– Тебе неприятно это видеть?
Девушка облизнула пересохшие губы и с трудом сглотнула.
– Oui, хозяйка.
– Почему же? Разве это сильно отличается от жизни фермера и его овец?
– Конечно, отличается, – прошипела Диор, сбитая с толку. – Это же люди.
– Да, они люди. Но и животные тоже. И хотя тебе это может показаться жестоким, но весенняя отбраковка овец тоже жестока, – Лилид указала на зверя рядом с собой, – как жестоки волчьи зубы для лани. В дикой природе не бывает кроликов или оленей, которые бы спокойно умирали во сне в своей постели, крошка. Молодые или старые, они, в конце концов, погибают в муках. Растерзанные хищниками. Так уж повелось с незапамятных времён: сильный пожирает слабого. И всего несколько десятилетий назад ты и весь твой род были довольны этой священной истиной. – Лилид смотрела на пленников внизу, скривив рубиновые губы. – Вы... люди... считаете наш новый мир жестоким только потому, что в нем впервые в жизни добычей стали вы.