбежит, получив первую выплату. Чтобы не допустить такого развития событий, создаются организованные чит-фонды - то есть человек или компания предлагают свои услуги по организации работы фонда, взамен беря себе процент за услуги (обычно 5% от общей суммы ежемесячных взносов). Таким образом, в примере выше победитель получит на самом деле не 8 тысяч рупий, а 7500, а организатор за весь срок существования чит-фонда заработает 5 тысяч рупий. Вообще через чит-фонды прокручивается такое количество денег, что регулярно фиксируются случаи мошенничества вплоть до бегства организатора с деньгами.

В свое время чит-фонды были распространены по всей Южной и частично Юго-Восточной Азии. В Малайзии, где они назывались куту-фонды, их запретили в 1971 г., а индийское правительство, осознав, что запретами дело не исправишь, решило пойти другим путем и возглавить процесс. Были изданы законы, регулирующие деятельность чит-фондов, причем отличилось правительство Кералы, которое в 1975 г. вообще поставило чит-фонды под свой контроль. В последнее время все активнее в эту историю втягиваются частные банки. которым это дает очевидный профит: помимо отчислений организатору, они на месяц получают в свое распоряжение деньги чит-фонда.

Сейчас появились онлайн-чит-фонды, объединяющие пайщиков со всей страны и даже из индийской диаспоры. В отличие от традиционных чит-фондов, где от мошенничества как-то спасают социальные связи, онлайн-чит-фонды полагаются на принцип KYC ("знай своего клиента"), используя сеть агентов на местах и собирая максимум информации об участниках, включая все паспортные данные и платежеспособность. После этого его регистрируют в приложении и позволяют участвовать во все более крупных сборах, если он не нарушает правила и вовремя делает взносы. Процесс максимально геймифицирован - тут создатели попали в самое индийское сердечко, потому что участник прямо вживую видит свой кармический рост, наращивает статус и получает плюшки за добродетельное поведение и честность.

Завтра, 5 октября, пройдут выборы в законодательное собрание Харьяны, которые и ИНК, и БДП рассматривают как знаковые. В 2019 г. на всеобщих выборах БДП взяла все 10 мест в Лок Сабхе от Харьяны, на выборах этого года Конгресс отыграл 5, и сейчас, таким образом, в нижней палате от Харьяны 5 человек от БДП и столько же от ИНК. Результаты региональных выборов покажут, насколько правящая партия за последние месяцы учла предыдущие ошибки. БДП правит в Харьяне с 2014 г., причем на прошлых выборах в заксобрание, в 2019 году, она потеряла 7 мест, получив 40, а ИНК набрал 14, получив 31.

Интересно, что одним из пунктов предвыборной агитации Конгресса стало обвинение Моди в том, что он отправляет молодежь, в том числе харьянскую, в горячие точки - 15 тысяч молодых людей со всей страны были централизованно набраны и отправлены на израильские стройки в самый разгар конфликта. А до того, заявил президент ИНК Малликарджун Кхарге, молодежь поехала воевать на Украину, и всё это, дескать, звенья одной цепи - на родине молодежи ничего не светит, вот она и едет в зоны конфликтов, где может подзаработать. Молодежная политика Моди полностью провалилась, полностью, и "молодежь Харьяны готова преподать БДП хороший урок на грядущих выборах". Незадолго до того Кхарге заявил, что не умрет до тех пор, пока Моди не будет отстранен от власти. Кхарге 1942 года рождения, Моди - 1950, так что заявка серьезная.

Дочитал книгу Изабель Уилкерсон "Касты" (да, польстился на название). Книга не понравилась и показалась довольно поверхностной, плюс сам стиль раздражает - слишком мало смысла на литр воды, очень много давления на эмоции, явный политический посыл - автор не скрывает, что книга антитрампистская. Перевод добавляет ощущений: переводили явно гугл-транслейтом, литературный редактор заходил пару раз, научный ни разу, и в результате в тексте встречаются монстры типа "но шишки теперь на нем собирались заселиться некие большие из Нью-Йорка" или "прирожденный выпускник Вест-Пойнта". Библиография и примечания просто обнять и плакать. Тем не менее, лично для меня книга оказалась полезной: я достаточно мало знаю о современном американском обществе, поэтому 450 страниц примеров и личных впечатлений, рассказывающих о существующем расовом неравенстве, помогли понять, почему снос памятников генералам Конфедерации или эпизоды с убийством чернокожих полицейскими воспринимались именно так, а не иначе.

С научной точки зрения всё, повторюсь, слишком поверхностно. Уилкерсон следует методологии одной из существующих в США социологических школ и максимально обобщает понятие "каста", находя сходство в социальной структуре нынешнего индийского и американского обществ и общества Германии времен нацизма (куда же без него), и радуется как ребенок, когда на рандомной конференции рандомный далит подтверждает: ну да, у вас негров линчуют, а у нас неприкасаемых. Это примерно то, от чего пытаются максимально уйти индологи, говоря о сосуществующих разных формах неравенства и дискриминации.

Но, как ни парадоксально, что-то в этом есть - но не в прямом сравнении разных форм дискриминации, а в использовании самого термина "каста". В Индию этот термин принесли португальцы, пытавшиеся подобрать слово для того, чтобы объяснить себе сложную структуру индийского общества; но те же португальцы, например, использовали термин "каста" и в своих американских владениях, и позже он обозначал там именно степени смешения между белыми, черными и индейцами (самбо, квартероны и проч.) Книга Уилкерсон хорошо демонстрирует, что с "кастой" произошло то же, что с "феодализмом" - термин благодаря усилиям публицистов стал настолько широким, настолько зонтичным, что начал обозначать просто любую форму дискриминации по рождению.